Глава 4. Суд и процесс по “Каролине”

Процессуальная часть кодекса также свидетельствует об изменившемся правосознании. Смягчение инквизиционного порядка и нормирование обвинительного порядка – для незначительной категории дел – более точное определение случаев и условий применения пытки, определение прав защиты и ограничение института «пересылки актов» - таковы отличительные черты “Каролины”.

Был закреплен принцип выборности судей, согласно которому все судьи и судебные заседатели должны были выбираться из «мужей набожных, достойных, благоразумных и опытных, наиболее добродетельных и лучших из тех, что имеются и могут быть получены по возможностям каждого места». Рекомендовалось на роль судей выбирать дворян и ученых. Участие дворян в совершении, «отправлении правосудия» считалось почетным, достойным уважения делом. И поэтому они должны были «самолично участвовать … в качестве судей и судебных заседателей».

В кодексе были перечислены «общие подозрения и доказательства» и «доброкачественные доказательства» совершения преступления, по которым человека можно было арестовать, а затем подвергнуть пытке. К общим подозрениям и доказательствам относились:

• общее мнение окружающих о человеке, людская молва, слухи;

• случай, когда человека видели или застали в подозрительном, по общему мнению, месте;

• случай, когда виновного видели на месте преступления, но его не удалось опознать;

• общение обвиняемого с совершавшими преступления;

• наличие у обвиняемого повода совершения преступления;

• обвинение пострадавшего, находящегося на смертном одре, подтвержденное присягой;

• бегство подозреваемого;

• неожиданная смерть противника, врага, недоброжелателя обвиняемого.

Но ни одно из этих доказательств не могло считаться «доброкачественным» в отдельности. Только наличие хотя бы нескольких из таких доказательств могло приниматься во внимание.

К общим доказательствам, каждое из которых могло служить поводом для ареста, относились:

• обнаружение на месте совершения преступления вещи, принадлежавшей обвиняемому;

• показания «одного единственного доброго и безупречного свидетеля»;

• показания преступника, в которых он называет имя пособника, сообщника;

• рассказ самого обвиняемого о готовящемся преступлении, либо его угрозы совершить преступление.

Если имелось «доброкачественное» доказательство совершения преступления, к подозреваемому мог применяться допрос под пытками. Все «доброкачественные» доказательства перечислялись в “Каролине”. Ими являлись:

• окровавленная одежда обвиняемого, наличие у него оружия, предметов, которые ранее находились у потерпевшего или убитого человека;

• участие подозреваемого в открытой драке, нанесение им ударов убитому человеку;

• наличие у обвиняемого неожиданного богатства, после произошедшего преступления;

• подозрительное поведение обвиняемого.

Также обязательным условием являлись показания двух свидетелей, причем это должны были быть «заслуживающие доверия добрые свидетели». Показания одного свидетеля считались полудоказательством, и на основании показаний только одного человека нельзя было осудить обвиняемого. Принимались во внимание показания, основные на «самоличном знании истины», показания с чужих слов не учитывались. Лжесвидетельство строго наказывалось. Если это обнаруживалось, то лжесвидетелям назначалось то наказание, которое в результате их показаний было бы назначено обвиняемому.

В законе строго регламентировалось применение пытки. Без наличия достоверных доказательств пытка запрещалась. А за ее применение без соответствующих доказательств сами судьи, власти, допустившие это, должны были возместить пострадавшему «за бесчестье, страдания и судебные издержки».

“Каролина” запрещала учитывать показания, которые давал обвиняемый непосредственно под пытками. Только показания, даваемые через день – два после пыток, должны были приниматься во внимание судьей и судебными заседателями. Также запрещалось заранее указывать обвиняемому обстоятельства преступления. Считалось, что только виновный человек сможет рассказать обо всем произошедшем. Если случалось так, что обвиняемый, подвергнутый пыткам, так и не сознавался в преступлении и признавался невиновным, то ни судья, ни истец не наказывались за применение пытки к невиновному человеку. Так как кодекс указывал, что «согласно праву, надлежит избегать не только совершения преступления, но и самой видимости зла, создающей дурную славу или вызывающей подозрения в преступлении». Всем судьям и судебным заседателям предписывалось «при всяком уголовном судопроизводстве … иметь перед собою … уложение и законы и действовать в соответствии с ними».