УМК_Псих_лич2

31< Д

6.	Развитие личности			6	6
	Фрейдизм и психодинамическое
7.	направление исследования личности:	2		4	6
	Индивидуальная психология в
8.	пересмотре психодинамического			4	4
	направления
9.	Теории личности в эго-психологии			4	4
10.	Психоаналитическая теория	2		2	4
	объектных отношений
11.	Бихевиоральное направление			2	2
12.	Когнитивистские теории личности			4	4
13.	Диспозициональное направление		2	2	4
14.	Гуманистический и			6	6
	феноменологический подходы
15.	Теории личности в экзистенциальной			2	2
	психологии
	Личность в психологии и философии
16.	позднего модернизма	2		2	4
	Концепции личности в современной
17.	российской и белоруской психологии		2	2	4
	Всего часов	10	4	54	68

32< Д

II.УЧЕБНО–ТЕМАТИЧЕСКИЙ БЛОК

ТЕМА 1 ЛИЧНОСТЬ В СИСТЕМЕ СОВРЕМЕННОГО НАУЧНОГО ЗНАНИЯ

1.С о о т н о ш е н и е п о н я т и й « Ч е л о в е к – и н д и в и д – с у бъ е к т – л и ч н о с т ь – индивидуальность».

2.Путь познания как «акселератор» пути личного, на примере творчества А.Ф. Лазурского

3.Личность «во всём желание дойти до самой сути» (Б. Пастернак) в трудах С.Л. Рубинштейна.

4.Личность как «сверхчувственное качество» в концепции Б.С. Братуся.

Литература

1.Лазурский А.Ф. Избранные труды по общей психологии. Психология общая и экспериментальная / Вступ. ст., коммент., примеч. Е.В.Левченко. – СПб.: Алетея, 2001, с. 5-16 2.Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. СПб: Питер, 2012 г.Серия: Мастера психологии – 713 с.

4.Братусь Б Аномалии личности. С. Аномалии личности.- М.: Мысль, 1988. – 301 с. 5.Психология и философия: возвращение души. Сб. науч. Ст. / Под ред. Б.С. Братуся. – М.:

РГГУ, 2003 г. – 240 с.

Артур Шопенгауэр: "Для нашего счастья личность является первым и важнейшим условием уже потому, что сохраняется всегда и при всех обстоятельствах, не зависит от превратностей судьбы и не может быть отнята у нас" [100, с. 13].

Folk und Knecht und Uberwinder

Sie gestehen zu jeder Zeit

Hohsten Gluk der Erdekinder

Set nur die Personlichkeit. (W. Gete)

Род, слугу и господина Признаем во все века. Но свободa индивида -

Право лишь Personlichkeit.

«Религия (счастье) по существу является тем, чем никакая философия быть не может: отношением личности к личности со всем заключенным в нем риском, тайной, страхом, доверием, восхищением и томлением. Проблема века, в который мы вступаем, будет состоять, как мне кажется, в примирении науки и мудрости» (Жак Маритен).

«Психология еще не стала подлинной наукой о живой человеческой личности. Она еще не научилась описывать склад личности так, чтобы каждая черта находила свое место и чтобы законы формирования личности стали такими ж четкими и прозрачными, как законы синтеза сложных химических

тел» (A.Р. Лурия)

Отношение к другому человеку и описание процесса, в результате которого формируется "синдром" личности ( А.Р. Лурия), составляет основную ткань человеческой жизни, ее сердцевину. По С. Л. Рубинштейну, «...первейшее из первых условий жизни человека — это другой человек. «Сердце» человека все соткано из его человеческих отношений к другим людям». По определению

<33Д

Виктора Франкла, «Никто не может осознать суть другого человека до того, как полюбил его». Личность, по А.Н. Леонтьеву , есть системное и поэтому «сверхчувственное» качество, хотя носителем этого качества является вполне чувственный, телесный индивид со всеми его прирожденными и приобретенными свойствами. Если психика реальна в своем чувственном безмолвии, как некий Alef у Хорхе Луи Борхеса, то личность - актуальна в сверхчувственном слове - Логосе.

