Савельева-Полетаев.1997.История и.время
.pdf122 |
Глава 1 |
эиснаяэ личность варьируется от общества к обществу, то она из меняется и от одного периода к другому. Области, где может эффек
тивно использоваться психоанализ, очерчены достаточно четко: ис следование выдающейся личности, изучение культурной традиции. А. Безансон, использовавшийпсихоанализдля интерпретациикуль турных традицийРоссии, в другой книге применилего не к истории, а к историку (Мишле), который сам изучал проблему ведовства (Везапсоп 1975). Известны и примеры применения психоанализа к
социальным группам, например к истории крестьянских и город
ских религиозных движений, при изучении которых историк постоян но имеет дело с отклонениями. Ле Руа Ладюри признается, что имен но ранние работы Фрейда и Брейера о конвульсивной истерии, какими бы устаревшими они ни казались специалистам, натолкнули его на интересные гипотезы в исследованиях конвульсивных истерий про
шлого, имевших сексуальное или историко-культурное происхожде
ние (Ле Руа Ладюри 1993 [1974], с. 157).
Но в целом расцвет психоистории оказался непродолжитель ным, а возможности ее ограниченными. Задача синтеза истории и психологии, если она имеет смысл, все еще остается делом будущего. Одна из причин подобной неторопливости - разнообразие конкури рующих подходов: фрейдистский, неофрейдистский (Э~ Фромм, Р. Бе недикт, А. Кардинер), юнгианский (учение о «коллективном бессоз нательном») и т. д. Другая причина - безусловная трудность использования методов Фрейда по отношению к умершим, психо анализ документов, а не людей. Кроме того, психоанализ во фрейдист
ском духе основывается на изучении детства пациента |
, |
а такие ма- |
|
т |
. |
|
ериалы у историка, как правило, практически отсутствуют. К тому же, как подчеркивает английский историк Дж. Тош (Tosh 1991, р. 80), анализ эмоционального развития у Фрейда в высшей степени куль турно обусловлен: он основан на опыте воспитания детей и устано вок (особенно в отношении к сексу) средних слоев городского обще ства конца XIX в.
Уже Февр говорил о невозможности использовать для изуче ния ретроспективной психологии заключения психологов, пользую щихся данными, поставляемыми им современной эпохой (Февр 1991 [1938], с. 107). Применение выводов Фрейда (или любой другой со
временной школы психоанализа) к людям, удаленным во времени |
|
uредставляет собой чистейший анахронизм. • У Фрейда, - |
ааметил |
123
Время и место истории
Ле Руа Ладюри, - сложные отношения с историей, еще проблематич нее его отношения с историками... Он пугает значительноечисло их: может ли историк, которыйсам не подвергалсяпсихоанализу,компе тентно использоватьпсихоанализ как инструмент исследованияпри изучениидокументов? (Le Roy Ladurie 1981, р. 84).
С конца 60-х годов в историографии начинается мощное дви жение против увлечения историческими личностями, за изучение истории низов, истории масс. На этом фоне историка интересует
уже не личность - например, Гитлера, - а подверженность немец
кого народа его политическому стилю руководства страной. Поэто му в последние десятилетия психологизм более ощутимо присут
ствует в исторической науке не в качестве психоистории, а в виде
такого направления, как история ментальности, впервые появившей ся ещев 20-30-е годы в работах основателей школы «Аннаяов» -
М. Блока и Л. Февра (см.: Duby 1961, р. 937-966).
Если история идей имеет дело с артикулированнымипринци пами и идеологическимиконструктами,то под ментальностьюпони
мают психологизированныеи аксиологизированныесоциокультур ные конструкты. Жизнь этому понятию дала книга Л. Леви-Брюля
.Ментальныефункциив отсталыхобществах.(в русскомпереводе -
.Первобытное мышление»: Леви-Брюль 1930 [1910]).• Ментальность понятие,альтернативноепонятиюпсихикикак обобщениюлаборатор
но-эмпирическихдействийс человеком.В нем сопряженысоциолого культурологическийанализи психологизирующаяинтерпретация,что
позволяетиспользоватьего в диапазонеот специальныхисторических тем.до общегуманитарныхрассуждений. (Шкиратов 1992, с.l09).
Такимобразом, историяментальностисвязанас эмоциональным,ин сгинктивным и имплицитным, иными словами, с теми областями
мышления, которые часто вообще не находят непосредственноговы-
ражения.
В определенномсмысле объекты психологииначинают исполь- зоваться как темы историческихисследований. Если история массо вых истерий и отклонений в поведении толпы - сюжет довольно «старый» в исторических штудиях, то история сумасшествия и от ношений между .безумными. и .нормальными. людьми освоена со
всем недавно (см. например: Porter 1987).
