Глава 2. Повседневная жизнь гродненского губернатора михаила михайловича осоргина

После назначения Петра Аркадьевича Столыпина губернатором в Саратовскую губернию, на его место в Гродно был назначен М. М. Осоргин. Он родился 16 апреля 1861 г., был выходцем из потомственных дворян Калужской губернии. До назначения гродненским губернатором являлся в 1890-1898 гг. калужским уездным предводителем дворянства, с 1898 г. был назначен харьковским вице-губернатором и произведен в коллежские советники. Указом Николая ІІ от 15. 02. 1903 г. назначен исполняющим должность гродненского губернатора. Его назначение приобрело определенный резонанс, так как он был назначен из отставных, такое в те времена происходило не часто. [1, с.119]

Назначение губернатором привело к значительным изменениям в жизни Осоргина. Круг его повседневных забот значительно изменился. В новом статусе Михаилу Михайловичу потребовался экипаж, который в Харькове ему был не нужен. Комплект экипажей был закуплен в Петербурге, а вот покупку лошадей губернатор отложил до приезда в Гродно, так как ему много писали о хорошем выборе лошадей в Гродно.

Далее предстояли заботы об устроении жилища губернаторской семьи. Осоргин выписал план губернаторского дома, который превзошел все его ожидания, в нём было 29 комнат, и это не учитывая людских. Сам Осоргин пишет: «Комнаты так удобно расположены, что апартамент моих родителей в пять комнат был совсем отдельный, служебные приемные комнаты отделялись от внутренних апартаментов двумя большими комнатами( гостиной и колонным залом). Все комнаты были просторные, светлые и выходили либо в сад при доме, либо на общественный сад… Сад губернаторского дома был обширный и с фонтаном, цветниками, площадками для тенниса и крокета. Одним словом, лучшего помещения нельзя было себе и представить, до того было просторно, хорошо расположено и удобно…». [6, с. 575] Приехав на место Осоргин увидел, что дом превзошел все его ожидания: « Его размеры, уютность и вместе с тем и красота отдельных украшений потолков, дверей превзошли всякие ожидания. При нем было два швейцара и полотер, так что сразу можно было зажить удобно, не дожидаясь приезда остальных людей». [6, с. 584] В последствии губернатор и его семья очень полюбили этот дом. Однако Осоргин сожалел о том, что нарушится его сложившаяся семейная жизнь. Особенно он беспокоился о детях, которые очень привязались к прогулкам с отцом и всей их живностью, которую приходилось оставлять в Сергиевском. А стоит отметить, что живности было немало, у мальчиков завелись борзые, легавые и одна гончая, но был один необычный питомец, сибирский козлик, подаренный детям при прощании в Харькове губернским ветеринаром.

Бытовые заботы губернатора совмещались с его профессиональной деятельностью. Почти сразу же после приезда в Гродно началось знакомства с губернскими чиновниками. Первые визиты были совершены к православному архиерею Иокиму и к губернскому предводителю Веревкину. Михаил Михайлович таким образом хотел показать, что он считает нужным выдвинуть на первый план именно эти должности. Архиерей Иоким был первый самостоятельный епископ в Гродно, до этого здесь было лишь викарианство. Он прекрасно служил своему делу, вложил много сил в организацию этой епархии, и сильно оплакивал созданную им кафедру, когда был переведен в дальнюю восточную губернию. На его место был назначен преосвященный Никифор. Служил Никифор «небрежно, всегда торопясь, и даже запретил во время своего служения причащать младенцев, дабы не задерживать литургии» [6, с. 586]. Единственный плюс Никанора был в том, что он считал, что лучше верить искренне, хоть по-инославному, чем вообще не верить.

Губернский предводитель Веревкин не пришелся по вкусу Осоргину. Михаил Михайлович считал его типичным петербуржцем, который мало занимался своим делом, хотя стоит отдать ему должное, держался с большим тактом, русское знамя не роняя, но и поляков не раздражая, поэтому был всеми уважаем и любим, но с ним не особо считались. Позже был назначен Ковенским губернатором, а на его место назначили Ивана Михайловича Вышеславцева. Осоргин считал его назначение также неудачным. Остальные предводители уездные были невысокого уровня, совершенно безличные или же доказывали польскому дворянству, как плохо русское чиновничество. Выделялись из них только гродненский предводитель Ознобишин Алексей Александрович и волковысский Александр Иванович Ушаков.

