8. Спад пассионарности

Война с Польшей за Украину, возвращение Смоленска, освоение Сибири – все это потребовало от России огромных усилий, которые частично были компенсированы достигнутыми результатами: страна при Алексее Михайловиче в ряде западных районов вышла на границы, которые она имела до Смутного времени. И, тем не менее, затраты пассионарности оказались столь велики, что уже к началу 70‑х годов XVII в. явственно обозначился пассионарный спад. Очень скоро он привел к тем же последствиям, что и пассионарный спад второй половины XVI в.: возникла опасность для политического режима страны и даже для ее существования.

К тому времени и у старообрядцев пассионарный генофонд оказался подрастрачен: наиболее энергичные из них либо оказались в ссылках, либо бежали на окраины и за рубеж государства, либо погибли в «гарях». В среде старообрядцев начала проявляться тенденция к изоляции от мира.

В 1682 г., совсем молодым, скончался государь Федор Алексеевич. На трон можно было посадить одного из двух царевичей – Ивана или Петра, причем формально Иван Алексеевич имел все преимущества, ибо был старше. Однако ни боярская Дума, ни народ на могли прийти к единому мнению. Вопрос решила позиция патриарха Иоакима, официально являвшегося первым лицом в государстве. Иоаким высказался за избрание Петра Алексеевича по чисто государственным соображениям: царевич Иван был больным ребенком.

В Смутное время стрельцы показали чудеса мужества, выносливости, храбрости и боеспособности, защищая Троице‑Сергиев монастырь от поляков, а Москву от Тушинского вора и участвуя в нижегородском земском ополчении. Однако в последующие семьдесят лет (1610‑1680) московские стрельцы зажили совершенно другой жизнью. В поисках легкой, необременительной службы стать стрельцами стремились теперь субпассионарии – многочисленные любители хорошо поесть, сладко поспать и выпить за казенный счет. В итоге уровень пассионарности стрелецкого войска снизился чрезвычайно сильно. Стрелецкие полковники вели себя под стать своим подчиненным. Пользуясь бесконтрольностью со стороны правительства, они задерживали стрелецкое жалованье, брали взятки за послабления по службе, заставляли стрельцов и их жен работать на себя.

Характерных для движения пассионарных людей, у стрельцов не было. Как и всякие субпассионарии, они стремились лишь к получению благ с минимальными затратами сил, чего и добивались, постоянно шантажируя правительство. Будучи субпассионарным шлаком, стрельцы представляли собой крайне удобное орудие в руках любого авантюриста. Им стал князь Иван Хованский, по прозвищу Тараруй.

9. На пороге империи

С усмирением стрелецкого бунта началось открытое правление Софьи, опиравшейся на клан Милославских. Главой правительства стал фаворит правительницы – князь Василий Васильевич Голицын. Он был ярым сторонником участия России в европейских делах на стороне католических стран: Австрии, Речи Посполитой и Венеции. Но эта политика была не просто непопулярна в стране. Для большинства русских людей она была непонятна и непривычна. Еще совсем недавно, при патриархе Филарете и царе Михаиле Федоровиче, при Никоне и царе Алексее Михайловиче, русские внешнеполитические установки были противоположны. Россия выступала против Польши, а в ее лице – против всего католического Запада, стремясь к «торжеству православия». Кроме того, что такая политика России находила поддержку у украинцев и белорусов, она являлась и вполне ортодоксальной с христианских позиций. Ведь жестокое обращение с православными, принятое у католиков, не шло ни в какое сравнение с тем, как относились к балканским христианам в Османской империи.

Все это умные люди в России прекрасно понимали. Когда дьяк Посольского приказа Емельян Украинцев сообщил гетману Самойловичу о решении Голицына примкнуть к коалиции европейских католиков против Турции, гетман справедливо заметил, что воевать за интересы своих врагов глупо. И в 1687 г. стотысячное русское войско, руководимое князем Голицыным, выступило в поход на Крым, который закончился провалом в виду отсутствия тактической подготовки.