Ученик Леонтьева Б.С.Братусь обращает внимание на основополагающие моменты абстракций, с помощью которых даётся характеристика личности. Вопервых, на решительную констатацию несовпадения личности и индивида; вовторых, на то, что личность есть приобретаемое в ходе жизни в обществе особое, психологическое измерение, качественно иное, нежели то, в котором предстают отдельные психические процессы; в-третьих, на то, что это измерение является системным и потому «сверхчувственным» качеством, и, в- четвертых, на то, что исследование личности должно заключаться в изучении общений, позиции и того, что, ради чего и как использует человек все в р ож д е н н о е и п р и о б р е т е н н о е и м. Б.С.Б р ату с ь п р и вод и т с л о ва

М. К Мамардашвили , в которых речь идет о краткости тех мгновений, когда «молнией, на одну секунду» нам открывается ощущение устройства мира, его лада «И если,— пишет философ,— мы упустили эту секунду и не расширили работой этот открывшийся интервал, то ничему не быть, ибо, по метафизическому закону, все необратимо и не сделанное нами никогда не будет сделано. То, что ты оказался здесь, это только ты оказался здесь, только ты мог понять в том, что только тебе посветило Ты ни на кого другого не можешь положиться, никто другой тебе не может помочь, и ты не можешь положиться ни на будущее, ни на вчерашнее, ни на разделение труда, что мы, мол, вместе сплотимся и разберемся Не разберемся И лишь упустим часть мира в полное небытие». Мы видели, что биологическое, точнее, быть может, сказать, органическое составляет необходимое условие такого «неупущения». Распространенность этих двух вариантов и дала, видимо, повод к появлению латинской пословице: «В здоровом теле —здоровый дух.» На самом деле — orandum est (то есть, молимся, чтобы)– da sit mens sana in corporer sana (Ювенал). Исходя из данного подхода совокупность значений может быть представлена как культура, т. е. система понятий, норм, образцов, представлений, бытующих в рассматриваемой среде. У русского психолога А. Ф. Лазурского мы находим, что духовное здоровье в наибольшей степени обеспечивает идеал альтруизма. «Альтруизм в том или ином виде представляется формой и средством, и показателем наилучшей гармонии между личностью и средой. Здесь извращенных нет». Это касается сферы осмысления личности.

Касаясь координат «пространства личности», приведем известны слова Л. Н. Толстого о том, что люди делают только вид, что воюют, торгуют, строят, главное же, что они делают всю жизнь,— это решают нравственные проблемы. В противовес этому мнению .современная научная психология чаще всего, напротив, либо старается вовсе игнорировать в своих исследованиях нравственную сферу, либо рассматривает ее как некий довесок, добавок к

<34Д

продуктивной деятельности и возникающим вокруг нее производственным отношениям. Братусь декларирует психологический «пролом» в метафизику как невидимую сущность становления личности. Автор ведет речь о метафизическом смысле души, её роли в противостоянии хаосу и фарсу, злу и насилию, о цене борьбы за человека в человеке и страдании как знаке этого противостояния. А. В. Петровский приводит метафорическое сравнение подлинной личности с источником некоего мощного излучения, радиации, способной изменять, преобразовывать других людей (радиация, как известно, может быть полезной и вредоносной, может лечить и калечить, ускорять и замедлять развитие, становиться причиной различных мутаций и т. д.). Тогда индивида, обделенного личностными характеристиками, можно уподобить нейтрино — гипотетической частице, которая пронизывает любую, сколько угодно плотную среду, не производя в ней никаких — ни полезных, ни вредных

— изменений. «Безличность»,— продолжает автор,— это характеристика индивида, безразличного для других людей, человека, от которого «не жарко.и не холодно», чье присутствие или отсутствие ничего не меняет в их жизни, не преобразует их поведение, не обогащает и не обездоливает их и тем самым

лишает его самого личности». М. М. Бахтин,	отвергая возможность
однозначного определения личности, писал:	«...подлинная жизнь личности

