Модуль III. Образование и книга в средние века. Развитие религиозно-философскоймысли. Научные знания
Данный модуль объединяет несколько близких по содержанию тем, связанных с развитием системы образования и эволюцией философских и научных знаний в средневековой Европе. При характеристике этих проблем обращается внимание на сложную связь христианского мировоззрения с философскими и научными теориями, на изменение самого понятия «наука».
Глава 5. Складывание средневековой системы образования. Университеты
Как уже было сказано, идеологи раннего христианства сумели использовать некоторые элементы античной образованности, обосновав идею, согласно которой знание может способствовать укреплению человека в вере. Но, наряду с Иеронимом и Аврелием Августином, существенное значение для становления новой системы знаний имела деятельность таких мыслителей V-VI вв., как Марциан Капелла, Северин Боэций и Флавий Кассиодор. Говоря об их вкладе в формирование средневековой образованности, надо помнить, что, несмотря на все социально-политические катаклизмы этого времени, традиции римской школы продолжались. Но «опасность для новой религии заключалась в том, что школа учила не только читать, писать, считать, но и мыслить определенным образом. Она в некоторой степени формировала и общественный идеал человека, вытекавший из всего строя древней литературы, которая считалась вершиной культуры и учености, ибо античная культура – это прежде всего культура словесная, риторическая» (Уколова В.И. Поздний Рим: пять портретов. М., 1992. С. 85.).
Типичной фигурой переходной от античности к средневековью эпохи был Марциан Капелла, являвшийся, подобно Тертуллиану и Августину, уроженцем Северной Африки. Его деятельность приходится на первую половину V в. Будучи адвокатом и ритором, Капелла прославился своим дидактическим сочинением «О браке Филологии и Меркурия». Суть его сюжета, полного аллегоризма, сводится к тому, что олицетворяющий практические науки Меркурий после неудачного сватовства к Софии и Психее обращает свой взор на прекрасную Филологию (она символизирует гуманитарное знание). Аполлон, который способствует их браку, дает в помощь Филологии семь служанок. Каждая из них «соответствует» одному из семи «свободных искусств» римской системы обучения. Это: Грамматика, Диалектика, Риторика, Геометрия, Арифметика, Астрономия и Музыка. В совокупности их рассказы о своих дисциплинах превращаются в некую энциклопедию школьных наук. Вслед за «театрализованной» частью в сочинении Марциана Капеллы идет изложение курса наук.
Своеобразным фундаментом «свободных искусств» выступает грамматика. Кроме изучения алфавита, произношения и написания, а также частей речи, она включала навыки толкования литературных произведений. Диалектика была похожа на логику: на основе идей Аристотеля ученик постигал искусство аргументации и ведения дискуссии. Риторика не только помогала стать хорошим оратором, но и учила, как следует писать латинские стихи и прозу. Арифметика, наряду с навыками произведения математических действий, включала аллегорическое толкование чисел. Предметом геометрии были как положения учения Евклида, так и некоторые сведения из других естественных наук, в частности географии и медицины. Для современного человека выглядит несколько странным, что музыка в то время была не только дисциплиной о звуках, но и теоретических предметом о различных проявлениях мировой гармонии. Наконец, астрономия была учением о строении неба.
«В значительной степени под влиянием Капеллы средневековая система образования приобрела тот вид, в котором она просуществовала около тысячи лет: первая ступень – тривиум, объединявший круг гуманитарного знания, овладение навыками письма и отчасти счета, чтения и понимания “программных” для школы текстов, основами красноречия; и квадривиум – математические науки, число которых было сужено до четырех, в то время как в римских школах в обязательный образовательный куррикулум могли входить медицина, юриспруденция и другие дисциплины» (Уколова В.И. Поздний Рим. С. 100.).