Неудачи крымских походов вызвали брожение и рост недовольства в стране. И раньше большинство простого народа удивлялось нравам и обычаям царского двора. Видя правительницу в польских нарядах, ее фаворита – в польском кунтуше или слыша польский язык и латынь вельмож, люди недоумевали. А после подчинения внешней политики России интересам Австрии, Польши и даже Венеции, введения тяжелых налогов и принесения бесполезных жертв правительство лишилось всякой популярности. Неприязнь к нему усилилась также из-за крайне жестокой политики по отношению к старообрядцам. В 1685 г. против раскольников были изданы пресловутые «Двенадцать статей» – одно из самых безжалостных узаконении в русской карательной практике.

Петр решил изменить приоритеты во внешней политике и попытался наладить контакты с другими европейскими государствами. В 1697 г. в Европу направилось «Великое посольство. Из этого путешествия, в ходе которого прошли переговоры с европейскими монархами, Петр привез на Русь новую идею русской внешней политики – союз не с католическими, а с протестантскими государствами.

С этнологической точки зрения, возникновение петровской мечты вполне естественно. Петр, как и его соратники, принадлежал своему этносу, переживавшему в XVII в. максимум пассионарности – акматическую фазу, малоблагоприятную для жизни простых людей, до предела насыщенную конфликтами и всяческими безобразиями. Человеку, видевшему ребенком кровавые стрелецкие расправы, слышавшему ожесточенные споры о вере, вынужденному постоянно бороться за свою жизнь в дворцовых интригах, тихая, спокойная жизнь Голландии, находившейся в инерционной фазе, действительно должна была показаться сказкой. Стремление Петра в России конца XVII – начала XVIII в. подражать голландцам напоминает поступок пятилетней девочки, надевающей мамину шляпку и красящей губы, чтобы быть похожей на свою любимую маму. Но как шляпка и помада не делают ребенка взрослой женщиной, так и заимствование европейских нравов не могло сменить фазы русского этногенеза.

Вернувшийся из-за границы разъяренный Петр приказал провести новый розыск и подверг мучительным пыткам и казням огромное количество стрельцов. После возмущения 1698 г. стрелецкое войско сошло с исторической сцены, хотя формально его упразднили позднее. Так окончилась жизнь консорции московских стрельцов: из группы людей, объединенных общей судьбой, она сначала превратилась в конвиксию – группу, связанную общим бытом, – а затем была уничтожена, не успев вырасти в субэтнос, как это случилось с раскольниками, или стать этносом, как казаки.

Разгром восстания стрельцов 1698 г. принято считать последней датой в истории Московской Руси, которая затем начала стремительное превращение в Российскую империю.

Несмотря на все декоративные новшества, которые ввел Петр, вернувшись из Голландии: бритье, курение табака, ношение немецкого платья, – никто из современников не воспринимал его как нарушителя традиций. Как мы уже убедились, традиции у нас на Руси любили нарушать и нарушали все время – и Иван III, и Иван Грозный, и Алексей Михайлович с Никоном привносили значительные новшества. Контакты с Западной Европой у России никогда не прерывались, начиная по крайней мере с Ивана III. Привлечение Петром на службу иностранных специалистов русскими людьми вообще воспринималось как нечто вполне привычное. Знающих иностранцев заманивали на русскую службу еще в XIV в. – тогда ими были татары. А в XV столетии нанимали уже и немцев, и притом немало.

Русские люди XVIII в., даже одетые в кафтаны и парики, оставались самими собой. Да и отношение царя Петра к Европе, при всей его восторженности, в известной мере оставалось, если можно так выразиться, потребительским. Известна фраза царя: «Европа нам нужна лет на сто, а потом мы повернемся к ней задом». Однако Петр здесь ошибся. Европа оказалась нужна России лет на 25‑30, так как все европейские достижения русские переняли с потрясающей легкостью. Уже к середине XVIII в. стало возможным «повернуться задом», что и проделала родная дочь Петра Елизавета в 1741 г.

Основной трудностью Петра во внутренней политике, как и у его отца и единокровной сестры, оставались пассионарные окраины.

Восстала Украина: украинский гетман Мазепа, обманув Петра, предался Карлу XII. Восстал Дон, возмущенный самоуправством петровских чиновников, которые захотели брать оттуда беглых крестьян. «С Дона выдачи нет», – заявил атаман Кондратий Булавин и два года сопротивлялся, пока в осажденном Черкасске не был вынужден пустить себе пулю в лоб. Восстали башкиры, и понадобилось четыре года, чтобы справиться с ними. В общем, буйное население юго‑востока страны доставляло Москве массу хлопот, как это было и в Смуту.

