9) Японско-китайская война 1894-95 гг.

- была вызвана столкновением притязаний Японии и Китая на Корею. Для Японии Корея представлялась ближайшим и удобнейшим рынком, которым она стремилась овладеть исключительно в свою пользу; Китай же издавна смотрел на Корею, как на вассала, и, несмотря на свою слабость, не желал поступаться своими правами сюзерена. Впрочем, сюзереном Кореи могла себя считать до некоторой степени и Япония; по крайней мере корейское правительство при вступлении нового сиогуна издавна посылало ему поздравления и подарки. В 1872 г. оно вместо подарков отправило японскому правительству письмо с насмешками над ним за его раболепство перед иностранцами. Письмо это едва не вызвало войны, но Ивакура и другие члены японского посольства, ездившего в то время в Европу, по возвращении оттуда убедили правительство, что Япония не готова к войне и война ее разорит. Япония предпочла завладеть корейской торговлей исподволь. В 1875 г. корейцы без достаточных оснований стреляли в одно японское судно, которое отвечало и сожгло одно корейское поселение. После этого завязались переговоры. Корея извинилась и согласилась на заключение договора 1876 г., в силу которого Япония получила право держать в Корее консулов и основывать фактории на южном берегу Кореи; порт Фузан открыт для японской торговли. В 1880 г. открыт для нее и Гензан и право основания факторий распространено на восточный берег Кореи, а потом и на западный. О волнениях 1882 и 1884 гг. в Корее, дальнейших отношениях к Японии и Китаю и объявлении войны (1 августа 1894 г.) Японией Китаю см. Корея. Еще до объявления войны Китаю, когда последний не ответил на требование Японии об удалении войск с корейской территории, а корейский дворцовый караул в Сеуле не пожелал впустить во дворец японский отряд, требовавший этого впуска для охраны корейского императора, японский отряд взял дворец штурмом; при этом было убито 17, ранено 70 корейцев, убит 1, ранено 2 японца (23 июля). Корейский император, попавший таким образом под охрану японцев, вынужден был поручить им очищение корейской территории от китайских войск. Через несколько дней японские крейсера напали близ Чемульпо (у зап. берега Кореи) на английский пароход Cawshing, везший 1200 чел. китайских солдат, - и потопили его; затем они встретили несколько китайских военных судов в Асаньской бухте (к югу от Чемульпо) и обратили их в бегство. Только через 3 дня после этого (1 авг. 1894 г.) была формально объявлена война. Война застала Китай врасплох; напротив, японцы поразили Европу тем, что у них был тщательно выработанный план кампании и они сумели привести его в исполнение без отступлений, с значительной твердостью, мужеством и искусством. В течение 6 недель с 1 авг. в Корею была высажена 40000-ая японская армия, прекрасно вооруженная, с хорошей артиллерией, под командой ген. Ямагата. У китайцев к 15 сент. было сосредоточено в Пень-Ньяне (в сев. Корее) только 15000 плохо дисциплинированных солдат, грабивших окрестное население, с плохой артиллерией, частью даже без ружей, а только с холодным оружием (в том числе луками), частью с ружьями устарелых систем. Не дожидаясь подкреплений, ген. [Нодзу] с 16-тысячным передовым отрядом 15 сентября штурмовал Пень-Ньянские укрепления, и после упорного боя, в котором китайские потери (убитыми, ранеными и пленными) определяются в 5000 чел., японские - только в 633, взял их; китайцам удалось пробиться на север только благодаря хитрости, с которой они вступили в переговоры о сдаче и затянули их до ночи. В Пень-Ньяне японцы нашло до 400000 таэлей деньгами, брошенную китайцами артиллерию, запасы риса. 17 сентября произошло морское сражение близ устья р. Ялу. Китайская эскадра, только что высадившая на берег 5000-й отряд, не поспевший вовремя к Пень-Ньяну, имела перевес над японской, благодаря наличности двух броненосцев, тогда как у японцев были только крейсера; но военно-морское искусство и тут дало перевес японцам, хотя и не столь явный. Китайцы потеряли 5 судов и были принуждены к отступлению; у японцев пострадало 4 судна, но все они были впоследствии починены. После этого японцы господствовали в Корее и на Желтом море, так что могли свободно высаживать десант там, где это было всего удобнее. Из Пень-Ньяна ген. Ямагата с 28 тыс. войском двинулся на север, переправился, не встретив сопротивления, через р. Ялу близ Тюренчена, напал там 26 октября на китайские позиции и обратил китайцев в бегство, захватив весь их лагерь, 32 орудия и множество пленных. Японцы потеряли около 200 чел. убитыми и ранеными. После этого Ямагата по болезни передал командование армией генералу Нодзу. Армия двинулась частью на Мукден, частью к Дагушану. В то же время, 25 октября, вторая японская армия, под командой маршала Ойямы, была высажена в Бицзыво (на востоке Ляодунского полуо-ва) и двинулась к Порт-Артуру. 4 ноября без сопротивления была взята крепость Цзинь-Чжоу, 5 ноября - Талиенван; 21 ноября взят штурмом, продолжавшимся 24 часа, Порт-Артур. Японцам досталось там 100 орудий, запасы пороха, угля и продовольствия. Потери китайцев при этом штурме определяются в 5000 чел., японцев - в 500. 19 дек. первая армия (Нодзу), занявшая перед тем Хайчен, встретилась к западу от него с 11000 китайской армией под командой ген. Суна, занимавшей хорошо укрепленную позицию, не допускавшую обхода - обычного тактического приема японцев. Три японские атаки были отбиты, но в четвертый раз деревня взята штурмом. Китайцы отступили. Глубокий снег помешал японцам преследовать их; между тем к Суну подошли подкрепления и в его распоряжении было уже 34000 чел. (т. е. вдвое больше, чем было у Нодзу) хотя и растянутых на пространстве от Гайпинга (Гайчжоу) до Ляояна. Сун не сумел воспользоваться преимуществом своего положения, допустил японцев первыми перейти в наступление против его правого фланга и взять Гайчжоу (Гайпинг), обратив в бегство защищавший его 10000-ный отряд. Только снег помешал Нодзу довершить победу. Благодаря взятию Гайчжоу обе японские армии пришли в соприкосновение друг с другом. Если потери японцев во всех сражениях до 1 января не превзошли 2400, то различные болезни, свирепствовавшие в их армии, в степени гораздо большей, чем в армии китайской, вырвали из нее до 18000 чел, и это давало китайцам надежду на то, что торжество в конце концов останется на их стороне. Но это не случилось. В конце января 1895 г. третья японская армия высадилась близ Чифу и двинулась на Вейхайвей, блокировав его в то же время с моря и заперев в его гавани остатки китайской эскадры, уцелевшие в битве у устьев Ялу. Видя безвыходность своего положения, китайский адмирал Тинг предложил сдать флот со всеми портовыми сооружениями, выговорив свободный выход всему экипажу. Адм. Ито, командовавший японским флотом, и маршал Ойяма приняли это условие. Тогда Тинг принял яд и задушил себя шелковым шнурком; его примеру последовали ген. Тай (командир сухопутной армии) и несколько офицеров. Затем флот и Вейхайвей были сданы японцам (14 февр. 1895 г.). 4 марта первая японская армия (Нодзу) взяла штурмом Ньючжуан (на севере от Инкоу, на западе от Хайчена), рассеяв армию Суна. Этим была открыта дорога на Пекин, но не прекращавшиеся еще морозы и снега мешали наступлению на него. Поэтому японцы произвели нападение на Пескадорские о-ва (между Формозой и материком) и заняли их 24 марта. Китай уже несколько раз начинал переговоры о мире, посылая для того своих уполномоченных в Японию; но они являлись туда без формальных полномочий, имея в виду только оттянуть время, и потому японцы отказывались вести с ними переговоры. В начале марта Китай решил серьезно просить о мире и послал Ли-Хунг-Чанга с формальными полномочиями в Симоносеки; но и он сперва пытался добиться не мира, а перемирия, рассчитывая затянуть время. Между тем и Японии нужно было кончить войну. Она вела ее без займа, на бюджетные остатки; теперь ее касса была пуста. Вся армия ее была уже мобилизована. Занятие ею Пескадорских о-вов решило дело, и 17 апр. 1895 г. был заключен в Симоносеки мир, на следующ. условиях:

) Китай признавал независимость Кореи,

) уступал Японии о-в Формозу, о-ва Пескадорские, Ляодунский полуо-в с Порт-Артуром,

) уплачивал в течение 7-летнего срока 200 миллионов таэлей (около 400 млн. руб.) контрибуции,

) открывал для японской торговли три новых порта,

) предоставлял в них Японии все преимущества наиболее благоприятствуемой нации,

) оставлял в руках Японии Вейхайвей впредь до уплаты контрибуции.

Россия, поддерживаемая Францией и Германией, заявила протест против этого мира, ввиду того, что обладание Японии Ляодунским полуо-вом "было бы вечной угрозой Китаю, делало бы призрачной независимость Кореи и было бы вечным препятствием прочности мира", и заставила Японию отказаться от него. Ляодунский полуо-в с Порт-Артуром и Вейхайвей были возвращены Китаю (после чего были арендованы первый - Россией, последний - Англией), за что контрибуция Китая увеличена на 70 млн. таэлей. Формоза и Пескадорские о-ва остались за Японией, но первую нужно было еще завоевать: местное население встретило японцев враждебно; победа в партизанской войне с народом, а не с армией, оказалась для японцев довольно трудной, и только к концу 1895 г. они овладели островом, расправившись с сопротивлявшимися им крайне жестоко.

10) На рубеже XIX—XX вв. цинская династия столкнулась и с другой формой оппозиции, представленной массовым народным движением, что наиболее ярко проявилось в ходе восстания под руководством тайного общества «Ихэтуань» (Отряды справедливости и мира). Участники этого выступления, принявшего форму народной антииностранной борьбы, переросшей в итоге в восстание против правящей династии, вдохновлялись патриотическими чувствами. Однако в отличие от реформаторов и революционеров, стремившихся объединить патриотизм с идеей модернизации, ихэтуани исповедовали ксенофобию, отвергая все пришедшее в Китай с Запада. Их идеалом было возвращение к устоям традиционной китайской жизни, а важнейшим лозунгом, особенно на начальном этапе восстания, — призыв к уничтожению и изгнанию иностранцев из Китая.

В отличие от Тайпинского восстания, охватившего провинции Южного Китая, движение ихэтуаней развивалось на Севере, начавшись осенью 1898 г. в провинции Шаньдун. Это связано с тем, что именно провинции Северного Китая, прежде всего Шаньдун и столичная провинция Чжили, оказались вовлеченными в события японо-китайской войны. На Севере в конце XIX в. особенно активно действовали миссионеры, строились церкви, железные дороги, на территориях концессий размещались гарнизоны иностранных войск.

В восприятии представителей самых различных социальных групп именно иностранцы были повинны в тяготах, с которыми пришлось столкнуться населению Северного Китая. Крестьяне страдали от увеличения налоговых сборов, что было результатом выплаты контрибуции Японии. Особенно ухудшилось положение тех слоев населения, которые обслуживали пути, связывавшие север Китая с центрально-южными провинциями. Массы лодочников и транспортных рабочих потеряли источники существования из-за появления новых видов транспорта — железных дорог и пароходов, находившихся главным образом в руках иностранцев. Между тем именно эти группы были наиболее восприимчивы к призывам принять участие в самых радикальных действиях, включая вооруженную борьбу. Властям всегда было трудно удерживать в повиновении именно эту часть населения, менее всего связанную со стабилизирующей ролью общинно-клановых структур. В результате вторжения на китайский рынок иностранной фабричной продукции усугубилось положение городского ремесленного населения, все больше сталкивавшегося с конкуренцией со стороны иностранных товаров. Шэныши в массе своей также были далеки от симпатий к нараставшему религиозному и культурному проникновению с Запада. Проповедь миссионеров воспринималась как угроза китайской традиции, освящавшей их господствующее положение в обществе. К перечисленному надо добавить неурожаи и стихийные бедствия, поразившие в это время ряд районов Северного Китая.

Первоначально цинский двор отнесся к ихэтуаням как к откровенным бунтовщикам. По мнению двора, это были всего лишь бандиты, организованные тайными обществами, использовавшими традиционные приемы для привлечения новых сторонников в свои ряды. В частности, особую роль в пропаганде и деятельности сторонников ихэтуаней играло военное искусство — ушу. Ру-ководители ихэтуаней обучали своих последователей искусству рукопашного боя, что воспринималось иностранцами — свидетелями происходящего как изучение приемов бокса. По этой причине европейцы называли ихэтуаней «боксерами», а само восстание — «боксерским».

Не без оснований подозревая местное чиновничество в сочувствии инсургентам, цинский двор назначил на пост губернатора провинции Шаньдун генерала Юань Шикая, известного своей близостью к иностранцам. Перед ним была поставлена задача: любыми средствами прекратить нападения на иностранных миссионеров, расправы с китайцами — последователями христианского учения, уничтожение христианских храмов, железных дорог, телеграфных линий. Именно против этих примет присутствия Запада и было главным образом направлено негодование ихэтуаней, вскоре показавших себя жестокими и безжалостными гонителями всего иностранного.

Действия, предпринятые Юань Шикаем, были весьма эффективными. Войска, пользуясь преимуществом в организации и вооружении, быстро нанесли ряд поражений отрядам восставших, что вынудило их отступить на территорию столичной провинции Чжили. Это создало непосредственную угрозу столице и другим крупнейшим городам Северного Китая. Однако решимость цинского двора покончить с бунтовщиками была поколеблена действиями иностранцев. В ответ на угрозу со стороны повстанческих отрядов они захватили порт Дагу, начав таким образом войну с Китаем.

В создавшейся обстановке императрица Цыси приняла решение использовать в борьбе с иностранным вторжением народное движение. Принятие этого решения облегчалось тем, что в призывах повстанцев не было лозунгов, направленных против правящей династии. 20 июня 1900 г. пекинское правительство объявило войну державам, в столицу и Тяньцзинь вошли отряды ихэтуаней, начавшие совместно с цинскими войсками осаду иностранных миссий и концессий. Сначала казалось, что бесстрашие ихэтуаней, бросавшихся с холодным оружием в бой против иностранных войск, могло привести их к победе. Отряд английского адмирала Сеймура, посланный в Пекин снять блокаду иностранного квартала, был разгромлен. Однако, как показали дальнейшие события, восставшие были бессильны перед мощью современных войск.

Собрав 40-тысячную армию из подразделений, представленных восемью державами (Англия, Франция, Германия, Италия, Австро-Венгрия, Россия, США, Япония), иностранцы преодолели мужественное сопротивление ихэтуаней и в августе 1900 г. заняли Пекин. По приказанию Цыси двор оставил столицу, переместившись сначала в г. Тайюань, а затем в Сиань. Гуансюй, продолжавший находиться под домашним арестом, был вынужден сопровождать свою царственную тетку, приказавшую перед бегством из императорского дворца умертвить любимую наложницу императора. Вести переговоры о мире с державами было поручено Ли Хунчжану.

Переговоры, растянувшиеся более чем на год, проходили в обстановке продолжавшейся иностранной интервенции. В Северный Китай был переброшен дополнительный отряд германской армии под командованием фельдмаршала Вальдерзее, насчитывавший более 20 тыс. человек. Иностранные армии последовательно подавляли оставшиеся очаги сопротивления. По масштабам вовлечения иностранных войск «интервенция восьми держав» была беспрецедентным военным столкновением между китайской империей и западным миром. Его результатом вновь стало сокрушительное поражение Китая, зафиксированное в Заключительном протоколе, завершившем переговоры между державами и Китаем. В соответствии с этим документом цинское правительство было обязано выплатить в течение 39 лет огромную сумму в 450 млн юаней. Китай должен был вывести войска из столичного округа, ему было запрещено покупать за границей современное оружие. Управление посольским кварталом Пекина полностью переходило в руки иностранцев, опиравшихся на гарнизоны иностранных войск. Кроме того, цинское правительство брало на себя обязательство содействовать иностранной торговле и судоходству в Китае. Лишь в январе 1902 г. правительство и двор возвратились в Пекин.

Ксенофобия, а также достигнутое на некоторое время единство действий между правительством и ихэтуанями объясняют настороженность и даже враждебное отношение к ихэтуаням со стороны основных групп оппозиции. Либералы в эмиграции во главе с Кан Ювэем и революционеры во главе с Сунь Ятсеном не могли поддержать такое выступление.

11) Древнейшие поселения Китая возникли в плодородной долине реки Хуанхэ. Здесь в период неолита в III-II тысячелетиях до н. э. уже существовал ряд культур, положивших основание зарождению китайской цивилизации. Экономической основой этих поселений было скотоводство и земледелие при сохранении охоты и рыболовства. По своей структуре это были родовые общины, во главе которых находились старейшины. Разложение родового строя, начавшееся в конце неолита, привело в эпоху бронзы (XVI-XV вв. до н. э. ) к зарождению классового общества. Этот процесс протекал постепенно и закончился к концу XIV в. до н. э., когда в среднем течении Хуанхэ сложилось раннерабовладельческое государство, известное под названием Инь (или Шан).

Государство Инь вело постоянные войны с соседними племенами, в результате чего оно к концу XI в. до н. э. расширило свои границы. Археологические раскопки, проводившиеся на месте древней столицы Инь, располагавшейся на месте современного поселения Сяотунь (близ Аньяна), показали, что это был значительный город, обнесенный глинобитной стеной и рвом. Город пересекала замощенная дорога. В центре находились дворец и храм, около которых размещались жилые кварталы знати. Главные здания имели каменные фундаменты, а жилые дома, по-видимому, имели деревянный каркас с глинобитным заполнением. Дома знати снабжались водой, протекавшей по деревянным желобам. В целом в столице Инь и в других городах этого периода зародились многие градостроительные традиции, которые получили свое развитие в дальнейшем.

В начале XI в. до н. э. государство Инь было разгромлено соседним племенем Чжоу, находившимся до этого в зависимости от иньских царей. Под властью чжоуских царей была объединена обширная территория Северного Китая, тянувшаяся вплоть до Шаньдунского полуострова. Новое государство Чжоу (XI-III вв. до н. э. ) было поделено на отдельные небольшие царства, подчинявшиеся главному царю Чжоу.

Первоначальной столицей Чжоуского государства был город Хаоцзин (неподалеку от современного города Сиань). Помимо этой столицы в период так называемого Западного Чжоу (XI-VIII вв, до н, э. ) в Древнем Китае было уже много больших и малых городов, находившихся в определенной иерархической зависимости друг от друга. Многие из этих городов выросли из небольших городов-крепостей предшествовавшего периода.

