2.2 Ес – нато: разночтения в подходах к сотрудничеству

Следует начать с того, что экономическая ситуация стран Запада, которые не оправились в полной мере от последствий мирового экономического кризиса, а некоторые - столкнувшись с затянувшейся стагнацией, вынуждены пересмотреть вопрос о взаимодействии с ключевыми американскими институтами, главным образом это актуально для Организации Североатлантического договора. Вдобавок к вышеописанной ситуации, фоном здесь выступает и нарастающая многополярность мира, хотя, конечно, вряд ли можно говорить об отказе США от идеи управления пространством на глобальном уровне.

Стоит, однако, подчеркнуть, что в то же время европейские страны не стремятся сохранять свой глобальный статус [18]. Подтверждение тому – Чикагский саммит 2012 года с переоценкой роли альянса в судьбе Европейского континента.

Cегодня в целом ряде случаев ЕС и НАТО продемонстрировали несостоятельность в выработке единой позиции по многим международным вопросам. Оказалось непросто согласовать интересы евро-атлантических стран, несмотря на то, что после завершения холодной войны эта задача представлялась более чем реальной. В частности, американцам не удалось использовать НАТО для поддержания необходимого баланса «разделения бремени» и «разделения полномочий» между европейскими странами-членами и Соединенными Штатами [8, C. 19].

Можно сказать, что характерная для ранней постбиполярной эпохи американская «Стратегия расширения и вовлечения» границ Евро-Атлантического сообщества отнюдь не оказалась глобальной. Напротив, она выявила ограниченный европоцентризм, преследуя, по существу, лишь одну (хотя и весьма широкую) цель - превращение расширенной Европы (Евро-Атлантики) в «зону стабильности», теснейшим образом связанную с США через систему военно-политических и политико-экономических институтов.

Однако проблемы безопасности Европы и примыкавших к нему постсоветских периферийных зон, после завершения холодной войны занимавших одно из центральных мест во внешнеполитической повестке Вашингтона, постепенно вытеснялись вопросами стабильности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Особенно ясно эта тенденция проявила себя при президентстве Обамы с его политикой «поворота к Азии».

Ограниченные возможности глобального подхода НАТО, превращающие планы по созданию международной сети партнерств в труднодостижимую цель, а равно и нереалистичность передачи на аутсорсинг странам и организациям-партнерам наиболее важных функций в сфере безопасности не оставляют альянсу иной альтернативы кроме мобилизации собственных внутренних резервов и повышения эффективности их использования. Данная задача не менее трудна на фоне продолжающегося мирового финансового кризиса [27; 28].

Так в чем конкретно заключаются расхождения в понимании сотрудничества ЕС и США в рамках НАТО?

Во-первых, Долговой кризис стран еврозоны, оказывающий возрастающее негативное воздействие на и без того планомерно сокращающиеся военные возможности европейских стран - членов НАТО, не вселяет руководству альянса оптимизма.

По некоторым оценкам, темпы военных расходов почти всей еврогруппы НАТО демонстрируют отрицательную динамику на протяжении полутора десятилетий. Если в 2000 г. доля ассигнований на оборону, выделяемых европейскими членами (а также Канадой) в процентном отношении в среднем составляли около 2% их ВВП, то уже к 2005 г. доля затрат снизилась до 1.8%. К началу кризиса в 2008 г. этот показатель составил уже 1.65% [13, С. 49]. Согласно данным Международного института стратегических исследований только за период 2008-2010 гг. уровень падения оборонных расходов в 10 из 23 европейских стран - членов НАТО превысил 10% (или 39 млрд. долл. в абсолютных цифрах) [8, C. 20].

При этом американские военные расходы за указанный период только увеличивались, достигнув к 2011 г. почти 75% совокупных затрат на оборону всех членов альянса. Подобные диспропорции между американскими и европейскими вложениями в «общую корзину безопасности» явно не устраивают Пентагон, особенно, когда речь заходит об экспедиционных операциях, осуществляемых под объединенным натовским командованием [10].