В этой ситуации снова оказался эффективным союз русских со степняками. Петр договорился о взаимодействии с калмыцким ханом Аюкой, который стоял в тылу у башкир и донских казаков, и с его помощью восстания были подавлены.

Петровские реформы, являясь, по сути, продолжением политики западничества в России, конечно, оказались глубже, чем все предыдущие, по своему влиянию на русские стереотипы поведения, ибо в начале XVIII столетия уровень пассионарности российского суперэтноса был уже гораздо ниже, чем в XVI – XVII вв.

Сказалось снижение общего уровня пассионарности и на «птенцах гнезда Петрова». Новые люди, пришедшие с Петром к управлению страной, были карьеристами и казнокрадами. Взятки, коррупция достигли при «преобразователе» такого распространения, какого в XVII в. бояре и представить себе не могли. Вполне естественно, что расходы на армию и флот и коррупция вызывали постоянный дефицит государственного бюджета. И в 1714 г. реформаторы ввели страшный закон о подушной подати: обложили всех людей, живших в России, налогом за то, что они существуют. Но собрать этот налог не представлялось никакой возможности. Люди отказывались платить под самыми различными предлогами. Тогда Петр не остановился и перед введением круговой поруки. Все население городов и волостей было переписано, определены суммы подати каждого города и каждой волости, и за их своевременное поступление в казну объявлялись ответственными отцы города или губные старосты – наиболее богатые люди. Их обязывали самих изыскивать средства, получать с бедного населения нужное количество денег, а при недоимках они отвечали собственным имуществом. Деваться было некуда: в городах стояли гарнизоны царских войск.

В ответ на многочисленные жалобы помещиков о невозможности собирать налоги одновременно с несением службы «передовое» петровское правительство посоветовало им привлечь к делу родственников и не особенно стесняться в выборе средств при выколачивании денег из несчастных мужиков. Из указа о подушной подати и родилась та гнусная, омерзительная форма крепостного права, которая была упразднена только в 1861 г. – «окно в Европу» имело две стороны.

Однако не все последствия петровских реформ сказались сразу: некоторые результаты их испытали на себе не столько современники Петра, сколько их потомки. Весь XVIII век соседние народы по инерции воспринимали Россию как страну национальной терпимости – именно так зарекомендовало себя Московское государство в XV – XVII вв. И поэтому все хотели попасть «под руку» московского царя, жить спокойно, в соответствии с собственными обычаями и с законами страны. То, что приобрела в XVII в. Украина, не пожалевшая крови ради присоединения к России, безо всяких усилий получили и казахи, и буряты, и грузины, страдавшие от набегов соседей. Так старая московская традиция привлекла целый ряд этносов, органично вошедших в единый российский суперэтнос, раскинувшийся от Карпат до Охотского моря.(см. Приложение 10)

Постепенно вследствие резни пассионарный заряд этноса сокращается; ибо люди физически истребляют друг друга. Начинаются гражданские войны, фаза надлома. Как правило, она сопровождается огромным рассеиванием энергии, кристаллизуются в памятниках культуры и искусства. Но высший расцвет культуры соответствует спаду пассионарности, а не ее подъему. Кончается эта фаза обычно кровопролитием; система выбрасывает из себя излишнюю пассионарность, и в обществе восстанавливается видимое равновесие.

10. Надлом

Антисистемы стали причиной возникновения масонских тайных обществ в 18 – 19 в., революционных партий начала 20-го века и в итоге коммунистического режима. Все перечисленные этновирусы имеют в основе своего мировоззрения ветхозаветный мифологический комплекс, а большинство членов перечисленных организаций имеют сложную, зачастую неевропейскую наследственность, что, в свою очередь, объясняет связь подсознания этих людей с деструктивными антисистемами. В культурном пласте появляется большое количество информации, содержащей установки самоуничтожения нации. Антисистема начинает полностью искажать мировоззрение этноса. Русское этническое поле подобная катастрофа впервые поразила в начале ХХ века и сейчас наблюдается ее развитие.