Постоянные набеги кочевников с севера и запада, а также междоусобные войны вызвали необходимость строительства городов-убежищ, где за крепостной стеной укрывалось сельское население во время опасности. Такие города-убежища строились, главным образом, в пограничных районах. В древнекитайских источниках сохранились сведения о том, что во время нападения варваров строились квадратные города с двумя рядами крепостных стен, между которыми имелось достаточно пространства для того, чтобы выращивать плоды и овощи во время военной опасности, тогда как в центральной части города могло укрыться все сельское население, выполнявшее одновременно и воинские обязанности. Эти города в эпоху Чжоу стали приспосабливаться к новым нуждам, в них стали селиться торговцы и ремесленники. Новые города строились по тому же образцу. В период Западного Чжоу значительные богатства, сосредоточившиеся в руках главного правителя государства, и большое число рабов, закабаленных в результате военных походов, позволили развернуть активное гидротехническое строительство в засушливых северо-западных районах Китая, что способствовало развитию сельского хозяйства страны, В городах продолжали развиваться ремесло и торговля. Многие изделия китайских ремесленников, особенно шелкопрядильщиков и ткачей, были известны далеко за пределами Китая. Однако раздробленность страны, а также постоянные набеги со стороны соседних государств истощили Западное Чжоу. В 770 г. до н. э. под угрозой нашествия кочевников столица Чжоу была перенесена на восток, в глубь страны в Лои (современный Лоян). С этого времени начался период, получивший название Восточного Чжоу (770-256 гг. до н. э. ). Столичный город Лои был построен по определенному плану в соответствии со сложившимися уже градостроительными канонами. Он имел квадратный план со стороной, равной 9 ли (4, 5 км). Город был обнесен крепостной стеной. С каждой стороны имелось трое городских ворот, соединявшихся улицами. В центре города находился дворец, по правую сторону от которого размещался храм Земли, а по левую-храм Предков.

Несмотря на то, что в период Восточного Чжоу территория Китая несколько сократилась, а центральная государственная власть начала ослабевать, в стране продолжалось развитие земледелия и ремесла. Именно в этот период большого расцвета достигли наука, философия и искусство. Философские доктрины Лаоцзы и Конфуция нашли свое отражение в архитектурных и градостроительных канонах Древнего Китая. Появились трактаты, в которых содержались правила планировки и застройки городов. Одним из таких трактатов был трактат Чжоу-ли, в котором имелись конкретные указания на то, каким должно быть расположение зданий, длина стен, ширина улиц и т, д. Согласно этому тексту, столичный город предписывалось планировать в виде квадрата со стороной в 9 ли (4500 м). Крепостные стены должны были окружать такой город со всех четырех сторон. Причем на каждой из сторон предписывалось устраивать по трое городских ворот. Внутренняя территория города пересекалась улицами, ориентированными по странам света (девять улиц широтного и девять-меридионального направления). Ширина улиц устанавливалась в девять осей колесной повозки. Территория города близ южной его стены отводилась под дворец императора, перед которым симметрично главной композиционной оси плана города предполагалось сооружать два храма. К северу от императорского дворца согласно трактату должны были размещаться две рыночные площади.

Следует отметить, что в Китае издревле существовали культы неба, земли, гор, ветров, огня и других естественных сил и явлений природы. Рядом с этим через всю историю феодального Китая проходят культы предков и своеобразное почитание императора, возведенного конфуцианством в культ «сына неба». В этот же период окончательно сформировались ритуальные традиции закладки городов, храмов, жилых и общественных зданий. Появились и специальные лица, которые следили за выполнением этих традиций: жрецы, оракулы, землемеры. К этому же времени относился и трактат последователя Конфуция-философа Мэнцзи (372-289 гг. до н. э. ). В этом трактате, носящем имя автора и написанном в форме беседы с учениками, содержались многие рекомендации по планировке городов.

Город, по Мэнцзи, должен был иметь внутреннюю крепостную стену периметром в 3 ли (1 ли = 500 м), т. е. насчитывало 1500 м и внешнюю стену периметром в 7 ли, т. е. 3500 м. Так как город был квадратным в плане, то протяженность одной из его сторон внутренней стены равнялась ³/₄ ли = 375 м, а внешней стены-1³/₄ ли, т. е. 875 м. Внутренний город расчленялся на кварталы улицами шириной 5 м. В центральном квартале размером 125 х 125 м размещались правители города и привилегированные жители. В остальных 32 кварталах размером 60 х 60 м должны были размещаться крестьяне по 100 чел. в каждом, т. е. численность населения внутреннего города могла составлять около 3500 чел. Территория между внутренним и внешним городом предназначалась для садов и огородов. Город должен был иметь округу, радиус которой определялся из расчета полуторачасового пути до города. Такая округа могла включать в себя как культивированные земли, так и окрестные холмы, леса и водные бассейны. Ее предельная площадь предполагалась 12 х 12 км.

Таким образом, схема расселения, по Мэнцзи, напоминала города-убежища более раннего периода. Наибольший интерес она представляла тем, что в основе ее лежало модульное построение городского плана.

Последний период государства Чжоу, значащийся в истории как период Борющихся Царств, прошел под знаком постоянных междоусобных войн между государствами, находившимися на территории Китая. Этот период закончился победой царства Цинь и созданием централизованной империи, просуществовавшей с 221 по 207 г. до н. э.

При императоре Цинь Шихуанди вновь активизировалась градостроительная деятельность. В этот период была завершена Великая китайская стена, протянувшаяся более чем на 6000 км. Она представляла собой каменно-земляное сооружение высотой около 10 м при ширине 7-8 м. Строительство такого сооружения требовало огромного количества рабочей силы, которую составляли рабы и беднейшие слои населения.

Помимо Великой китайской стены при Цинь Шихуанди были построены дороги, соединившие многочисленные города. Страна была поделена в этот период на 36 провинций, в каждой из которых имелись главные и второстепенные города.

Самым крупным городом государства Цинь была столица Сяньян (поблизости от Сианя), расположенная по обеим берегам реки Вэй. Периметр внешних стен Сяньяна насчитывал 150 ли, т. е. 75 км, а вместе с окрестностями-100 км. В городе было выстроено много дворцов для императора и знати. Всего при Цинь Шихуанди было выстроено 270 дворцовых зданий, в строительстве которых участвовало свыше 700 тыс. рабочих. Дворцовые здания в Сяньяне были построены из ценных пород деревьев. Отдельные здания соединялись крытыми галереями. Высота дворцовых помещений достигала 15м, а вместимость некоторых из них-до 10 тыс. чел. Всего в городе проживало около 1 млн. жителей. От древнего Сяньяна практически ничего не осталось и он известен в основном по описаниям древнекитайских историков.

После падения империи Цинь была основана империя Хань (206 г. до н. э. -220 г. н. э. ). В период Ханьской империи продолжалось развитие торговых городов Лояна, Чанъаня Чэнду, Ханьданя, Ян-ди и др. Столица была перенесена в Чанъань, расположенный в долине реки Вэйхэ, неподалеку от Сяньяна. Периметр городских стен Чанъаня равнялся 25 км. В город вело девять ворот. Улицы, ориентированные по странам света, делили город на 60 кварталов. В городе было много дворцовых построек, а также несколько рыночных центров. В этот же период после длительной борьбы с гуннами был открыт торговый путь на Запад, в страны Ближнего Востока-так называемый Шелковый путь, оканчивавшийся на берегах Средиземного моря. На протяжении всей империи Хань происходило постепенное разложение рабовладельческого строя и зарождение нового, феодального уклада, который окончательно восторжествовал в III в. н. э.

Древний Китай славился своими ремеслами. С времен неолита здесь достигли вы­сокого мастерства в обработке камня, кости, дерева. Большое развитие получило гончарное дело. В стране было много высо­кокачественной белой глины - каолина. Сначала керамические изделия лепились руками ленточным способом - глиняные ленты клались по спирали. Позже стали применять гончарный крут. Глиняные сосуды делались различной формы. Их высота достигала одного метра. Это свидетельствует о высоком искус­стве мастеров. Результатом развития этого мастерства стало изобретение в Китае фарфора. Уже в первых китайских государствах правители придавали большое значение развитию ремесел. Для этого создавались государственные мастерские, где применялся наемный и раб­ский труд. Мастерскими ведали особые чиновники. Талантли­вые мастера и изобретатели высоко ценились и поощрялись. Все это способствовало изобретательству, развитию техники. Именно Древний Китай дал миру ряд научных открытий и тех­нических изобретений, оказавших большое влияние на разви­тие науки, техники и экономики. Больших успехов добились китайские ремесленники в об­ласти металлургии. Высокохудожественные и качественные из­делия из бронзы древних китайских мастеров и сегодня восхи­щают мир. Изобретение в Китае технологии получения шелковых ни­тей дало толчок к резкому повышению уровня ткачества. Тон­кая шелковая нить тре­бовала изменения техно­логии ткацкого дела. Китайские мастера изо­брели ткацкий станок, работающий на основе водяного колеса. К X в. до н. э. китайский шелк стал поступать в страны Запада и в Еги­пет. Китай был мировым шелковым монополистом, так как в тайне держал технологию производства шелковых ни­тей и ткачества. Лишь в Средние века удалось контрабандным путем вывезти гусениц тутового шелкопряда в Византию. Китайцы также были первыми в изготовлении ткани из асбеста, не горящей в огне. Эта ткань использовалась для изготовления фитилей для ламп. Для ремесел необходимо было сырье, что требовало разви­тия горнорудного дела. Добывали не только руды металлов, но и уголь. Уже во времена государства Хань в Китае были уголь­ные шахты глубиной до 50 м, имеющие боковые штреки. Уголь использовался в мастерских, кузницах. Другим энергоносителем был природный газ. Впервые ки­тайцы стали применять природный газ в производстве соли. В целях безопасности газ смешивался с воздухом и использовался как топливо для выпаривания соляного рассола. Уже в 500 г. до н. э. китайцы стали вести буровые работы в поисках подземных соляных растворов. В IV в. н. э. велись буровые работы на по­иск и добычу газа. Сначала копался котлован до твердой гор­ной породы, затем велись буровые работы с помощью бура с чугунной головкой. Соляной промысел был государственной монополией. Газ использовался не только в производстве соли, но и для отопления. Для этого из бамбука делались трубопроводы. На­пример, в провинции Сычуань в IV в. н. э. газ доставлялся та­ким образом на расстояние «дня пути от колодца».

Рост объема избыточного продукта привел к появлению сначала меновой торговли, а затем и денежной. Развитие внутренней торговли обусловливалось не только разделением сельскохозяйственного и ремесленного производства, но и обособлением скотоводческих и земледель­ческих районов. В качестве денег в эпоху Шан сначала исполь­зовались привозимые из южных стран раковины моллюска кау­ры. Затем появились металлические деньги. Следует отметить, что в Китае были впервые сделаны по­пытки по замене металлических денег на казначейские билеты. В эпоху династии Хань в результате постоянных войн с гунна­ми казна опустела и император У-Ди стал выпускать денежные знаки из шкуры редкого белого оленя в виде квадратов с ри­сунками. Каждый квадрат был равен 400 тысячам медных мо­нет. Позднее эта

идея была возрождена в Китае примерно в 800 г. н. э., когда стали печатать денежные знаки из бумаги. Для сравнения можно заметить, что в Европе первые бумажные деньги появились в 1601 г. в Швеции. В каждом городе были рынки. Государство регламентирова­ло торговлю. Государственными актами устанавливались каче­ство и цены товаров. Рынки были строго разделены на кварталы по видам товаров. За организацию и контроль работы рын­ков отвечали особые чиновники. Рыночная торговля облагалась государственными сборами. Будучи страной с высокоразвитым ремесленным производ­ством и мировым монополистом в изготовлении ряда товаров (шелк, фарфор), Китай вел обширную торговлю с соседними странами. Китайские караваны доставляли товары в Среднюю Азию. Оттуда - в Сирию и Римскую империю. На востоке ки­тайцы торговали с Кореей, государствами Индокитайского по­луострова. В Китай ввозились драгоценные металлы и камни, ковры, лошади, верблюды, медь, кораллы и др. Внешняя тор­говля была важным источником доходов как государственной казны, так и развитого слоя купечества.

12) Народно-освободительная война в Китае 1946—49, гражданская война между силами, руководимыми Коммунистической партией Китая (КПК), и контрреволюционным блоком помещиков и компрадорской буржуазии, политической партией которого был гоминьдан, поддержанный США. Эта война явилась завершающим этапом народно-демократической революции, уничтожившей феодально-помещичий гнёт и засилье иностранного империализма в Китае.

К концу 2-й мировой войны 1939—45 фактически существовало два Китая: территория, контролируемая гоминьданом, и находившиеся под руководством КПК освобожденные районы. Гражданской войне в общекитайском масштабе предшествовал период переговоров между КПК и гоминьданом при посредничестве дипломатии США (конец августа 1945 — июнь 1946), во время которых военные действия между гоминьдановскими войсками и народными вооруженными силами (с 1947 — Народно-освободительная армия — НОА) на различных участках фактически не прекращались. Поэтому в литературе встречается также датировка Н.-о. в. в К. 1945—49. Летом 1946 гоминьдановское правительство при поддержке США бросило свою армию в общее наступление на освобождённые районы. 26 июня 300 тыс. гоминьдановских солдат начали наступление на освобожденный район Центральной равнины, защищаемой 60 тыс. бойцов. Используя превосходство в численности (4,3 млн. солдат против 1,2 млн. в НОА) и вооружении, а также военную помощь США (ядро гоминьдановской армии составили 45 дивизий, вооружённых американским оружием), войска гоминьдана захватили часть территорий освобожденных районов, в том числе г. Яньань (март 1947), где до этого находился ЦК КПК, и др. города. Потери гоминьдановцев за первый год войны составили 1 млн. солдат и офицеров. К июлю 1947 армия гоминьдана после дополнительных мобилизаций составляла 3,7 млн. чел., НОА — 2 млн. чел.

В середине 1947 НОА перешла в контрнаступление. Предпосылками её успехов были поддержка народными массами справедливых целей народно-освободительной войны: уничтожение системы феодальной эксплуатации, конфискация бюрократического капитала, освобождение Китая от иностранной зависимости, создание народно-демократического строя и др., а также разложение гоминьдановского тыла и умелая стратегия и тактика НОА. Аграрная реформа, которую КПК начала проводить в 1946 в освобожденных районах, обеспечивала активное участие крестьянства освобожденных районов в революции (пополнение и снабжение НОА, участие в партизанском движении в гоминьдановском тылу). Широкие слои населения в гоминьдановских районах выступали против антинациональной политики правительства Чан Кай-ши, способствовавшей закабалению Китая империализмом США (китайско-американский договор от 4 ноября 1946 и другие договоры и соглашения), против усиления эксплуатации рабочих и крестьян, экономической разрухи, против угнетения национальных меньшинств. В гоминьдановских районах происходили массовые стачки, демонстрации, крестьянские восстания. Росла оппозиция гоминьдановскому режиму со стороны национальной буржуазии и интеллигенции. Складывался единый народно-демократический фронт под руководством КПК. Важным фактором успехов демократических сил Китая была поддержка со стороны советского народа и прогрессивных сил всего мира. Разгром в августе 1945 Вооруженными Силами СССР японской Квантунской армии создал благоприятные условия для победы китайской революции. Советское командование передало НОА трофейное японское вооружение и боеприпасы (несколько тысяч орудий, миномётов, гранатомётов, сотни танков и самолётов, корабли Сунгарийской флотилии и др.), советские специалисты помогли в восстановлении ж.-д. транспорта и промышленности в Северно-Восточном Китае. Освобождённые районы Северно-Восточного Китая были фактически главным стратегическим плацдармом НОА в период войны. Советский Союз срывал планы расширения интервенции США в Китае. Большой поддержкой для китайского народа была борьба СССР за вывод американских войск из Китая.

Контрнаступление НОА началось летом 1947 прорывом из юго-западной части Шаньдуна на юг полевой армии Центральной равнины (командующий Лю Бо-чэн). К 30 сентября она вышла к р. Янцзы. В сентябре — октябре 1947 полевая армия Восточного Китая (командующий Чэнь И) развернула наступление в провинции Шаньдун, Хэнань, Аньхой и Цзянсу. Одновременно др. соединения НОА также вели наступательные операции. В конце 1948 — начале 1949 произошли три решающие операции народно-освободительной войны. 12 сентября — 2 ноября 1948 войска НОА Северно-Восточного Китая под командованием Линь Бяо провели Ляоси-Шэньянскую (Ляошэньскую) операцию в южной Маньчжурии, перерезали наземные и морские коммуникации между Северно-Восточном и Северном Китаем. Маньчжурская группировка армии гоминьдана была полностью разгромлена. После этой операции НОА по численности превзошла армию гоминьдана (3 млн. против 2,9 млн.). Войска НОА были сведены в 4 фронта: 1-я полевая армия под командованием Пэн Дэ-хуая (Северно-Западный Китай); 2-я полевая армия под командованием Лю Бочэна (Центральный Китай); 3-я полевая армия под командованием Чэнь И (Восточный Китай); 4-я полевая армия под командованием Линь Бяо (Северно-Восточный Китай). Три группы войск, действовавшие в Северном Китае, подчинялись непосредственно Генштабу НОА. 7 ноября 1948 — 10 января 1949 произошла Хуайхайская битва в Восточном Китае (между р. Хуайхэ и Жёлтым морем), 2-я и 3-я полевые армии уничтожили крупнейшую группировку противника под командованием Ду Юй-мина, состоявшую из 22 армий (56 дивизий). Войска НОЛ на широком фронте вышли к р. Янцзы на ближние подступы к гоминьдановской столице Нанкину. 5 декабря 1948 — 31 января 1949 войска 4-й полевой армии и двух групп войск Северного Китая осуществили разгром крупной группировки противника, находившейся под командованием Фо Цзо-и в Северном Китае (Бэйпин-Тяньцзинь-Калганская операция). В апреле 1949 в Бэйпине (Пекине) происходили переговоры между делегациями КПК и гоминьдана и было достигнуто соглашение о прекращении гражданской войны на основе условий, выдвинутых КПК. Поскольку гоминьдановское правительство отказалось утвердить соглашение, 21 апреля 1949 НОА возобновила наступление, форсировав р. Янцзы. К началу 1950 была в основном освобождена континентальная часть Китая, кроме Тибета. Гоминьдановцы бежали на о. Тайвань под защиту вооруженных сил США. Народно-освободительная война закончилась победой революционных сил. 30 сентября 1949 Народный политический консультативный совет Китая образовал Центральное народное правительство. 1 октября 1949 было провозглашено образование КНР. Народно-демократическая революция в Китае одержала победу.