В истории утверждаются такой предмет исследования, как чув- ства и, соответственно, такое направление, как история эмоций или эмоциональная история человека. •Подумать только - У нас нет
124 Глава 1
истории Любви! Нет истории Смерти. Нет ни истории Жалости, ни историиЖестокости.Нет историиРадости»,- писал когда-тол. Февр (Февр 1991 [1941], с: 123). Прошло чуть более пятидесяти лет - и появилась и история любви, и история сексуальности, и история ми лосердия, и история смерти, и многое другое. Р. Мандру достаточно
последовательно воплотил программу синтеза истории и психологии
Февра в работе по исторической психологии во Франции в 15001640 гг. (Mandrou 1976). Известный двухтомник английского истори ка Т. 3елдина о Франции 1848-1945 гг, состоит из следующихше
сти раз~елов: честолюбие, любовь, политика, интеллект, вкус и беспокойство(Zeldin 1973). В этом ряду можно назвать исследования Ф. Арьеса (Арьес 1992 [1977]), М. Фуко (Foucault, 1976-1984) и многие
другие.
Так же как и прочие социальные науки, психология помогла
историк~м открыть определенныеграни времени, прежде всего вре мени деиствующего,и значениетаких явленийкультуры, как мифы,
эпос, религия для понимания ментальностичеловека ушедших вре мен. Как считает французский историк А. Бургьер, уже в опытах
основоположниковшколы «Анналовэ просматриваютсядва разных способареконструкциивременис помощьюметодовпсихологии:для
Февра типично построение моделей .базисноЙ личности. эпохи а для Блока моделированиесубъективногоэлемента традициовными
приемами этнолого-культурологическогоописания (Burguiere 1983).
В то же время Февр предостерегал от опасности психологиче
ского анахронизма, который называл «самым коварным», .самым непростительным. видом исторического анахронизма, отмечая, что недопустимо отождествлять ментальность людей предшествующих
периодов с современной ментальностью (Февр 1991 [1938], с. 106). Говоряо ретроспективнойили историческойпсихологии,Февр отме
чал, что не только первобытныеплемена, чьи мысли, чувства и по
ступки проанализированыл. Леви-Брюлем, но и люди, населявшие
Европувсегонескольковековназад,обладали,например,совсеминым
эмоциональнымскладом, характернымдля соответствуюшегоисто рическоговремени.•Нев03МОЖНО,- писал он, - изучать жизнь, нравы, привычки и поступки людей средневековья... невозможно читать
подлинныетексты о жизни вельмож, сообщенияо празднествах,ше ствиях, публичныхказнях, народных клятвах и т. Д., не поражаясь
удивитель~омунепостоянствунастроения,чрезмернойвпечатлитель ности, своиственнымлюдям того времени. (Февр 1991 [1938], с. 104).
Время и место истории |
125 |
|
|
Определенную роль в воссоздании исторического времени сыг
рала и .понимающая психология. как метод постижения людей прошлого, их эмоций и сознания. Однако следует иметь в виду, что основным резервуаром идей для специалистов по истории менталь
ности является не психология, а антропология.
5. История и культурная антропология
Сфера интересов культурной антропологии - новая террито рия, сравнительно недавно аннексированная исторической наукой.
t
Историческая антропология как самостоятельное направление скла- дывалась в борьбе с концепцией структурной истории, которая ста вила своей целью разъяснение социальной действительности мето дом реконструкции объективных процессов и структур. По мере того как структурная история приближалась к своему идеалу, она становилась историей без человека. В противоположность ей в фокус интересов исторической антропологии помещен конкретный истори ческий человек с его опытом и образом поведения, обусловленными культурой. Как писал немецкий историк Т. Ниппердей, антропологи ческий анализ как раз и может объяснить связь между объективной структурой и субъективной практикой
Современная антропология в значительной мере концентрирует ся на изучении образцов смыслов, проявляющихсяв ритуалах и симво
лах и определяющих индивидуальное и коллективное поведение, то есть на том, что сами антропологи называют «культурой» в широком смысле. Антропологические case-studies вполне убедительно покааа
.ли, что странные и иррациональные характеристики культуры на
самом деле отражают целостность мысли и поведения и именно это в конечном счете цементирует общество (и обеспечивает длитель ность его существования). Работы Дж. Гуди о браке и семье или об умении читать и писать в традиционных обществах (Goody 1975; 1983; 1986), .Культура и практический разум. М. Салинза (Sahliпs 1976) и осо бенно работы К. Герца, М. Дуглас, э. Эванс-Притчарда и п. Бурдье (Geertz
1973; 1983; 1988; Douglas 1973; 1982а; 1982Ь; Evans-Pritchard, 1962; Bourdieu
1977; 1990) столь историчны, что их авторы поистине стали для исто риков новыми властителями дум. В немалой степени популярность антропологов среди историков можно объяснить тем, что, говоря сло вами Л. Стоуна, «многие антропологи писали и пишут, словно анге лы. (Stone 1987, р. 9), чего не скажешь о представителях других социаль
ных наук.