Еще большее значение, чем сочинение Марциана Капеллы, имели для средневековья труды Северина Боэция (ок.480-525), которого часто называют, как и еще нескольких выдающихся деятелей позднего Рима, «последним римлянином». Он происходил из среды высшей римской знати и получил прекрасное образование. В условиях Остготского государства Боэций сумел сделать быструю политическую карьеру, став рано сенатором, затем – консулом, а с 522 г. заняв высший в королевстве Теодориха административный пост «магистра всех служб». Столь же стремительным было и его падение: Боэция обвинили в государственной измене, бросили в тюрьму и затем казнили. Трагические события в его жизни нашли отражение в замечательном сочинении, написанном Боэцием в заключении, - «Утешение философией». Это произведение Боэция крупнейший историк XVIII века Эдуард Гиббон назвал «золотой книгой». Хотя католическая церковь видела в Боэции мученика за веру, но в его исповедальном сочинении нет ни слова о христианстве. В чем причина – в недостаточно глубокой религиозности автора? В нежелании касаться конфессиональных проблем, учитывая противоречия между готами и римлянами? Ученые теряются в догадках. Подобно своему великому предшественнику Цицерону, Боэций ждет утешения и исцеления не от веры, а от философии. Одной из центральных тем книги является проблема Судьбы, выступающей в двух образах – Фортуны и Рока (Fatum). Говоря об изменчивости человеческой судьбы, Философия справедливо констатирует: «Я представляю, как ты возносил хвалы Фортуне, пока она ласкала и согревала тебя, осыпая своими милостями. Такими дарами, как тебя, она никогда не награждала ни одного смертного. А теперь ты желаешь свести счеты с Фортуной? Ведь она впервые устремляет на тебя свой леденящий взор. Если же ты сопоставишь меру своих радостей и печалей, то не сможешь отрицать, что до сих пор был счастлив. И ты не считаешь себя счастливым лишь потому, что некогда обладал счастьем, а теперь то, что казалось радостным, ушло. Но ведь этого недостаточно, чтобы считать себя несчастным. Ведь и нынешние печали тоже пройдут мимо» (Боэций. Утешение философией и другие трактаты. М.,1996. С.169.). В сочинении Боэция заметно влияние идей Платона, Цицерона и Сенеки.
Но для формирующейся средневековой культуры более важными оказались другие работы Боэция – переводы, переложения, адаптации, комментарии. Исследователи иногда делят их на три группы: учебные руководства по «свободным искусствам» (по арифметике и музыке), сочинения по логике и теологические работы. Боэция иногда даже называют «отцом схоластики»: он был им и по роду своих занятий, и по их результатам, так как поставил как раз те проблемы, которые позже решались схоластикой. Велика роль Боэция в развитии той концепции семи свободных искусств, основы которой заложил Марциан Капелла. Можно согласиться с В.И.Уколовой, писавшей, что под пером Боэция «элементы античного знания и философии превращаются в строительный материал для новой системы мышления, новой культуры» (Уколова В.И. Античное наследие и культура раннего средневековья. С.72.).
Создание в VI веке нового типа организации культурной жизни cвязывают с именем Флавия Кассиодора (ок.490-ок.585). Он происходил из довольно богатого провинциального рода и был замечен Теодорихом, когда произносил панегирик в его честь. Вскоре он стал не только советником, но и другом остготского короля. Обладая удивительной политической гибкостью, Кассиодор на протяжении более 30 лет при разных властителях находился близ вершины государственного управления (был сенатором, начальником королевской канцелярии, первым министром). Как пишет В.И.Уколова, «один за другим уходили с исторической сцены соратники и противники Кассиодора, но удачливый политик неизменно оставался у кормила власти» (Уколова В.И. Античное наследие и культура раннего средневековья. С.82.). В эти годы Кассиодор составляет от имени королей многочисленные постановления и другие государственные акты, которые вместе с письмами и его собственными заметками составили удивительный культурно-исторический памятник своей эпохи – «Variae». В двенадцати книгах «Варий», опубликованных в 537-538 гг., содержатся едва ли не энциклопедические сведения о политической, социальной и культурной жизни Остготского государства, хотя «собственно готского» в этом памятнике почти нет. «Варии» свидетельствуют о продолжении римской правовой и эпистолярной традиции и одновременно – о несомненном авторском тщеславии. Незадолго до византийского завоевания Кассиодор ушел с государственной службы, а позже, в середине 50-х гг., поселился в своем поместье на юге Италии.