13) Тройная линия Великих Стен надежно защищала страну от набегов монгольских племен - до тех пор пока, как при Чингисхане, племена не объединялись в Орду. В середине ХV века монголы объединились под руководством вождя Эсена и в битве у крепости Туму нанесли китайцам страшное поражение. На поле боя осталось несколько сот тысяч китайских солдат; император Инцзун попал в плен. Монголы прорвались далеко вглубь страны, повсюду царила анархия. В конечном счете, войскам "Империи Света" удалось вытеснить кочевников за пределы Стены, но авторитету императоров был нанесен жестокий удар. Пользуясь временным безвластием, князья-родственники монарха и дворцовые евнухи чинили произвол, вымогали взятки и захватывали крестьянские земли. Императоры не могли устоять против давления своих сановников и начали раздавать им земли в кормление; как свидетельствует "История Мин", "князья, императорские родственники требовали, просили и захватывали земли без счета". Упадок империи Мин был ускорен начавшимся в середине ХV века Сжатием. Столетие, прошедшее после освободительной войны, наполнило Поднебесную новыми поколениями и деревни снова стали многочисленными, а города - многолюдными. Хотя императоры строили оросительные каналы и переселяли бедняков на окраины, в деревне ощущалась нехватка земли. Крестьяне осваивали горные склоны, выравнивали на холмах плоские террасы и орошали их с помощью водоподъемных колес и бамбуковых водопроводов. В районе озера Тайху нехватка земли была такова, что "клочки земли на дамбе засаживали тутовыми деревьями, а полоски вдоль стен - овощами".  После раздела отцовского участка между сыновьями наделы становились столь маленькими, что крестьяне при первом же неурожае закладывали землю ростовщику, а при втором - теряли ее навсегда: они становились арендаторами когда-то принадлежавшего им участка и отдавали помещику половину урожая. Вдобавок, арендаторы всецело находились во власти помещика: так же, как в эпоху Сун, помещики были одновременно местными чиновниками или старостами десятидворок и стодворок. Чиновники укрывали свои земли от государственных переписей и налогов; в результате площадь учтенных земель в ХVI веке сократилась наполовину; по словам сановника Хо Тао, "земли обманным путем перешли к хитрым людям"; государство потеряло значительную часть налогов. Сжатие и рост помещичьего землевладения привели к массовому бегству из деревни "лишних людей": разоренные крестьяне шли в города и пытались прокормиться ремеслом. Китайские города поражали воображение первых посетивших эту страну европейцев: их размеры были огромны, а число жителей иногда превышало миллион. Одним из крупнейших городов была "фарфоровая столица" Цзиндэчжэнь; здесь было около трех тысяч печей для обжига, и ночью над городом стояло зарево, а днем он был окутан белым дымом. Жители перенаселенных областей нижней Янцзы искали пропитания в "шелковой столице" Сучжоу: "Те, у кого нет работы, на рассвете встают на мосту и ждут... - свидетельствует современник. - Сотни их, вытянув шеи, жадно смотрят вдаль. Если хозяин сокращает дело, им негде взять ни еды, ни одежды". "Имели работу - жили, теряли работу - умирали". Ремесла и торговля, в отличие от маленькой Голландии, не могли прокормить огромный Китай. С середины ХV века участились голодовки и начались голодные восстания; то на юго-востоке, то на средней Янцзы поднимались сотни тысяч крестьян, и императорам приходилось посылать на их усмирение большие армии. В 1509-1512 годах восстало крестьянство низовий Желтой Реки; повстанцы овладели многими городами и трижды подступали к столице. Это была большая крестьянская война, которую удалось подавить лишь после мобилизации всех сил правительства. Погибли миллионы людей, многие районы на Хуанхэ запустели и демографическое давление понизилось - судя по не вполне достоверным переписям, население сократилось на четверть. Крестьянская война заставила императоров отставить тех сановников, которые думали лишь о своей выгоде, и передать дела в руки "чистых чиновников". "В то время впервые начальники местной власти отнимали у тех, кто захватил, землю и возвращали ее народу... - говорит "История Мин". - Бедствия народные немного уменьшились". Был запрещен сгон арендаторов, отныне считалось, что у одного поля два хозяина, помещик и арендатор.  Однако успех "чистых чиновников" был недолгим, и борьба за власть вскоре возобновилась. Основными противниками "чистых чиновников" были подчинившие своему влиянию императора дворцовые евнухи. История борьбы "чистых" и "грязных", начавшаяся еще во времена Хань, повторялась в каждом новом цикле исторического развития - она возобновлялась, как только демографическое давление достигало критической точки и нарушало систему управления государством. Родственники императора и дворцовые евнухи постепенно оттесняли монарха от руководства делами, захватывали земли, покупали и продавали должности; императоры предавались развлечениям, имели дело только с гаремными евнухами и годами не видели своих министров.  В 1506 году кто-то из чиновников рискнул доложить государю о произволе евнухов - в ответ император собрал на дворцовой площади тысячу придворных и приказал им встать на колени; евнухи ходили между рядами и хватали "виновных". Двадцать лет спустя несколько сот старейших, заслуженных чиновников устроили "демонстрацию" у ворот императорского дворца: старцы громко рыдали, проклинали евнухов и раскачивали ворота. 146 человек из них было арестовано; многие погибли в тюрьме. В правление императора Шицзуна (1521-66) многие честные чиновники, подавая доклады, заранее готовились к смерти или кончали с собой при передаче послания. В конце ХVI века "чистые" сплотились вокруг конфуцианской академии Дунлинь в городе Уси на Янцзы. Здесь разрабатывались планы реформ, включавшие ограничение помещичьего землевладения; отсюда рассылались письма и проекты, находившие отклик по всей стране.  Современники писали, что Дунлинь "управляет Империей и приковывает всеобщее внимание". В 1620 году, после воцарения императора Гуаньцзуна, дуньлиньцам удалось было овладеть важнейшими постами - но ненадолго, молодой император был отравлен, и власть снова захватили евнухи. По всей стране начались массовые казни "чистых чиновников", академии и чиновничьи школы закрывались, ученые и учащиеся скрывались в деревнях среди крестьян. Так же, как во времена Хань, борьба "чистых" с евнухами окончилась поражением; временщики и стяжатели торопились обогатиться, набрать взяток и захватить поместья. Попытки регулирования демографического давления были окончательно отброшены, и крестьянство было предоставлено своей судьбе. Между тем, положение в деревне было поистине трагическим: после небольшого снижения в начале ХVI века демографическое давление снова возросло, и Сжатие возобновилось - окончание периода Мин обернулось столетием непрерывного голода, эпидемий и крестьянских восстаний. Окончательная катастрофа отдалялась лишь тем, что голодающим время от времени выдавалось зерно - пока государственные склады окончательно не опустели. Все пастбища были распаханы, и крестьяне уже не могли содержать рабочий скот - они сами впрягались в сохи; пахота на людях стала повсеместным явлением. Зимой, экономя пищу, ели один раз в день, старались меньше двигаться и больше спать, укрываясь ворохом одеял. Дома не отапливались; огонь разжигали только для того, чтобы приготовить жидкую похлебку из отрубей. Зерно берегли до весны, когда нужно было восстановить силы, чтобы впрячься в соху. Во время голода арендаторы продавали своих детей помещикам; некоторые "уважаемые" семьи владели тысячами рабов. Земли помещиков тянулись на десятки ли, их обрабатывали сотни арендаторов; в отдельных провинциях до 9/10 земли принадлежало помещикам. Роскошь чиновных помещиков не знала границ; они возводили дворцы, окруженные парками и прудами с золотыми рыбками. У евнуха Ван Чжэня после смерти обнаружили 60 кладовых золота и серебра и двадцать кораллов высотой до двух метров. После неудачи реформ и гибели "чистых" чиновников единственное, что оставалось голодающему народу - это восстание. С 1620 года восстания вспыхивали то в одной, то в другой провинции; в 1628 году поднялся северо-запад; крестьяне, у которых "остались лишь кожа да кости и которые не видели спасения от смерти" объединились для последней борьбы. Крестьянская война продолжалась 16 лет, восстание охватило всю долину Хуанхэ; армия восставших насчитывала до миллиона солдат. Постепенно на сторону повстанцев стали переходить некоторые из уцелевших честных чиновников; по совету шеньши Ли Яня вождь восставших Ли Цзы-чэн стал налаживать управление и возобновил экзамены на должности. Ли Цзы-чэн был провозглашен Чжуан-ваном, главой государства Дашунь; был принят закон об уравнении земель, в котором провозглашалось: "Благородным и простолюдинам - равные земли". 25 апреля 1644 года армия Чжуан-вана вступила в Пекин; император Сыцзун повесился в дворцовом парке; полтысячи высших аристократов были арестованы, подвергнуты пыткам и казнены. Однако гражданская война продолжалась; на юге был провозглашен новый император династии Мин, а на севере командующий минскими пограничными войсками У Сян-гуй обратился за поддержкой к маньчжурам. Маньчжуры, прежде называвшиеся чжурчженями, в начале ХVI века объединились в мощный племенной союз, оспаривавший у монголов господство над Великой Степью. В отличие от монгольских орд, государство маньчжуров с самого начала было построено по китайскому образцу, маньчжурский хан Нурхаци провозгласил себя императором и приглашал на должности китайских чиновников. Напуганные казнями Чжуан-вана, китайские шеньши предпочли крестьянской диктатуре власть маньчжуров, обещавших вернуть им чины и поместья. "Армия справедливости пришла, чтобы помочь вам отомстить за государя... - гласила маньчжурская прокламация. - Ныне подвергаются казни только бандиты Чжуан-вана, чиновники же, приходящие с изъявлением покорности, восстанавливаются в своих должностях..."  Вторжение маньчжуров было не похоже на вторжение монголов в ХIII веке: войска маньчжуров с самого начала действовали вместе с армией У Сян-гуя и многочисленными отрядами китайских помещиков, причем отборные части У Сян-гуя были вооружены пушками и мушкетами. Многие города добровольно открывали ворота союзной армии; крестьянские войска были разбиты, и союзники в течение года покорили весь Север, переправились через Янцзы и вступили в Нанкин. В октябре 1644 года внук Нурхаци был провозглашен в Пекине первым китайским императором династии Цин. В 1645 году было приказано всем мужчинам в знак покорности новой династии по-маньчжурски обрить головы; это вызвало взрыв негодования среди китайцев, и многие китайские генералы и чиновники, осознав, что произошло, перешли в лагерь противников Цин - но было поздно. Маньчжурская конница стремительно продвигалась к южному побережью; сопротивлявшиеся города безжалостно вырезались. Китайские войска были оттеснены на юго-запад, и, хотя война продолжалась здесь до 1661 года, судьба Китая было предрешена. Тридцатилетние восстания и войны принесли катастрофу такую же, как во времена монгольского нашествия. "На местах поселений гуляет ветер, - писал современник. - Путнику негде пристать на ночлег, отовсюду доносятся стоны и плач, с полей тянет смрадом, дороги покрыты запекшейся кровью, и лишь изредка наткнешься на калек с перебитыми ногами и руками". При взятии маньчжурами Янчжоу число убитых по данным "регистрации сожженных трупов" превысило 800 тысяч. По некоторым оценкам, население Китая в начале ХVII века составляло около 150 миллионов человек; к 1651 году осталось не более 60 миллионов. Среди развалин и заросших лебедой полей начался новый цикл исторического развития.

Первыми европейцами, появившимися в Китае, были португальцы, высадившиеся на побережье в 1516 году. Была создана торговая миссия в городе Макао в 1557 году, но до 1760 года многие государства имели свободный доступ к рынкам Китая через Гуанчжоу. Торговля процветала, но только на пользу Китаю, так как британские закупки шёлка и чая значительно превосходили китайские закупки шерсти и специй. В 1773 году британцы решили изменить баланс в свою сторону путем продажи опиума. К 1840 году страну охватили Опиумные войны. 

Согласно “Книге”, еще его отец и дядя побывали при дворе Хубилай – хана, который оказал им радужный прием. Император передал через братьев Поло письмо папе, в котором предлагал ему прислать в Китай сотню человек, исповедующих христианство, чтобы они могли доказать превосходство их веры. Хан просил также привезти масло из лампад, горевших над гробом Христа в Иерусалиме. Приехав назад в Венецию в 1269 г., они были задержаны смертью папы и только лишь в1271 г. отправились обратно, на этот раз в сопровождении Марко – сына Никколо. Вместо сотни их сопровождали всего двое монахов, да и те на полпути повернули обратно. Караван братьев Поло тем временем шел дальше на Восток. Пройдя через Турцию, Армению, Персию, Памир и оазисы восточного Туркестана путешественники достигли бескрайней пустыни Гоби, где как сообщает Марко Поло, обитали злые духи, способные сбить отставшего от каравана путника с маршрута. После двухнедельного путешествия по пустыне братья Поло и Марко прибыли в китайский город Шачжоу. Здесь они могли уже наблюдать быт и нравы китайцев. Больше всего в Шачжоу европейцев поразил своеобразный обряд погребения: покойника уложенного в гроб, держали в доме несколько дней, ежедневно поднося ему еду и питье. Когда приходило время похорон, умершего выносили через специальное отверстие, проделанное в стене, а затем сжигали его. Здесь Марко Поло мог впервые наблюдать какое огромное значение китайцы придавали ритуалу. Венецианский путешественик не позабыл отметить гостеприимство жителей соседнего оазиса Камул (Хами). “Гостеприимство добрых камульцев простиралось до того, что хозяин предлагал гостю и свою жену. Обитатели Камула верили, что благодаря такому радужному приему, умножается богатство в доме умножается, земля родит добрый урожай, и дети вырастают здоровыми”¹. Увидев это, Марко Поло был, конечно, очень удивлен, но быстро адаптировался к китайскому менталитету. Венецианец понял, что то, что для жителей Европы казалось грехом, в Китае нисколько не осуждалось. Из Камула караван попал в город Канчипичион (Ганьчжоу) – величественный город, находящийся на Северо –Востоке Китая. Вот, что Марко пишет об обычаях обитателей этого города: “Народ идолопоклонники, есть и мусульмане; есть и христиане…Старшины их, знайте, живут почетнее других людей. От всякого сладострастия воздерживаются, но за большой грех это не почитают…”². Венецианец пишет также о том, что мужчины могут брать столько жен, сколько могут содержать. Женятся на сестрах и собственных матерях, и не считают это грехом. Здесь Поло прожили целый год, после чего продолжили свои странствия. Далее Марко описывает город Каракорум – первый по его сведениям город, которым овладели монголы во время своего нашествия. В 1215 году монголы заняли Пекин, однако, на протяжении нескольких десятилетий китайцам удавалось откупаться. В конечном счете, в 1280 году Китай целиком оказался под властью монголов. Они свергли существовавшую в Китае династию Сун и установили монгольскую династию Юань (1280 – 1368гг.) во главе с великим ханом Хубилаем. Конфуцианские чиновники уступили свои места монгольским ханам и военачальникам. Но шли десятилетия, и монголы ассимилировались: в администрацию снова шли конфуцианские чиновники, а потомки первых монгольских правителей, нередко бравших китаянок в жены, все больше превращались в обычных китайцев. В своей книге Марко Поло обрисовывает в кратких чертах историческую ситуацию, которая сложилась в Китае к концу 13 века. Как говорилось выше, в Срединном государстве к этому времени установилось монгольская династия Юань. Об этом событии Марко сообщает следующее: "Город Каракорум в округе три мили, им первым овладели татары, когда вышли из своей страны"¹. Здесь же он упоминает о том, что татары жили севернее Китая и платили дань некоему царю – Унекану, которого Поло отождествлял с пресвитером Иоанном.

Он начал свой рассказ с того, со временем, когда количество монголов существенно возросло, "царь Иван" решил расселить их по разным странам. Узнав об этом, монголы перестали платить ему дань и выбрали себе нового царя – Чингис-хана ( случилось это, по словам Марко в 1187 г.). После того как “поп Иван” отказал выдать замуж за Чингис-хана свою дочь, последний объявил христианскому царю войну. " Вооружились через два дня обе стороны и жестоко бились; злее той схватки и не видано было; много было бед и с той и с другой стороны, а напоследок победил- таки Чингис- хан. И был тут поп Иван убит. С того дня пошел Чингис- хан покорять свет".² Таким образом. в Европе узнали о татарском нашествии на многие соседние страны, в том числе и на Китай. Необходимо отметить, что Марко Поло проводит четкую грань между китайцами и монголами. Венецианец верно описал кочевой образ жизни монгол. Он упоминает, что жилища у них переносные, так как в поисках новых пастбищ очень часто приходилось менять место обитания. “ Едят они мясо, молоко и дичь; едят фараоновых крыс; много их по равнине и повсюду. Едят они лошадиное мясо и собачье и пьют кобылье молоко (кумыс)”³.

Затем Марко повествует о том, что есть у монголов бог, которого зовут Начигай. Монголы считали его земным божеством, в обязанности которого входило беречь их сынов, скот и хлеб. В “Книге о разнообразии мира” описывается также странный обычай, совершаемый монголами: если у одного умрет сын, лет пяти, а у другого дочь примерно такого же возраста, то они их женили для того, чтобы они на том свете были супругами. Марко Поло не забывает отметить следующее: “ Такая вот жизнь и такие обычаи, как вам рассказывал, у настоящих татар; ныне, скажу вам, сильно они испортились ; в Катае живут, как идолопоклонники, по их обычаям, а свой закон оставили…”¹. Здесь мы обращаем внимание на факт ассимиляции монголов после захвата Китая.

В то время как монголы, на Руси воспринимались как дикари или варвары, Хубилай был описан Марко как вполне цивилизованная личность. Венецианец пишет, что Хубилай был прямым потомком Чингис-хана, получил он Китай в управление в 1256 г. В свои восемьдесят пять лет император, по мнению Марко, “ был с виду таков: росту хорошего, не мал, не велик, среднего роста; толст в меру и сложен хорошо; лицом бел, и как роза румян; глаза черные, славные, и нос хорош, как следует”.² У Хубилая было четыре официальных жены и огромное количество наложниц. От четырех жен хан имел двадцать два сына, и только старший станет императором после смерти своего отца. Марко сообщает о том, что император имеет также при себе охрану в двенадцать тысяч человек. Во время обеда стол хана стоит выше других столов, так, чтобы он мог видеть всех своих подданных. Еду и питье хану преподносят князья, рты и носы которых прикрыты различными шелковыми материями, чтобы те не дышали на пищу Великого хана. А когда император брал тарелку в руки, то все ему низко кланялись. Ездит великий хан всегда в прекрасном деревянном сооружении, которое несет на своей спине слон. Но он тоже, по словам венецианца не забывал о своих подчиненных: помогал бедным и больным, раздавая милостыни. Дальше Марко описывает дворец Великого хана и жизнь при дворе. Здесь следует упомянуть о том, что в течении долгих лет венецианец находился на службе у Хубилая. По мнению В.В. Малявина, Марко Поло удалось занять эту должность потому, что император доверял больше иностранцам, чем китайцам. “ Хубилай разделил подданных своей державы на четыре группы: высшую ступеньку общественной лестницы занимали завоеватели- монголы, следом располагались всевозможные иностранцы, третью группу составляли жители северного Китая, а самыми бесправными были люди южного Китая ”.¹ Служба Марко при дворе хана заключалась в доставке сведений о том, как идут дела на различных концах монгольской империи, о том, как ведут себя чиновники на своих местах и т.п. Благодаря этому, венецианец объездил практически весь Китай и побывал в соседних странах. Однако вернемся к описанию императорского дворца. По сведениям Марко, Хубилай-хан построил в городе Чианду /Шанду/ дворец из мрамора, который поражал всех своим великолепием: " Стены в больших и малых покоях покрыты золотом и серебром, и разрисованы по ним драконы и звери, птицы … и так стены покрыты, что кроме золота и живописи, ничего не видно"². Кроме этого, император имел также и летний дворец, сооруженный из бамбука, который можно было разбирать и снова сооружать. При дворе Великого хана обязательно жили звездочеты и астрологи, предсказывающие погоду. В их обязанности входило также разгонять тучи над дворцом различными заговорами. В одном только Канбалыке было около 50000 астрологов и гадателей из разных стран, которые находятся полностью на содержании у Хубилай – хана. Марко Поло не забывает упомянуть в своей книге и о существующем в Китае уже несколько веков календаре. Каждый год в пределах двенадцатигодичного цикла проходил под знаком одного из двенадцати животных: крысы, коровы, тигра, зайца, дракона, змеи, коня, овцы, обезьяны, курицы, собаки и свиньи. Человек, рожденный в определенном году получал ряд врожденных свойств, в зависимости от которых и складывалась его судьба.