126 |
Глава 1 |
|
|
Более всего значение антропологии понятно тем историкам, которые занимаются третьим миром. Но и историкам, занятым бо лее традиционнымитемами,данныеантропологиитоженеобходимы.В одной из своих программныхработ известный представительистори ческой антропологииР. Дарнтон, чья книга «Великая резня кошек и другие эпизоды французской культурной истории. (Darnton 1984) вошла бы в список культурантропологических бестселлеров, если бы таковой существовал, коротко и емко суммировал те преимущества, которые антропология может предложить историку: подход (вхож дение в другую культуру, начиная с • невнятного», • темного. <opaque> обряда, текста или действия); программу (пытаться' увидеть вещи
глазами туземца, понять, что он имеет в виду, и выявить социальные
параметры смысла) и концепцию культуры как символического мира, в котором общепризнанные символы определяют мысль и действие
(Darnton 1980, р. 347).
Но особенно большое влияние антропология оказала на исто рию ментальности, о которой мы говорили выше. Поскольку, в отли
чие от антрополога, историк не имеет возможности получить непо
средственные свидетельства ментальности давно ушедших из жизни людей, то он использует другие методы, позволяющие ему, говоря словами Дарнтона, «оновать между текстом и контекстом. (Darnton
1980, р. 260).
Поист.ине неоценимыми для историков оказались материалы судебных процессов, особенно судов Инквизиции. Поскольку в период Средневековья Церковь контролировала мораль духовенства и паст вы, то протоколы допросов обвиняемых и свидетелей по процессам над еретиками содержат огромную информацию о родственных и
соседских отношениях, времяпрепровождении, верованиях и суеве риях и т. д. Две знаменитые исторические книги нашего времени: «Монтайю...• э. Ле Руа Ладюри (Le Roy Ladurie 1978 [1975]) и «Сыр и черви. К. Гинзбурга (Ginzburg 1976) - написаны именно на основе
этих источников.
Второй источник историка - это произведения искусства, но не «высокойе культуры, а культуры плебейской, создаваемой и распрост раняющейся в народе. 3десь можно назвать работы п. Берка (Burke 1978) о народной культуре Европы начала нового времени и э. П.Томп сона tПлебейская культура и моральная экономика. (Thoтpson 1980).
Третий подход, еще более обязанный антропологии, чем первые
Время и место истории |
127 |
|
|
(см. например: Гуревич 1984 [1972]; Davis 1975). Н. 3. Дэвис утверждает, что историю карнавалов и праздников, торжественных церемоний и посиделок можно «прочитатъе с той же пользой, что и дневник, полити ческий трактат, проповедь или свод законов (Davis 1975, р. XVI-XVII).
История ментальностисуществуетеще и в специфическифран цузском варианте «серийной истории третьего уровня. (третий уро вень послеэкономическогои социального- культурный; см.: Chaunu
1973). В этом случае гомогенные данные, характеризующие культу ру в широком смысле, используются точно так же, как серийные .. данные dвантитативной экономической, социальной или демографи
ческой истории. Саркастически перечисляя все, подлежащее подсче ту в истории ментальности: «службы по умершим, изображения чи стилища, названия книг, академические речи, мебель по инвентарным спискам, преступления по полицейским отчетам, обращения к Деве
Марии в завещаниях и фунты свечей, возжженных во имя святых в
церквяхэ , - Дарнтон оспаривает этот метод по двум причинам. Во
первых, объекты культуры надо прочитывать, а не подсчитывать.
Во-вторых, культуру нельзя рассматривать как один из уровней со циальной целостности, сконструированной по образу трехэтажного дома, потому что все межличностные отношения имеют культурную природу, В том числе и те, которые мы определяем как экономиче
ские или социальные (Darnton 1984, р. 258).
Историческая антропология, выдвигающая на первый план про
блемы механизма развития культуры, пытается ответить на вопросы о том, каким образом культура передается во времени (от поколе ния к поколвнию), как осуществляетсяпроцесс взаимодействиякуль тур, каково содержание этого взаимодействия и куда направлен его
вектор.
