4. Транснационализм

Как мы уже убедились, господство политического реализма (впрочем, как и любой другой известной парадигмы в науке о международных отношениях, никогда не было безраздельным. Но если ранее его критиковали за неубедительность методологических подходов и слабое использование новейших конкретно-научных методик (модернисты), за недостаток внимания к распространению и укреплению роли норм в регулировании взаимодействий на мировой арене (нормативисты), за преувеличение значения анархии (хотя само ее существование критиками не отрицалось) в функционировании международного общества (сторонники «британской школы»), то в конце 1960-х – начале 1970-х гг. подвергается сомнению одно из центральных положений политического реализма – положение, связанное с трактовкой роли государства как международного актора. Именно в этот период в международно-политической науке появляется новое направление – транснационализм, который иногда рассматривается как результат «третьего большого спора», разгоревшегося между сторонниками государственно-центричного подхода, с одной стороны, и его критиками – с другой. Одними из первых критиков политического реализма с позиций транснационального подхода стали Джозеф С. Най-мл. и Роберт О. Кохэн. В 1970 г. под их совместной редакцией выходит первое издание книги, фрагменты которой цитируются ниже.

Эта книга сразу же привлекла внимание научной общественности; ее содержание подводит к выводу о кризисе государственно-центричной картины международных отношений и ослаблении роли государства в мировой политике. Авторы уподобляют мировую политику разветвленной и многослойной паутине связей, соединяющих многочисленных и многообразных участников международных взаимодействий, таких, как многонациональные корпорации, транснациональные общественные движения и международные организации, финансовые группы и другие частные акторы, которые вытесняют государство из центра на периферию международной системы, делают его одним из рядовых игроков развертывающейся на мировой арене игры по новым правилам. Главное внимание уделяется анализу тех связей, коалиций и взаимодействий, которые происходят вне зависимости от территориальных границ государства [c.147] и находятся за пределами контроля со стороны центральных органов его внешней политики.

Значение рассматриваемой книги для развития международно-политической науки очень велико. Отметим лишь несколько моментов. Во-первых, ее публикация не только укрепила позиции сторонников транснационализма (Р. Купер в США, М. Мерль во Франции) и тем самым придала транснационализму парадигмальный характер, не только побудила многих из этих сторонников (например, Б. Бади, М.К. Смутс и др.) пойти гораздо дальше в своих выводах, чем ее авторы, но и оказала большое воздействие на развитие социологического направления в исследовании международных отношений, в частности на конструктивистский подход (Ф. Краточвил, Дж. Рагги, А. Вендт и др.), приобретающий сегодня заметное влияние.

Во-вторых, транснационализм стал своего рода предтечей в целенаправленном изучении такого феномена в современном мировом развитии, как глобализация, привлекающая все более пристальное внимание научного сообщества (см., например: Актуальные вопросы глобализации. Круглый стол // Мировая экономика и международные отношения. 1999. № 4–5; Haferkamp H., Smelser N. (eds.). Social Change and Modernity. Bercley, 1992; Rosenau J. New Dimensions of Security. The Interactions of Globalizing and Localizing Dinamics // Security Dialogue. 1994. Vol. 25 (3); Senarclens P. de. Mondialisation, souverainete et theories des relations internationales. Р., 1998). В цитируемом ниже фрагменте Дж. Най-мл. и Р. Кохэн рассматривают глобализацию как «движение информации, денег, предметов, людей и других материальных и нематериальных объектов через государственные границы» и анализируют четыре основных типа глобального взаимодействия, подчеркивая, что многие виды международной деятельности включают в себя все четыре типа взаимодействия одновременно.

В-третьих, говоря о значении транснациональных сил и взаимодействий и изменений в этой связи роли государств в мировой политике, Кохэн и Най не абсолютизируют это значение. Они показывают, что рассмотрение данного вопроса в терминах мнимой «потери контроля» бесперспективно как в теоретическом, так и в политическом плане. Из пяти приводимых в книге вариантов транснационального взаимодействия лишь в одном случае речь идет о собственной политике новых международных акторов, способной противостоять политике государств и даже посягать на нее. При этом Най и Кохэн не ограничиваются замечанием о необходимости дальнейшего изучения данной проблемы, а намечают пути такого исследования. В частности, они показывают, что речь идет не о том, чтобы игнорировать государства, а о том, чтобы изучать роль транснациональных отношений в перераспределении между государствами [c.148] контроля над происходящими процессами. С одной стороны, глобализация требует от правительств политической воли ввиду необходимости ограничить «посягательство международной экономической интеграции на национальную экономическую политику». С другой стороны, не меньшей опасностью для них была бы и попытка изолироваться от глобальных процессов, ибо «в выигрыше останутся более вовлеченные в транснациональную сеть правительства в ущерб тем, кто остается на периферии этой сети». Кстати, эта тема была продолжена и усилена ими в следующей книге «Power and Inyerdependence: World Politics in Tradition» (Boston, 1977), где Кохэн и Най подчеркивают, что при всех происходящих сегодня изменениях в структуре участников международных отношений их главными акторами продолжают оставаться государства, которые будут играть ведущую роль и в обозримой перспективе. «Взаимозависимость влияет на мировую политику и поведение государств; но правительственные действия также влияют на модели взаимозависимости», – подчеркивают они.

