28. Православные праздники. Двенадцать Двунадесятых и пять Великих. Престольные праздники.

Важное место в православном культе занимают праздники и посты. В церковных календарях каждый день связан с именем Иису­са Христа, Богородицы, святых, чудотворных икон, креста. Во главе праздничного круга Русской православной церкви — пасха. Пасха — это наиболее почитаемый в православии общехристианский празд­ник, установленный в память воскресения распятого на кресте сына Божьего Иисуса Христа. Поскольку идея воскресения является цен­тральной в христианстве, постольку и посвященному этому событию празднику отводится центральное место. Православные богословы называют его «праздником праздников» и торжеством из торжеств. Этот праздник отмечается в первое воскресение после весеннего равноденствия и полнолуния. Для исчисления дня празднования па­схи составляются специальные таблицы — пасхалии.

Вслед за пасхой по значимости идут так называемые двунаде­сятые праздники — Рождество Христово, Крещение господне, Сре­тение, Благовещение, Преображение, Рождество Богородицы, Успе­ние Богородицы, воздвижение Креста, Вход Господен в Иерусалим или Вербное воскресение, Вознесение и Троица. За двунадесятыми праздниками следует пять праздников, называемых великими: об­резание господне, рождество Иоанна Предтечи, праздник святых Иоанна и Павла, усекновение главы Иоанна Предтечи, покров Пре­святой Богородицы. Остальные праздники называются престольны­ми. Это местные праздники, связанные с престолами — святым мес­том в храме, которое посвящено тому или иному святому. В Русской православной церкви широко распространены «Николин день», «Ильин день», день «Казанской божьей матери» и другие.

29. Старообрядчество.

В отличие от церковно-реформаторских движений, которые часто вначале складываются в виде некоего учения, системы взглядов, а затем вызывают общественное движение, старообрядчество сформировалось в обратном порядке: в первые десятилетия это была, прежде всего, общественная оппозиция церковным нововведениям, не опирающаяся на свою «позитивную» программу или доктрину. Богословствование начального староверия было направлено на защиту церковных традиций и на критику реформы.

Первоначально после Собора 1666/67 гг. одни старообрядцы надеялись на какое-то чудо, на некий поворот событий, при котором царь и церковная иерархия осознают ошибочность реформы, вернутся к «древлему благочестию». Они верили, что вся эта смута, все это церковное нестроение не означает полнго крушения православной веры и будет предопределено.

Другие, настроенные гораздо более мрачно, полагали, что если свершилось падение последней православной державы, то в течение ближайших лет произойдет и конец света. Поэтому они думали, что нынешний исторический период будет очень кратким. Следовательно, не надо создавать никаких специальных догматических, богословских обоснований своего существования в отсутствие церковных иерархов. Достаточно прожить эти оставшиеся годы, сохраняя непоколебимую верность святоотеческим заветам. Но спустя десятилетия, к началу XVIII в., ситуация не то чтобы меняется, но ставит перед старообрядчеством принцпиально новые вопросы.

Как известно, после гибели епископа Павла Коломенского ни один из представителей епископата открыто не примкнул к старообрядчеству, хотя некоторые из русских епископов не одобряли реформу и сочувствовали ревнителям древлего благочестия. Тем не менее, старообрядцы оказались лишенными иерархии. К XVIII в. вымерли или были казнены священники, которые были рукоположены в дониконовское время. Поэтому перед старообрядчеством вставали вопросы: как же теперь существовать, как же быть их религиозному сообществу, которое порвало связи с церковной иерархией, с Московским патриархом и епископатом и которое постепенно лишается и священства, как же дальше устраивать свою церковную жизнь, потому что ясно, что ни возврата к древлему благочестию, ни конца мира в ближайшие годы не наступит, а предстоит существовать в этом мире еще некоторый совершенно неопределенный промежуток времени?

Одна часть старообрядчества пошла по пути приема в свои ряды пастырей, священников, переходящих от господствующей церкви. Эти старообрядцы полагали, что хотя реформа действительно существенно исказила веру и благочестие господствующей церкви, но, тем не менее, все же в ней в какой-то мере осталась Божественная благодать. Если священник принимается должным образом, должным чином с отречением от своей ереси и миропомазанием, то он сохраняет свой сан, и таким образом пополняются ряды духовенства среди старообрядцев. Это направление старообрядчества, которое окормлялось духовенством, переходившим из господствующей иерархии, получило название поповщины, поповцев. Иногда их еще называли беглопоповцами, потому что священники, приходившие к ним, «сбегали» из господствующей церкви.