Многие достижения антропологии историки просто применили к прошлому как к «другомуэ, т. е. использовали для реконструкции времени. Нередко сегодня можно услышать мнение, уж во всяком случае от представителей исторической антропологии, что ни одна другая дисциплина не проникла столь глубоко в мыслительный про цесс обществ, отличных от нашего (Tosh 1991, р. 104). ВО всяком слу чае бесспорно, что открытия антропологии дали новый ключ к из~ чению ментальности людей, которые страдали от холода и бол~знеи,
не владели средствами «научногоэ контроля над окружающеи сре дой и были привязаны к местам своего обитания, т. е. людей Средне
два, - |
культурологическая интерпретация повседневного поведения |
вековья и начала Нового времени. Историки, открывая прошлое, если |
|
128 |
Глава 1 |
|
|
они не модернизируют его, рискуют испытать не менее сильный куль турный шок, чем те, кто изучает экзотические примитивные обще ства. Давно утраченные черты европейскогообщества, например, кров ная месть или обвинения в колдовстве, до сих пор сохраняются в некоторых социумах, и, со всеми оговорками об условности подоб ных сопоставлений, материалы непосредственных наблюдений мо гут подкрепить воображение историков.
Наконец, изыскания антропологов дали историкам и конкрет ный материал по истории самого времени. Именно антропологиче ские наблюдения демонстрировали колоссальное разнообразие пред ставлений о времени и его знаковых форм.
6: История и география
Поставив в центр исследования категорию времени, мы не мо жем умолчать о категории пространства. О. Шпенглер полагал, что «пространствоесть понятив. Время есть слово, служащеедля обозна чения чего-то непонятного»(Шпенглер1993 [1918], с. 188). Но, как и во многих других случаях, со Шпенглером нельзя согласиться. Про странство в истории тоже достаточно неопределенно - может быть, столь же неопределенно, как и время. И четкость его контуров на современной географической карте не менее обманчива, чем ясность хронологических таблиц.
Можно сказать, что география открывает неизвестное простран ство (территории), а история открывает неизвестное время (прошлое). Такая постановка соответствует концепции «Время-1., рассмотрен ной в предыдущем параграфе: предполагается, что время «заполне но. некоторымисобытиямии мы лишь должныузнать, какимиимен но. Это аналогичногеографии:поверхностьземногошара «заполнена. чем-то - сушей или водой, - остается только выяснить, чем именно заполнена та или иная часть. Но в контексте данной работы для нас существенно то, что в реальной истории время и пространство взаи
мосвязаны и не расчленены, историческое время всегда соотносится
сконкретным историческим пространством.
Когда Р. Коллингвуд говорил о том, что история «напоминает науку, ибо в каждой из наук знание носит выводной характер, дости гается путем логического умоааключенияэ , он тут же добавлял, что «в то время как наука живет в мире абстрактных универсалий, кото
рые в одном смысле даны повсюду, а в другом смысле нигде не
Время и место истории |
129 |
существуют, в одном смысле действительны для всех времен, а в другом не действительны ни для одного времени, объекты, которы ми занимается мысль историка, не абстрактны, а конкретны, не всеоб щи, а единичны, не индифф'ерентны ко времени и пространству, но обладают своим "где" и "когда", хотя это "где" не должно быть "здесь", а это "когда" не должно быть "теnерь". (Коллингвуд 1980 [1946],
с. 223).
Мы уже немалорассуждалио.том, что такое «КОГДа., которое не «теперь»; ЧТ9 же такое «где», котороене «вдеоье? Короче: что такое историческое пространство? Содержательно оно никогда не равно самому себе и изменяется во времени, более того, понятие историче ского времени объединяет в себе и время, и пространство. «Так, ког да мы говорим "время Грозного", мы сознаем, что речь идет также и о стране, которой он правил, другими словами, в этом понятии время
и пространство выражены в их неразложимом единстве, в котором
смысл одного прозревается в очертаниях другого: пространственное олицетворение времени, равно как и временное обозначение простран ства. (Барг 1979, с. 52).
Л. Февр считал, что проблема соотношения между географиче ской средой и человеческимиобществами относится «к числу самых важных, какие только ставит перед нами наука о человеке» (Февр 1091 [1923], с. 159). Географическаясреда, которуюописываетФ. Бро дель, «это не вневременная среда. Это среда, которую Средиземное море создаетдля человеческихобъединенийXVI в., или, точнее, вто рой половины XVI в. Точно так же, как..• описание Франт-Конте в начале моей диссертации - это не Франш-Конте, зафиксированное вне времени, в своего рода географическом постоянстве, гранича щем с вечностью. Это среда, в которой в XVI веке развивались чело веческие группы, сформированные ею и одновременно ее формиру ющие. (Февр 1991 [1950б], с. 182). То же самое можно сказать о знаменитом исследовании Э. Ле Руа Ладюри .Монтайю...• (Le Roy Ladurie 1978 [1975]), жестко привязанном к одной географическойточ ке, деревне в Пиренеях. но столь же жестко и к времени - 1294-
1324 гг.