По душе пришелся Осоргину Виктор Дмитриевич Лишин. Он занимал должность вице-губернатора и давно ожидал повышение, но его всё не было. Осоргин был четвертым губернатором при нем. Но, несмотря на это, он всегда со всей сердечностью относился к новому губернатору и его семье, и очень скоро стал близким её другом. Но для службы его доброта часто была излишней, так как он нередко заступался за самых нерадивых работников, что не способствовало успешности дела. Лишин не обладал административными способностями, дела он совершенно не знал и не интересовался им, а на заседаниях чаще всего рисовал карикатуры. Но всё это ему прощалась за его порядочность, бодрость и ласковость.

Из окружения Осоргина стоит упомянуть так же Марию Михайловну Булгак. Она была рекомендована Столыпиным, но Михаил Михайлович составил о ней своё не самое лестное представление: «Булгак хотела всегда разыгрывать роль директрисы и стремилась премировать перед директором и затушевывать его… Только впоследствии я раскусил, какая это была язва» [6, с. 584].

Таким образом видно, что взгляд у нового губернатора на окружение значительно отличался от взгляда предыдущего губернатора. По его мнению, большинство чиновников работали недостаточно хорошо, и не обладали всеми нужными способностями.

Повседневная жизнь Осоргина состояла из монотонных, установившихся дней. Утром в половине 10-го приезжал полицмейстер, и с этого начинался рабочий день. После полицмейстера шли доклады либо прием посетителей и представляющихся. Прием посетителей происходил по вторникам и четвергам с 11 30 до 12 30 в помещении Губернского правления на Дворцовой площади [4]. В час был завтрак, после которого, начиналось какое-нибудь заседание, кроме понедельника. В те дни, когда заседание заканчивалось рано, губернатор успевал делать все ответные визиты. После обеда в хорошую погоду устраивались семейные катания; излюбленным местом катания было шоссе за линией железной дороги. Вечерний чай и обед собирали всю семью, и хотя и бывали иногда посторонние, но уже в более близком кругу. Часов в 10 вечера Михаил Михайлович вновь запирался в своем кабинете для подписания бумаг. Эта работа занимала часа два.

Такой повседневный ритм нарушался поездками в Вильно и по губернии. Объезд губернии производился с целью ознакомления с делами губернии или решения срочных вопросов, нуждающихся во вмешательстве губернатора. А таких вопросов, стоит заметить, в Гродненской губернии было немало. Начиная от жалоб на чиновников, заканчивая острыми социальными проблемами. Во всех возникающих вопросах Осоргин пытался найти наиболее правильный выход, бывали что для решения проблем приходилось посещать Петербург (беспорядки в Черняных Рудах).

Как известно 27 января (9 февраля) 1904 года Япония объявила войну России. Началась не самая продолжительная, но и не самая удачная военная компания для Российской империи. Губернатора Гродненской губернии Осоргина М. М. новость о начале войны застала в Санкт-Петербурге, куда он был вызван на совещание губернаторов, а также для представления у императора по случаю получения придворного звания. Вращаясь в петербургском обществе, губернатор мог лицезреть настроение столицы в этот период. И что же оно? По мнению Осоргина, оно было настроено слишком оптимистически. В воспоминаниях он упоминает фразу, которою слишком часто слышал в то время: «Отчего отменять придворные балы, когда это даже не война, а просто маленькая экспедиция, чтобы наказать зазнавшихся япошек!?» [6, с. 660 – 661]. В то же время, что того энтузиазма, которого следовало бы ожидать в такой момент не было. Сложно сказать об достоверности слов губернатора, ведь свои воспоминания он писал уже после окончания войны, когда на лицо были все её последствия, что, по сути, могло искажать события тех дней.

