Созависимость Клиника и течение

Созависимость понимают как нарушение личностных границ в области интимных и духовных взаимоотношений; слияние всех интересов человека с аддиктом. М. Битти (1997) называет созависимым человека, который позволяет другому влиять на свое поведение и который навязчиво контролирует поведение этого другого. Когда у значимого другого (ЗД) возникают проблемы, созависимая женщина (а созависимость развивается обычно у женщин) чувствует жалость, озабоченность и вину. Она испытывает непреодолимое стремление решить эти проблемы, оставляет собственные дела, теряет сон, изо всех сил пытается помочь ЗД жить так, как она считает правильным, а когда ее непрошеное вмешательство оказывается неэффективным, испытывает раздражение. Часто она делает за ЗД то, что тот мог бы сделать сам, повышая тем самым собственную самооценку. С другой стороны, она гордится достижениями ЗД, как своими собственными. Получая от него что‑нибудь, чувствует неуверенность и вину. Гораздо больше говорит о ЗД, чем о себе самой. Пытается доставить ему удовольствие, вместо того чтобы сделать что‑нибудь для себя. С возмущением ругает тех, кто выступает против ЗД, будучи уверена в своей правоте. У нее всегда множество неоконченных дел и никогда нет сил и времени, чтобы завершить их.

Созависимая жена или мать алкоголика или наркомана беспокоится из‑за того, что ЗД много пьет или потребляет наркотики; в то же время отрицает наличие аддикции, соглашается с его образом жизни, пытается употреблять ПАВ вместе с ним, берет на себя выполнение его семейных обязанностей, оправдывает его промахи и недостатки. Снабжает аддикта деньгами, хотя испытывает денежные затруднения из‑за того, что ЗД много тратит на ПАВ то пополняет запасы вещества, то уничтожает его. Она стыдится его поведения или страдает из‑за него; состояние ЗД и его аддиктивное поведение заставляет ее отказывается от своих семейных планов, встреч друзьями и т. д. Чувствует, что ПАВ для аддикта важнее, чем она, но лжет, чтобы защитить его и обвиняет во всем его друзей. Боится прямо сказать ЗД о чем‑то неприятном, опасаясь вызвать срыв; чувствует себя виноватой в том, что не может удержать его от потребления ПАВ. Целует мужа на пороге с тайной целью уловить запах алкоголя; разыскивает спрятанные им бутылки спиртного или наркотики. Несправедливо относится к детям, родителям, сотрудникам только из‑за злости на ЗД за его аддиктивное поведение. Считает, что никто не понимает его проблем, рассчитывает, что все они будут решены, если ЗД исправится. Думает: «Если бы он меня любил, то исправился бы». Пытаясь напугать ЗД и заставить его просить прощения, ругается с ним, бьет его, отказывает ему в сексе, угрожает бросить или выгнать его, покончить с собой, разрушить дом и т. п. Отдаляется от него, отталкивает от него друзей, вместо него договаривается о встречах и отменяет их. Тайно подкладывает лекарства, укладывает в больницу, провоцирует арест. «Купается» в жалости к себе и избегает получения помощи.

С пищевым аддиктом созависимая ведет себя следующим образом. Контролирует вес подопечной (чаще всего это дочь), переживает за ее фигуру; непрерывно волнуется за больную, ходит на цыпочках, чтобы не расстроить ее. Когда застает обжору за перееданием, произносит гневные тирады; связывает ее неустойчивое настроение, резкость, колебания настроения с пачкой печенья или коробкой конфет; прячет еду от обжоры или выбрасывает ее; покупает правильную пищу и поощряет ее потребление, делает обещания, основанные на изменении веса. Манипулирует бюджетом, чтобы контролировать расходы на еду; поощряет гимнастику, здоровый режим и чудесные средства оздоровления; как бы случайно оставляет на видных местах «подходящую» литературу. Постоянно расстраивается из‑за рецидивов; неискренне утешает свою подопечную, когда та расстроена; устраивает испытания силы воли, чтобы подразнить ее; угрожает оставить больную из‑за ее веса. Радуется, что она сама не такая; подавляет свои опасения, что способна вести себя так же; много говорит о питании; использует продукты как взятку. Читает литературу о диетах, хотя не имеет проблем с весом; соблюдает диету; набирает вес, когда аддикт худеет. Изменяет свою социальную активность, чтобы у обжоры не было соблазна; все меньше уделяет внимания себе; использует пищевое расстройство ЗД как возможность избегать чего‑то и не развиваться. Считает, что в семье все идеально, кроме пищевого поведения аддикта; мечтает о том, как было бы прекрасно, если бы оно изменилось. Все больше беспокоится о своем здоровье; много пьет, принимает снотворные и транквилизаторы, в своей терапии говорит в основном о ЗД.