Роль историческогопространствамногозначна.
Во-первых,пространство- это природные условия, определяю щие жизнь людей на определенной территории. Как проницательно заметил Н. В. Гоголь, «геогрефия должна разгадать многое, без нее неизъяснимое в истории. Она должна поквватъ, как положение зем-
5 - 2305
130 |
Глава 1 |
|
|
ли имело влияние на целые нации; как оно дало особенный харак
тер им; как часто гора, вечная граница, взгроможденная природою, дала другое направление событиям, изменила вид мира, преградив
великое разлитие опустошительного народа или заключивши в не
приступной своей крепости народ малочисленный, как это могущее
положение земли дало одному народу всю деятельность жизни, меж ду тем как другой осудило на неподвижность; каким образом оно имело влияние на нравы, обычаи, правление, законы. (Гоголь 1978
[1835], с. 41).
Во-вторых, пространство в истории содержательно. Город остает
ся на одном и том же месте веками, а то и тысячелетиями, но это не один и тот же город. Что общего между Древним Римом, его средне вековым преемником и Римом сегодняшним? Что общего между столицей Пруссии Берлином, столицей тысячелетнего Рейха и горо дом, который был разделен Берлинской стеной? Мы вовсе не хотим сказать, что ничего. Время одновременно разделяет и объединяет их. И ответы на эти вопросы могут быть очень пространными, но
скорее всего они окажутся умозрительными.
В-третьих, историческое пространство подвижно. Оно расши ряется вместе с перемещениями народов и завоевателей, аннексиями, объединениями и географическими открытиями. Оно, по тем же причинам, и сжимается. Теряя историческое качество, оно даже бес
следно исчезает.
В-четвертых, историческое пространство может изолировать не только от соседей, но и от самой истории. Предельный случай такого рода - затерявшиеся в пространствах народы, отрезанные от циви лизации. Но можно привести и совсем другой пример - историю США, где переселенчество, перемещение населения из одного геогра фического пространства в другое породило феномен страны без исто рического прошлого, а потому - «стрвны Будущего•.
В-пятых, подавляющаячасть историческихсочиненийпредстав ляет собой истории стран или регионов. Локальные, специфические особенности каждого общества, каждой культуры, каждой страны, иногда даже поселения должны быть в полной мере учтены при объяснении исторических событий. К тому же, как заметил Леви Стросс, «даже история, называющаясебя всеобщей, - все же не что иное, как сочленение нескольких локальных историй, среди которых (и между которыми) пустоты гораздо более многочисленны, чем за полненные места. (Леви-Стросс 1994 [1962], с. 317).
Время и место истории |
131 |
|
|
И, наконец,точнотак же, как переходныевремена(эпохи), исто рики знают переходные пространства (территории), «на которых
происходило усиленное столкновение и скрещивание культур, на пример, эллинистическийВосток, Испания Кордовскогохалифата и реконкисты, Сицилия XI-XIV вв.• (Баткин 1995, с. 33).
Понимание важности проблемы пространства-времениродилось практически вместе с историей. Идею о том, что природные условия влияют на общество и его историю, можно найти уже у Геродота, Фукидида и ,платона. Аристотель в «Политикеэ рассматривал при родные условия, наиболее благоприятные для основания полиса. Арабский средневековый историк Ибн Хальдун объяснял своеобра зие развития отдельных стран различием их природных условий, полагая, что географическая среда непосредственно влияет на ха рактер и сознание людей, а через них на развитие общества в целом. В ХУII-ХУIII вв. географию часто рассматривали как вспомога тельнуюдисциплинупо отношениюк истории (см.: Шамирин, 1955-
1959, т. 1).
В Новое время географические знания сыграли значительную роль в формировании исторических концепций. Возникло целое на правление, объяснявшее нравы и историю народов природными усло виями. В знаменитом сочинении .0 духе законов. (1748) Ш. Мон тескье писал, что географическая среда, и прежде всего климат, детерминируют психологию, нравы и обычаи людей, а эти последние обусловливают характер законодательства соответствующих стран. Особую роль географический фактор играл в исторических концеп циях И.-Г. Гердера, А. Тюрго и многих других философов ХУIII в.
К середине XIX в. в исторических исследованиях наметились два «географичеоких» направления: геоистория и историческая гео графия. Историческаягеография, в отличие от геоистории, дисцип лины с ощутимой проблемнойначинкой, относительноменее притя зательна. Она подразделяется на историческую физическую географию, историческую географию населения, историческую гео графию хозяйства и историческую политическую географию. В по следнюю входят география внешних и внутреннихграниц, размеще ние городови крепостей,пути военныхпоходов,картосхемысражений и т. п.
