2.7. Субкультуры и стиль

Сами панки и бритоголовые вряд ли вам скажут о своем стремлении к завоеванию некоего культурного пространства, потому что разрыв между абстрактным теоретическим описанием стилей и реальностью невероятно велик. Молодые люди не говорят о сопротивлении на идеологическом уровне или «магическом исправлении общества». Часто теоретики молодежных субкультур находят в них то, чего там попросту нет. Для социологов всегда было характерно праздновать молодежную девиацию, восхищаясь своей лояльностью к волнениям, переживаниям уличной жизни (особенно если ученые сами проводили этнографические исследования), забывая о болезненных проблемах улиц. Возможно, это происходит еще и потому, что большинство социологов — сами выходцы из среднего класса. Для американских теоретиков деликвентности это означало романтизацию бандитской, преступной жизни.

В большинстве своем субкультурные теории основываются на семиологии, науке о знаках и символах. Прежде всего, теоретики опираются на известные труды  французского семиолога Ролана Барта, чьи работы были полны вызывающих мыслей, намекающих на что-то непристойное, комментариев о «знаках» и «символах» повседневной жизни. Важность одежды «на людях», смысл рекламных объявлений, подтекст имен и слов, формы, например, машин — все это, как он полагал, социально сконструировано, даже если мы считаем это само собой разумеющимся. Как подобные образы зависят от культурной организации их элементов, резонанс которых идет от их смыслов в другом окружении, и кто его воспринимает, как эти образы зависят от того, насколько они контрастны противоположным «знакам» и «символам» вот что важно. Так, например, короткие волосы (просто их отсутствие) у бритоголовых частично выходят из других образов коротких волос (армейский рекрут), частично — от противопоставления длинноволосым (хиппи). Эффект и воздействие субкультурных стилей в целом зависят от «bricolage» — термин, означающий некое собирание в единой униформе «смыслов», полученных из всех видов контекста. Свастика идет от нацистской униформы к панковским мочкам уха, молодежная солдатская куртка без рукавов идет от флагового шеста к Т-образным майкам бритоголовых и т. д.

Молодежные субкультуры воспринимают «смыслы»: от респектабельного общества (пиджаки и галстуки модов); от общества с сомнительной репутацией (например, символика нацизма); от коммерческой подростковой культуры. Затем они переконструируют их в образы, которые шокируют не только потому, что они необычны, но и потому, что привычны, а следовательно, грозят нарушением стабильности, поскольку используют отчасти привычную символику, но совсем в непонятном, а потому  угрожающем контексте. Девиантное использование одежды действительно имеет форму вызова доминирующему общественному согласию и сексуальным условностям. В соответствии с субкультурной теорией молодежные формы являются сопротивлением не потому, что они сознательно желают нанести урон «буржуазной идеологии» (хотя и это тоже), а потому, что использование социальных знаков наделяет их (пусть и символически) чувством  контроля над своей жизнью, через свой стиль они привлекают внимание не только к себе, но и к противоречиям в доминирующей идеологии.