Всех жителей Срединной империи Марко Поло называет идолопоклонниками, т.к. на стене комнаты каждого жителя была прибита табличка, на которой было написано имя небесного бога, которому они каждый день поклонялись следующим образом: поднимают руки вверх и трижды скрежечут зубами, чтобы бог дал им хороший ум и здоровье. Отмечает венецианец и то, что китайцы верили в переселение душ после смерти. Очень часто Марко Поло встречал в Китае и представителей иной религии – буддизма. Буддийские священники, которых Марко называл “ бакшами” (от монгольского “бакши”- учитель), были обязательно при дворе хана, т.к. “ знали много заговоров” и “ творили великие чудеса”. Он соглашается с Рубруком в том, что буддисты брили голову, им разрешено жениться и иметь много детей. Монастыри их, как повествует Марко, были величиной с маленький город, где служило долее двух тысяч монахов.¹ Упоминает венецианец и о служителях какой-то другой религии, которых он называл сенси. По мнению Малявина В.В. это- представители даосизма. В отличие от приверженцев буддизма, даосы были очень воздержаны, и вели аскетический образ жизни: “ Постятся они много раз в году, кроме отрубей ничего не едят. ..они не за что в мире не женятся. Голову и бороду бреют; одеваются в бумажные материи белые и черные. Их жизнь самая суровая на свете”.² Марко Поло также отмечает, что кроме идолов они также поклоняются и огню.

Если начать сравнивать Средневековые города Европы и Азии, то мы обязательно найдем существенные отличия. Общеизвестно, какая антисанитария царила в городах Европы.

Представление об антисанитарном состоянии европейских городов дает заявление Ф. Броделя: “Блохи, вши, и клопы кишели как в Лондоне так и в Париже, как в жилищах богатых, так и в домах бедняков”³. Следующие факты, глядя из наших дней, кажутся неправдоподобными: “ Свиньи гуляли перед всей публикой по улицам; даже когда это запрещалось… дохлые собаки и кошки лежали перед домами на площадях. Французский король Филипп II Август, привыкший к запаху своей столицыв 1185 г. упал в обморок, когда он стоял у окна дворца, и проезжавшие мимо него телеги взрывали уличные нечистоты”¹. Из этих строк мы узнаем, что в большинстве городов еще не было водопроводов; в городских резервуарах находили трупы кошек и крыс. Не чище были реки в городской черте – эту воду пили, на ней замешивали хлеб. После каждого дождя улицы превращались в непроходимые болота. Здесь же находились сточные канавы, издававшие зловония и служившие очагом заразы. Зачастую даже отсутствовали выгребные ямы, и население могло удовлетворить свои потребности прямо на улице. Дижонский врач Жаре (XVIIIв.) в ярких красках описывает весь ужас погребения мертвых в церквях, и указывает на огромные опасности, связанные с таким соседством для населения, т.к. земля и воздух отравлялись трупами погребенных. Парадокс заключался в том, что люди так привыкли к дурному запаху, что просто не чувствовали его. Только изредка города очищались: когда в Париже в1666 г. вследствие непрекращающихся чумных эпидемий была произведена тщательная очистка улиц, то в ее честь не только слагали поэмы, но и были отчеканены две медали в память об этом историческом событии.

В китайских же городах, напротив, улицы были широкие и чистые, т.к. они были вымощены камнем и обеспечены каналами для сточных вод. Покойников выносили загород и сжигали. Падшие женщины, которых, по словам Поло, было не мало не смели жить в городе. Канбалык – торговый город, куда свозили со всех районов всякого рода товар. За этот товар китайцы получали деньги, о которых писал еще Рубрук. До Европы доходили слухи, что В Китае деньги, номинальная стоимость которых была намного выше реальной, изготовлялись из бумаги. Бумагу для денег изготовляли из коры тутового дерева, после чего на каждой купюре ставили печать императора, таким образом великий хан полностью контролировал выпуск средств платежа. Вот, что пишет об этом Марко: “… распространяют их по всем областям… и никто не смеет, под страхом смерти, их не принимать…”¹ Европейцы также узнают и о том, как раз в год император отдает приказ приносить на монетный двор золото и драгоценные камни со всех концов империи: за это люди получали бумажные деньги, которые в случае износа обменивались. В.В. Малявин считает, что выпуск бумажных денег был “слегка замаскированным способом насильственной конфискации имущества государевых людей”.² Следует заметить, что не во всех областях Китая бумажные деньги были в обороте. Например, в Тибете Марко их не нашел, а в восточной Юньнане, вообще, расплачивались раковинами каури.

Далее Марко пишет о том, что страной руководить императору помогают двенадцать знатных князей, которым он поручил вести дела в 34 областях. В каждой области был свой судья, подчинявшийся князю. Путешествуя по Китаю, венецианец был явно поражен насколько отлажено в Китае почтовое сообщение: от столицы во все стороны были проложены дороги, на которых было указано куда она ведет, и через каждые два шага по приказу великого хана были посажены деревья, чтобы гонец не заблудился. Через каждые сорок километров гонец проезжал станцию, где мог отдохнуть и поменять лошадей. Между станциями обязательно должен быть расположен небольшой поселок, где жили пешие гонцы. Таким образом, хан мог получить информацию с окраин империи в считанные дни.

За семнадцать лет службы у великого хана Венецианец объездил почти весь Китай, открывая для себя все больше нового. Например, проезжая вдоль реки Каракорон /Хуанхэ/, Марко был поражен сделанными из серого мрамора мостами: “…в длину триста шагов, а в ширину восемь; по нему рядом проедут десять верховых; стоит он на двадцати четырех сводах и на стольких же водяных мельницах…”¹. О таких мостах в то время в Европе даже не мечтали.

Если в Персии наш путешественник познакомился с нефтью, то в Китае он видел как жгут вместо дров черные камни ( каменный уголь) и добывают соль в огромных количествах ( промывают землю водой, а затем воду выпаривают в котлах, где остается соль). Венецианец отмечал, что самый большой доход казна получала с соли, угля и шелка. Запомнилась венецианцу и неизвестная в Европе рисовая водка.

Необходимо отметить, что Марко Поло не воспринимал Китай как единую страну. Разумеется, цивилизованный север мало имел общего с диким югом. Область одного только Тибета, по мнению венецианца, включала в себя “восемь царств”, где говорили на совершенно ином языке, нежели китайский.

Эта область показалась Марко очень разоренной и дикой, где воровство и грабеж было обычное дело. Кроме толстого и высокого тростника, мускуса и колдовства, чем занимался местный народ, гордиться тибетцам было нечем. Марко также не нашел ни одного постоялого двора, ни бумажных денег, зато ему запомнился обычай местных жителей жениться: “ Никто здесь ни за что на свете не женится на девственнице; девка, говорят они, коли не жила со многими мужчинами, ничего не стоит”.² Девушек приводили к иностранцам, останавливавшихся в этой местности, и те жили с ними, пока пришелец не уедет. Живший с девушкой мужчина должен был ей оставить на память какую-нибудь вещицу, которую она вешала себе на шею. Чем больше девушка собирала подарков от разных мужчин, тем больше шансов у нее было удачно выйти замуж.

Не менее странные обычаи были и у жителей области Гианду /Цюнду?/: “Муж, как только завидит, что иноземец идет к нему или просит пристанища в доме, тот час же уходит из дому, а жене наказывает во всем слушаться иноземца…и до тех пор не возвращается, пока иноземец в доме”.¹ Эта область славилась на весь Китай тем, что здесь добывали очень много жемчуга и бирюзы, а право на добычу этих драгоценностей находилось полностью в руках императора.

Путешествуя по области Каражан / Восточ. Юньнань/ Венецианец впервые увидел крокодилов. Марко называет их змеями, которые у головы имели две ноги с огромными когтями. Эти существа имели огромную пасть с великим множеством зубов, способных перемолоть любое животное, в том числе и человека. Живут они днем под землей, а ночью выходят к источнику кормиться. По сведениям Марко на этих зверей ходят охотиться местные жители, которые с удовольствием ели их мясо и использовали желчь в лекарственных целях. Неподалеку от этих мест располагалась область Зардандан, жители которой покрывали золотом все зубы, ели вареное, либо сырое мясо с рисом и имели странный обычай: после рождения ребенка отец должен был провести сорок дней рядом с ребенком, чтобы жена отдохнула. Марко в своей книге пишет также и о том, что местные жители не знали китайского письма, нет у них ни идолов, ни храмов, а поклоняются они старшему в доме. Венецианцу посчастливилось стать очевидцем шаманских ритуалов, что он и описал в одной из глав своей книги: “… начинают они играть на инструментах, стонать и плясать до тех пор, пока не упадет он на землю или на пол замертво, с пеной у рта; бес, значит, к нему в тело вошел”.² Впадая в транс шаман входил в контакт с духом и узнавал выздоровеет больной или умрет, что делать в данной ситуации и т.д.

Вот, что еще сообщает Марко Поло о Срединном государстве: китайцы- народ не воинственный, а скорее торговый, очень искусные ремесленники. Товар можно было найти на любой вкус и цвет, свозился он со всего Китая в Столицу и другие крупные города. Т.о. у прибывших в Китай иностранцев стало складываться впечатление, что это государство полностью себя обеспечивал. Кроме того, китайцы были великолепными архитекторами, сооружая мосты из камня и мрамора. Надо ли говорить о том, что все дороги и улицы были вымощены кирпичом или камнем? Китайский город имел форму правильного квадрата, улицы были прямые и тянулись с севера на юг и с востока на запад. Город был под охраной стражи, которая в случае пожара или другого бедствия оповещала весь город ударом в гонг. В городе находилось несколько тысяч бань, обслуживающих жителей и т.д. У горожан был еще обычай писать имена каждого члена семьи на дверях дома. Если кто-нибудь умирал- его имя вычеркивали, если кто рождался, то его имя, наоборот, вписывали.

В заключении своего рассказа о Китае Марко Поло знакомит читателя с царством Фуги / Фуцзянь/- одном из девяти царств Манги. В этой местности, по мнению венецианца жили самые жестокие люди на свете, которые ели мясо убитого ими человека, и пили его кровь. Здесь можно было найти кур, у которых вместо перьев была кошачья шерсть, и самые лучшие в мире мосты, огромное количество сахара и т.д. Таким образом, выполняя поручения хана Хубилая, Марко объездил весь Китай, и как говорилось выше у него создалось впечатление, что Срединное государство разделено на две части: северную и южную, причем южная часть ( Манги) включает в себя еще 9 царств – Кинсаи ( Ханчжоу), Янги ( Ячжоу), Фуги ( Фучжоу) и т.д.

“ Китай виделся Марко Поло купеческим раем, где царит материальное благополучие; как мы видим, подобный взгляд разделяли многие ранние путешественники в Китай”.¹ И это легко объяснить. Родившись в маленьком государстве ( Венеция), Марко был изумлен обширной территорией Китая, огромными густонаселенными городами, широкими улицами, и конечно же кишащей там торговлей. О превосходстве европейской продукции над китайской в то время не могло быть и речи. Качество западного товара было намного ниже, поэтому вместо нее в основном в оплату за более качественные изделия азиатских ремесленников шли золото и серебро. Западные товары были в то время действительно плохи и не богаты ассортиментом, поэтому Европе было нечего предложить. Та же картина была и в сельском хозяйстве. В Китае благодаря характерному для этой страны климату урожай в XVI-XVII вв. снимали по несколько раз в год, что превышало в несколько раз европейские стандарты. Может быть поэтому подавляющее число европейцев, начиная с Марко Поло и заканчивая современниками Робинзона, которые посетили империю в XIII-XVII вв. и оставили после себя письменные свидетельства были поражены достижениями китайской цивилизации. Однако не следует забывать, что европейские путешественники тех столетий, хотя и сильно приукрашивая свои рассказы о густонаселенных городах, оживленной торговле, обилии высококачественных товаров, развитых ремеслах, богатстве правителей и т.д., в общем, воссоздавали идеальную картину, противостоящую европейской действительности.

14) Китаецентризм ( англ. Sinocentrism; яп. 中华思想,华夷思想; кит. 中国中心主义) - мировоззренческая система в Восточной Азии, по которой во всем мире, наполненном «варварами», только Китай является центром цивилизации, культуры и философии, а также главным просветителем «варварских» народов.

Данная система обосновывала ведущую роль Китая в регионе и мире в течение 2 последних тысячелетий. Основы китаецентричного мировоззрения были заложены в конце династии Чжоу и окончательно оформились в эпоху династии Хань. Они были тесно связаны с конфуцианством и концепцией Поднебесной. Начальный этноцентрический характер китаецентризма сменился имперским после завоевания Китая монголами и создания династии Юань. Соседние с Китаем «варварские» народы и государства последовали схожим путем, создав собственные микро-китаецентричные системы (小中华思想) в Корее, Японии и Вьетнаме. Отголоском китаецентризма была система ярлыков на Руси, которая была внедрена Золотой Ордой. Китаецентричная система была основой международных отношений в Восточной Азии до середины 19 века. Ее развалу способствовали действия государств Запада, которые начали колонизацию Азии и проникновение в Китай.

Китайская традиционная дипломатия, сформировавшаяся еще в Древние века, имела две ярко выраженные традиции.  Традиционная китаецентристская государственная идеология Китая доктрина "мироустроительной монархии" — была выработана в Древние века с периода династий Шан и Чжоу. В соответствии с этой идеологией, император Китая (Сын Неба) должен был "преобразовывать" варваров «четырех сторон света» своей "благой силой Дэ", а "образумившиеся" варвары появлялись при дворе Сына Неба с "данью", становились его "подданными" и получали соответствующие титулы и звания от императора . Варвары, которые не хотели приобщаться к «благому влиянию Дэ», должны были быть сокрушены мощью императора . Такая теория Срединной империи как центра мироздания исключала равноправные отношения с соседями — «варварами». Китаецентристская модель получала наиболее яркое выражение в периоды могущества «китайских императорских династий . В периоды Шан-Инь и Чжоу возникло и было сакрализовано понятие Сына Неба как Посредника между сверхъестественной силой Неба и Поднебесной. Однако нельзя считать, что такое положение дел предполагало вечную агрессию Китая по отношению к его соседям. Традиционные стратагемы Китая позволяли в той или иной мере объяснять даже унизительные с точки зрения с этого мировоззрения В периоды Чуньцю (Весны и осени) и Чжаньго (Воюющих царств), когда в Китае с переменными успехами враждовали между собой несколько царств, дальнейшее развитие получили китайские традиционные стратагемы. Именно в этот период получила развитие вторая модель внешнеполитической доктрины «договорно-равноправная». Эта модель вовсе не исключала ранее выработанную модель "мироустройства". Просто государства подразделялись на "цивилизованные", с которыми возможны такие отношения, и "варварские", к которым применялась доктрина китаецентризма.

15) Конец XVII--XVIII вв. стали периодом постепенного возрождения Китая, понесшего тяжелые потери в годы внутренних смут и маньчжурского нашествия. В сельскохозяйственный оборот вновь вводились заброшенные земли, осваивались пустоши, возрождались традиционные сельские промыслы. Во многом это явилось результатом того, что маньчжурское правительство, учтя уроки народных восстаний, установило сравнительно умеренные нормы налоговых изъятий. Наиболее важное значение в этом смысле имели налоговые реформы первой четверти XVIII в. Императорским указом 1713 г. ставки поземельного налога были объявлены неизменными, что означало ограничение налоговых платежей. Наряду с этим предусматривалось слияние поземельного и подушного налогов на основе первого. Таким образом, в сущности, лишь землевладельцы имели налоговые и повинностные обязательства по отношению к казне.

Изменения, внесенные в налоговую систему Китая, были нацелены на сокращение налогового бремени и отвечали интересам всего сельского населения. Как полагают некоторые исследователи, именно реформа налогообложения стала одним из наиболее важных факторов, приведших к бурному росту населения в Китае в XVIII в. Дело в том, что подушное обложение играло роль своеобразного регулятора демографических процессов. После ликвидации подушного налога выполнение обязательств перед казной перестало занимать умы тех, кто находился на нижних ступенях социальной лестницы, в то время как некоторые традиционные стереотипы, и прежде всего стремление иметь многочисленное потомство, сохраняли свое действие.

Однако это была лишь одна из причин быстрого роста народонаселения. К этому необходимо добавить также стабильность экономического и политического положения, что было результатом вполне осознанных действий цинского правительства, стремившегося обрести прочные основания для своей власти в завоеванном Китае. Определенную роль сыграло и распространение таких сельскохозяйственных культур, как арахис и сладкий картофель. Это сделало возможным продолжение процесса миграции в южные провинции Китая, где переселенцы занимали земли хотя и неудобные для интенсивного поливного рисоводства, однако вполне пригодные для выращивания арахиса и батата.

Результатом всех этих процессов был демографический взрыв, пожалуй, не имеющий аналогов в истории традиционных обществ. Если в конце XVII в. численность населения Китая вряд ли превосходила 100 млн человек, то к концу XVIII в. оно достигло цифры 300 млн, а в середине XIX в. составило более 400 млн человек. Это имело далеко идущие экономические и социальные последствия, действие которых испытало на себе и китайское общество в XX в. Важнейшее из них -- прогрессирующее увеличение «давления» населения на землю, что именно с цинской эпохи приобретает характер аграрного перенаселения. В конце XVI в. в Китае на душу населения приходилось примерно 8 му земли, в середине же XIX в. -- менее 3 му. Одновременно происходило сокращение производства зерна на душу населения. По сравнению с сунским Китаем в конце XIX в. оно было почти вдвое ниже.

Конец 17- начало 18 в. Стали периодом постепенного возрождения китайской экономики, понесшей тяжелые потери в годы народных восстаний и маньчжурского нашествия. 18 век можно характеризовать как период подъема китайского земледелия. Деревенские верхи поддерживали арендну. Эксплуатацию на традиционно приемлемом уровне. К этому надо добавить распространение мелкокрестьянского хозяйства, что также было одним из результатов восстаний 20-40-х годов 17в.

В 18в. Прослеживается подъем казенного и частного ремесленного производства. Изготовление хлопковых и шелковых тканей. В приморских провинциях было распространено производство фарфора. В крупнейшем центре фарфорового производства Китая городе Цзиндэчжэне в этой отрасли были заняты несколько сотен тысяч человек.

Одним из важнейших центров горной промышленности являлась Юньнань, на рудниках которой трудились сотни тысяч человек. Развитые центры металлообработки находились в провинции Гуаньдун. Добыча соли, изготовление бумаги, сахара, различные виды худ. Промыслов. Рост мануфактурного производства.

Рыночные округа, торговля в городской округе. Каботажная торговля свидетельствовала о распространении рыночных связей в приморских провинциях. Осуществлялся обмен между крупнейшими регионами Китая. С севера на юг направлялись с/х сырье, с юга шли изделия городского ремесла и крестьянских промыслов. Усиление государственной эксплуатации сопровождалось ужесточением арендных притязаний землевладельцев, стремившихся переложить гнет государственных налогов на плечи арендаторов.

Деятельность фаворита Цяньлуна (1736-1796), который за 20 лет пребывания при дворе различными способами присвоил средства, равные доходам казны за несколько лет. Провинциальные и уездные чиновники также стремились составить себе состояния, расхищая суммы, выделенные центральными ведомствами для ремонта ирригационных сооружений или помощи населению, пострадавшему от стихийных бедствий и недорода.