Что касаетсягеоистории,то во второй половинеXIX в. она была тесно связана прежде всего с геополитикой. Английский историк позитивистГ. Бокль писал, что жизнь и судьбы народов определяют-
5*
132 |
Глава 1 |
ся четырьмяглавнымифакторами:климатом, почвой, пищей и ланд шафтом (Бокль 1895 [1857-1861], с. 17). Значение леса, степи, почв и рек для формирования особенностей исторического развития Рос сии подчеркивал С. Соловьев. В. Ключевский в интерпретации исто рии России важнейшую роль отводил географическому фактору.
Ключевыми фигурами, оказавшими влияние на развитие геоис-: тории, были немецкий географ Ф. Ратцель и французский - П. Ви даль де ла Блаш, основатели «географии человека•. В этом плане эпохальным произведением стала .Антропогеография. Ф. Ратцеля (Ratzel 1899). Хотя Ратцель говорил о том, что природные условия
полностью определяют характер истории каждого народа, он, нахо
дясь под влиянием Э. Дюркгейма, утверждал также, что социальная организация является независимым феноменом. П. Берк сравнива ет Ф. Ратцеля по значению с психологом В. Вундтом, отмечая, что оба создали сходные по масштабу сочинения о так называемых .де тях Природы- (NаturvбlkеlО). Один при этом сосредоточился на про блеме адаптации к физической среде, а другой - на коллективной ментальности. П. Видаль де ла Блаш начинал свою карьеру как исто рик, и, может быть, именно исторические корни сделали его концеп цию genre de vie (Vidal de la Вlache 1922) столь влиятельной в среде фран цузских историков, от Л. Февра дО Ф. Броделя, и в геоистории 1960-х
годов.
В американской историографии с климатической интерпрета цией истории выступил в середине XIX в. ученый-энциклопедист, известный своими открытиями в области физики, химии, физиоло гии, и одновременноавтор целого ряда работ по истории и социоло гии Д. Дрепер.Дрепер, на которогобольшоевоздействиеоказалиидеи Бокля, пытался решить вопрос о зависимостиполитическихидей от влияниягеографическойсреды. Идея централизации,чувство .един ства нации», согласно Дреперу, ощутимо присутствовалив полити ческом сознании в США уже в ХУIII в., однако разнообразие при родных условий, различныйклимат на севере и юге страны привели все же к временному торжеству идеи разделения. Жаркий климат ~гa развил стремление использовать невольничий труд и породил аристократическуюформу правления; .сознательная демократияь, напротив, была следствием климата американского Севера (Дреnер
1871 [1867-1870]).
Несколько позднее факторы пространства и времени в истории
Время и место истории |
133 |
|
ции американскихинститутов и национальногохарактера как след ствия постоянного приспособленияк конкретной географическойи социальной среде (Fo Тиrnег 1'920 [1893]). Оспаривая общепризнанные концепции, в которых опыт США рассматривался как естествеНное продолжение европейского, Тернер заявил, что американская исто рия - это прежде всего продукт естественных условий самой Аме
рики, продукт последовательных этапов продвижения «границыэ
(frontier), что обусловило специфику американского национального характера и общественно-политических институтов американского общества. Каждый шаг етраницые на Запад отдалял Америку от Европы, и чем дальше продвигалась «границаэ, тем сильнее стано вилось влияние Америки на общественное развитие, в процессе ко торого возник американский .демократическиЙ индивидуалист., отличающийся жестким эгалитаризмом, практичностью и материа листическим взглядом на жизнь (см.: Гаджиев 1981, с. 170).
Пространство как предмет истории приобрело совершенно но вые измерения в трудах представителей школы Анналов во Фран ции в середине ХХ в. вследствие, как считает французскийисторик П. Шоню, «инстинктиввоговыбора в пользу непрерывностив исто рическом исследовании. и благодаря .изобретательномугению Фер нана Броделяь (Шоню 1993 [1974], с. 142). Если до того простран ственное деление определялосьв основном интересамиполитической истории и совпадало с политическими (обычно государственными) границами, то французские историки стали рассматривать истори
ческие ареалы, жизнь которых определялась единой геодемографи
ческой средой независимо от границ политических образований. Ф. Бродель в .Средиземноморье.(BraudeI1949) совершил переход от
средиземноморской политики Филиппа 11 к Средиземноморью и Средиземноморскому миру эпохи Филиппа 11. П. Шоню писал о
.Средиземноморье. Ф. Броделя, что это «пространство в три милли она квадратных километров воды, два миллиона квадратных кило
метров суши, четыре тысячи лет истории (поскольку письменные источники зародились тоже здесь). Средиаемноморье оказалось - и
это явилось потрясающим открытием - пространством без госу дарства, пространством реальным, то есть пейзажем, диалогом чело века с землей и климатом, извечным сражением человека с материальным миром вещей, без государственного посредничества,
связал Ф. Тернер, предложив оригинальную интерпретацию эволю- |
без ограничивающих права человека национальных пределов с их |
134 |
Глава 1 |
административнойгеографией и границами. (Шоню 1993 [1974],
с. 143).