Другая часть старообрядцев была настроена гораздо более радикально. Они полагали, что степень искажений в вероучении и в жизни церкви, которые произошли в результате реформы, настолько велики, что господствующая церковь полностью лишилась Божественной благодати и ее духовенство уже не является истинным носителем священного сана, хотя формально и выполняет священнические обязанности. Но поскольку Господь обещал, что Христова церковь и евхаристическая Жертва будут существовать вплоть до последнего времени, то для старообрядцев этого направления, для старообрядцев-беспоповцев из этого следовал вывод, что с падением благочестия в Третьем Риме наступили времена царствования антихриста. Одним из знаков этого последнего времени, невидимого антихристова царства является исчезновение истинного священства, поскольку заимствовать священство неправославное, священство еретическое они считали канонически невозможным.

В своих взглядах они опирались на прецеденты из истории Церкви. В древней Церкви какая-то часть христиан, оказавшись в еретическом окружении и не имея православного духовенства, воздерживалась от богослужебного общения с духовенством неправославным. На Юго-Западной Руси, где в результате измены епископата и духовенства православные миряне очень часто оказывались в таком положении, что некому было совершить церковные таинства. Такие священнодействия, как таинство крещения из-за отсутствия священников были вынуждены совершать простые миряне. Кроме того, давно существовала практика, характерная для малонаселенных районов, в частности Поморья, краев на Севере Руси, на берегу Северного моря, где не в каждом приходе был священник. Священник приезжал в эти отдаленные и малонаселенные деревни, в эти приходы только несколько раз в год для того, чтобы совершить таинства: повенчать браки, крестить детей, а в остальное время служба совершалась в отсутствие священника, с опущением тех таинств, тех священнодействий, которые полномочен исполнять только священник или диакон. Таким же образом, с использованием этого опыта северного Поморья, совершались церковные богослужения у старообрядцев-беспоповцев: по полному церковному уставу, но с опущением литургии, с опущением ряда других священнодействий, которые неправомочен выполнить мирянин, а которые может совершать только священник или диакон.

Оказавшись в результате отсутствия духовенства лишенными литургии и таинства причащения, староверы-беспоповцы свое единственное упование видели в учении о духовном причащении, которое тоже не было плодом их оригинальных, самочинных размышлений, но опиралось на отдельные изречения из церковной литературы прошлого времени. Поскольку иного законного способа получить причастие у них не было, они говорили, что единственно доступное для них причастие – духовное, то есть горячая молитва ко Господу и надежда, что само это духовное стремление причаститься, вкусить Тела и Крови Христовых, будет Господом «вменено по нужде» за истинное причащение, так как другого способа причаститься Святых Тайн у старообрядцев-беспоповцев не было.

В то же время, в отличие от различного рода ересей, отрицавших саму необходимость духовенства, саму особую миссию носителей священного сана, старообрядцы-беспоповцы никогда не воспринимали отсутствие священства как нечто нормальное, должное. По их представлениям, это тяжелейшая утрата, так как нормальная жизнь Церкви есть жизнь с полной трехчинной иерархией. Но в данное время, поскольку кругом царствует отступление от истинной веры, неоткуда взять этих истинно православных иерархов и православных священников. Только поэтому, по нужде, беспоповцы не имеют священства и епископата. Исчезновение истинно православного духовенства было для них одним из знаков того, что в мире наступило последнее время, царство зла, царство антихриста.

Признавая все семь таинств, беспоповцы заявляют о безблагодатности их совершителей после реформ патриарха Никона. Роль священнослужителей исполняют у них выборные наставники из мирян. Все беспоповцы признают таинство крещения и придают ему особое значение. Переход из одного согласия в другое (равно как переход из православия), как правило, осуществляется только через крещение, так как предыдущее крещение считается недействительным. В большинстве беспоповских толков и согласий таинство исполняет наставник. Некоторые беспоповцы крестят себя сами (самокрещенцы), у других данный обряд совершает повивальная бабка (бабушкино согласие).

В течение XVIII в. происходило дальнейшее дробление беспоповцев, разделившихся на ряд крупных направлений: федосеевцев, филипповцев, поморцев, бегунов, странников, нетовцев, а также на ряд мелких толков.

Наиболее многочисленными из сохранившихся согласий беспоповцев являются часовенное и поморское согласия. В Центральной России в начале XX в. численное превосходство среди беспоповцев имели федосеевцы. Поповщина не внесла каких-либо характерных дополнений в общую систему старообрядческого учения. В то время как беспоповцы расширили традиционную православную доктрину учением о наступлении царства антихриста, поповцы, не дополняя православное догматическое вероучение такими суждениями, ограничились сохранением общих основ старообрядчества и дониконовской обрядовой практики (дву-перстие, седмипросфорие, хождение посолонь и т.д.). Именно в рамках поповщины дониконовские церковные традиции внешне сохранились в более неизменном виде.

Основным поводом к внутренним разделениям поповщины послужили споры о чиноприеме беглых попов, приведшие к образованию в конце XVIII в. перемазовщины и онуфриевщины. В 20-х гг. XIX в. образовалось лужковское согласие. Организация в середине XIX в. Белокриницкой, или Австрийской, иерархии положила начало самой многочисленной ветви поповщины.