Жизнь самой губернии изменилась лишь отчасти, военные действия были далеко, единственное, что выдавало войну в стране, это были молебны об успешном окончании войны, сбор материальных и денежных средств для помощи армии, организация санатория для восстановления раненых и больных солдат [9, с. 254 – 257]. Жизнь текла своим чередом. Однако происходили события, которые будоражили спокойную жизнь Гродно. Например, манифестация в поддержку русской армии. Произошла она 2 февраля 1904 г. Зачинщиками её были гимназисты, которых, по воспоминаниям Осоргина, подбил их на это гимназист Федя Алябьев, которого якобы возмущала хладнокровие поляков и евреев к начавшейся войне. Манифестация длилась довольно долго, к ним примыкали и другие жители города. К вечеру их собралось несколько сот человек. Они оказались у окон начальника дивизии Бутурлина, который озвучил им пламенную речь и вручил портрет императора, это ещё больше взбудоражило толпу. Закончилось всё тем, что толпа ворвалась в театр, сорвав представление, она вынесла портрет императора на сцену и требовала исполнения гимна. Только около полуночи, порядком утомившись, толпа разошлась. Губернатор не стал наказывать участвующих в этой манифестации. Единственный, кто был «наказан» - это Федя Алябьев, ему губернатор самолично запретил выходить на улицу и посещать гимназию. Больше события такого рода не повторялись [6, с. 663].

Неотъемлемой частью любой войны является мобилизация. В Гродненской губернии она была объявлена только в одном уезде – Слонимском. Такая выборочная мобилизация даже губернатором признавалась несправедливой. Она вела к росту недовольства среди народа, особенно среди мобилизованных, что конечно не прибавляло популярности военной кампании у населения.

По долгу службы губернатор был обязан провожать отъезжающих на фронт солдат. Такие отъезды были часты, отъезжали как единичные офицеры, так и целые группы, поэтому после трех таких проводов, губернатор перестал выезжать на вокзал.

Хоть война и была далеко и, кажется, жизнь губернии напрямую не затрагивала. Однако жителей города, как и губернатора, живо интересовали события на фронте. Свидетельством этого может послужить карта, которая висела в столовой, на ней флажками отмечалось расположение воюющих сторон. За ничтожную плату губернатор открыл абонемент на агентские телеграммы. Они печатались ежедневно, двумя, а бывали случаи и тремя выпусками [6, с. 663 – 664]. Это служит ещё одним доказательством не безучастности населения к войне.

Однако война усугубляла и без того не всегда спокойную ситуацию в губерниях. Особенно это касалось Белостока. Во время русско-японской войны здесь активизировались работа различных партий, в том числе Бунда, эсеров, как писал Осоргин: «революционеры обнаглели» [6, с. 630]. Частыми явлениями стали волнения рабочих. Осоргину приходилось выезжать в губернию не реже раза в месяц, а иногда и чаще. Для оперативного получения сведений из города был даже проведен телефон от кабинета белостокского полицмейстера к кабинету губернатора в Гродно. События в городе сильно изматывали губернатора, оставляли его совсем без сил.

Заботой губернатора также были и встречи почетных гостей, и конечно хлопот увеличивалось если губернию посещал сам император. Обычно он приезжал в Беловежскую пущу, отдохнуть и поохотится. Во время приезда государя Осоргин отвечал за охрану всего мероприятия, забота эта была ответственной и сложной, поэтому прибыл он за три дня до приезда самого государя с семьёй в Беловежскую Пущу. С государем приехало сюда ещё много должностных лиц, одним из таких был главный начальник Уделов, товарищ Осоргина по полку князь Виктор Сергеевич Кочубей, которого губернатор был очень рад видеть. Не обошлось и без курьезных ситуаций, об одной из таких вспоминает Михаил Михайлович: «Накануне приезда государя спохватился, что у меня нет букета для государыни. Дворец и все сады перешли уже в ведение дворцовой полиции и получить оттуда цветы было невозможно. Телеграфировал я Лизе в Гродно, чтобы она прислала мне с Веревкиным, которому как губернскому предводителю надлежало быть при встрече государя, подходящий букет. Но привезенный мне букет от Лизы оказался столь мизерным по сравнению с приготовленным для подношения Мирским и Веревкиным, что я решил букета не подносить государыне, а отослал его жене Колокольцова». Как в последствие оказалась, Осоргин даже порадовался, что букета не было, потому что он просто не знал бы, куда его девать, прикладываясь правой рукой к треуголке, а левой подавая государю рапорт [6, с. 618]. Благодаря предпринятым губернаторам мероприятиям, никаких недоразумений по части охраны не произошло, за что он отблагодарен и был произведен в действительные статские советники.