Основоположники школы «Анналовэ выступали за целостное изучение истории начиная с геологической предыстории Земли (Febvre, Batallon 1922; Могазе 1949). Как считал Бродель, географиче ский детерминизм - самый яркий пример границы действий и опыта человека.• Человек - пленник своего времени, климата, раститель ного и животного мира, культуры, равновесия между ним и средой, создаваемого в течение столетий, равновесия, которого он не может нарушить, не рискуя многого потерять. Посмотрите на сезонные пере
гоны овец в горы, характерные для жизни горцев, на постоянство некоторых экономических форм деятельности жителей приморских районов, связанное с биологическими особенностями побережья, взгля ните на устойчивость местоположения городов, на постоянство пу тей сообщения и торговли, на удивительную прочность географиче ских рамок цивилизации. (Вродель 1977 [1958], с. 124).
До 19БО-х годов влияние географии обнаруживаетсяв исследо ваниях многих представителей французской исторической школы. Источникамидля них служили (сне только тексты, но и ландшафт, со
всеми запечатленнымина нем следами прошлого, названиями местно
стей, расположениемдорог, полей, жилищ. (Дюби 1991, 1992, с. 51). При этом французская историография в 1950-19БО-е годы разви вались, осваивая различные пространства: от небольших областей и
провинций (Goubert 1960; Vilar 1962; Le Roy Ladurie 1974 [1966]) до океан ских просторов (Mauro 1960; Chaunu, Chaunu 1955-1957; Godinho 1960).
Использование фактора пространства в исторических работах
позволяет сосредоточиться на аспектах постоянного, неизменного в истории культур и наций. Благодаря географическому подходу в исторических исследованиях была открыта «неподвижная история. (Ле Руа Ладюри 1993 [1974]). Но что особенно важно, использование
категории пространства позволило связать два измерения, характер ные для исторических работ, стимулируя размышления о связи про
странства и времени.
***
Время и место истории |
135 |
мы старались показать, многим из своего багажа социальные науки делятся с историей вполне бескорыстно, а история достаточноактив
на в попытках использовать их методы и «стать С веком наравне».
Однако, несмотря на сознательное стремление к «научности» И об новлению, характерное для части историков особенно в последние
десятилетия, история по-прежнемуне вполне соответствуетстандар
там современных социальных наук. Видимо, совсем непросто при менить модели и концепции социальной теории к исторической на уке, котораяв обществознаниистоит особняком,отделеннаяграницей Времени.
История ХХ в. разнообразиеминтересов, направленийи школ, безусловно, во многом обязана достижениямсоциальных наук. Как
ГЛАВА ВТОРАЯ
ОТ ХРОНОЛОГИИ К ИСТОРИОГРАФИИ
Было бы весьма затруднительно изучать
историю народов сплошь, без всякого переры ва, и потоми мудрая природа озаботилась
устроить ряд интервалов, которые дают возможность легче ориентироваться любоз
нательному уму.
Осип Дымов. Из еВсеобшей истории, обработанной "Сатириконом",.
в предыдущем разделе мы етарались отделить историческое время от других разновидностей времени, а историю, с этой целью, -
от других областей знания и научных дисциплин. Наконец мы оста
емся с историей наедине и обращаемся непосредственно к истори
ческому времени. История овладевала временем как способом по знания прошлого издавна, постепенно расширяя сферу примененив этого понятия. В итоге категория времени в историческом исследо вании выполняет самые разные функции. Важнейшие из них: обес печение социальной памяти, организация прошлого, его реконструк ция и интерпретация. Данная глава посвящена анализу одной из базовых функций времени - классификации исторических свиде тельств, определения их последовательности и организации прошло
го и настоящего.