совершается как бы в точке несовпадения человека с самим собой, в точке выхода его за пределы всего, что он есть как вещное бытие, которое можно подсмотреть, определить и предсказать помимо его воли, «заочно». Очевидно, однако, что безусловное согласие с таким мнением означало бы по сути приговор многим, претендующим на объективность методам в психологии личности. «Трудно найти,— пишет по поводу приведенных слов М. М.Бахтина А. В. Петровский,—другое столь сильно и лаконично выраженное обвинительное заключение, предъявленное детерминистической психологии, которая в своей экспериментальной практике, минуя интроспекцию, пытается получить (подсмотреть, предсказать, определить) эту заочную правду о личности другого человека, исследуя как раз то ее «вещное бытие», которое Бахтин объявляет «унижающей и умертвляющей ложью». Далее, принципиально возражая Бахтину, Петровский утверждает, что как раз при опоре на «вещное бытие», только принимая во внимание его реалии, возможно объективное познание личности, в том числе и «диалогическое проникновение» в ее глубины. Если, по К.Левину, «Эксперимент без теории глух и слеп», то искусство состоит не в создании и варьировании стимульных ситуаций, но в выборе из представляемого патологией широчайшего диапазона и точной фиксации условий, необходимых для проверки интересующих нас гипотез, и «чтении», интерпретации происшедшего жизненного эксперимента.

В зависимости от системы рассмотрения личности, ей присущи характеристики организма, индивида (био-социо), познающего субъекта и познаваемого объекта, творческой инициативности, онтологического (культурноисторического) образа, логико-дедуктивной системности, при которой "Индивидуальность служит, - по А. Шопенгауэру, - заранее определенной мерой возможного счастья"[100, с. 11]. Все исследователи, обращающиеся к этой системности, "счастливы, - перефразируя Л.Н.Толстого, - одинаково",

35< Д

каждый исследователь, исходящий из собственного вещественного опыта, игнорирующего гипотетико-дедуктивный метод, "несчастлив по своему". Тем не менее, личность до с пор остается как бы "обращенным назад" (гр. ἀπόστροφος) внебуквальным и неизменным надстрочечным знаком: «…Доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится Евангельское выражение «не изменить ни на йоту» произошло из-за значения арамейской буквы йуд ( י), самой малой, но весьма значительной в арамейском алфавите, ибо с нее начинается Имя Бога Израиля: - חוה׳. "Как, по-твоему, - спрашивает Ж. Деррида в Постскриптуме - касается ли нас то, что произошло между Сократом и Платоном? Разве только взглядом, но и это всего лишь видимость, их глаза обращены в другую сторону, у них даже и мысли не возникло о нас. Плато хочет искусственно, механически освободиться от семени. Этот демон, Сократ, уже держит шприц. Осеменить всю землю, послать всему миру эту плодоносную открытку. Этакую табличку, которая у нас на спине и к которой мы никогда по-настоящему не сможем обернуться. Например, бедный Фрейд, Платон через Сократа, через всех адресатов, которые находятся на пути к Западу, через эстафеты, носильщиков, читателей, писцов, архивариусов, хранителей, профессоров, писателей, почтальонов, не знаю, кого еще, Платон прикрепляет к нему свою табличку, и вот она на спине у Фрейда, и он уже не может от нее избавиться. Результат, результат, а не все так просто, и-я-доказываю-это-в-своей-книге, что в таком случае именно Платон — наследник для Фрейда, который сыграл с Платоном такую же шутку, как Платон с Сократом. Вот что я называю катастрофой... И если сейчас я все время посылаю тебе одну и ту же открытку, это потому, что я хотел бы умереть или укрыться наконец в том единственном месте, которое будет просто местом, причем на окраине, в единственном слове, имени. И только эта картинка завладеет моим неподвижным «распростертым» телом, а затем медленно то, что ты мне будто бы вернула сейчас. И ты знаешь, со времени какой катастрофы, какого ужасного бедствия возникло во мне это смертельное желание замуровать себя в отзвуках одного имени, желание позволить только одному имени стучать в висках, и только одному образу. Образ и имя — это одно целое...И я должен это опубликовать, — что ты за пределами того, что я постоянно называю «любовь моя», живая, живая, живая, я хочу этого, но тогда нужно, чтобы я отказался от всего, я хочу сказать оттого, чтобы любовь ко мне вернулась, от того, что, вновь обращаясь ко мне, ты позволишь мне услышать то, что я говорю, когда говорю, говорю тебе или себе, любовь моя. Вначале, в принципе, была почта, и я никогда не утешусь в этом...