Русское же народное православие подпитывается системой языческого славянского мировоззрения. Подсознание людей со славянской наследственностью это четко различает, но на сознательном уровне постоянно появляются идеи в христианской оболочке, а по сути иного содержания. Подобная информация блокирует подсознательные установки, делая государственные институты неэффективными и порождая хаос в идеологической области. Все вышеперечисленное неоднократно приводило и приводит к смутам, кризисам и переворотам, экономической нестабильности.

Гражданская, Первая мировая, голод, Красный террор, Вторая мировая до предела снизили пассионарность российского суперэтноса.

Перед нами явные признаки национального кризиса, поразившего, прежде всего, русский народ. В такие моменты людьми овладевает общественная апатия, они мало осознают, что принадлежат к одной этнической общности, имеющей собственное историческое предназначение, ради которого есть смысл работать и жить. Их полностью захватывают заботы дня нынешнего, прежде всего материальные, – заботы кошелька и желудка. Видение будущего им недоступно, настоящее они не понимают, а в прошлом не находят назидания. Это – состояние болезни нации, ослабляющей ее силы и способность к активному сопротивлению и самозащите. На ее фоне действие национального фактора чрезвычайно невыразительно. Можно сказать, что идёт процесс денационализации русского этноса, обезоруживающий его перед внешним миром. Это сразу почуяли наши недруги, сообразив, что возник удобный и благоприятный момент для осуществления давнего плана овладения Россией. Вот почему с начала 80-х годов открывается новый, наиболее драматичный период натиска Запада на Россию.

Этническую войну против российского суперэтноса ведут ее старые, закоренелые враги. Об их существовании предупреждал И.А.Ильин, по убеждению которого у нашего народа есть "давние религиозные недруги, не находящие себе покоя от того, что русский народ упорствует в своей „схизме", или „ереси", не приемлет „истины" и „покорности" и не поддается церковному поглощению. А так как крестовые походы против него невозможны и на костер его не поведешь, то остается одно: повергнуть его в глубочайшую смуту, разложение и бедствия, которые и будут для него или „спасительным чистилищем" или же „железной метлой", выметающей Православие в мусорную яму истории". У России есть и такие враги, "которые не успокоятся до тех пор, пока им не удастся овладеть русским народом через малозаметную инфильтрацию его души и воли, чтобы привить ему под видом „терпимости" – безбожие, под видом „республики" – покорность закулисным мановениям, а подвидом„федерации – национальное обезличение. (см. Приложение 11,12)

Первый период «цивилизации» этноса начался сразу после смерти Сталина и проходил под лозунгами десталинизации и хрущевской «оттепели», что означало крутой поворот вспять идеологического курса. Остатки пассионарности били, брошены на освоение севера и целины «Весь цивилизованный мир» громко приветствовал этот маневр, скромно умалчивая о том, каких трудов он стоил его политикам, дипломатам, спецслужбам и „агентам влияния".

Второй этап датируется 1975 – 1989г. Афганская война вызвала брожение в армии, наиболее пассионарной часть подверглась деморализации. Чернобыльская катастрофа – под ядерное поражение попала «основная полоса» расселения страны. Это время "создания идеологической базы" развала СССР, его демонтажа.

Третий этап 1989 – 1992 был направлен на политическое обеспечение дезинтеграции единого союзного государства. Во внутриполитической области он охарактеризовался борьбой с реакционерами в руководящем аппарате партии и правительства, резким всплеском окраинного национализма и регионального сепаратизма, параличом центральной власти и использованием "демократического" российского руководства в качестве тарана для разрушения общего экономического, правового, политического и культурного пространства страны".

Четвёртый этап 1992 – 2008. Чеченские войны – очередной кровавый смыв пассионарности, полное моральное разложение мужской половины общества, отсюда вынужденная мера – создание наёмной армии. Привитие молодёжи, как наиболее пассионарной части этнической общности, модели эгоистического сознания, направленное на разложение традиции семейных отношений.

В сознании русской этнической общности культурный пласт можно сгруппировать по основным разделам: религия и мировоззрение (модель законов мироздания), философия и идеология (прогнозы и модели развития общества), искусство (вербализация наследственно-генетической информации), наука (вербализация знаний о процессах в окружающем мире), политика (создание государственных институтов в социуме), законы и традиции (морально-этические нормы), производство и технологии (создание экономической инфраструктуры).