Когда аддикт начинает лечиться, созависимая провоцирует срыв. Она чувствует ответственность за его выздоровление, проверяет ход лечения, следит, чтобы он принимал лекарства, в то же время высмеивает способы терапии, скрывает факт лечения от близких, хотя о существовании проблемы рассказывает всем. Она активно препятствует встречам аддикта с бывшими собутыльниками, старается везде его сопровождать, волнуется, когда он остается один, принюхивается к нему. Все решения принимает сама, пытается контролировать его деятельность, защищает его в ситуациях социального взаимодействия, избегает посещать вместе с ним места и мероприятия, где присутствует алкоголь, хотя в первое время это рекомендуется. Имеет нереалистические ожидания, возлагает на него слишком много обязанностей, обвиняет его в финансовых проблемах. Не стремится ни к каким изменениям, желая изменить лишь самого аддикта; постоянно попрекает его за прошлое, проявляет нечестность, манипулирует своими чувствами. В случае срыва реагирует по‑старому.

У созависимых выявляется, по сути, та же клиническая картина, что и у зависимых:

· обсессивно‑компульсивное влечение к объекту зависимости с доминированием в сознании мыслей о больном;

· утрата контроля над поведением зависимого, а также над своими чувствами и жизнью;

· отрицание, проекция, рационализация: «У меня нет проблем, проблемы у моего мужа (сына)»; «Это друзья сбивают его с толку».

· неспособность трезво мыслить, как при опьянении;

· самообман, ложь;

· обида на членов семьи, необоснованные требования, словесная и физическая агрессия;

· отчужденность, замкнутость, изоляция;

· депрессия с преобладанием душевной боли, вины, стыда, ненависти;

· низкая самооценка, допускающая саморазрушительное поведение;

· все возрастающая выносливость к эмоциональной боли, как у зависимого – к ПАВ;

· тенденция вступать после разрыва с зависимым в новые созависимые отношения, как абстиненция прерывается новой дозой ПАВ;

· сопутствующие аддикции: трудоголизм, зависимость от транквилизаторов, никотина, алкоголя;

· психосоматические расстройства;

· отказ от лечения, неверие в него;

· рецидивирующее течение.

Выделяют следующие варианты созависимости: 1) циклический, когда созависимый позволяет аддикту «грешить», чтобы затем он искупал свой грех; 2) ролевой, когда созависимый боится позволить аддикту взять ответственность на себя; 3) договорной, когда созависимый игнорирует аддиктивное поведение, лишь бы аддикт выполнял определенные обязанности; 4) дистанцированный, когда аддикту позволяется все, лишь бы сохранить видимость отношений для окружающих.

В течении созависимости выделяют 4 фазы. Фаза озабоченности включает возникновение тревоги за зависимого, периодическое появление токсических эмоций (ТЭ): стыда, вины, обиды, ненависти. Отмечается отрицание проблемы, повышение переносимости разрушительного поведения зависимого, появление провалов в памяти. Фаза самозащиты включает тотальный, но неэффективный контроль и опеку над зависимым, манипулятивное использование ТЭ с их отрицанием, высокую терпимость к боли, причиняемой зависимым, учащение провалов в памяти, чувство полной ответственности за семью, утрату контроля над своей жизнью.

В фазе адаптации созависимый приспосабливается к трудностям, в том числе к распаду семьи, концентрирует все свои действия на зависимом, стремится изолировать и самоотверженно опекать его. Он старается демонстрировать «идеальное» поведение, в то же время бурно реагирует на рост потребления ПАВ зависимым, ТЭ выходят из‑под контроля, появляется рассеянность. Нарастают жалость к себе, чувство непереносимой обиды. Созависимый остро переживает чувства вины и стыда, ощущение собственного поражения, его самооценка падает до критически низкого уровня, он обращается за медицинской или психологической помощью. Фаза истощения характеризуется максимальной интенсивностью агрессивных ТЭ, их использование рационалистически обосновывается. Полностью утрачиваются терпимость к зависимому и чувство собственного достоинства. Возникает чувство отчаяния, нарастает тревога, появляются тремор, страхи, психические и психосоматические расстройства.