В последней трети 18в. Сельский бандитизм стал настолько распространенным явлением, что вокруг зажиточных деревень, особенно в районах на юге Китая, начинается сооружение оборонительных укреплений. Ухудшение положения населения Цинской державы вызвало его сопротивление, проявившееся в многочисленных восстаниях в Китае на рубеже 18-19в.

16) Период 1927—1937 гг. принято называть «нанкинским десятилетием». В это время основная часть Китая находилась под контролем гоминдановского правительства. Политическое единство страны было восстановлено в значительно урезанных по сравнению с цинской империей границах.  «Нанкинское десятилетие» ознаменовалось устойчивым ростом промышленного производства. Значительную роль в экономике играл государственный сектор. Рабочее законодательство Гоминьдана устанавливало продолжительность рабочего дня и минимальный уровень заработной платы, предоставляло рабочим крупных предприятий право создавать профсоюзы. В деревне правительств пыталось осуществить «аграрную перестройку», которая свелась к созданию кредитных и потребительских кооперативов и технической модернизации сельского хозяйства. Была проведена реформа среднего высшего образования. Во внешней политике нанкинское правительство добивалось поддержки западных держав, одновременно стремясь покончить с приниженным положением Китая. Оно отказалось соблюдать право экстерриториальности иностранных подданных, ликвидировало большинство иностранных концессий и добилось таможенной автономии.  Несмотря на успехи в деле объединения и развития Китая, Чан Кай­ши не смог создать стабильный политический режим. Верхушка гоминьдана была расколота на несколько соперничающих фракций. Большим ударом для центрального правительства стала потеря Маньчжурии, оккупированной в 1931 японскими войсками. В1932 г. Япония создала там марионеточное государство Маньчжоу-го во главе с последним цинским императором Пу И. В Маньчжоу-го были восстановлены многие архаические институты цинской империи. В то же время с конца 20-х годов в Центральном Китае, имелись районы контролировавшиеся Красной армией. В 1934 г. силам Гоминьдана удалось вытеснить коммунистов из Центрального Китая. Красная армия с боями вышла в Северо-Западный Китай, где в 1937 г. на территории провинций Шэньси, Ганьсу и Нинся был создан новый советский район.  Между тем с начала 30-х годов усиливалась экспансия Японии. В июле 1937 г. японские войска начали открытую войну против Китая и за полтора года захватили почти все восточные и северные районы страны, а также важнейшие порты на южном побережье. Несмотря на военные успехи, японским агрессорам не удалось склонить Чан Кайши к капитуляции. Вскоре после нападения Японии на Китай Чан Кайши создал с коммунистами единый антияпонский фронт. Поскольку война приняла затяжной характер, правящие круги Японии прибегли к политическим маневрам: они выдвинули лозунг «паназиатского сотрудничества» и не раз предлагали гомильдановскому правительству выступить единым фронтом против коммунистов. Оккупантам удалось привлечь на свою сторону ряд известных деятелей  Гоминьдана. В марте 1940 г. японцы создали в Нанкине так называемое Центральное правительство во главе с одним из бывших вождей Гоминьдана Ван Цзинвэем.  После капитуляции Японии в августе 1945 г. гоминьдановское правительство восстановило свой контроль почти над всем Внутренним Китаем. Однако значительная часть Северо-Западного Китая, а также Маньчжурия контролировались Красной армией, переименованной, в Народно-Освободительную армию Китая. Переговоры между Гоминьданом и КПК по вопросу о создании коалиционного правительства результата не имели, и вскоре обе стороны от переговоров перешли к военным действиям. В середине 1947 г. коммунисты добились решительного перелома в гражданской войне и к концу 1949г. владели всем континентальным Китаем. Китайская Республика продол­жала существовать на острове Тайвань. 

17) Пятилетний план 1953-57 годов как две капли воды похож на первые советские пятилетки: ставятся глобальные задачи, «рядовые строители социализма» пока что полны энтузиазма, проводятся соцсоревнования, «стахановцы» в моде по всей стране.

Преимущество, как и в Союзе было отдано развитию тяжелой промышленности. Китаю вызвался помогать старший брат. Как раз в те времена появился слоган, который сегодня активно пытаются возвратить : «Русский с китайцем – братья на век!»…

На пятилетку ЦК КПК поставил следующие задачи:

—- построить при помощи СССР 156 крупнейших и 694 крупных и средних предприятий;

—- ускорить создание сельскохозяйственных и ремесленных кооперативов;

—- перевести национальную капиталистическую промышленность на рельсы государственного капитализма.

Думаю, перечень того, что было решено построить в Китае за 5 лет вам хорошо знаком из курса отечественной истории… Но все же в основных направлениях развития Китай и Союз несколько расходились.

Основные направления развития КНР:

- создание современных энергетической, угольной, нефтяной, металлургической, химической и машиностроительной промышленностей, а также автомобиле- и авиастроения;

- развитие текстильной и других отраслей легкой промышленности;

- 100%-ое использование экономического потенциала;

- опора на бедняков и новых середняков;

- создание развитой транспортной системы и связи;

- преобразование капиталистической экономики в социалистическую;

- социальная реформа;

- образование по советскому образцу.

За пятилетку удалось в основном создать экономику планового характера по советскому образцу. Создана система прямого регулирования и планирования. Спускались планы по 12 показателям. 80% всех доходов распределялись централизованно. К 1957 году 532 вида материалов распределялись централизовано.

Трансформация капиталистической экономики в социалистическую вскрыла три большие проблемы, которых, впрочем, было гораздо меньше, чем у Союза:

— поспешность преобразований вызывали хаос и принуждение;

— не всегда учитывались местные условия, интересы, настроения;

— гигантомания вызвала малую управляемость экономики.

Большой скачок вылился в ряд массовых всекитайских кампаний, к которым привлекалось практически всё население, приближающееся по численности к миллиарду человек.

Большим скачком была названа вторая китайская пятилетка (1958—1963).

Соц преобразования: На основе опыта коллективизации в СССР Мао Цзэдун готовил преобразования социальной структуры. Для того, чтобы выполнить задачи Большого скачка, необходимо было объединение. С 1958 года стали создаваться «народные коммуны» — крупные самодостаточные группы, живущие и работающие совместно, питающиеся в общей столовой. Инструментом обмена вместо денег в этих группах служили «трудодни». Народные коммуны были уже достаточным образованием для строительства печей малой металлургии или для сельскохозяйственных работ. Основным занятием коммун была сельскохозяйственная деятельность. К концу 1958 г. было создано 25 тысяч коммун, средний размер коммуны составлял 5000 семей.

Малая металлургия: Главной проблемой подъёма экономики и индустриализации считалось производство стали. Повсюду стали строиться мастерские по производству стали из руды, при этом отсутствовала надлежащая инфраструктура и фундаментальные знания о стали имартеновских печах. В соответствием с директивами Партии, повсюду стали строиться малые печи из глины, которые топили дровами. Рабочих набирали из близлежащих деревень.

Ещё в 1959 году, после изучения проблемы и первых опытов, стало ясно, что хорошего качества сталь можно производить только в крупных печах на больших фабриках, используя каменный уголь в качестве топлива, однако проект продолжался, население организовывало на местах добычу угля и пыталось модернизировать печи.

Результатом был низкокачественный чугун, требующий для превращения в сталь дополнительной обработки и непригодный для широкомасштабного использования сам по себе. Он мог использоваться преимущественно для изготовления плугов и мотыг и расходовался в пределах коммуны.

Руководство, однако, было восхищено всеобщим подъёмом, а специалисты боялись выступать с критикой после кампании Пусть расцветают сто цветов.

В 1958 году производство «стали» возросло на 45 %, а в 1959 году — ещё на 30 %. Однако в 1961 году неэффективность малой металлургии стала очевидна, производство стали резко упало, и вернулось к уровню 1958 года только в 1964 году.

Реформы с/х: Сельское хозяйство в годы Большого скачка было полигоном для широкомасштабных социальных и агропромышленных экспериментов.

Велось строительство ирригационной системы, частично неэффективное из-за отсутствия квалифицированных инженеров.

Эксперименты по засеву зерновых базировались также на разработках советского академика (позже подвергнутого критике)Лысенко и его последователей. Пробовалось, например, засевать семена более густо с глубокой вспашкой, из расчёта, что система корней, уходящих вглубь, позволит избежать конкуренции растений, и появятся более плотные урожаи.

Кампания по уничтожению воробьёв привела к тяжёлым нарушениям экологического баланса, в результате которых резко увеличилась популяция насекомых, истреблявших урожаи.

Волюнтаристские эксперименты в сочетании с коллективизацией привели к обширному голоду.

Последствия Большого скачка:

Наступление голода: В 1958 году была хорошая погода и ожидался хороший урожай. Отвлечение большого количества людей на выплавку стали и кампания по уничтожению воробьёв привели к тому, что урожай оказался невысоким, хотя официальные цифры рапортовали об успехах. Рапорты основывались также на количестве зерна, поставленного в зернохранилища. Увеличение поставок достигалось путём уменьшения доли зерна у крестьян, которые стали страдать от недоедания.

В 1959 и 1960 годах два года подряд стояла плохая погода, что привело к крайне низким урожаям и голоду в ряде провинций. На это наложилось крупное наводнение из-за разлива реки Янцзы, от которого погибло два миллиона человек.

Особенно сильная засуха была в 1960 г., она поразила северные провинции. Засуха наложилась на перегибы коллективизации и на последствия экспериментов по уничтожению воробьёв. Огромное количество людей вымерло от голода в самой плодородной провинции Сычуань. При этом официальная статистика опять мало соответствовала реальному положению дел, так как урожай конфисковывался у крестьян для заполнения государственных хранилищ в соответствии с планом (что вошло в статистические данные), а крестьянам почти ничего не оставалось для пропитания, гибель от голода приобрела массовый характер.

В январе 1961 года состоялся IX пленум ЦК КПК, который решил приостановить политику Большого скачка в сельском хозяйстве и принял чрезвычайные меры по закупке зерна в Канаде и Австралии.

Лушаньская конференция и ее последствия: Первая жёсткая критика политики Большого скачка прозвучала на Лушаньской партконференции в июле—августе 1959 года, выступал маршал Пэн Дэхуай, он подготовил уничтожающий анализ работы в деревне и малой металлургии. В дальнейшем он был смещён Мао Цзэдуном со всех постов, на его место был назначен Линь Бяо.

В партии возникло серьёзное противостояние, которое продолжалось вплоть до Культурной Революции. В итоге Мао Цзэдун публично признал допущенные ошибки, он даже покинул пост Председателя КНР, уступив его Лю Шаоци (он оставался Председателем КПК и Председателем Военного Совета). Хозяйственной деятельностью занялись вплотную Лю Шаоци и Дэн Сяопин, им пришлось принять ряд прагматических мер, чтобы хотя бы частично выправить ситуацию. Они занялись де-коллективизацией и частичным возвратом к «капиталистическим» методам управления. Мао Цзэдун жестоко отомстил за это поражение во время Культурной революции, в ходе которой развернулась борьба с «идущими по капиталистическому пути», а Пэн Дэхуай, Лю Шаоци и Дэн Сяопин были подвергнуты репрессиям.

18) Монгольское завоевание империи Южная Сун (1235—1279) — боевые действия между Монгольской империей и китайским государством Южная Сун, завершившиеся уничтожением китайского государства и включением его территории в состав империи Юань.

Китайское государство Южная Сун образовалось тогда, когда Империя Сун была вынуждена под натиском чжурчжэней перенести столицу на юг, в Линьань, а бывшие северные земли Сун вошли в состав чжурчжэньского государства Цзинь. Южная Сун постоянно боролась за возвращение своих бывших северных территорий, и когда в конце XII века монголы объединились под предводительством Чингисхана, то Сун стала их естественным союзником в борьбе с Цзинь. Действия Сун помогли монголам в полном уничтожении Цзинь. За помощь сунцам во взятии последней столицы Цзинь на заключительном этапе войны им была обещана территория провинции Хэнань.

Понадеявшись на союзные договорённости с монголами, сунский император Ли-цзун решил получить плату за союз: он направил войска для занятия Гуаньчжуна помимо уже занятой Хэнани. Летом 1234 года войска Сун заняли Лоян. Узнавшие об этом монголы сначала уничтожили отряд сунцев, направлявшийся в Лоян, а потом вынудили другие южнокитайские части покинуть город. В это же время монголы открыли плотины на Хуанхэ, чтобы повысить уровень озера Цуньцюньдянь и затопить сунскую армию у Бяньляна — в этом потопе утонула почти вся южнокитайская армия. Так сунцы потеряли все свои приобретения от войны против Цзинь на стороне монголов.

Уже осенью 1234 года Угэдэй отправил пробную экспедицию в Сычуань под командованием Тагай-гамбу. На курултае 1235 года Южный Китай был назван в числе прочих объектов дальнейшей экспансии.

Весной 1235 года для действий против Сун были выделены два корпуса: один, под командованием Кодана (второй сын Угэдэя) отправился укреплять власть монголов в Хэнани, а другой — под командованием Кучу (третий сын Угэдэя) и Шиги-Хутуху — направился против Сун в Хубэй. Войска Кучу и Шиги-Хутуху прошли в Хубэй через округ Дэнчжоу, разорили округ Сянъян, разрушили Цзаоян, после чего осадили Инчжоу. Последний оказал упорное сопротивление, и монголы ушли обратно, захватив награбленное добро.

Из похода 1235 года монголы извлекли уроки, и перешли к тактике изматывающих набегов. В 1236 они последовательно провели несколько рейдов: в феврале — на округа Мяньчжоу и Даань в Шэньси, в апреле — в Хубэй, где взяли Сянъян, а также округа Суйчжоу и Инчжоу, осенью — на юг Хэнани (уезд Гуши, округа Гуанчжоу, Цичжоу и Шучжоу), в центральный Хубэй и на юг Шэньси (откуда добрались до Чэнду в Сычуани).

Осенью 1237 года был повторён набег в Хубэй (по тем же самым округам, что и в 1236), продолжались набеги в Хэнани (где был взят Гуанчжоу), были проведены рейды в Аньхой и Сычуань (как продолжение рейда в Хубэй). Однако монголам не удалось захватить хорошо укреплённые города Хуанчжоу и Аньфэн.

На курултае 1251 года новым великим ханом был избран Мунке. Разрабатывая планы новых походов новый хан, в частности, решил покорить и Южный Китай. Наступление было решено вести сразу в нескольких направлениях, так как лобовой удар с севера на юг был обречён на полный провал. Одним из вариантов являлось нападение с запада, но в этом случае препятствием являлось государство Дали, находившееся на территории современной провинции Юньнань. Чтобы создать здесь базу для наступления на Сун, монголам требовалось покорить эту область. В 1252 году Мунке поставил во главе армии, отправившейся в поход на Дали, своего брата Хубилая. Хубилай выполнил эту задачу в 1253 году.

К югу от Янцзы лежали города, которые в то время были крупнейшими в мире. Для осады этих городов нужны были специальные осадные орудия. За помощью в составлении планов и в проведении самой кампании монголы обратились к китайским и мусульманским советникам.

Чтобы не позволить войскам Сун сосредоточиться на защите какой-либо одной области страны и вынудить их рассеяться для отражения монгольского наступления, Мунке решил разделить свои войска на четыре армии, перед каждой из которых были поставлены особые задачи. Армия под личным командованием Мунке должна была двинуться на юг из лагеря на северо-востоке, занять Сычуань, а после этого идти на восток. Войска Хубилая должны были отправиться на юг из недавно отстроенного Кайпина, переправиться через Янцзы у Эчжоу и разбить там сунскую армию. Там войска Хубилая должны были соединиться с отрядами Урянхадая, которые должны были двигаться на северо-восток с территории бывшего государства Дали. Четвёртая армия под руководством внука одного из братьев Чингисхана должна была выступить из лагеря Мунке в Люпаньшане и идти на восток к Сянъяну

Двигавшаяся на юг армия под командованием Мунке столкнулась с серьёзными затруднениями, так как шла по самому сложному и наименее разведанному маршруту. Мунке был вынужден задержаться на юго-западе гораздо дольше, чем предполагалось первоначально. Хотя к марту 1258 года его войска и захватили Чэнду, но при дальнейшем движении к Чунцину они остановились под Хэчжоу: сунский полководец Ван Цзянь решил оборонять город и не пожелал сдаться. Мунке провёл под Хэчжоу пять месяцев. С конца марта 1259 по начало мая его войска несколько раз пытались взять город приступом, но так и не смогли достичь успеха. С наступлением сезона дождей война замерла. Как только дожди закончились, монголы вновь пошли на приступ, но опять натолкнулись на ожесточённое сопротивление войск Ван Цзяня. 11 августа 1259 года Мунке скончался (согласно одним источникам — от полученной раны, по другим — от дизентерии или холеры). После смерти Мунке его войска прекратили боевые действия: они продолжали удерживать захваченные области, но больше не делали ничего, и даже не пытались связаться с другими армиями: вопрос престолонаследия был более важен, чем продолжение завоевания Южной Сун.

Хубилай отправился из Кайпина на юг в декабре 1258 года, выслав вперёд авангард под предводительством Бахадура, который должен был собрать и подготовить припасы для войска. Стремясь повторить успех своего похода на Дали, Хубилай предостерёг своих полководцев от неоправданного истребления китайского населения, и предупредил, что за невыполнения этого указа будет наказывать строго, вплоть до смертной казни. К августу 1259 года он переправился через реку Хуайхэ, и послал своего доверенного советника уйгура Лянь Сисяня в область Тайшань (в провинции Хубэй), где тот должен был призвать местное население покориться монголам. После отъезда Ляня Хубилай продолжил двигаться на юг, в начале сентября выйдя к северному берегу Янцзы. Через десять дней он узнал о смерти Мунке. Сводный брат Мугэ просил Хубилая вернуться на выборы великого хана, но (согласно «Юань ши») тот отказался, сказав: «Я получил приказ великого хана идти на юг. Как же я вернусь без заслуг?»

Через несколько недель после получения известий о смерти Мунке Хубилай приказал своим войскам начать переправу через Янцзы. Войска переправились, несмотря на непогоду, и тут же после высадки на другом берег вступили в бой. Обе стороны понесли тяжёлые потери, но монголам удалось создать плацдарм к югу от Янцзы. Их следующей целью был город Эчжоу. Город был хорошо укреплён, сунцы сумели доставить в город подкрепления несмотря на монгольскую блокаду, однако Хубилай стремился во что бы то ни стало захватить Эчжоу, так как это достижение повысило бы его престиж. Сунский канцлер Цзя Сыдао, желавший любой ценой сохранить целостность территории Южной Сун, послал полководца Сун Цзина для переговоров с Хубилаем, предлагая ежегодную дань серебром и тканями в обмен на обещание не переходить Янцзы, которая стала бы нерушимой границей, но Хубилай отверг это предложение. В этой тяжёлой ситуации Южную Сун спас кризис, вызванный спором о престолонаследии среди монголов: один из претендентов на трон великого хана — Ариг-Бука — отправил своих полководцев на земли удела Хубилая. Жена Хубилая — Чаби — попыталась задержать продвижение противника, и отправила гонца к Хубилаю с извещением о сложившейся ситуации. У Хубилая не осталось выбора: оставив для удержания некоторых завоёванных пунктов символические силы под началом Бахадура, он отвёл большую часть войск от Эчжоу.