В-четвертых, Най и Кохэн сделали попытку по-новому взглянуть на роль США в транснациональных отношениях. Они задаются вопросом о зависимости США от собственного могущества и о перспективах этого могущества в будущем. Эта тема была продолжена и в других публикациях авторов. В 1984 г. Кохэн публикует книгу «После гегемонии», в которой критикует популярный тезис о возрастании роли США в международных отношениях. Он считает, что гегемония США расшатывается после распада Бреттон-Вудской системы; сейчас она еще сохраняется, но падение неминуемо. Рассматривая проблему международных режимов – создания или принятия процедур, правил или учреждений для определенных видов деятельности, посредством которых правительства регулируют и контролируют транснациональные и межгосударственные отношения, Кохэн подчеркивает, что важную роль в их соблюдении играет государство-лидер (гегемон), роль которого играли США. Но теперь гегемон исчезает, в международных отношениях происходит перераспределение власти, поэтому режимы, значение которых в новых условиях усиливаются еще больше, чем прежде, подвергаются атакам со стороны других участников взаимодействий и даже определенному размыванию.

В заключение следует подчеркнуть, что имена Джозефа С. Ная-мл. и Роберта О. Кохэна широко известны в американской и мировой науке о международных отношениях.

Джозеф С. Най-мл. – профессор Школы международных отношений им. Дж. Кеннеди факультета политических наук Гарвардского университета, представитель либерального направления в науке о международных отношениях. Некоторое время занимался проблемами обучения. [c.149] Во второй половине 1980-х гг. много писал о разоружении, вопросах контроля над вооружениями, так называемого ядерного обучения. Известный специалист по проблемам безопасности, прежде всего военной (в отличие от Кохэна). В журнале «Мировая экономика и международные отношения» (1989, № 12) была опубликована на русском языке его статья «Взаимозависимость и изменяющаяся международная политика», где излагаются основные подходы транснационализма – относительно нового в те годы направления в международно-политической науке. Значительная часть работ опубликована им в соавторстве с Р. Кохэном.

Роберт Кохэн – один из признанных лидеров развития дисциплины «Международные отношения» и авторитетных исследователей ее теоретических проблем; в научной среде его даже нередко называют «Gate Keeper» («держатель ворот»). Один из основателей и первых редакторов «International Organisation» – журнала, который относится к наиболее престижным периодическим изданиям по международным отношениям (в этом качестве известен в научном сообществе как один из «трех К» – Кохэн, Краснер и Катценстайн закончили Гарвард и были редакторами «International Organisation»), как и Най, входит в редакционный совет журнала и поныне. Кохэн и Най – одни из первых разработчиков концепции международных режимов, транснациональных отношений. Занимался рефлективизмом. Его статья «Рационализм и рефлективизм: два подхода к международным отношениям», опубликованная в начале 1980-х гг., стала в то время единственной альтернативой господствующим направлениям – неореализму и неолиберализму. Долгое время работал в Гарвардском университете на факультете политических наук. В последние годы является профессором Университета Дюк.

В начале своей научной карьеры занимался вопросами разделения власти в мировой политике и классификацией государств с точки зрения их влияния на систему международных отношений. Подразделяя их на системообразующие, системоопределяющие, системовлияющие, слабовлияющие и невлияющие. В 1969 г. одним из первых в международно-политической науке стал заниматься исследованиями положения и роли стран «третьего мира» в мировой политике; затем – проблемами международной политической экономии, явившись одним из создателей этого направления международно-политической науки (начиная с Роберта Гилпина, который защищал «богатство традиций политического реализма»).

На момент издания цитируемой ниже книги Джозеф С. Най-мл. – член редколлегии журнала «International Organisation», профессор политологии Правительственного департамента Гарвардского университета, [c.150] директор программ Центра международных отношений Гарвардского университета (Кембридж, Массачусетс). Роберт О. Кохэн, также являющийся членом редколлегии указанного журнала, – адъюнкт-профессор политологии в Свартморском колледже (Свартмор, Пенсильвания).