Но, наконец, я знаю это, я воспринял это известие как известие о нашем смертном приговоре: это было написано по всем правилам всех жанров и возможных языков, как признание в любви"[Постскриптум, с. 48].

Так и есть, Платон стремился обосновать не просто идеальное общество и мужскую цивилизацию. Отношения человека к человеку в ней есть отношение мужчины к мужчине. Поэтому вся история философии автоэротичная и гомоэротична, поскольку подавляющее большинство философов – мужчины. Однако не следует ли из этого, что настоящий философ должен испытывать

<36Д

мизогинию – презрение к женщинам? Известно, что девушки обычно опаздывают на свидание. Женский мозг не способен выполнять операции, доступные мужскому, в частности, процедуры атаки, поиска цели. Мужской философский мозг по преимуществу шизоиден – он насыщен способностью работать с идеями, в то время как женщина способна быть прекрасным "авиадиспетчером", управляющимся с двумя десятками объектов в поле своего внимания. Но она не может быть летчиком как мужчина. Причем, педерастические отношения воспринимались греками как высшие, по сравнению с отношениями между мужчиной и женщиной, так как только в них видели интеллектуальное и духовное начало, тогда же как отношения с женщиной воспринимались как отношения чисто телесные. Наиболее ярко эта идея представлена у Платона, чьи "Диалоги", по сути его монологи, распространившиеся на весь мир в виде метанарративов, во всяком случае, отстраненных от нашей личности чисто "мужским". Лишь с формированием в элинистической трагедии понятия личности на протяжении I-II веков до н. э. среди философов начинает обсуждаться проблема характера любовного влечения индивида. Мужская гомосексуальная любовь вырвало общество из его природного зародышевого состояния. Общество получило вертикальное измерение. Речь идет не о вульгарной любви к мужскому прекрасному телу, но о страсти к идее мужественности, к мужскому духу, к образу и социальному аромату мужчины. Для сравнения, женщин чаще объединяют их общие социальные ценности – в лесбийском союзе нет мужских ценностей, чего не скажешь о паре геев: тут смесь мужского и женского, типа "семья". Однако, со ссылкой на Гегеля и Ясперса, скажем, что эта цивилизационная маскулинная сломалась где-то в начале ХХ в. Осталось ждать пришествия иного типа отношений между людьми – более зрелого, заложенного Иудео-Христианской цивилизацией, по которой "В царстве Божьем не будет иудея и эллина, варвара и скифа, ни мужского пола ни женского, но всячески и во всем Христос", то есть влюбленная личность. Если "Нет ничего кроме текста"(Ж.Деррида), то "Вначале было слово", при котором каждый Библейский стих, каждая йота обращена лично к каждому из нас поименно в диалоге Яхве с мужчиной и женщиной, отцом и сыном и их между собой, как в "Песнь песни" Соломона, жанрово основательной для диалогической деконструкции Постскриптума. Библейский диалог является поименным в виду личного присутствия Яхве. В книге Бытия, главе 29, стихе 35 говорится: «и зачала еще, и родила сына, и сказала: на сей раз восхвалю Яхве ( הוהי), поэтому нарекла ему имя Йеhуда (הדוהי). Между прочим, женская форма этого имени упоминается в Библии раньше мужской, что само по себе источает диалог: в 26 главе Бытия, 34 стихе сказано: «Когда Исаву было сорок лет, взял он в жены Йеhудит, дочь Беэрихетта». Йуд соответствовала греческой йоте, которая и возникла в греческом тексте Евангелия от Матфея. Во время создания Нового Завета в греческом письме использовались заглавные буквы, поэтому греческая йота Ι была не меньше, чем остальные буквы алфавита. Как сосуществование языков и наречий, так и жизнь личности доступна только диалогическому проникновению в Имя, которому она сама ответственно и свободно открывает себя: anima et persona non habet sex. Психология диалога личностей касается