Этому поместью, получившему из-за многочисленных садков с живой рыбой название «Виварий», суждено было, по определению В.И.Уколовой, стать «парадигмой средневековой культуры». Основанный здесь монастырь существенно отличался от уже известных нам василианских и бенедиктинских обителей. Последние предусматривали аскезу и физический труд. Не отвергая этих принципов, Кассиодор акцентирует внимание на другом – помощи людям (как самим монахам, так «и странникам, и больным, и беднякам, попадающим в обитель или живущим неподалеку») и на духовном труде. «Виварий» стал своего рода образцом средневекового христианского культурного центра, включающего в свою структуру библиотеку, скрипторий (мастерскую для переписывания рукописей) и школу. Стремясь увеличить число образованных людей, Кассиодор обучает обитателей «Вивария» и пишет на склоне лет педагогическое сочинение «Наставления в науках божественных и светских». Во второй книге этого труда («О свободных искусствах и дисциплинах») Кассиодор закрепляет их подразделение на тривиум (грамматика, риторика, диалектика) и квадривиум (четыре остальные). Как считают современные ученые, Кассиодор не был крупным оригинальным мыслителем, но зато стал превосходным организатором и просветителем, определившим на многие десятилетия, если не на века, формы культурной жизни.
Капелла, Боэций и Кассиодор всячески стремились сохранить, в допустимых для христианской церкви границах, античную культуру. Выразителем другого направления стал Григорий Великий (ок.540-604), папа с 590 г. Еще в молодости, несмотря на достаточно хорошее образование, он негативно относился к светской науке и литературе, отдавая предпочтение трудам «отцов церкви». Проникнутый самыми высокими представлениями об обязанностях папы, он был избран в то время, когда в Риме свирепствовали голод и чума. «В этих условиях Григорий выступил как противник сосуществования двух идеологий, двух культур. Он считал необходимым отмести античное наследие, ибо лукавое мудрствование язычников не могло помочь людям, оказавшимся на грани гибели» (Уколова В.И. Античное наследие и культура раннего средневековья. С.182.). Григорий Великий придавал решающее значение не синтезу античных и христианских традиций, а формированию единой культуры, которая способствовала бы и сплочению верующих вокруг церкви, и облегчению их участи, ибо, по его мнению, духовно мятущийся человек еще труднее переносит физические и материальные страдания. В сочинениях самого Григория заметен упадок литературной и философской традиции, но это обстоятельство можно объяснить по-разному. Не исключено, что таким образом церковный деятель решал – осознанно или неосознанно – стоявшую перед ним «сверхзадачу» привлечения и «приручения» варваров-язычников, не имевших своей интеллектуальной культуры (а чтобы тебя люди поняли, нужно говорить на доступном им языке!). Тем самым Григорий Великий содействовал утверждению христианства как основы миросозерцания всего европейского мира.
Несмотря на отрицательное отношение некоторых выдающихся церковных деятелей к античному наследию, становление средневековой школы генетически было связано с античной системой образования. Основополагающей оставалась умеренная позиция Августина: «языческая» образованность допустима при условии ее подчинения истине св. Писания и в той мере, в какой светское знание может способствовать целям религиозного образования и духовного попечения. Школа была ориентирована в первую очередь на подготовку клириков, а сами образовательные учреждения отныне функционируют в рамках или под контролем церковных институтов. При этом заметны и региональные различия: если в средиземноморской Европе не была окончательно утрачена светская образованность, то в Северной и частично в Центральной Европе, как пишет М.Ю.Парамонова, «функции трансляции книжного знания сосредоточиваются в рамках церковных институтов – в монастырях и при епископских кафедрах». Особое значение, как уже было сказано в предшествующей главе, имела деятельность ирландских монахов, опыт которых затем использовала англосаксонская церковь.