Философская концепция времени в исторической науке транс лируется в проблему периодизации истории. Общественная потреб
ность организовать и упорядочить исторические свидетельства су ществует испокон веков. Для периодизации истории базовыМИ являются два элемента: событие и календарь. Календарные систе
мы, основанные на астрономических единицах времени, позволяли фиксировать события во времени, соблюдая принцип последователь ности. Но только появление хронологических систем (создание аб солютной хронологической шкалы, т. е. установление некоей точки начала отсчета времени) позволило не просто измерять интервалы
между событиями, но и датировать их, помещая каждое событие в
140 |
Глава 2 |
|
|
определенной точке временной шкалы, иначе, перейти от относитель ной датировки к абсолютной. Как писал К. Леви-Стросс, в хроноло гии состоит код истории. • Нет истории без дат... Если даты не вся история и не более интересноев истории, они являютсятем, без чего собственно история исчезла бы, поскольку вся ее оригинальностьи ее специфика состоят в постижении отношения предшествующегои последующего,котороебыло бы обреченона размывание,если, пусть даже предположительно, его термины не могли бы датироваться.
(Леви-Стросс1994 [1962], с. 318).
Хронология, составляя временныеряды из дат и событий, дает начало организации свидетельств о прошлом. Но развитие истори
ческого знания предполагаетразличение отдельных этапов истори ческой жизни и осмысление их специфическогосодержания. Выде
ление этапов по существу означает определение единицы времени, которое отличается наполненностьюисторическимсмыслом. • Когда
для нас важнадлительностьправления,существованияконституции, формы хозяйства, - писал Г. Зиммель, - то нами подразумевается
множество единичных, следующих друг за другом событий. Подра зумевается, что к концу этого периода состояние настолько измени':
лось, что лишь из воспоследовавшего мы способны понять то, что не
было ясно по начальному состоянию этого периода. Если из в осталь ном темной для нас эпохи мы получили сведения, что некий король правил тридцать лет, то исторически это говорит нам ничуть не боль
ше, чем известие о десяти годах правления. Это дает лишь возмож ность будущих открытий...• (Зиммель 1996 [1917], с. 523-524).
Единицы не календарного, а именно исторического времени (правления,династиии т. д.) известныещеглубокойдревности.Более
того, уже в Древнем мире и в Средние века историки знали понятия эпохи и других, не столь масштабныхпериодовистории, но осмысли вали их в рамках теологическихили философскихучений. Понятия исторической эпохи и исторического периода - отрезков истори ческого времени, наполненных определенным содержанием, - явле ние относительно недавнее. Только в Новое время произошло осмыс ление единиц времени разной значимости и продолжительности в контексте исторической концепции, распространяемой на все обще ство во всех его проявлениях. С тех пор не просто события, но и
.дух. времени, совокупность всех системных и духовных характе ристик определенного этапа, составляют содержание исторического периода. Как писал Зиммель, содержание того или иного отрезка
От хронологии к историографии |
141 |
|
истории • не делается историческим ни из-за нахождения во време
ни, ни из-за того, как оно понимается. Только с их соединением, когда
содержание делается временным по причине вневременного пони
мания, оно является историческим.... |
(Зиммель 1996 [1917], с. 521). |
В Новое время периодизации подлежит не только всемирная история или история того или иного общества в целом, но и история социальных подсистем. Например, барокко, классицизм, модерн - это не только стили, но и периоды в развитии европейской культуры, они имеют временные характеристики. Такие же параллели спра
ведливы в отношении экономического или политического развития
общества.
Периодизация необходима исторической науке как организую щая и упорядочивающая схема систематизации знаний об истори ческих событиях и процессах. • Прежде всего историография отде ляет свое настоящеевремя от прошлого. Но она постоянноповторяет этот начальныйакт разделения. Так, хронологияделится на "перио ды" (например, Средние века, новая история, современнаяистория), между которыми в каждом случае проступает решение быть иным или не таким, как до этого времени (Возрождение, Французскаяре волюция)... Разрывы, таким образом, являются предварительным условием интерпретации (которая конструируется из настоящего времени) и ее объектом (разделение, организующеерепрезентацию, должно реинтерпретироваться)»(Certeau 1988 [1975], р. 3-4).
За видимым утилитарным смыслом периодизации различим и познавательный и идейный (или идеологический) подтекст. Вы бор периодизационнойсхемы несет на себе печать времени и миро воззрения историка. • "Периодизация"постоянно пересматривается,
по мере того как меняется угол зрения историков и отодвигается видимая им линия горизонта. (Зелдин 1993 [1976], с. 160). По пе риодиаационной схеме легко судить о приверженности автора та
ким методологическимориентирам,как эволюция, прогресс, истори ческаязакономерность,целенаправленностьобщественногоразвития,
рациональность, или прямо противоположным: повторяемость, ре гресс, случайность,непредсказуемость,иррациональность.Подобные приметы мы обнаружим и в смысловом наполнении единицы вре
мени: век, период, этап, эпоха и т. д.
.Деление. процесса бытия на отрезки времени от простых ка лендарных до достаточно сложных единиц исторического времени,