37< Д

«святая святых», т. е. «Бога в человеке» [Быт 1, 28], не подверженного ни научным доказательствам, ни фальсифицированию. Созданный Ж.Деррида метод "деконструкции" призван решать проблему "позитивных условий" идентификации как четкой системы противопоставления научных значений.Нет идентичности значений – нет и концептов, потому как идентифицирующие понятия становятся немыслимыми, то есть бессознательными в прямом смысле слова. Этот уровень языка, аналогичный фрейдовской теории бессознательного, представляет собой первозданный хаос, путаницу безвыходности собственных различий. Однако выход есть. В 1931 году австрийский математик Гедель сумел доказать, что математика в принципе не может быть абсолютно точной, пользуясь опять-таки методами математической логики. Гёдель был логиком и философом науки. Наиболее известное достижение Гёделя — это сформулированные и доказанные им теоремы о неполноте, опубликованные в 1931 году[3]. Одна из них гласит, что любая эффективно аксиоматизируемая теория, в достаточно богатом языке, достаточном для определения натуральных чисел и операций сложения и умножения, является неполной либо противоречивой. Неполнота означает наличие высказываний, которые нельзя ни доказать, ни опровергнуть, исходя из аксиом этой теории. Противоречивость — возможность доказать любое высказывание: как истинное, так и ложное. Эффективная аксиоматизируемо сть понимается как возможно сть алгоритмически решить, является ли данное утверждение аксиомой. Доказанная Гёделем теорема "неполноты" (Эйнштейновская премия ха 1951 год) имеют широкие последствия не только для математики и для философии (в частности онтологии), но и для психологии. Немаловажным для психологии личности является, на наш взгляд, причина смерти Курта Геделя (Принстон, 1977), который страдал расстройством личности, представляющим поведенческую тенденцию значительного дискомфорта и отклонения от норм, принятых в данной культуре. Судя по сложным отношениям с женой и близкими людьми, причина его болезни была скрыта в отсутствии любви. А любая система, в том числе и математика, элиминирующая интуицию, непременно будет содержать определенное количество предположений, которые невозможно ни доказать, ни опровергнуть, опираясь на базовые аксиомы самой же системы. Ведь система призвана нечто означать. Так, сакральное число "7" в иврите ШИВА одновременно означает "клятву" [Быт 26, 33]. По сути, престиж математики зависит от системы значений всего означаемого. Научная означаемость Аристотеля была необычайно продуктивной в охвате системных понятий античной науки. Он стал основоположником формальной логики, создателем силлогистики, учения о логической дедукции. Логика у Аристотеля

— не самостоятельная наука, а методика суждений, применимая к любой науке. Философия Аристотеля содержит учение об основных принципах бытия: действительности и возможности (акт и потенция), о форме и материи, действующей причине и цели (см. Энтелехия). В основе метафизики Аристотеля лежит учение о принципах и причинах организации бытия. В качестве начала и первопричины всего сущего Аристотель выдвинул понятие субстанционального разума. Для классификации свойств бытия Аристотель выделил десять предикатов (сущность, количество, качество, отношения, место,