5. Регионализм (отдельный файл)

6. Теория А. Вендта

В работе «Социальная теория международной политики» профессор Университета Огайо А. Вендт⁷ ставил масштабные задачи. С одной стороны, он хотел усовершенствовать системный реализм Кеннета Уолтца⁸ (по едкому замечанию Ф. Кратохвила, Вендт пытался создать «новую ортодоксию»⁹, по существу, претендуя на то, что по его книге будет учиться следующее поколение студентов¹⁰). С другой стороны, Вендт стремился отыскать, «занять нейтральную территорию»¹¹ в битве между рационалистами и постмодернистами и прочно эту территорию за собой удержать. Некоторые авторы сочли его работу вкладом в дело сохранения «единства, стабильности и порядка» в дисциплине международных отношений¹².         Одной из центральных теоретико-методологических проблем исследований Вендта многим авторам видится реификация государства. Вендтовская онтология предполагает существование государства как непроблематичной данности, а его методология ориентирована на изучение государств как автономных акторов, взаимодействие между которыми создает международную систему. Сам Вендт, однако, настаивает на необходимости частичной реификации государства как социального института при исследовании международной системы¹³. Более того, он обосновывает необходимость антропоморфизации государства, развивая и уточняя свой тезис «государства – тоже люди»¹⁴ в полемике с другими исследователями¹⁵.         Вендт утверждает, что выявление акторов международной политики необходимо «до того, как мы можем подойти к чему бы то ни было с конструктивистских позиций»¹⁶, что государства отличаются от всех прочих акторов стабильным набором фундаментальных отличительных качеств¹⁷. Он опирается на теорию структурации британского социолога Энтони Гидденса, показывая, как уже существующие акторы формируют и воспроизводят свои идентичности в процессе повторяющегося взаимодействия¹⁸. Следует, безусловно, согласиться с тем, что государства отличаются от всех прочих участников мировой политики в силу обладания суверенитетом¹⁹. Однако вопрос, на который Вендт не дает удовлетворительного ответа, состоит в том, возможно ли осмысленное самоопределение актора прежде всякой социальности, до момента, когда «эго» вступает в диалог с «альтер».         Более того, очевидно, что вендтовский подход не оставляет места для анализа различных вариантов конституирования государств как акторов международной политики. Как подчеркивает норвежский историк-международник Ивер Нойманн, государства для Вендта являются «однозначно обусловленными акторами»²⁰. Напротив, для его критиков самоопределение «Я», равно как и его отношения с «Другими», почти всегда характеризуются смысловой избыточностью – «Я» и «Другой» могут входить сразу в несколько реляционных конфигураций.         Тем не менее едва ли можно признать удовлетворительным решением проблемы и введенное Вендтом различение корпоративной и социальной идентичности. Первая определяется как «имманентные актору самоорганизующиеся качества, которые составляют его индивидуальность», вторая – как «наборы смыслов, которые актор приписывает себе с точки зрения других, то есть как социальному объекту»²¹, и которые «генерируют мотивационные и поведенческие диспозиции»²². В первом случае речь идет о факте существования индивида как биологического организма или государства как совокупности территории и населения. Во втором – о системе позитивных характеристик (типологическая, ролевая идентичность и коллективная идентичность, проявляющаяся через идентификацию с «Другим»)²³. При этом корпоративная идентичность государства как субъекта международной политики принимается заранее известной, ее конструирование рассматривается исключительно как вопрос внутренней политики и по этой причине не анализируется. В результате, как пишет преподаватель Университета Уорвика Майя Цефусс, «антропоморфное понятие государства у Вендта не может совладать с идентичностями, которые нестабильны сами по себе. Изменение идентичности [по Вендту] состоит просто в переходе от одной относительно стабильной идентичности к другой»²⁴.         Попытка эндогенизировать корпоративную идентичность и рассмотреть ее формирование во взаимосвязи с социальной идентичностью, предпринимаемая в рамках «социативного конструктивизма» (sociational constructivism) шведским исследователем Ларса-Эриком Седерманом²⁵, является несомненным шагом вперед по сравнению с конструктивизмом Вендта. В таком случае, однако, само различение между корпоративной и социальной идентичностью становится избыточным.         Сообщество и его границы конституируются в дискурсе как единая реляционная система. Переход от одних границ к другим возможен только в случае социальной трансформации, в ходе которой положение тех или иных элементов по отношению к границам системы (внутри или вовне) меняется вместе с их атрибутами и с атрибутами самого сообщества. Так, включение граждан других государств в состав политического сообщества возможно только одновременно с постановкой этих групп в новые смысловые цепочки (определение их как «соотечественников», «братьев» или, например, «переселенцев» – немецкие Ubersiedler), трансформацией определения нации в неоимперском или этническом ключе. Последнее в то же самое время может привести к пересмотру значения территориальных границ (например, аншлюс 1938 г. аннулировал германо-австрийскую границу как «абсурдную» с точки зрения идеи единства немецкой нации) или исключению других групп (детей иммигрантов – не-немцев в Германии, особенно до 1999 г.). Таким образом, корпоративная идентичность международного актора настолько же проблематична, как и его социальная идентичность. Не будет преувеличением утверждать, что оба эти аспекта идентичности составляют единое целое.         Как бы мы ни оценивали вклад Вендта в дискуссию об идентичности в теории международных отношений, нельзя не признать, что его умеренно-конструктивисткая позиция (в вопросах идентичности граничащая с рационализмом) побудила других авторов, зачастую категорически несогласных с Вендтом, к теоретико-методологической рефлексии. Это привело к появлению широкого круга работ, в которых критика Вендта становится первым шагом для научного поиска. В то же время «Социальная теория международной политики» показала, что операционализация столь масштабных общесоциологических понятий, как идентичность, на основе относительно узкой традиции международных исследований трудноосуществима, по крайней мере, если ставить во главу угла сохранение единства дисциплины. Для продуктивного разговора об идентичности и ее значении для международных отношений необходимо поместить стоящие перед международниками вопросы в более широкий обществоведческий контекст. Возникает необходимость дополнить систему координат, сформированную в ходе внутридисциплинарных дебатов, ориентирами, значимыми для представителей других наук об обществе.