В 1260 году состоялось два курултая: на одном из них великим ханом был избран Хубилай, на другом — Ариг-Бука. Среди монголов началась междоусобная война.

Воспользовавшись трудным положением Хубилая, Южная Сун попыталась вернуть под свою власть земли, захваченные монголами. Цзя Сыдао приказал своим войскам напасть на оставленные там Хубилаем малочисленные отряды. Монголы были изгнаны, и земли вернулись под власть южносунского императора. Цзя намеренно завысил важность этой победы, введя в заблуждение императорский двор и укрепив решимость не идти на компромисс с «северными варварами». Армии Хубилая были задействованы в войне с Ариг-Букой и поэтому он не имел возможности снарядить карательный поход против Сун; напротив, 21 мая 1260 года он направил к сунскому двору посольство во главе с Хао Цзином, с которым поехали Хэ Юань и Лю Жэньцзе, чтобы уладить конфликт дипломатическим путём, однако Цзя Сыдао задержал монгольских послов.

Тем временем у Хубилая появилась ещё одна проблема. Одним из его доверенных лиц был китайский перебежчик Ли Тань, которому была поручена оборона восточной прибрежной части монгольских владений — провинции Шаньдун. В распоряжении Ли была армия, воевавшая против сунских войск, и большие ресурсы (запасы соли и меди). Однако, сознавая, что экономические отношения с Сун принесут ему больше выгоды, чем связь с северным Китаем, Ли начал отдаляться от Хубилая и, когда он смог устроить побег своему сыну Ли Яньцзяню, содержавшемуся в качестве заложника при монгольском дворе, то 22 февраля 1262 года поднял мятеж, истребил монгольских воинов на подвластной ему территории и передал Ляньчжоу и Хайчжоу империи Сун. Войска Ли захватили города близ Иду, а через месяц взяли Цзинань.

Хотя Хубилай и был поглощён борьбой с Ариг-Букой, он быстро оценил размеры опасности, исходящей от Ли, и принял все необходимые меры для её устранения. Он послал против Ли в Шаньдун своих самых доверенных полководцев. Войска Хубилая укрепили оборону городов, которые могли подвергнуться нападению армии Ли, и встали в них гарнизонами. Покончив с оборонительными мероприятиями, Хубилай приказал Ши Тяньцзэ и Ши Чу перейти в наступление. В конце марта или начале апреля противники сошлись неподалёку от Цзинани. Армия Ли была разбита, он был вынужден отступить в Цзинань. К середине апреля Ли начали покидать его главные приверженцы. Они переметнулись к монголам, заявляя, что Ли принудил их присоединиться к восстанию. Стремясь побудить к дезертирству прочих сторонников мятежника, Хубилай простил первых перебежчиков. Он также предупредил своих военачальников, чтобы они не допускали притеснения местных жителей в этих областях, и не причиняли ненужного ущерба, надеясь таким образом переманить на свою сторону больше мятежников. Этот план сработал, и ряды восставших всё больше редели. Одновременно Ши Тяньцзэ осадил Цзинань. Отрезанные от припасов и складов оружия, войска Ли стали покидать осаждённый город и сдаваться на милость противника. К началу августа Ли понял, что проиграл Он отправился к озеру Дамин и попытался утопиться, но монголы спасли неудачливого самоубийцу, чтобы предать его подобающей казни: его упрятали в мешок и растоптали лошадьми.

У Южной Сун тем временем были свои проблемы. Крупные землевладельцы сосредоточили в своих руках огромные имения; вследствие особой близости к правительственным кругам они были освобождены от уплаты налогов. Всё больше земель исчезало из налоговых списков, в результате чего страна оказалась в глубоком финансовом кризисе. Двор был не в состоянии покрывать быстро возраставшие военные расходы. К 1260 году злоупотребления, в которых погрязли землевладельцы и чиновники Южной Сун, поставили под угрозу само существование империи. Канцлер Цзя Сыдао пытался провести реформы, чтобы устранить злоупотребления: он старался убедить императора издать ряд указов, направленных против чиновничьих спекуляций, были устроены общественные ящики для писем, куда люди могли положить свои жалобы и обвинения. Его предложения натолкнулись на ожесточённое противодействие со стороны чиновников и землевладельцев. Цзя снял с должностей особо рьяных врагов, а несколько человек даже предал казни, на их замену он выдвинул собственных друзей и чиновников низшего ранга, обошедших по службе более опытных людей. Такие меры привели к расколу общества накануне монгольского нашествия.

В 1260-х годах, будучи занятым борьбой с претендентами на трон великого хана, Хубилай делал примирительные жесты по адресу Южной Сун. Весной 1261 года он направил к сунскому двору двух послов — Цуй Миндао и Ли Цюаньи — требуя освободить захваченного год назад Хао Цзина, но несмотря на полученный отказ Хубилай самолично отпустил на свободу 75 сунских купцов, которых его войска захватили на границе. В 1262 году разрешение вернуться на родину получили ещё 40 торговцев, а два года спустя Хубилай освободил 57 купцов. Также он поступил в 1269 году ещё с 45 купцами. В 1264 году Хубилай сделал выговор своим военачальникам, казнивших двух пленённых сунских полководцев без суда и следствия. Хубилай, стремившийся переманить как можно больше дезертиров из сунской армии, был крайне недоволен подобной бессмысленной жестокостью; сам он награждал перебежчиков землями, тканями и стадами. Эта политика приносила успех, так как с начала 1260-х приток перебежчиков из южного Китая не ослабевал.

Переломным моментом в борьбе между монгольской империей и Южной Сун явилась начавшаяся в 1268 году осада Сянъяна. Сянъян и соседний Фаньчэн располагались на северной границе современной провинции Хубэй, на противоположных берегах реки Ханьшуй. Они занимали важное стратегическое положение, так как были последними крепостями на пути к бассейну Янцзы и прикрывали дороги, ведущие к среднему течению реки, а также к западным областям Южной Сун. Захватив эти два города, монголы могли создать плацдарм для дальнейшего продвижения на юг. Сунские власти возвели в Сянъяне мощные укрепления, а командовать обороной поставили Люй Вэнхуаня. Командовать монгольскими войсками, действовавшими против Сянъяна, был назначен Аджу, ему подчинялись китайские перебежчики Лю Чжэн и Ши Тяньцзэ, уйгур Ариг-Хайя.

Монголы поначалу рассчитывали уморить защитников голодом, но вскоре обнаружили, что для этого им нужно перекрыть снабжение Сянъяна по реке Ханьшуй (причём по всему течению). Поэтому в начале 1268 года чиновники в Шэньси и Сычуани получили приказ построить 599 лодок. Чтобы перекрыть снабжение Сянъяна, Лю Чжэн начал возводить укрепления в Бохэкоу и Лумэньшане к югу от Сянъяна. В октябре Хубилай поручил Аджу обложить также и Фаньчэн.

В 1269 году Хубилай стал проявлять недовольство ходом осады. В феврале он послал Ши Тяньцзэ изучить расстановку войск под Сянъяном и представить свои соображения относительно возможных улучшений. В марте он приказал направить Аджу и Лю Чжэну подкрепления в 20 тысяч человек, а в апреле, следуя совету Ши Тяньцзэ, эти два полководца соединили укрепления Бохэкоу и Лумэньшаня, ещё более затруднив вход и выход из Сянъяна. Однако этих шагов оказалось недостаточно, так как в апреле 1270 года Аджу и Лю Чжэн попросили 70 тысяч человек и 5 тысяч судов. Но даже получив требуемые подкрепления они не могли принудить осаждённых к сдаче. Положение было тупиковым.

Сунский двор не собирался идти на уступки, и осажденные войска также были полны решимости не сдаваться без боя. В Сянъяне хватало продовольствия и питьевой воды, иногда сквозь монгольскую блокаду прорывались посылаемые центральными властями суда с припасами, время от времени осаждённые отправляли отряды на прорыв окружения. Взять же крепости штурмом без тяжёлых потерь представлялось невозможным, кроме того, это мероприятие могло кончиться и неудачей.

Чтобы выйти из тупика, Хубилай обратился к ильхану Персии — своему племяннику Абаке — с просьбой прислать для покорения Фаньчэна и Сянъяна специалистов в осадном деле. В 1271 году Абака отправил к Хубилаю Исмаила и Ала-ад-Дина. Ненадолго задержавшись при монгольском дворе, оба мусульманина прибыли к месту боевых действий, оценили обстановку, и принялись за строительство военных машин. Под градом огромных камней сунские войска не смогли выстоять под натиском монголов, и через несколько дней Фаньчэн был взят.

Когда слухи о падении Фаньчэна дошли до Люй Вэньхуаня, он понял, что и его солдаты в Сянъяне не выдержат такого мощного обстрела, однако он медлил со сдачей города. Поэтому мусульманские инженеры осмотрели укрепления Сянъяна, соорудили у юго-восточного угла осадную машину, и произвели выстрел. Признав вражеское превосходство в огневой мощи, Люй сдал Сянъян, выдержав почти пятилетнюю осаду.

Через несколько месяцев после взятия Сянъяна смертельно больной Ши Тяньцзэ написал для Хубилая докладную записку, в которой рекомендовал отдать все монгольские войска под начало одного верховного командующего. Хубилай согласился с мнением своего старого соратника, и летом 1273 года главнокомандующим экспедиционными силами в южном Китае был назначен Баян. В конце 1274- начале 1275 годов Баян неумолимо продвигался вглубь империи Сун. Приблизившись к городу или укреплению, он требовал покориться. Если жители или военные отказывались подчиниться приказу, то они подвергались обстрелу из осадных орудий, построенных Исмаилом и Ала-ад-Дином. По мере продвижения Баяна на юг число переходивших на сторону монголов возрастало: одни сунские чиновники были озлоблены реформами Цзя Сыдао, другие считали монголов единственной силой, способной объединить северный и южный Китай.

В январе 1275 года Баян решил переправиться через Янцзы у Ханькоу. На реке и на земле произошло ожесточённое сражение, после которого сунские войска были вынуждены отступить с берегов Янцзы. В середине марта при Динцзячжоу, недалеко от Янчжоу, армия Баяна встретилась с армией Цзя Сыдао. Решающую роль в сражении сыграли монгольские катапульты: в армии Цзя началось дезертирство, и в конце-концов он был вынужден собрать оставшиеся силы и отступить.

Поражение Цзя предоставило удобный случай его противникам при императорском дворе. Его обвинили в том, что он пытался умиротворить монголов ещё в 1259 году, а когда решил вступить в противостояние с «варварами», то назначал на военные должности неопытных и неспособных людей. Снятый с должностей Цзя Сыдао был отправлен в изгнание в Фуцзянь, но по дороге был убит начальником конвоя.

Как сторонники Цзя, так и его противники были настолько разочарованы складывающейся ситуацией, что спешили сдаться Баяну. Чтобы привлечь ещё больше перебежчиков, Хубилай послал Баяну приказ не допускать разграбления недавно завоёванных областей. Проведя несколько операций по зачистке местности, Баян подошёл к Янчжоу, оставил нескольких военачальников осаждать город, и двинулся к своей конечной цели — Линьаню.

Сунский императорский двор находился в смятении. Правивший с 1264 года Ду-цзун скоропостижно скончался 12 августа 1274 года. Он оставил троих малолетних сыновей. Ему наследовал второй сын Сянь, которому исполнилось 4 года, однако реальная политическая власть осталась в руках бабки Сяня — вдовствующей императрицы Се. Однако она была стара и больна, в условиях правительственного кризиса у неё практически не осталось верных людей, и она была озабочена спасением уже не страны, а самой династии. Выдвинувшийся к тому времени на главные роли в сунской администрации Вэнь Тяньсян предложил вывезти императорскую семью из города и отправить её в более безопасное убежище где-нибудь в южных районах страны. Императрица согласилась с мнением приближённых лишь тогда, когда к городу подошли войска Баяна. Братьев императора вывезли на юг, но сама правительница и император задержались, чтобы воодушевить местное население.

Между тем армия Баяна занимала один город за другим; в большинстве случаев сунские войска и горожане просто сдавались на милость монголов, оборона полностью развалилась. Однако вдовствующая императрица не помышляла о капитуляции. 23 декабря 1275 года она отправила к Баяну посла, пытаясь убедить его прекратить военные действия и обещая взамен выплачивать дань. Однако монгольский командующий, ссылаясь на вероломство, проявленное сунским двором, задержавшим Хао Цзина и убившим одного из послов Хубилая, отправил китайское посольство обратно. 11 января 1276 года сунский двор сделал более привлекательное предложение: империя обязалась выплачивать ежегодную дань в 250 тысяч монет серебром и 250 тысяч отрезов шёлка. Однако Баян не соблазнился и этим. Лишь в конце января, после того, как сунский император признал себя подданным Хубилая, Баян согласился на переговоры. После нескольких безуспешных встреч между представителями обеих сторон вдовствующая императрица передала Баяну печать династии Сун.

Получив известие о падении столицы, сунские лоялисты, бежавшие в южные области страны, 14 июня 1276 года собрались в Фучжоу на церемонию коронации 7-летнего императора Ши — старшего сводного брата пленённого императора. Общее управление страной взял в свои руки Чэнь Ичжун, а важнейшие посты заняли Чжан Шицзе, Вэнь Тяньсян и Лу Сюфу. Все четверо стремились к единоличной власти, а высшей силы, способной направлять и сдерживать их устремления, не было. Вскоре из правительства был изгнан Лу Сюфу, не сошедшийся с Чэнь Ичжуном. Уставшие от междоусобиц в верхах, прочие сановники начали толпами перебегать к монголам. Отсутствие единства подрывало доверие к сунским властям со стороны простого населения.

Покорение юго-западных областей империи Сун было доверено уйгуру Ариг-Хайя. Имея под началом 30 тысяч человек, он в июле 1276 года двинулся на юг и, захватив по дороге Чанша, к апрелю 1277 года вступил в северные районы Гуанси. На востоке монгольские войска под командованием Соду продолжали преследовать остатки сунской императорской семьи, и к концу 1276 года добрались до Фучжоу. Когда монгольская армия была уже всего в нескольких днях пути, высшие сунские сановники покинули Фучжоу и отправились по морю в Цюаньчжоу.

В Цюаньчжоу всеми делами заправлял Пу Шоугэн, занимавший пост Управляющего морской торговлей в Цюаньчжоу. Его поддержкой стремились заручиться как Хубилай, так и сунские лоялисты, так как Пу располагал кораблями, которые должны были весьма пригодиться в морской войне. Сомневаясь в преданности Пу, Чжан Шицзе и другие сунские советники относились к нему с подозрением, и в начале 1277 года бежали из Цюаньчжоу. В апреле Пу официально перешёл на сторону Хубилая, который назначин его военным командующим провинций Фуцзянь и Гуандун.

Бежав из Цюаньчжоу, сунские лоялисты сначала остановились в Чаочжоу, затем перебрались в Хуэйчжоу, а большую часть 1277 года провели в Гуанчжоу. Однако Соду неумолимо преследовал остатки сунского двора, подавляя встречаемое сопротивление с помощью военных машин. В ноябре 1277 года он попытался завязать переговоры, но Чжан Шицзе наотрез отказался выслушивать какие-либо предложения. Получив отказ, Соду атаковал и захватил Гуанчжоу, а к февралю 1278 года его войска вступили в Чаочжоу. Вновь обратившись в бегство, 6 января 1278 года сунский двор попал в сильный шторм. Императорский корабль затонул, а императору и Чжан Шицзе чудом удалось спастись. Измученный постоянными переездами, потрясениями, сменой климата и мест юный император скончался 8 мая 1278 года.

Смерть императора нанесла тяжёлый удар сунским лоялистам, но Чжан Шицзе вновь сумел сплотить их. Он возвёл на трон сводного брата покойного императора — Чжао Бина — и вместе с Лу Сюфу стал править от его имени. К тому времени беглецы поселились на острове Наочжоу, у берега полуострова Лэйчжоубаньдао. Встал вопрос о том, что делать дальше. Чэнь Ичжун предложил отправить императора в Чампу.

Пока Чэнь был в Чампе, выясняя, согласны ли её правители дать приют сунскому императору, монгольские войска заняли Лэйчжоу. Лоялисты вновь вышли в море, и нашли временное убежище на острове Яйшань.

В начале 1279 года монгольские войска собрались под Яйшанем. Сознавая превосходство монголов в огневой мощи, Чжан Шицзе попытался избежать окружения, но 19 марта лишь 16 судам удалось прорвать блокаду. В ходе морской битвы с монгольским флотом получил повреждения и императорский корабль. Лу Сюфу, увидев, что корабль идёт ко дну, взял императора на руки и прыгнул вместе с ним за борт на верную смерть. Так завершилась династия Сун. Большинство сунских лоялистов сдались или покончили с собой, небольшая их часть отправилась в юго-восточную Азию