Зависимым семьям присущ ряд общих черт: страх перед чужими людьми и изоляция от них, тесная сплоченность, фетишизация брака, денег и власти. Для этих семей существует только материальный мир, они ни во что не верят. Члены семьи полностью зависят от оценки родных и окружения, нельзя искать помощи вне семьи. Неудача, отъезд или смерть одного из членов семьи переживаются всей семьей одинаково трагически. Вместо любви семья держится на чувствах жалости и долга, обиды и вины, общих вкусах и оценках людей. Семья опирается на традиции прошлого, боится изменений, с тревогой смотрит в будущее. Источником ее энергии служат не радости текущей жизни, а тревоги и волнения.

Е. М. Симонова (2001а) описывает три типа матерей химически зависимых детей: 1) «мама‑девочка», сохранившая дозамужние интересы и безразличная к ребенку; 2) «мать‑героиня», организует лечение членов семьи, страдающих алкоголизмом и нередко сама начинает лечиться от наркомании вместо своего ребенка; 3) «мать‑страдалица», самоотверженно борется с неисчислимыми проблемами семьи, одновременно усугубляя их (например, «из жалости» дает сыну деньги на героин). Отцы этих детей также представлены тремя типами: 1) «отец‑герой», лишающий ребенка ответственности за его аддиктивное поведение; 2) агрессор, жестоко наказывающий ребенка за аддиктивное поведение, нередко сам страдает алкоголизмом; 3) «отсутствующий отец» – разведенный, двоеженец, тихий алкоголик, трудоголик.

Дети в созависимой семье принимают одну из следующих ролей. «Герой» защищает своих родственников, в первую очередь братьев и сестер, от родителей‑алкоголиков или наркоманов; «козел отпущения» ведет себя плохо, чтобы отвлечь родителей от семейных конфликтов, связанных со злоупотреблением ПАВ, и сплотить семью перед лицом необходимости своего спасения. «Потерянный ребенок» помогает сохранить семью тем, что ничего не требует; «весельчак» делает то же самое с помощью шутовства. Впоследствии «герой» может стать трудоголиком и «перегореть» или заболеть психосоматическим расстройством. «Козел отпущения» рискует стать изгоем, «потерянный ребенок» – впасть в депрессию, а «весельчак» – остаться шутом, которого никто не воспринимает всерьез.

Как указывает Е.В. Змановская (2003), психика членов созависимой семьи претерпевает следующие изменения:

· собственное Я теряется, происходит фиксация на употреблении ПАВ одним из членов семьи;

· поведение аддикта фактически полностью определяет эмоциональное состояние других членов семьи;

· преобладают аффекты ярости, вины, отчаяния;

· резко падает самооценка и самоуважение, например, появляется убеждение «мы плохие, мы сами виноваты во всем»;

· усиливаются лже‑роли: Жертвы («за что мне такие мучения»), Спасителя («я спасу его, чего бы мне это ни стоило»);

· появляется состояние эмоционального отупения и апатии, наступает изоляция;

· на фоне хронического стресса неуклонно ухудшается здоровье: обостряются соматические болезни, развивается депрессия.

Созависимость приводит к психопатизации личности, сходной с изменением личности химически зависимого. Вместо любви к близким нарастает ненависть, появляется болезненная ревность и зависть, теряется вера во всех и надежда на лучшее, нарастает социальная изоляция и дезадаптация. Это понимала Анна Ахматова:

Есть в близости людей заветная черта,

Ее не перейти влюбленности и страсти, –

Пусть в жуткой тишине сливаются уста

И сердце рвется от любви на части.

И дружба здесь бессильна, и года

Высокого и огненного счастья,

Когда душа свободна и чужда

Медлительной истоме сладострастья.

Стремящиеся к ней безумны, а ее

Достигшие – поражены тоскою…

Теперь ты понял, отчего мое

Не бьется сердце под твоей рукою.