Неизбежным следствием сокращающегося финансирования становится не только замедление технологического перевооружения европейских армий в духе «революции в военном деле», но и уменьшение масштабов госзакупок, столь необходимых для любой экспедиционной операции (независимо от ее назначения) средств доставки грузов и личного состава (военно-транспортных самолетов, десантных кораблей и т.д.)

В целом, данная проблема осознается по обе стороны Атлантики, тем более что опыт ливийской кампании в очередной раз подтвердил ограниченность как материально-технических, так и организационных возможностей даже наиболее передовых в военно-техническом отношении европейских стран - членов НАТО.

Во-вторых, реализация руководством альянса так называемой умной обороны, призванной повысить экспедиционный потенциал НАТО в его нынешнем виде, также не может служить панацеей от нарастающей военной деградации в блоке. Поскольку процесс формирования общего пула военных активов, вероятно, потребует создания общесоюзных управляющих структур, на повестке дня Совета организации неизбежно окажутся вопросы, связанные с автономией военного строительства в ее отдельных государствах-членах. Особенно чувствительной эта тема может оказаться для союзников, даже в наиболее сложные периоды холодной войны отвергавших идею создания некоего подобия «евроармии» или единой военной экономики [8, C. 21].

В-третьих, Ограниченные военно-экономические и военно-технологические возможности европейских членов НАТО ставят Пентагон в непростое положение. Он вынужден подтверждать обязательства перед союзниками, одновременно давая понять последним, что объем американских гарантий не может покрывать все их потребности. Приняв лишь ограниченное участие в ливийской кампании НАТО, Вашингтон поспешил отдать инициативу в руки Парижа, Лондона и других партнеров. Последние тем самым получили недвусмысленный сигнал об отсутствии у США стремления перегружать себя дополнительными функциями по решению союзнических (а по существу, чисто европейских) проблем в близлежащих к континенту южных регионах - от средиземноморского Леванта до африканского Магриба.

Действуя в русле новой стратегии Б. Обамы, предполагающей американское «руководство из-за кулис» (leading from behind), США пытаются внушить союзникам, что в будущих военных кампаниях под эгидой НАТО им придется самостоятельно мобилизовать силы и изыскивать средства, необходимые для решения поставленных боевых задач [25]. Впрочем, на практике выполнение подобного условия, как уже отмечалось, представляется весьма затруднительным. Принимая во внимание все более и более скуднеющие военные бюджеты даже наиболее развитых в экономическом плане стран Западной Европы, их неуклонно снижающиеся военно-экспедиционные возможности, союзники вряд ли смогут поддерживать разумный баланс между концепцией экспедиционных операций и задач по обороне территорий стран - членов НАТО в течение продолжительного времени.

В-четвертых, не наблюдается единства и относительно вопроса о возвращении НАТО к более привычной для альянса функции сдерживания, которая, как представляется, могла бы поспособствовать сближению трансатлантических союзников; НАТО никак не может определиться с определением объекта такого сдерживания.

Тем не менее, для США, которые в силу своего географического положения считаются не только евро-атлантической, но и тихоокеанской державой, наиболее вероятным объектом сдерживания становится усиливающийся Китай. По-видимому, именно на его нейтрализацию будут направлены основные усилия американских военных стратегов и планировщиков. Под эту же долгосрочную цель начнут складываться и ведомые Пентагоном антикитайские коалиции. Формироваться они станут отнюдь не из находящихся за многие тысячи километров стран - членов НАТО, а из непосредственно примыкающих к зоне «Большого Китая» - и потому более полезных для США со стратегической точки зрения - государств Юго-Восточной Азии, Австралии и Океании.

И, наконец, в-пятых, не наблюдается единства у европейских и американских коллег относительно низкого конфликтного потенциала в Старом Свете [8, C. 23]. К слову, выглядят вполне оправданными попытки заострить внимание Вашингтона на проблемах внутри Европы. Европейские наблюдатели, в отличие от своих североамериканских коллег, считают предположение о наступлении в Европе эры долгого мира и согласия преждевременным. По их оценкам, войны между крупными государствами в этом регионе действительно стали достоянием прошлого, однако конфликтные зоны сохраняются.