Во всех своих начинаниях Михаил Михайлович находил поддержку у своей семьи. Он очень её любил, она всегда была у него на первом месте. Теплые отношения были у Михаила Михайловича со своей женой Елизаветой. Елизавета Осоргина, до замужества Трубецкая, была дочерью музыковеда и мецената Николая Петровича Трубецкого и его второй жены Софьи Алексеевны Лопухиной. Познакомился он с ней, когда приезжал по делам семьи в Калугу, где в то время жило семейство Трубецкий. По воспоминаниям Осоргина, особо их сблизили домашние постановки в доме Трубецких, после которых Михаил Михайлович и дня не мог провести без Лизы. С первых дней женитьбы она стала его надежной опорой. Для него было важно, мнение Лизы, и ему было досадно, когда не удалось увидеть первого впечатления жены о Гродно. Он всегда сопереживал с ней все потери: «Я получил телеграмму от Лизы о кончине тёти Эмилии Капнист; зная, какое это горе для Лизы, да и для меня это была чувствительная утрата, у меня на душе было невесело» [6, с. 646]. Радовался Осоргин и успехам своей жены в управлении Благотворительным обществом. В первый год пребывания в Гродно Елизавету Осоргину выбрали председательницей этого общества. Это был её первый опыт в подобных делах, а дело было не простое, так как многие учреждения этого общества находились в запустении. Осоргиной приходилось часто посещать приют и богадельню, принимать просителей и искать средства на содержание Благотворительного общества. «Чтобы увеличить постоянные определенные средства, которых было мало, так как доходными статьями были только квартирные платы сдаваемых обществом помещений, по инициативе Лизы решено было открыть аптеку, как наиболее выгодное дело… Другие доходы Благотворительного общества слагались из ежегодного базара и разных благотворительных спектаклей» [ 6, с. 675].

Очень трепетно гродненский губернатор относился к своим родителям, по его воспоминаниям видно, что в их семье окружать родителей любовью и заботой является важнейшим долгом детей. Поэтому большой потерей для Осоргина становится смерть матери. Осоргин в своих воспоминаниях пишет: «На мой вопрос «Что с тобой Мама?» она мне с тоской сказала: «Жаль мне Папа и вас, с вами расставаться». Это единственный раз, когда она намекнула, что понимает серьезность своего положения. Меня эта фраза как ножом резанула» [6, с. 669]. О трепетном отношении к матери говорит и такой факт, как хранение у себя черновика телеграммы, который в последствие оказалась последней написанной бумагой в жизни. Но не только для Осоргина смерть матери стал большой потерей, тяжелой эта смерть стала и для внуков Миши и Сережи. Миша на первой панихиде долго плакал, и Михаилу Михайловичу стоило больших усилий его успокоить. Потрясен был и Сережа: « Когда после первой панихиды, на которой он присутствовал, подали завтрак, он не хотел к нему притронуться; его коробило, что обыденная жизнь входит в свои права» [6, с. 672]. Семья старалась всеми силами поддержать отца Осоргина. Что бы как-то его отвлечь от печальных мыслей Елизавета ежедневно устраивала для него партии в винт, которые проходили по вечерам в Гербовом зале, партнеры обычно приглашались с утра по телефону. Такую игру часто наблюдал Михаил Михайлович, сидя в своем кабинете за грудой бумаг.

Следует отметить, что Осоргин был хорошим отцом и живо интересовался жизнью своих детей, конечно должность губернатора занимала большую часть времени и сил, но он всегда знал об успехах и неудачах в учёбе, о их окружении, развлечениях. По воспоминаниям Осоргина главным местом отдыха гродненской молодежи был так называемый трэк. «Трэк – было особо отгороженное место на окраине города в пяти минутах ходьбы от нашего дома, где гимнастическое начальство устроило всякие игры и спорты: зимой – каток, а летом – теннис, крокет и гимнастику. Трэк был местом сборища всей гродненской молодежи; все мои дети были записаны членами и всю зиму пользовались катком» [6, с. 679]. Устраивались для молодежи и уроки танцев и гимнастики. Летом они проводились в саду губернского дома, и Михаил Михайлович мог наблюдать эту часть детской жизни из своего кабинета. Случалось такое, что приходилось губернатору наблюдать и достаточно забавные моменты, например то, как наиболее близкие к семейству чиновники особых поручений выпрыгивают через окно в сад, чтобы принять участие в партии тенниса.

Таким образом, повседневная жизнь Осоргина Михаила Михайловича представляет собой совокупность всевозможных занятий. Служебные дела, такие как разбор различных документов, принятия посетителей, выслушивание докладов, совмещались и с жизнью семейной, заботой о жене, детях, родителях, а также светской, посещением различных мероприятий.