В подсознании каждого человека перечисленная информация содержится в компактном виде и выводится на уровень востребования через символы и обряды. Человек творческий (пассионарий) обрабатывает ее в сознании и воплощает, пополняя культурный пласт. Люди гармоничные пользуются содержанием культурного пласта, получая информацию по большей части в вербализованном виде. Субпассионарии получают лишь подсознательные установки, не осмысливая сути того же из культурного пласта, их наследственно-генетический канал не функционирует. Если же канал по каким-либо причинам включается, то это приводит к социально не адаптированному поведению (сумасшествию) либо под воздействием пассионариев к полностью управляемому поведению.

Жизнь современного человека глубоко символична. На первый взгляд это обескураживающее утверждение находит достаточное количество подтверждений в происходящих вокруг нас событиях.

Во-первых, реклама. В видеороликах и на товарных упаковках мы обязательно обнаружим эмблемы коммерческих фирм, причем навязчиво и многократно повторяющихся посредством СМИ. Уклониться от воздействия рекламной символики фактически невозможно, а ведь она имеет глубокие архетипические корни. Стало быть, на сознательном уровне мы получаем сведения о товаре, а на подсознательном – установку поведения в обществе. Примерно 60% эмблем содержит в себе символику масонских тайных обществ, как-то: пирамиду, пентаграмму, "викторию". Особенно показательна в этом плане реклама банков. Масонская ритуальная символика развилась из каббалистической традиции (манихейство, иудаизм) и христианско-католической традиции средневековой Европы. Следовательно, население со славянской наследственностью, постоянно принимая такую информацию просто засоряет, перекрывает свой наследственно-генетический канал, программа оптимального поведения в своей этносреде, которые описаны в предыдущих главах, блокируются. Что остается? Только вербальная информация о товаре, которая, к тому же, не обрабатывается разумом критически (закрыто подсознание – нет интуиции). Отсюда дезориентация в общественных отношениях, неспособность быстро адаптироваться к изменениям в среде, сужение мировоззрения, повышенная внушаемость к любым идеям. И далее, по цепочке: подсознательный страх перед будущим, нервные срывы и депрессии, алкоголизм (наркомания) или психосоматические болезни. В таком состоянии человека можно заставить принять любую, самую бредовую идею религиозного либо политического (экономического) характера, что успешно и делается. Именно здесь кроется успех "финансовых пирамид", тоталитарных сект, карьеристских пустых партий.

На митингах и пикетах любыми движениями используются как плакаты с лозунгами (вербальная информация для сознания), так и знамена (эмблемы) с символами (невербальная информация для подсознания). Декларируемые призывы и транслируемые символами подсознательные установки совсем не обязательно одинаковы по содержанию. Установка сильнее "открытого" лозунга, так как действует исподволь, в обход разума, а значит, верить в одно, а делать совершенно другое. Фанатичному пацифисту, свято верящему в борьбу за мир, стороннику ненасилия ничего не стоит под действием установки проломить голову политическому оппоненту. Ведь ракета в круге (символ движения пацифистов) еще и древнескандинавская руна смерти – знак разрушения.

Еще одним примером знаковой передачи наследственной информации может служить использование элементов традиционной национальной одежды, а также военной формы и атрибутики. Таким способом проецируются подсознательные установки группового тождества ("свои"), выделения группы из общего социального фона ("мы – другие") и сопричастности делам прошлых поколений ("мы – такие, как наши предки"). Подобный знаковый сигнал подсознание воспринимает намного оперативнее, чем разум. В качестве классической иллюстрации приведу традиционную казачью форму.

Наиболее ярко знаковая система передачи информации проявляет себя в области религии, здесь задействован весь комплекс: изображение, слово, жест, обряд, одежда, архитектура. В культурной сфере ее значение больше, а формы многообразнее, хотя это и выражено не столь явно. Не случайно журналисты назвали микрофон "бубном шаманов 20-го века", музыка активизирует канал родовой памяти посредством ритма, если в его основе национальные мотивы, либо блокирует этот канал, когда ритм принадлежит иному этническому сообществу.