В конце VIII в. по инициативе Карла Великого проводится реформа в сфере образования, осуществлявшаяся приближенными к франкскому государю клириками, в том числе знаменитым Алкуином, или Альбином (ок.730-804), происходившим из знатного англосаксонского рода. Возглавлявший долгое время архиепископскую школу в Йорке, Алкуин познакомился в начале 80-х гг. с Карлом Великим, убедившим ученого диакона перейти к нему на службу. Впоследствии, как пишет М.Л.Гаспаров, «он пользовался неизменной любовью Карла и его семьи, почитался первым среди академического кружка, был советником короля во всех делах культуры, школы и церкви, но в политические вопросы, как кажется, не вмешивался» (Памятники средневековой латинской литературы IV-IX веков. М.,1970. С. 257.). Благодаря его усилиям, не только были подготовлены учебники по каждому из семи «свободных искусств», но и фактически сложился еще один тип средневековой школы – «палациума», или придворной школы. Программу своих действий Алкуин высокопарно выразил в словах: «Так взрастут на земле франков новые Афины, еще более блистательные, чем в древности, ибо наши Афины оплодотворены Христовым учением, а потому превзойдут в мудрости Академию». Хотя реформой предусматривалось обучение как клириков, так и мирян, но на практике она свелась главным образом к преобразованию церковных школ. Серьезное внимание уделялось знанию духовенством латыни, которая уже кардинально отличалась даже от разговорного языка населения романских областей. «Латынь с этого времени – одновременно и язык клира, и своеобразный пропуск в мир знания, фактор интеграции образованной элиты в космополитичное сообщество и ее сегрегации от основной части населения» (Парамонова М.Ю. Школа // Словарь средневековой культуры. М., 2007. С.587.).
Карл Великий
В середине IX в., уже после смерти Карла Великого, новые импульсы системе образования в Каролингском государстве придала деятельность Иоанна Скота Эриугены (ок. 810 – после 877). О его жизни почти ничего не известно - лишь прозвища свидетельствуют о шотландско - ирландском происхождении Иоанна. Во Францию он переехал в 40-е годы IX в. и пользовался явным покровительством Карла Лысого. Иоанн Скот Эриугена включил «свободные искусства» в контекст теологии и тем самым способствовал усилению роли диалектики. Философа ценили при дворе за его исключительную ученость, в особенности – за превосходное знание греческого языка. Как пишет С.С.Аверинцев, «в умственной атмосфере Запада той эпохи Иоанн Скот Эриугена представляет собой одинокое явление. К варварскому богословствованию западных клириков он не мог относиться всерьез, к Августину высказывал почтение, но отчужденность; его подлинная духовная родина – мир греческой мысли, его философская вера – платонизм и неоплатонизм, получивший христианское оформление в творчестве греческих авторов Оригена, Григория Нисского, Псевдо-Дионисия Ареопагита и Максима Исповедника (труды Псевдо-Дионисия и Максима Иоанн Скот Эриугена впервые перевел на латинский язык и занимался их истолкованием) (Аверинцев С.С. Иоанн Скот Эриугена Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С.223.). Поражает то, что Эриугена не только настаивает на примате свободного разума перед авторитетом, но и как бы сливает Творца с его творением. В своем главном труде «О разделении природы» он вводит четыре деления: 1) природа несотворенная, но творящая (Бог); 2) природа сотворенная и творящая (Логос, в котором содержатся архетипы всех вещей); 3) природа сотворенная, но не творящая (мир, созданный в пространстве и во времени, но не создающий других миров); 4) природа несотворенная и нетворящая (Бог, но уже как конечная цель всех вещей, вбирающая их обратно в себя на исходе мирового процесса). Одна из центральных идей Иоанна Скота Эриугены выражена в словах: «Бог не знает о себе, что он есть, ибо он не есть никакое “что”» («О разделении природы, 11, 28). Следовательно, в отличие от Августина Иоанн понимает Бога не как личность, а как некое запредельное бытие, присутствующее во всем, но не поддающееся предметному постижению. Можно сказать, что Иоанн Скот Эриугена, не понятый своей эпохой, явился предтечей сторонников средневекового реализма, а его учение о человеке продолжало традицию Максима Исповедника и предвосхищало мистические учения более позднего времени.
Все же вплоть до XII в. школьное образование в Европе оставалось весьма ограниченным по своему социальному влиянию и достаточно корпоративным и прагматичным: в монастырских школах обучались члены монашеской общины, а епископские школы готовили клир для данного диоцеза.