38< Д

время, состояние, обладание, действие, страдание), которые всесторонне определяли субъект. Аристотель установил четыре начала (условия) бытия: форма, материя, причина и цель. Главное значение имеет соотношение формы и материи. Постигать природу математикой невозможно; физические законы не имеют всеобщего характера; природа выстроена по иерархической лестнице; следует не объяснять мир, а классифицировать его составляющие с научной точки зрения. Жак Деррида увидел в подобном положении вещей отмену самой возможности существования философии, объявив свое нежелание считаться философом. Отсюда основной целью Деррида, по его же словам, является включение тех элементов, которые во имя логики и ясности мышления исключаются из сокровищницы нашего интуитивного сознания. Загоняя свой опыт в рамки логического знания, мы, таким образом, очень многого лишаемся. И этот аргумент не нов. Знание является абстрактным – оно абстрагируется от опыта. Латинский корень этого слова означает "отводить", "выводить", в непрямом смысле – редуцировать, ограничивать целое. Проце сс абстрагирования начал практиковаться человеком не в целях поиска абсолютной истины, а просто для выживания. Это помогало извлекать пользу из полученного опыта, давало некоторую власть над окружающим миром, в принципе чисто технический, научный метод, только много позже заявивший претензии на статус "абсолютной истины". К. Маркс, отталкиваясь в своем представлении о человеке от структурного понимания, определял личность "не как абстракт, присущий отдельному индивиду, в своей действительности она есть ни что иное как совокупность всех общественных отношений". Оставаясь формой осознания, качеством социальных отношений и критерием выбора индивидом своего индивидуального пути к Богу как себе самому, личность, по Праву, становится Его подобием (simille) в преображении и исполнении любви как образа (imago) мужчины и женщины. Так, личность становится индивидом, осознающим свою индивидуальность в правовом, то есть гласном, выборе Другого. При упоминании о "Другого" неизбежно возникает признак Божественного "Присутствия" (Paroussia) в личности. В течение многих тысячелетий гарантом абсолютной истины являлся Бог, который есть первая и последняя влюбленная личность. Без "влюбленной личности" (homo amantis) существование истины делается невозможным, ввиду релятивизма "смыслозначений" (Ф. Де Соссюр). Это имеет самое непосредственное отношение как к геометрии Платона ("Не знающий геометрии да не войдет сюда") и Гуссерля ("Где-то там"), так и к музыке Ж. Деррида: "Я - postscriptum - почтовая открытка". Отклонение - это анаграмма открытки, инверсия букв: trace

-след (отсюда трактат), recit - рассказ (англ. racket, от ит. ricatto - шантаж), ecrit

-сочинение. Отсюда ряд анаграмм: ecart (отклонение) — carte (карта, открытка)

— trace (след) — recit (рассказ) - racket — еcrit (письмо)". Вызов akritura (сочинения) подлежит окончательной деконструкции или самосожжению: "Однако я никогда не превращал открытку в отклонение, отклонение от пункта доставки. ... Но то, что останется от нас, имеет силу музыки, не слова и не буквы, а музыки".

2.Научный путь А.Ф. Лазурского как «акселератор» пути жизненного.

Изложение 2 вопроса связано с историей научного пути А.Ф. Лазурского

<39Д

(1874-1917) как «акселератора» пути его жизни и эквивалента российской (СПб) психологической школы. Символично в данной связи название первой статьи автора: «Влияние мышечных движений (ходьбы) на скорость мыслительных процессов» (на нем. яз), вышедшей в 1896 г. – Чем еще знаменателен для психологии этот год? (Рождением Пиаже и Выготского, а также термина "Психоанализ"). Два плана анализа — общепсихологический и индивидуально-психологический и две цели — создать новую психологию (общепсихологическую концепцию высокого уровня обобщенности) и разработать в ней такую важную область, как психология индивидуальная, — являются определяющими для научного творчества А. Ф. Лазурского. Концепции учителя и ученика, заявленные в начале XX века, развивались параллельно и относительно независимо друг от друга, но именно в школе В. М. Бехтерева возникло и в 1907-1917 годах оформилось направление А. Ф. Лазурского, влияние которого было наиболее существенным по отношению к общепсихологическим системам взглядов его учеников М. Я. Басова и В. Н. Мясищева. Родился в семье священника, окончил гимназию с золотой медалью, поступил в Императорскую Военно-медицинскую академию в СанктПетербурге. Первая теоретическая статья, в которой сформулированы «задачи индивидуальной психологии и методы их изучения: иметь возможность исследовать данного субъекта, так сказать, с головы до ног, то есть отметить степень его умственных способностей, его склонности, темперамент и т. д., затем уметь найти зависимость между отдельными чертами и связать их в цельный тип, — вот конечная цель науки психологии». Необходимо подробно выяснить, в каких именно сложных поступках и проявлениях особенно ярко обнаруживаются индивидуальные особенности ребенка... Когда это будет сделано, то можно будет вполне сознательно, желая выяснить ту или иную сторону индивидуальности ребенка, поставить его в известные, определенные условия, зная заранее, что в этих условиях следует ожидать таких-то проявлений». Впоследствии, не меняя сущности метода, А. Ф. Лазурский ввел для его обозначения термин «естественный эксперимент» и проанализировал