19) Последняя императорская династия, правившая в Китае с 1644 по 1911 г., была маньчжурской, взошедшей на трон в результате целого ряда военных событий.  Те племена, которые получили обобщенное название маньчжуры, в истории Китая именовались прежде чжурчжэнями. Они расселялись по северо-западным рубежам и были отделены от центральных областей Поднебесной так называемым «Ивовым частоколом» - барьером, созданным из густопосаженных ив, которые не могла преодолеть конница. За частоколом находились укрепленные пункты и сторожевые башни китайцев. Этнически чжурчжэни были далеки от китайцев и говорили на не-китайском языке, по корням близком к корейскому.  Сами чжурчжэни в разные периоды истории находились в даннической зависимости от Китая, однако несколько раз пытались стать и во главе Поднебесной имеприи. Свои претензии на управления Китаем чжурчжэни относили ко временам основания ими династии Цзинь – «Золотой» (1115-1234), когда в период больших смут в Китае, им удалось захватить север страны. Но реальный успех долгое время не приходил к ним, поскольку сами чжурчжэни были разделены на конфликтовавшие между собой племенные образования со множеством местных лидеров во главе. Лишь харизматичному лидеру Нурхаци (1559-1626) удалось объединить разные маньчжурские народы под единой властью, создав некое подобие государственного устройства. Нурхаци был классическим военный правителем – жестким и жестоким, но с удивительным даром переговорщика и дипломата. К собственной империи он двигался долго и методично, больше четверти века лет он мирил между собой разные племена, договаривался и уговаривал, устраивал межплеменные браки, пока не установил единство между маньчжурами. Одновременно он создавал армию – одну из сильнейших и дисциплинированных армий Дальнего Востока, что существовала после монголов, Основой армии была строжайшая дисциплина и ежедневные боевые тренировки. В сущности, маньчжуры вели весьма примитивное хозяйство, само же устройство целиком базировалось на военной машине. Сам Нурхаци отличался завидным боевым мастерством, блестяще сражался на парных изогнутых мечах и никто не решался сходиться с ним даже в тренировочных поединках – его удар даже затупленным мечом мог убить партнера. По рассказам, он использовал особую стрелу со свистулькой на конце: выпушенная в воздух, такая стрела она издавала пронзительный свист на много километров вокруг, и это было сигналом для его отряда к общему сбору.  Нурхаци умер в 1626 г., завещав разделить свою харизматичную власть между четырьмя великими принцами (бэйлэ). Однако благодаря немалой хитрости и изворотливости вопреки всем правилам наследования власть захватил его младший сын Хун Тайцзи. Тот сразу же изменил стиль правления: начал привлекать к себе на службу родственников, в основном двоюродных братьев, при этом нещадно уничтожал тех, кто отказывался признавать его власть. Его ближайшим помощником становиться его младший брат принц Доргон, который и возглавлял большинство военных операций в Китае.  В 1636 г. Хун Тайцзи объявляет о начале правления новой династии, давая ей название Цин – «Чистая». По сути, императорские династии в ту эпоху могли основывать только китайские правители Поднебесной, и это была явная демонстрация претензий на императорский трон Китая. Теоретически Китай должен был очень жестко отреагировать на такое проявление амбиций, послав карательную экспедицию, но тот момент китайские правители решали совсем другие задача – на территории самого Китая разворачивалось грандиозное крестьянское восстание под предводительством Ли Цзычэна, который громя императорские войска, неумолимо продвигался к столице – городу Пекину.  Тем временем новообъявленная династия Цин получала все большую и большую поддержку не только со стороны маньчжурских племен, но и от самих китайцев, особенно на территории Маньчжурии, которые устали от многолетней смуты в стране и коррупции при дворе. Большую группу населения составляли маньчжуры, которые говорили по-китайски, воспитывались в китайских традициях, но также устали от постоянного хаоса последних десятилетий. Интересы маньчжуров и китайцев на севере страны все больше и больше пересекались В результате такого альянса была сформирована новая структура маньчжурской армии, которая отныне стала «интернациональной». Все войска была разделены на большие части – «знамена». Каждая часть отличалась своим цветом экипировки и флажка (красный, белый, синий, желтый и те же цвета, но с каймой), поэтому различать войска и управлять такой армией было легко. К моменту вторжения в Китай маньчжурские правители имели под своим началом восемь маньчжурских знамен (ударный костяк армии – «восьмизнаменные войска»), в которые входили 278 подразделений, восемь монгольских «знамен» со 120 подразделениями, и восемь китайских со 165 подразделениями.  В Китае же бурлило крестьянское восстание под руководством Ли Цзычэна, императорская армия, потерявшее единое управление, просто разбегалась, и немало солдат просто присоединялись к восставшим. 25 апреля последний китайский император династии Мин, отчаявшийся и покинутый многими слугами, совершил самоубийство, повесившись на дубе неподалеку от дворца (с тех пор дерево заковано в цепи – таково наказание для дуба, «повесившего императора»). Последняя китайская династия в истории Китая пала, восставшие ворвались в священную столицу империи.  Маньчжурские армии еще год назад были готовы двинуться на Китай, решив воспользоваться тем, что Поднебесная была целиком поглощена борьбой с восставшими крестьянами, но в сентябре 1643 г. от тяжелой болезни умирает маньчжурский лидер Хун Тайцзи, именовавший себя императором Великой Цин. Маньчжурские планы наступления на время расстроились, китайские военачальники, получив передышку, так и не сумели ей воспользоваться – многим казалось, что маньчжуры недостаточно сильны и решительны, чтобы пойти против китайской империи. Ли Цзычэн оказался все же плохим военачальником, он никак не мог правильно рассчитывать момент для решающей атаки и в конце концов упустил свой шанс. К тому же он явно переоценивал свою роль в судьбе Китая, считая, что именно ему предстоит быть центральной фигурой во всех дальнейших событиях Поднебесной. Но действительно важные события разворачивались совсем в другом месте – на заставе Шаньхайгуань, стратегическом коридоре между горами и морем у Великой Китайской стены, чуть более чем в 200 км. от Пекина. Именно здесь проходила формальная граница между китайскими владениями и Маньчжурией. Проход этот со стороны Китая охранялся армией под командованием молодого и амбициозного генерала У Саньгуя (1612-1678). По приказу императора У Саньгуй оттянул все свои силы с полуострова Ляодун южнее к этому проходу, вся же северная провинция Ляонин достался маньчжурским армиям. Ситуация же китайского императорского двора ухудшалась с каждым днем. В конце апреля У Саньгуй получает указ отвести свои войска к Пекину для защиты столицы от «бандитов». Его армии уже начали движение, как пришла шокирующая весть – столица захвачена восставшими крестьянами, минский режим пал. У Саньгуй в смятении разворачивает свои армии – всю жизнь он служил императорскому двору Мин, его отец, также военный, и вся его семья остались в Пекине. Внезапно приходит и другая весть: передовой отряд восставших двинулся в сторону Шаньхайгуаня от Пекина, чтобы нанести удар по армиям У Саньгуя. Генерал без труда рассеивает авангард восставших, но дело оборачивается еще хуже: 18 мая разгневанный Ли Цзычэн лично во главе 100-тысячной армии двинулся против У Саньгуя. Теперь У Саньгуй оказывается между двух огней: с юга-запада на него двигалась огромная крестьянская армия, а с севера грозили маньчжуры и отходить было некуда. Если бы он направил свои силы против Ли Цзэчэна и разбил бы его, то потери У Саньгуя были бы столь велики, что маньчжуры без труда смяли бы его. Да и возможности такой победы казались призрачными – армия восставших к тому моменту уже имела немалый опыт в боях, а значит У Саньгую надо было предварительно заручиться поддержкой маньчжуров. Сам У Саньгуй происходил из северной провинции Ляодун, китайские жители которой уже в течение многих десятилетии не считали зазорным служить у маньчжуров, к тому же и он сам уже неоднократно получал знаки внимания от маньчжурских правителей, который были рады поставить себе на службу столь многообещающего военачальника. И У Саньгуй наконец делает выбор: 20 мая он посылает письмо маньчжурскому принцу Доргону, ставшему во главе манбчуров после смерти Хун Тайцзи, которое было воспринято самими маньчжурами прежде всего как проявления покорности, и, конечно же крик о помощи У Саньгуй не стал ждать подхода сил маньчжуров – ему достаточно было заручиться гарантиями того, что ему не ударят в спину. 25-26 мая он принял бой против армии Ли Цзычэна самостоятельно, к тому же ему на помощь подошло 20-30 тысяч ополченцев из соседних регионов. Армия восставших была повержена, и Ли Цзычэн развернул свои войска, отступая к Пекину. Здесь, в столице, он устроил настоящую резню, восставшие убивали прохожих, крушили дома, в древних императорских покоях шли бесконечные оргии, начали даже поговаривать, что сам Ли Цзычэн просто сошел с ума. 3 июня этот полубезумный лидер восставших провозгласил себя императором «Великой династии Шунь», пытаясь превратиться из главаря бандитов в законного обладателя трона. Он совсем забыл, что армии У Саньгуя вместе с маньчжурскими войсками приближаются к Пекину, а услышав о том, что они уже на подходе, просто поджог императорский дворец, погрузил, все ценности, что смог на повозки, и 4 июня покинул столицу вместе с остатками войск, отойдя на запад в провинцию Шэньси. Народ в Пекине, охваченный слухами о приближении армии У Саньгуя, надеялся, что он приведет с собой наследников дома Мин, которых, по слухам, он отбил у восставших, и восстановит династию. Но шок был страшен – на следующий день после бегства Ли Цзычэна в Пекин вошли объединенные войска армии У Саньгуя и маньчжуров, причем маньчжурский принц Доргон проследовал во дворец в императорском паланкине! Незадолго до этого в городе Шэньяне - столице Маньчжурии на трон был возведен новый император династии Цин – шестилетний сын Хун Тайцзи. В самом же Пекине широко было объявлено, что отныне династия Цин унаследовала «мандат на правление» от Неба и будет править всеми территориями, некогда подвластными династии Мин. Маньчжуры взошли на китайский трон. Парадокс заключался в том, что еще год назад маньчжурские лидеры вели тайные переговоры с Ли Цзычэном о разделе Китая, надеясь руками восставших китайцев подорвать мощь Минской династии и забрать себе север Китая. Теперь же маньчжуры объявила Ли Цзэчэна и всех его приспешников «самозванцами и бандитами» Маньчжурские армии первоначально были далеко не столь сильны, чтобы подчинить себе Китай, именно поэтому им пришлось пойти на союз с монголами, которые представляли значительную часть маньчжурского войска, а также привлекать к себе на службу китайских генералов с их армиями, подобно У Саньгую. В столице У Саньгуй узнал, что буквально несколько дней назад его престарелый отец и все родственники были зверски замучены по приказу Ли Цзычэна, и У Саньгуй теперь был целиком поглощен мыслями о том, как отомстить самозванцу. Он мало задумывался над тем, как сами китайцы отнесутся к его сомнительному альянсу с маньчжурами. У Саньгуй со своей армией устремился на запад за Ли Цзычэном, который отступал все дальше и дальше, оставляя по пути добро, награбленное в столице. Одновременно У Саньгуй по всему своему пути провозглашал поддержку маньчжурской династии Цин, за что даже получил от новых правителей высокий титул «Принц – умиротворитель Запада». Теперь для большинства китайцев стало ясно – У Саньгуй оказался предателем.  Но на маньчжуров уже начали работать множество китайских как военных, так и гражданских чиновников. Так первую прокламацию от имени принца Доргона писал Хун Чэнчоу, который еще в 1641, боролся против маньчжуров. В 1642, будучи окруженным ими, он уже вознамерился, как и полагалось чиновнику его ранга, совершить самоубийство, но маньчжурский правитель Хун Тайцзи тайно сохранил ему жизнь и привлек к себе на службу.  Маньчжуры сразу же явно дали понять, что являются приемниками императорской власти в Китае, почитающие сам институт власти верховного правителя. Войдя в Пекин они приказали с почестями похоронить последнего минского императора и его супругу. Все лидеры восставших были казнены как смутьяны, «принесшие хаос в Поднебесную». Таким образом с самого начала своего правления маньчжуры начали пользоваться не только традиционными китайскими институтами, но и имперской политической культурой и ее лексиконом. Однако завоевать Пекин отнюдь не означало завоевать весь Китай. Проблема заключалась в том, что китайское политическое устройство всегда было сильно «регионализировано» - хотя формально все области и провинции Китая находились под единым императорским контролем, на местах существовали мощные элиты, опирающиеся на местное ополчение или даже на свои небольшие армии. Дополнительную интригу в ситуацию вносило то обстоятельство, что по своей языковой культуре Китай также был раздроблен, жители разных областей говорили на разных языках, например, северяне не понимали южан из Гуандуна, а жители Шанхая не понимали обитателей Пекина (такая ситуация сохраняется и до сих пор). В разных местах наряду с «официальным» пантеоном «всекитайских» духов, существовал свои духи-защитники, свои обычаи и ритуалы повседневной жизни. Но, самое главное, северяне считали южан «варварами, не знающими культуры», те, впрочем, отвечали им взаимностью. Этот регионализм политической культуры имел двоякую сторону для маньчжуров: с одной стороны, никто из представителей южных элит, находящихся по ту сторону от Хуанхэ, не пришел на помощь разгромленному императорскому двору и не выступил против маньчжуров, но с другой стороны, воспользовавшись смутой при дворе, южные территории еще больше обособились. Таким образом маньчжурам предстоял долгий поход на юг, хотя формально новая династия уже воцарилась в Пекине и в северных областях Китая. На юг Китая из северных территорий, захваченных маньчжурами, потянулись тысячи беженцев. Вместе с ними на плодородный юг Китая приходили болезни, конфликты между местными и пришлыми жителями, создание многочисленных тайных обществ, в том числе и знаменитой Триады (Общество Неба и Земли). Наступила страшная пора безвластия, многих чиновников убивали восставшие, некоторые совершали самоубийство, оставаясь преданными старому императору, но все это вело еще лишь к большему хаосу. Как только весть о гибели последнего императора разнеслась по Китаю, новые волны беженцев стали накатывать на юг.  Постепенно в крупнейшем южном городе Нанкине собрались те, кто считал себя так или иначе приверженцами императорского дома Мин. Нанкин всегда считался «второй столицей» империи, и когда стало очевидным что Пекин пал, вторая столица была провозглашена первой. Явного лидера среди этих людей не было, но ситуация становилась крайне опасной – стало ясно, что маньчжуры не ограничатся Пекином и будут прорываться на юг. Поэтому не дожидаясь известий о том, не выжил ли хотя бы один прямой потомок последнего император, например его старший сын (а слухи об этом постоянно ходили), было решено выбрать некоего «временного исполняющего» его обязанности – «того, кто заботиться о государстве» (цзяньго). Им стал Чжу Юсун или принц Фу, не обладавший реальными качествами лидерами, а просто выбранный по общему согласию. Чуть позже 19 июня он был провозглашен даже императором Хунгуаном. Так наступил недолгий период Южной Мин (1644-1662). Сначала нанкинский двор хотел купить расположения маньчжуров, поделив Китай на две части – север и юг. Принцу Доргону в Пекин были посланы дары в виде признания его власти, но тот их с призрением отверг, а вскоре даже потребовал полной капитуляции «самозванцев». После чего нанкинский двор стал спешно готовиться к обороне. Было решено разделить все зону обороны на четыре сектора, поставив во главе каждого генерала. Военный министр Ши Кэфа, который занял эту должность еще при дворе Мин, отвечал за общую координацию действий, и его ставка была вынесена в стратегически удобный город Янчжоу, располагался прямо на Великом канале в тридцати километрах от Нанкина. Ши Кэфа являлся опытным военачальником, но боясь усиления его влияние, против него постоянно плелись интриги и он был вынужден тратить массу времени на ответные удары. К тому же он занимал пост Государственного министра (по сути – главы правительства) и не мог ежедневно заниматься своими военными обязанностями. Все это и не дало возможности нормально организовать оборону. Принц Догон направил Ши Кэфа письмо, предлагая ему перейти на свою сторону, при этом тонок намекая, что его брат «уже находится в Пекине и его здесь хорошо принимают», но Ши Кэфа отказался. Тогда на юг из Пекина в ноябре 1644 г. выступила армия, состоявшая из 100-тысячных восьмизнаменных войск маньчжуров, монголов и китайцев из Маньчжурии. Еще почти 130 тыс. воинов привели генералы, отколовшиеся от Ши Кэфа и перешедшие на сторону Цин.  Продвижение маньчжуров на юг было окрашено в кровавые цвета многочисленных сражений и уничтожения целых поселений в качестве акций устрашения. Страшная десятидневная резня произошла в городе Янчжоу, в результате чего водные каналы, как описывают очевидцы, «были забиты телами погибших». Одновременно удар был нанесен по крупнейшему городу Нанкин, который пал 8 июня, а несчастный слабовольный принц Фу был пленен и доставлен в Пекин. Именно после разгрома Нанкина новый император династии Цин приказал всем жителям Китая носить в знак покорности маньчжурскую традиционную прическу: выбривать макушку и отращивать длинную косы, что стало едва ли не символом Китая на последующие 250 лет вплоть до падения династии в 1911 году.  Однако падение Нанкина отнюдь не поставило точку в сопротивлении южных территорий маньчжурским войскам. На протяжении последующих сорока лет в этих районах действовали разрозненные отряды сторонников павшей китайской династии, многие из которых постепенно превращались в бандитов. Мелкие крестьянские восстания происходили под антиманьчжурскими лозунгами. То нередко их причиной становились не собственной действия цинского режима, сколько засухи, разливы рек и последующие за ними эпидемии, которые поражали южные районы Китая в 40-60-ые гг. XVII века.  Генерал У Саньгуй, которого многие обвиняли в предательстве, получив огромные привилегии от маньчжуров, собрав остатки императорской армии, образовал на юго-западе Китая практически независимую область в провинциях Юньнань и Гуйчжоу. В тот момент ему и еще двум генералам казалось, что таким образом, разделив Китай на две части – китайскую и маньчжурскую, можно сохранить суверенитет династии Мин. Однако у маньчжуров были другие планы: в течение почти десяти лет они с 1673 по 1681 г. они посылали военные экспедиции в области «трех генералов» и в конце концов установили там свою власть, разгромив и самого У Саньгуя Значительно сложнее было атаковать юго-восточные, приморские провинции Китая, которые продолжали считать себя свободными от маньчжурской власти, именно здесь нашли свое пристанище целый ряд представителей китайской императорской семьи, в том числе принцы Фу-ван, Тан-ван, Люй-ван и Гуй-ван, причем в подчинении каждого из которых находилась небольшая армия. Например, Тан-ван непосредственно контролировал южный порт Фучжоу – столицу провинции Фуцзянь, крупнейший центр торговли с Японией и странами юго-восточной Азии. Каждый из них, естественно, считал себя единственно возможным наследником династии Мин, не отдавая себе отчет, что сама династия уже не существует.  Реальную силу сопротивления представляли все же не они, а совсем другая категория людей: военный лидеры из неаристократических семей, сумевшие организовать свои маленькие, но чрезвычайно мощные армии, которые нередко занимались грабежами местного населения. Самым заметным из таких лидеров стал Чжэн Чэнгун (1624-1662), который сумел организовать серьезное сопротивление маньчжурам и контролировал южные приморские районы Китая в 1642-1658 гг. Одни считали его гениальным военным лидером, другие – авантюристом, и, безусловно, он в достатке обладал обоими этими качествами. Чжэн Чэнгун – сын китайского пирата от японской матери, вошел в историю под прозвищем Косинга. Происхождение этого имени объясняет следующая история. Один из членов китайской императорской семьи Тан-ван, претендовавший на трон в случаи восстановления династии Мин, не имел сыновей. Ему был представлен молодой и амбициозный Чжэн Чэнгун в качестве возможного наследника, который и получил прозвище Госинъе – «Старейшина государственной фамилии», что подчеркивало его официальный статус, а голландцы уже позже переиначили это имя на более удобное для европейского слуха «Косинга» В мае 1658 г. Чжэн Чэнгун во главе 170-тысячной армии начал выдвигаться с походом на север Китая, решив отбить Нанкин. Однако для успешной операции ему необходимо было договориться с лидером одного из крупнейших кланов Чжан Хуанянем, который контролировал ряд территорий к югу от Янцзы. И хотя последний также выступал против маньчжуров, он справедливо полагал, что бывший пират и авантюрист Чжэн Чэнгун вряд ли поделиться с ним своей властью, а поэтому отказался поддержать его Противоречия между лидерами двух китайских армий были столь сильны, что недоверие друг к другу оказалось больше, чем ненависть к маньчжурам. К тому же в тот момент казалось, что маньчжурские войска вряд ли решаться продвинуться на юг Китая, а поэтому китайские военачальники считали себя в безопасности.  Маньчжуры же организовали очень грамотную оборону Нанкина, окружив его несколькими рядами рвов, выставив заставы на всех подъездных путях. Более того, они начали постепенно восстанавливать старую китайскую административную структуру в этих местах, жизнь налаживались, и мало кто из местных китайских кланов хотел начала новой кровавой бойни.  В армии же Чжэн Чэнгуна начались проблемы. Оказалось, что она даже не имела достаточного провианта, чтобы прокормить себя, не говоря о том, чтобы выступать в серьезный военный поход. Потоптавшись на месте, уничтожив все запасы продовольствия, гигантская, но бесполезная армия вернулась на юг Китая, расположившись в двух приморских городах Сямэне (Амое) и Цзиньмэне. Эта нерешительность и абсолютное незнакомство Чжэн Чэнгуна с военной стратегией и привели все его начинания к полному краху. В качестве базы антиманьчжурского сопротивления двух этих городов было явно недостаточно, большую армию надо было кормить и выплачивать довольствие, а тут начались новые сложности: маньчжурские власти запретили торговлю через южные китайские порты, в том числе и через те, которые контролировал Чжэн Чэнгун. Основной поток товаров пошел через другие центры, а ведь именно морская торговля, как, впрочем, и пиратство, было основным источником доходов Чжэн Чэнгуна. В 1661-1669 гг. маньчжурские власти вообще сумели отрезать Чжэн Чэнгуна от портов и источников продовольствия, проведя оригинальную операцию. Вместо того чтобы наносить удар по месторасположению штаба повстанцев в Сямэне, они прошли почти стокилометровым походом вдоль береговой линии от Чжэцзяна вниз до границы с Вьетнамом и практически целиком очистили эту узкую полоску от населения. Здесь были возведены заставы, пропускные пункты, сторожевые башни, а проживать в этой местности воспрещалось кому бы то ни было. Отряды Чжэна были целиком отрезаны от моря, от продовольствия и даже не имели своих шпионов на береговой линии, в результате чего большинство солдат просто разбежались, начав бандитствовать по всему югу и нанося урон своему же китайскому населению.  Это означало полный разгром китайской армии практически без потерь для маньчжуров. Чжэн Чэнгун решил переместится на Тайвань, который тогда контролировался голландцами. На этот раз он решил подготовиться основательно. Прежде всего через своих информаторов он четко разузнал о топографии Тайваня, о его вооруженных отрядах и системе управления. Затем он отдал приказ начальнику своего штаба Чэн Юнхуа о мобилизации остатков своей армии для захвата Тайваня.  Операция оказалась успешной, корабли Чжэна переправились через пролив и захватили остров в 1662 г, изгнав оттуда голландцев, сам же Чжэн Чэнгун стал первым китайским политическим лидером Тайваня. Сын Чжэн Чэнгуна продолжил противостояние маньчжурам, которые в конце концов решились на штурм острова в 1663 г. Оказалось, что китайские власти даже не предполагали реальной возможности атаки Тайваня и, по-прежнему, весьма беспечно относились к вопросам обороны. Остров перешел под маньчжурский контроль и административно был присоединен к провинции Фуцзянь. Таким образом объединение Китая под властью маньчжурской династии Цин завершилось лишь через 42 года после начала вторжения.