Важные изменения в школьном образовании происходят в XII в. Они были предопределены рядом социальных и культурных факторов. К их числу можно отнести:
- потребность церкви по мере углубления процесса христианизации европейского общества в подготовке клириков, способных разбираться в теологических проблемах и взять на себя правовую защиту интересов церкви и управление ее делами;
- заинтересованность государей и крупных светских феодалов в том, чтобы иметь в своем окружении грамотных и знающих людей, готовых отстаивать политические интересы сеньора, заниматься административными вопросами и одновременно – придавать «блеск» двору;
- развитие городов, расширение масштабов торговли и предпринимательства, требовавших хотя бы элементарной образованности для успешного ведения дел;
- усиление социальной мобильности и социального престижа образованности в условиях культурного «возрождения XII века».
Городские школы, при всем их разнообразии, отличались от церковных доступностью для всех, кто желал получить в них образование и готов был заплатить за это определенную сумму. Условно можно выделить несколько типов школ, исходя из уровня и характера получаемого в них образования. Элементарные школы давали, главным образом, навыки церковного пения и чтения. На более высокой ступени находились грамматические школы. Наконец, существовали школы, занимавшиеся специализированной подготовкой к административной деятельности.
Содержание учебного процесса в каждой школе отличалось вариативностью, поскольку учителя были достаточно свободны в выборе тем и предметов для преподавания. Поэтому реальная практика иногда была достаточно далека от идеальной модели образования, перенесенной из поздней античности в форме доктрины «семи свободных искусств». И все же на протяжении многих веков суть школьного образования не претерпела в Европе серьезных изменений. В элементарных школах начинали с изучения латинского алфавита, затем развивали навыки чтения и письма. Приобщение к книжной культуре начиналось с Псалтыри. Одновременно обучали церковному пению и участию в богослужении, что было необходимо для людей, готовившихся нередко стать клириками. Их будущей деятельности подчинялись и другие занятия – например, обучение счету определялось необходимостью вычислять церковные календарные праздники.
Следующая ступень школьного образования характеризуется прежде всего более глубоким усвоением латинского языка, что способствовало выработке навыков лингвистического анализа, а также открывало пути к постижению риторики и диалектики (логики). Элементы квадривиума включались в учебный процесс грамматических школ лишь эпизодически. Дисциплины математического цикла в полной мере войдут в систему обучения лишь позже, когда появятся различного рода «деловые» школы, но эта практика распространится к концу средневековой эпохи, которая в целом не знала четкого подразделения на начальную, среднюю и высшую школу.
Как уже было сказано, обучение в любой школе в значительной степени определялось учителем (магистром). В более крупных городских школах могло быть два-три магистра. Им иногда помогали клирики низшего ранга. Число учеников в классе было значительным – от 50-60 до 100 и более человек. Очень большие классы порой делились на несколько групп. Магистры были заинтересованы в увеличении числа учеников, поскольку каждый из них платил за обучение. Время поступления в грамматическую школу и срок обучения в ней могли быть разными. Большей частью начинали учиться в 11-12 лет. Те, кто хотел сделать церковную карьеру, а также мальчики из аристократических семей, иногда намеревавшиеся поступить в университет, должны были учиться 5-6 лет. Основную информацию школьники воспринимали на слух, должны были ее запомнить и уметь воспроизвести. Рукописные книги, особенно в эпоху раннего средневековья, были редкостью. Но постепенно их число растет, и некоторые епископские и городские школы имели неплохие, по понятиям того времени, библиотеки. Но лишь с возникновением книгопечатания книга станет непременным условием процесса обучения.
Школьная жизнь была подчинена строгой дисциплине, а учебный день продолжался - с перерывами на завтрак и обед – от рассвета до заката. Если в городе было несколько школ, нередко проводили публичные диспуты, в которых участвовали не только магистры, но и ученики, демонстрировавшие знание правил грамматики и приобретавшие навыки риторики и диалектики. «Розга была постоянным спутником учителя. Владение ею было необходимым свидетельством профессиональной пригодности. (…) Телесные наказания рассматривались в средние века как один из важнейших способов воспитания трудолюбия, послушания, развития добродетелей у ребенка. Они широко практиковались в семье, причем во всех слоях общества, не исключая даже отпрысков королевской крови» (Парамонова М.Ю. Школа. С. 589.). Только в XV-XVI вв. подобная практика начинает вызывать сомнение. Наряду с учебными занятиями, школьники, как и их магистры, участвовали в религиозных церемониях. В дни наиболее значительных церковных праздников (например, на Пасху и Рождество) лекции обычно не проводились, а ученикам иногда даже разрешалось покидать школу. Традицией становился и ежегодный праздник школяров (часто – в день св.Николая), когда из среды учеников избирался «епископ», произносивший проповедь и руководивший затем всем праздником. Другим праздником был т.н. Жирный вторник на пасхальной неделе, когда ученики развлекались петушиными боями. Можно, таким образом, констатировать, что в школьной жизни, как и во всей культуре средневекового общества, следование пиетету и строгой традиции не исключало проявлений игрового и смехового начала.