его различные модификации.	«По-моему, цель воспитания — полное,
возможно более интенсивно е развитие		л и ч н о с т и сообразно ее

индивидуальным задаткам ; но это развитие может произойти только в обществе и через общество; правильно поставленное социальное воспитание необходимо поведет к полному расцвету личности».В докладе о классификации личностей был представлен синтез методологического и индивидуальнопсихологического уровней анализа. В последнее десятилетие жизни А. Ф. Лазурского все более обостряется противоречие между ростом его авторитета в научном сообществе, в возникающих по инициативе научной общественности учебных заведениях и заметным ухудшением его положения на государственной службе. В Военно-медицинской академии в течение 1909 года он занимал должность врача для командировок при клиническом военном госпитале, занимающегося при Клинике душевных и нервных болезней; в январе 1910 года был переведен в сверхштатные врачи Клиники; в марте 1911 года последовал перевод на место сверхштатного ассистента без жалованья. В январе 1914 года А. Ф. Лазурский занял место штатного клинического

<40Д

ассистента по психиатрии в Женском медицинском институте. Весной 1914 года он сделал безуспешную попытку вернуться в Военно-медицинскую академию, приняв участие в конкурсе на кафедру психиатрии . О своей непростой ситуации А. Ф. Лазурский с грустной иронией писал: «...все более и более тяготею к медицине... однако не бросаю занятий и лекций по психологии и даже на праздниках усердно продолжал писать свою „Классификацию личностей" (толстая книга, еще не окончена, но думаю уже начать печатать в журнале). Такое раздвоение личности ведет к тому, что меня не признают своим ни философы-психологи, ни врачи-психиатры, что делать! Буду утешаться тем, что покойный Боткин называл также покойного Бородина

„лучшим музыкантом из химиков и лучшим химиков из музыкантов"»		.А. Ф.
Лазурский умер 13 марта	1917 года. В его архиве были найдены две
незавершенные рукописи:	«Психические функции и их отношения (новая

психология)» и «Жизнь людей, народов и человечества» (с посвящением Л. Н. Толстому). Метафора жизненного пути А. Ф. Лазурского, её двуплановость, позволяет проследить логику развертывания его психологической концепции личности. Творчески переосмыслив структуру личности У. Джемса (материальное, физическое, психическое, духовное), Лазурский выделяет ту сторону личности, которая обнаруживается и обозначается терминами «темперамент», «характер» и «умственная одаренность» – эндопсихика. Сюда войдет вся совокупность основных психических (resp. психофизиологических) функций или способностей: восприимчивость, память, внимание, комбинирующая деятельность (мышление и воображение), аффективная возбудимость, способность к волевому усилию, импульсивность или обдуманность волевых актов, быстрота, сила и обилие движений и т. п. . Эндопсихика составляет, несомненно, ядро человеческой личности.. Вторую существенную сторону личности составляют проявления, которые можно назвать экзопсихическими. Содержание их определяется отношением личности к внешним объектам, к среде, причем понятие среды или объектов берется в самом широком смысле, в котором оно объемлет всю сферу того, что противостоит личности и к чему личность может так или иначе относиться: сюда входит и природа, и материальные вещи, и иные люди, и социальные группы, и духовные блага – наука, искусство, религия, и даже душевная жизнь самого человека, поскольку последняя также может быть объектом известного отношения со стороны личности. «Необходимо, впрочем, оговориться, что вопрос о делении психики личности на эндо– и экзопсихику не следует смешивать с вопросом о различном происхождении отдельных элементов личности. Было бы, например, совершенно неправильно думать, что все решительно эндочерты являются прирожденными (унаследованными), тогда как экзопроявления всецело сводятся к отпечатку, накладываемому на человека воспитанием и внешней средой. В общем, конечно, такое соотношение можно считать безусловно преобладающим. По мысли А. Ф. Лазурского основная задача личности – это приспособление (адаптация) к окружающей среде,

которая понимается в самом широком смысле (природа, вещи, люди, человеческие взаимоотношения, идеи, эстетические, моральные, религиозные ценности и т. п.). Мера (степень) активности приспособления личности к