7. Теория коммуникации (не нашла)

8. Конструкционизм (отдельный файл)

9. Федерализм (+ идея консоциации)

В политологии термин «многосоставное общество»1 часто используется для обозначения современных демократий со всеми вытекающими характеристиками. В политическом контексте многосоставность обществ выражается в наличии определенного количества влиятельных и активных групп интересов, которые делятся между собой по самому широкому спектру признаков, начиная от языковой и этнической принадлежности, и заканчивая конфессиональными и идеологическими разногласиями. Группы интересов могут быть разными не только по сфере размежевания, но и'по степени институционализации. Именно такие организованные, институционализированные группы интересов и являются единицами многосоставности. В данной работе под многосоставными обществами имеются в виду те общества, где взаимодействие их структурных сегментов напрямую влияет на особенность формирования и функционирования политических институтов.

В целях классификации и категоризации такого рода обществ с целью их дальнейшего углубленного изучения в 60-х годах XX века нидерландо-американским исследователем Арендом Лейпхартом была сделана значительная попытка по теоретическому оформлению многосоставных обществ. Теория консоционализма Лейпхарта2 стала одной из популярных, но в то же время наиболее спорных политических теорий XX века, в том числе из-за отсутствия научного консенсуса по терминологии, использованной для ее обоснования. Лейпхарт использовал термин о консоционализм» (consociatio - лат. сообщество), впервые упомянутый средневековым немецким мыслителем Иоанном Альтузием в труде «Политика» (1603)4. Позднее термин укрепился в западной политологической науке в качестве характеристики уникального общественного строя в Нидерландах (1917-1960)5. Уже с подачи Лейпхарта коисоционализм стал широко распространенным политическим

1 В данном исследовании термины «многосоставное общество», «плюралистическое общество», «неоднородное общество», «сегментированное общество», «внутренне разделенное общество» являются взаимозаменяемыми синонимами.

2 А. Лейпхарт имеет более 200 различных публикаций по теме консоционализма, наиболее важные из которых приведены в списке использованной литературы к данной работе.

3 В данном исследовании будет использоваться оригинальный термин Лейпхарта «консоционализм» и его производные «консоциональный» и «консоциация» (переводное понятие «сообщественность» и производные являются взаимозаменяемыми синонимами).

10. Анализ дискурса

Анализ Дискурса (дискурс-анализ) - совокупность  методик и техник интерпретации различного рода текстов или высказываний как продуктов речевой деятельности, осуществляемой в конкретных общественно-политических обстоятельствах и культурно-исторических условиях. Тематическую, предметную и методическую специфику таких исследований призвано подчеркнуть само понятие  дискурса, под которым понимается социально обусловленная и культурно закрепленная система  рационально организованных правил словоупотребления и взаимоотношения отдельных высказываний в структуре речевой деятельности ( Дискурс) . Такое понимание  дискурса отталкивается от определения, данного Ван Дейком : "В широком смысле дискурс является сложным единством языковой формы, значения и действия, которое могло бы быть наилучшим образом охарактеризовано с помощью понятия коммуникативного события или коммуникативного акта". А.Д. как самостоятельная научная дисциплина  или, по крайней мере, автономная отрасль научного знания, зародился в 1960-е во Франции в результате соединения лингвистики, марксизма  и психоанализа  в рамках общих тенденций развития структуралистской идеологии. В работах  основоположников этого направления Э.Бенвениста, Л. Альтюссера  , Р. Якобсона, Р. Барта , Ж. Лакана и др. продолжалось предложенное Ф. де Соссюром разделение языка  и речи при попытке соединения их с теорией речевых актов, лингвистикой устной речи, когнитивной прагматикой текста  и т.д.