Изменения, происходившие в XII веке в развитии школьного образования, приводят к появлению в Западной Европе высшей школы – studium generale, или университетов. Сам термин происходит от латинского слова universitas (совокупность), которым вначале обозначали различного рода корпорации, для членов которых были характерны горизонтальные связи, а не отношения господства и подчинения. Но постепенно этот термин стали употреблять лишь в отношении корпораций преподавателей и учеников.
Говоря о происхождении университетов, надо иметь в виду, что в раннее средневековье центрами интеллектуальной культуры были преимущественно монастыри, а в XI-XII вв. все большую роль приобретают школы при кафедральных соборах. В них не только давали элементарные знания, но и, анализируя древние авторитетные тексты, пробуждали любовь к красоте стиля и логике изложения, учили постигать теологические и философские проблемы. Одной из наиболее знаменитых была Шартрская школа во Франции. Ее канцлер в начале XII в., Бернар Шартрский, почитавший Платона, говорил, согласно преданию, об «античных гигантах» и о «новых карликах», которые видят дальше гигантов лишь потому, что сидят на их плечах. Если в одних соборных школах уделяли больше внимания богословским вопросам, то в других – праву и даже медицине. Это приводит к специализации школьных центров. Болонья славилась знатоками в сфере юриспруденции, а другой итальянский город – Салерно – преподаванием в области медицины (как и позже французский город Монпелье). Париж выдвигается как признанный центр теологии и философии. В XI-XII вв. складывается своеобразный научно-педагогический метод – схоластика (от латинского слова schola – школа). Этим термином называют и средневековую философию в целом. По мере того, как образование становится все более привлекательным и, говоря современным языком, престижным делом, многие клирики (например, знаменитый Бернар Клервоский) относятся к широкому его распространению, как к опасному новшеству.
Время появления первых университетов определяют по-разному – в зависимости от того, следуют ли легендарной традиции, берут ли за основу реальную трансформацию системы школьного обучения, наконец, и это в большей степени соответствует средневековому пониманию роли права, связывают ли это явление с утверждением университетских привилегий властью. Так, император Фридрих Барбаросса своей грамотой 1158 г. взял под защиту болонских студентов, а в 1200 г. король Франции Филипп II Август предоставил особую юрисдикцию парижским магистрам и студентам. Хотя в Болонье и Париже эти даты считают временем основания университетов, но, как пишет П.Ю.Уваров, «привилегии университетам могли выдавать и императоры и короли (в особенности те из них, кто считал себя “императором в своем королевстве”, - французские), но университет становился полноправным studium generale лишь после обретения им папской грамоты» (Уваров П.Ю. Университет // Словарь средневековой культуры. С.544.). Местные церковные и светские власти нередко покушались на университетские привилегии, и тогда корпорация магистров и студентов всячески отстаивала свои права. Например, в 1229 г. все члены университетской корпорации покинули Париж из-за подобного конфликта, который был разрешен лишь через два года изданием папской буллы. Она предоставила корпорации самоуправление и даже право на «сецессию» (забастовку, уход в другой город) в случае нарушения университетских свобод, а также полный контроль над присвоением ученых степеней, из которых важнейшей была licentia ubique docendi (право повсюду преподавать). Университетские степени признавались во всем христианском мире, и в этом смысле можно говорить, что сами университеты были заинтересованы в сохранении европейского единства.
