Еврейская притча

Акавия бен Магалалэл держался по четырём вопросам особого мнения, несогласного с мнением всех других законоучителей. Говорили ему:

— Акавия, откажись от своего мнения — и мы аб-бет-дином (главным судьёй) назначим тебя.

— Нет, — отвечал он, — лучше мне всю жизнь называться глупцом, чем час один — преступником перед Господом. Ради почёта и власти я делать этого не стану.

Однако же перед смертью он сказал своему сыну:

— Ты от моего мнения по тем четырём вопросам откажись.

— Отчего же сам ты не отказывался? — спросил сын.

— Видишь ли, сын мой, — ответил Акавия, — я своё мнение воспринял от многих учёных законоведов; противники мои, в свою очередь, руководились мнением также многих авторитетных учёных; каждая из спорящих сторон и оставалась при своём мнении. Тебе же предстоит выбор между двумя мнениями: одно ты воспринял от целой коллегии учёных, другое — от единичного лица, и преимущество должно быть отдано мнению большинства.

— Хорошо, отец, но повлияй на своих товарищей, чтобы они радушно приняли меня в свою среду.

— Этого, сын мой, я не сделаю.

— Знаешь ты какой-нибудь проступок за мною?

— Нет. Но пусть сами дела твои создадут тебе в жизни либо друзей, либо врагов.

 

Молитва сапожника

Еврейская притча

Как-то сапожник пришёл к раввину из Гера и сказал:

— Скажи, как мне поступить с утренней молитвой? Мои клиенты — небогатые люди, у них всего лишь по одной паре обуви. Я беру в ремонт их обувь вечером и работаю большую часть ночи. К рассвету я не успеваю всё закончить, а ведь людям нужна обувь до начала работы. Как же мне быть с утренней молитвой?

— Как ты молился до сих пор?

— Иногда я быстро проговариваю молитву и возвращаюсь к работе, но затем мне становится не по себе. Иногда мне приходится и вовсе пропускать молитву. В этом случае я также ощущаю чувство какой-то потери, и каждый раз, когда поднимаю обувной молоток, я почти слышу вздох своего сердца: «Как же мне не везёт; у меня совсем нет времени на утреннюю молитву!»

— Если бы я был Богом, — ответил раввин, — то этот вздох для меня был бы дороже самой молитвы.

Не женское дело

Еврейская притча

Одна римская матрона задала вопрос р. Элиэзеру:

— Справедливо ли было за один грех поклонения золотому тельцу покарать народ тремя родами казни?

— Вся мудрость женщины не идёт дальше прялки, — проговорил, вместо ответа, р. Элиэзер.

— Отец, — заметил ему сын его Гиркан, — благодаря твоему отказу ответить на её вопрос мы лишимся ежегодного поступления от неё десятинного сбора в количестве целых трёхсот коров.

— Пусть сгорят! — ответил р. Элиэзер. — Тора не женское дело.

Невоспитанный джинн

Еврейская притча

Однажды раввин Нафтали и его жена Ребекка копались в огороде. Вдруг лопата раввина на что-то наткнулась, и он достал из-под земли старинную, запечатанную сургучом бутылку. Он её открыл, и оттуда выскочил джинн.

— О, Нафтали! — воскликнул джинн. — Как я тебе благодарен! 1000 лет я провёл в этой проклятой бутылке и дал себе слово: тому, кто меня из неё выпустит, я буду служить до скончания его дней! Проси, что хочешь!

— Полезай назад в бутылку, — ответил ему раввин.

Джинн повиновался.

Нафтали крепко запечатал бутылку, привязал к ней камень, пошёл на берег моря и швырнул бутылку с джинном как можно дальше, так, чтобы её невозможно было найти.

— Ты что?! — набросилась на него жена. — Зачем ты это сделал? Этот джинн мог бы исполнить все наши желания!

— Во-первых, — ответил ей раввин, — что это за джинн, который за 1000 лет даже не в состоянии выбраться из бутылки? Во-вторых, он пообещал мне служить до скончания моих дней. А вдруг через какое-то время ему покажется, что мои дни тянутся слишком долго? И в-третьих, и это самое главное, — он не представился.

Нерушимость толкований