Существовало несколько вариантов возникновения университетов. Одни из них, наиболее ранние, сложились на основе старых образовательных центров (Болонья, Париж, Монпелье, Оксфорд). Но далеко не все известные в XI-XII вв. школы трансформировались в университеты (например, в упадок пришли школы в Шартре, Салерно, Лане). Некоторые университеты (в Виченце, Падуе, Кембридже и др.) возникли благодаря «сецессии» из соседнего центра. Но, пожалуй, самым распространенным путем образования новых университетов становится их учреждение церковными или светскими властями. Так, короли Кастилии основывают университеты в Валенсии (1214 г.) и Саламанке (1220 г.), а император Фридрих II – в Неаполе (1224 г.). Первым «германским» университетом иногда считают знаменитый Пражский университет, основанный императором Карлом IV в 1348 г. Вслед за ним многие германские правители открывают в своих владениях университеты (в Гейдельберге, Вене, Эрфурте и др.). По мнению П.Ю.Уварова, «столь бурный рост их числа в конце XIV в. отчасти был результатом великой схизмы – противоборства пап и антипап. Области, не признававшие авиньонского папу и не желавшие посылать студентов в Париж или Орлеан, стремились основать свои университеты. (…) В большинстве случаев при этом уставы и программы Парижского университета служили моделью» (Уваров П.Ю. Университет. С.546.). Резко возросшее число университетов (к концу XV в. их было 86) постепенно сказалось на всей системе образования: университеты утрачивают свой универсальный характер и становятся лишь национальными, а то и локальными центрами, нередко зависящими от милости монарха. Среди членов университетских корпораций в то время уже трудно было встретить мыслителей общеевропейского масштаба. Однако, несмотря на частные различия, средневековые университеты сохраняли общие конститутивные черты.
Принято выделять два варианта организации университетской жизни – «южный», известный по статуту Болонского университета, и «северный» (Парижский), наиболее распространенный в Европе и обычно рассматриваемый в качестве классической модели. В университет поступали большей частью лет в 15, хотя среди студентов можно было встретить и еще более юных подростков, и пожилых людей. Обучение начиналось на факультете «свободных искусств» («артистическом»), по окончании которого студент получал степень бакалавра, а затем и магистра искусств. Магистрами становилась примерно половина начавших обучение, но и степень бакалавра (только ее имел знаменитый Ян Гус) считалась почетной. Перед магистрами открывались два пути: продолжить обучение на одном из «высших» факультетов, либо самому начать преподавательскую деятельность. Как правило, в средневековых университетах были следующие «высшие» факультеты: юридический, медицинский и богословский. Дольше всего учились на теологическом факультете (от 12 до 15 лет), на других факультетах меньше – 7-9 лет. Но к концу средневековья сроки обучения сократились.
Студенты (точнее – их близкие) вносили плату за обучение в университете, которая была не слишком высокой. Поэтому, пишет П.Ю.Уваров, «университетское образование сохраняло принцип общедоступности. И хотя доля знати в университетах постепенно увеличивалась, а большинство университетского люда происходило из среды богатых купцов, городского патрициата, чиновников и судейских, в целом выходцев из небогатых семей в средневековом университете было больше, чем в последующие эпохи» (Уваров П.Ю. Университет. С.547-548.). Поскольку многим студентам не хватало помощи из дома на поддержание достойного образа жизни (значительные средства уходили не только на жилье и питание, но и на книги, а также на оплату ставших традиционными пышных процедур при получении степени и т.п.), университеты ходатайствовали о предоставлении студентам церковных бенефициев. Нередко светские власти оказывали магистрам денежную помощь. Тем не менее в поэзии бродячих школяров (вагантов) обычны жалобы на нищенскую жизнь.
Структура университета и вся его внутренняя жизнь определялись корпоративным миросозерцанием средневекового человека. Каждый член университетского сообщества должен был принадлежать к той или иной нации (своего рода землячества). Нация, имевшая святого патрона, отстаивала интересы своих членов, помогала тем, кто был болен или оказался в затруднительном положении, устраивала совместные праздники и пр. В ее ведении находились имущественные вопросы и даже контроль за преподаванием «свободных искусств». В Парижском университете было четыре «нации» - французская, нормандская, пикардийская и английская (последняя из-за Столетней войны стала германской). Названия не вполне отражали состав «наций»: например, к «французской» относились не только выходцы из Средней и Южной Франции, но и из других романских стран, а «англо-германская» включала также скандинавов и славян.
Все университетские «нации» составляли факультет искусств и из своей среды выбирали ректора (от латинского rector – управитель), соблюдая обычно очередность – от каждой «нации» сроком на три месяца. Ректор обладал в течение этого времени значительными полномочиями, поскольку считалось, что он представляет весь университет. Те из магистров искусств, кто продолжал обучение на одном из высших факультетов, входили в новую корпорацию, не порывая связей со своей «нацией». Высшие факультеты, не столь многолюдные как факультет «свободных искусств», возглавлялись деканами (от латинского decanus – десятник). По мере изменения культурной ситуации в Европе «артистический» факультет несколько теряет свое значение и, напротив, возрастает роль высших факультетов. Главной их задачей оставался контроль за качеством знаний, осуществлять который было непросто из-за изменения функций коллегий.
Поначалу коллегиями называли общежития для нуждающихся студентов, но с течением времени в коллегиях стали проводить диспуты, занятия, лекции (отсюда – колледжи). Некоторые университеты (например, в Оксфорде и Кембридже) трансформировались в конфедерацию отдельных колледжей. Еще удивительнее «случай» Парижского университета: в середине XIII века Робер де Сорбонн, духовник французского короля Людовика Святого, основал коллегию, получившую его имя. Авторитет коллегии был столь велик, что позже весь Парижский университет стали называть Сорбонной.
Как уже было сказано, иным, чем в Париже, был тип организации Болонского университета, специализировавшегося на изучении права. Поэтому не магистры «свободных искусств» составляли основу корпорации, а студенты юридического факультета. Студенческие «нации» заключали с преподавателями, являвшимися городскими должностными лицами, договоры и следили за качеством преподавания. Подобная система организации университетской жизни существовала в Италии и некоторых областях Южной Франции и Испании, но позже здесь также победила «парижская модель».
Вот как описывает П.Ю.Уваров практику преподавания в средневековых университетах: «Утром читались т.н. курсорные или ординарные лекции (lectio). Преподаватель зачитывал текст книги, затем выделял основную проблему и разбивал ее на подвопросы. На вечерних, экстраординарных лекциях уже другие преподаватели (ими могли быть и бакалавры) растолковывали, повторяли утреннюю тему либо же останавливались на специальных вопросах. Умение выделять вопросы (questio) считалось важнейшим. Не меньшее внимание уделялось умению вести полемику. Обычные, ординарные диспуты (disputatio) проводились еженедельно. Событием, привлекавшим много публики, были диспуты «о чем угодно» (кводлибеты). Проводимые согласно особому кодексу чести, они напоминали рыцарские турниры. Затрагиваемые темы часто носили фривольный характер, но иногда касались злободневных политических вопросов» (Уваров П.Ю. Университет. С.549.).
Из «свободных искусств» в университетских программах основное место занимала диалектика (логика). Подразумевалось, что двумя другими дисциплинами «тривиума» студенты овладели еще на стадии грамматической школы, а математические науки необходимы были далеко не всем. В конце периода классического средневековья заметно усиление внимания к преподаванию права – канонического и римского (здесь лучшими считались Болонья и Падуя). Медицинские факультеты пользовались авторитетом в университетах Монпелье, Парижа, Болоньи. Богословские факультеты были не во всех университетах. Признанными центрами теологии являлись Париж, Саламанка, Оксфорд, Кельн. Знатоками в области философии и естественных наук славились испанские университеты.
Несомненно, университетская жизнь характеризуется не только изучаемыми дисциплинами и присуждаемыми учеными степенями. Уже в средневековую эпоху сформировались многие черты университетского быта с его театрализованностью, склонностью к пародированию и многими проявлениями эпикурейства, прославленного в знаменитом студенческом гимне «Gaudeamus igitur, juvenes...». Для последующей истории европейского общества чрезвычайно важным было то, что членов университетской корпорации отличал непреклонный демократизм, убежденность в праве защищать собственное мнение и свои свободы. Всем людям, связанным с университетами (учащимся, преподающим или ранее их окончившим), была присуща высокая самооценка. Она философски обосновывалась исключительной ролью университетской корпорации в жизни общества. Подобно тому, как рыцарство защищает христианский мир от внешних врагов, ученый люд призван охранять внутреннее единство этого мира и следить за соблюдением в нем «законов божественных и человеческих».