20) Монгольское завоевание Китая растянулось почти на 70 лет. В 1215 г. был взят. Пекин, а в 1280 г. Китай полно-стью оказлся во власти монголов. С вступлением на престол хана Хубилая (1215-1294) великохан-ская ставка была перенесена в Пекин. Наряду с ним равноправными столицами считались Карако-рум и Шандун. В 1271 г. все владения великого хана были объявлены империей Юань по китай-скому образцу. Монгольское господство в основной части Китая продолжалось немногим более века и отмечено китайскими источниками как наиболее тяжелое для страны время.

Несмотря на военную мощь, империя Юань не отличалась внутренней прочностью, ее со-трясали междоусобицы, а также сопротивление местного китайского населения, восстание тайно-го буддийского общества «Белый лотос».

Характерной особенностью социальной структуры было разделение страны на четыре нерав-ные по правам категории. Китайцы севера и жители юга страны считались соответственно людьми третьего и четвертого сорта после самих монголов и выходцев из исламских стран западной и цен-тральной части Азии. Таким образом, этническая ситуация эпохи характеризовалась не только на-циональным угнетением со стороны монголов, но и узаконенным противопоставлением северных и южных китайцев.

Господство империи Юань держалось на мощи армии. Каждый город содержал гарнизон не менее 1000 человек, а в Пекине стояла ханская гвардия из 12 тыс. человек. В вассальной зависи-мости от юаньского дворца находились Тибет и Корё (Корея). Попытки вторжения в Японию, Бирму, Вьетнам и Яву, предпринятые в 70-80-е годы XIII в., не принесли монголам успеха. Впер-вые юаньский Китай посетили купцы и миссионеры из Европы, которые оставили о своих путеше-ствиях записки: Марко Поло (около 1254-1324), Арнольд из Кельна и другие.

Монгольские властители, заинтересованные в получении доходов с покоренных земель, со второй половины XII в. все больше стали перенимать традиционные китайские методы эксплуата-ции населения. Первоначально была упорядочена и централизована система налогообложения. Сбор налогов был изъят из рук местных властей, была проведена всеобщая перепись населения, составлены налоговые реестры, введены подушный и поземельный зерновые налоги и подворный налог, взимавшийся шелком и серебром.

Действующими законами была определена система поземельных отношений, в рамках кото-рой выделялись частные земли, казенные земли, земли общественного пользования и удельные наделы. Устойчивой тенденцией в сельском хозяйстве с начала XIV в. становится увеличение ча-стных земельных владений и расширение арендных отношений. Избыток порабощенного населе-ния и военнопленных позволял широко применять их труд на государственных землях и на землях воинов в военных поселениях. Наряду с рабами казенные земли обрабатывались государственны-ми арендаторами. Широко, как никогда прежде, распространялось храмовое землевладение, по-полняемое как за счет государственных дарений, так и за счет покупок и прямого захвата полей. Такие угодья считались вечным владением и обрабатывались братией и арендаторами.

Городская жизнь начала возрождаться лишь к концу XIII в. В реестровых списках 1279 г. числилось около 420 тыс. мастеров. По примеру китайцев монголы учредили монопольное право казны на распоряжение солью, железом, металлом чаем, вином и уксусом, установили торговый налог в размере одной тридцатой стоимости товара. В связи с инфляцией бумажных денег в конце XIII в. в торговле стал доминировать натуральный обмен, возросла роль драгоценных металлов, расцвело ростовщичество.

С середины XIII в. официальной религией монгольского двора становится ламаизм – тибет-ская разновидность буддизма. Характерной особенностью периода было появление тайных рели-гиозных сект. Прежнее ведущее положение конфунцианства восстановлено не было, хотя откры-тие в 1287 г. Академии сынов отечества, кузницы высших конфуцианских кадров, свидетельст-вовало о принятии ханом Хубилаем имперской конфуцианской доктрины.

21) В конце I в. до н. э. резко обострились социальные противоречия в стране. Впервые за все время существования Ханьской империи в отдельных районах страны начались выступления крестьян против господствующего класса. Отряды разбойников численностью до нескольких тысяч человек нападали на уездные города, захватывали арсеналы, убивали местных чиновников.

В обстановке усиливающегося внутреннего кризиса империи Ван Ман, родственник императора по женской линий, захватил, в 9 г. н. э. трон и объявил о начале новой династии. Вслед за этим он провел серию реформ, главной из которых была реформа земле- и рабовладения.

Стремясь разрешить противоречие между накоплением земель в руках отдельных собственников и разорением беднейшего крестьянства, Ван Ман объявил все земли в стране собственностью императора и запретил их куплю-продажу. Согласно рескрипту Ван Мана, в империи вводилась система «колодезных г.олей», якобы существовавшая в далекой древности: каждая семья должна была владеть отныне небольшим земельным наделом. Запрещалась работорговля. Купля-продажа людей, говорилось в рескрипте, представляет собой действие, которое «противоречит небесной добродетели и человеческой нравственности, нарушает установления Неба и Земли, оскорбляет человеческое достоинство... Поэтому отныне рабы будут именоваться частнозааисимыми; торговать ими запрещается».

Реформы Ван Мана, призванные, по мысли их инициатора, разрешить насущные проблемы современного ему общества, были с самого начала обречены на неудачу. Они были утопией, совершенно не учитывающей действительность. Зачеркнуть с помощью одного законодательного акта весь путь, пройденный древнекитайским обществом за полтысячелетия, и вернуться к идеализированным ханьскими конфуцианцами порядкам эпохи Чжоу в I в. н. э. было невозможно.

Уже через три года после начала реформ Ван Ман вынужден был уступить богатым землевладельцам, оказавшим ему отчаянное сопротивление, и разрешить куплю-продажу земли и рабов. Но это уже не могло укрепить его пошатнувшееся положение. Против Ван Мана выступили широкие слои населения, озлобленные злоупотреблениями чиновников и неустойчивостью экономического положения в стране.

Обстановку политического кризиса империи обострили стихийные бедствия, обрушившиеся на страну в 14 г.,—сначала небывалая засуха, а затем саранча, уничтожившая остатки посевов. Начался голод.   В   ряде   районов   страны   огромные толпы голодающих двигались по дорогам в поисках пропитания. Одно за другим вспыхивают крестьянские восстания.

В 18 г. некто Фань Чун возглавил в Шаньдуне (округ Тайшань) группу голодающих крестьян, которая вскоре выросла в десятитысячную армию, получившую название «краснобровые». Фань Чун ввел строгую дисциплину: самовольно убивший человека приговаривался к смертной казни, а ранивший кого-либо должен был заплатить пострадавшему. Постепенно крестьянская армия Фань Чуна становится хозяином положения в нескольких округах страны.

В 22 г. Ван Ман был вынужден бросить на подавление восстания «краснобро-вых» стотысячную армию. Но в решающем сражении правительственные войска были разбиты. После этого армия «красно-бровых» значительно расширила территорию своих действий, захватив ряд районов в среднем течении реки Хуанхэ.

В это же время на юге страны возникает другой очаг народного восстания. Повстанцы обосновались в горах Люй-линьшань (совр. провинция Хубэй), поэтому их и стали называть «армией Люй-линь», буквально «армия зеленого леса». В 23 г. восставшие одержали победу над войсками Ван Мана и двинулись на запад. Вскоре столица была захвачена, а Ван Ман убит.

В 24 г. один из руководителей восстания «зеленого леса» Лю Сюань объявил себя императором и обосновался в Чанъ-ани. Армия «краснобровых» в это время также двигалась к столице. В 25 г. «краснобровые» захватили Чанъань и Лю Сюань покончил с собой. Тогда на столицу двинулся Лю Сю, командовавший отрядом «армии зеленого леса». «Краснобровые» были вынуждены оставить столицу и возвратиться в Шаньдун. По дороге они были окружены людьми Лю Сю и понесли большие потери. Фань Чун и его соратники пали в бою. В том же 25 году Лю Сю объявил себя императором и перенес столицу на восток, в Лоян. Так возникла Поздняя, или Восточная, династия Хань.

Восстание Ань Лушаня

Это восстание, произошедшее в средневековом Китае, считается самым кровавым вооруженным конфликтом в истории Земли, после Второй мировой войны. В результате него погибло 36 миллионов китайцев, что составляло в те времена одну шестую часть населения Земного шара. По словам историков, все дороги страны были завалены трупами, а воды рек и озер на долгие месяцы выкрасились в красный цвет от пролитой крови.

 Ань Лушань был военачальником, который пытался свергнуть царствующую династию Тан и даже захватил столицу империи, Чанъань, и провозгласил себя первым императором новой династии Янь. Однако, успехам Лушаня помешала болезнь. В результате заболевания диабетом он ослеп и был зарезан собственными сподвижниками. Через шесть лет после смерти Ань Лушаня восстание постепенно утихло, и танский император благополучно вернулся в столицу.

22) Китайская Народная Республика образовалась в ре­зультате длительного революционного процесса, который первоначально развивался в отдаленных сельских местностях. Новое государство сначала объединило освобожден­ные районы, которые назывались Советскими (Сувэйай цюй). С первых лет своего существования они находились под руководством Компартии, но в течение ряда лет не имели общих органов власти, управления и суда. Лишь в 1931 г. такие органы были созданы на состоявшемся в но­ябре 1931 г. в Жуйцзине (провинция Цзянси) Всекитай­ском съезде Советов. Съезд образовал Центральный ис­полнительный комитет (ЦИК) и Совет народных комисса­ров (СНК) Китайской Советской Республики (КСР). Оба эти органа могли издавать законы. Одновременно был об­разован Верховный суд. Местными органами власти про­возглашались Советы депутатов, которые формировали исполнительные комитеты. В новоосвобожденных и приф­ронтовых районах вся власть сосредоточивалась в руках революционных комитетов. Местными судебными органа­ми в Советских районах Китая являлись судебные отделы местных советских правительств (так обычно называли исполнительные комитеты).

На I Всекитайском съезде Советов был утвержден про­ект Основной конституционной программы КСР. В оконча­тельном виде она была принята на II Всекитайском съезде Советов в 1934 г., провозгласив "демократические свободы для трудящихся", национальное равноправие, равноправие мужчин и женщин, а также право всех народов Китая на самоопределение вплоть до государственного отделения и создания самостоятельных государств. Была безоговорочно признана независимость Внешней Монголии.

В соответствии с Основной конституционной програм­мой, Положением и Временным законом о выборах в Сове­ты (соответственно 1931 и 1933 гг.) активным и пассивным избирательным правом пользовались "только трудящиеся". Рабочим на выборах в Советы предоставлялись особые преимущества. Выборы депутатов проводились на специаль­ных собраниях по производственно-территориальному прин­ципу: рабочими - на предприятиях, а крестьянами, ремес­ленниками и др. - по месту жительства. Принципы работы Советов устанавливались специальными актами, приняты­ми на I и II съездах Советов (Положением и резолюцией о советском строительстве).

Неблагоприятная военная обстановка, сложившаяся для Красной Армии Китая в южной части страны, потребовала перебазирования вооруженных сил коммунистов в Северо-Западный Китай, которое завершилось в 1936 г. На границе провинций Шэньси, Ганьсу и Нинся в староосвобожденном районе, где власть коммунистов установилась до прихода основных сил Красной Армии, была создана главная рево­люционная база - Пограничный район Шэньси-Ганьсу-Нинся. Наступил следующий этап китайской революцион­ной войны против японских захватчиков.

В соответствии с условиями соглашения о внутреннем мире между Компартией и Гоминьданом Северо-Западная канцелярия Центрального Советского правительства Китая была преобразована в правительство Особого района Ки­тайской Республики, а Красная Армия Китая - в Народно-революционную армию (вскоре она получила наименование 8-я армия, позднее коммунистами была сформирована 4-я Новая армия). На территории освобожденных районов про­возглашался режим, основанный на всеобщем избиратель­ном праве. На время войны в освобожденных районах - антияпонских революционных базах - была прекращена конфискация земель у помещиков. Но это не означало воз­вращения уже конфискованных земель помещикам: всякие попытки в этом направлении строго пресекались. Вместе с тем для крестьян проводилась политика снижения аренд­ной платы и ссудного процента.

В Пограничном районе Шэньси-Ганьсу-Нинся, а также в других освобожденных районах, где позволяли условия, избирались местные представительные органы - Народно-политические советы. В перерывах между сессиями Сове­тов их функции исполнялись постоянными комитетами. В качестве исполнительных органов формировались прави­тельства (правительственные советы), обладавшие необхо­димым административным аппаратом.

Правительственные органы Пограничного района Шэнь­си-Ганьсу-Нинся и других антияпонских революционных баз принимали документы конституционного характера, назы­вавшиеся административно-политическими или политиче­скими программами. Программы предусматривали меры по укреплению антияпонского единого фронта и улучшению жизни народа, охране его прав, развитию сельскохозяйст­венного и промышленного производства. Они провозглаша­ли равноправие национальностей и полов, проведение по­литики ликвидации неграмотности, реформирование судеб­ной системы и всего государственного аппарата.

В сентябре 1945 г. завершилась длившаяся восемь лет война китайского народа против японских захватчиков. Ре­шающую помощь китайскому народу в победном завершении антияпонской войны оказал Советский Союз.

Главной революционной базой коммунистов стал Северо-Восток Китая (Маньчжурия). Во вспыхнувшей вновь гра­жданской войне (1946-1949 гг.) Гоминьдан потерпел пора­жение.

В 1948-1949 гг. в важнейших экономических, полити­ческих и культурных центрах страны была установлена ре­волюционная власть, главной опорой которой стала Народ­но-освободительная армия Китая (НОАК) (такое наимено­вание приняли в период новой гражданской войны воору­женные силы китайских коммунистов). Главной формой ре­волюционной власти были военно-контрольные комитеты (ВКК) НОАК, которые назначались непосредственно фрон­товыми военными и политическими органами. ВКК были весь период военного контроля главными органами власти на местах. Им были подчинены все другие местные органы, в том числе и правительственные, при них формировались военные трибуналы, приговоры которых обычно обжалова­нию не подлежали. ВКК издали большое количество норма­тивных актов, регулировавших различные стороны жизни в освобожденных городах.

В процессе ликвидации гоминьдановской администра­ции ВКК создавали новую власть: местные народные пра­вительства и массовые представительные органы - конфе­ренции народных представителей. От народно-политических советов периода антияпонской войны они отличались как по социальному составу, так и по функциям. Делегатами конференций не могли быть помещики и представители бюрократической буржуазии^*. Функции же конференций были скорее совещательными, полномочия местных собра­ний народных представителей они стали постепенно при­нимать на себя позднее, уже в 50-е годы.

^* Бюрократическая буржуазия - социальная общность капита­листического типа, господство которой основано не на частной, а на государственной собственности.

 

Весной-летом 1949 г. организационно оформился На­родный политический консультативный совет Китая. К осе­ни этого года в руках Гоминьдана оставался только один крупный город - Гуанчжоу (Кантон). Наступило время объ­единения освобожденных районов страны в единое государ­ство. В процессе объединения революционных сил и обра­зования Китайской Народной Республики (КНР) важную роль сыграли правительства и военно-административные комитеты крупных освобожденных районов. Народные пра­вительства были созданы в ранее освобожденных Северо-Восточном и Северном Китае. Военно-административные комитеты были созданы в Северо-Западном, Восточном, Южно-Центральном и Юго-Западном Китае.

Китайская Народная Республика была провозглашена 1 октября 1949 г. по решению пленарной сессии Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК), принявшей на себя функции Всекитайского собрания на­родных представителей (ВСНП) и сыгравшей роль Учреди­тельного собрания республики.

Сессия приняла Общую (совместную) программу НПКСК, его Организационный статут, Закон об организа­ции Центрального народного правительства, постановления о государственном флаге, гимне, новом летосчислении и перенесении столицы государства в Пекин с возвращением ему старого названия.

Общая программа считалась временной конституцией страны. Она провозгласила КНР "государством новой демо­кратии". В качестве основы экономического развития стра­ны программой провозглашался государственный сектор хозяйства. Вместе с тем определялись пути развития кооперативного, мелкотоварного, государственно-капиталисти­ческого и частнокапиталистического секторов. Прямо о пе­реходе к социализму в Общей программе не говорилось.

Основными принципами организации и деятельности государственных органов провозглашались демократический централизм и участие в управлении делами государства широких народных масс, представляющих все националь­ности страны, и пр. Принцип национального самоопределе­ния населяющих Китай народов в программе отсутствовал. Решение национального вопроса было осуществлено в фор­ме создания территориальных автономий.

Общая программа являлась отправным пунктом законо­дательства КНР в период до принятия Конституции 1954 г. Все законы того времени издавались со ссылкой на эту про­грамму. В соответствии со ст. 17 Общей программы все преж­нее китайское законодательство отменялось.

Сессия ВСНП избрала Центральный народный прави­тельственный совет (ЦНПС), который был в восстановитель­ный период высшим органом власти. Он представлял КНР вовне, а внутри страны осуществлял все полномочия выс­шего органа государственной власти (законодательство, ра­тификация международных договоров, утверждение бюд­жета и отчета о его исполнении, назначение высших долж­ностных лиц государства, решение вопросов войны и мира и т. д.). Пленарная сессия НПКСК, взявшая на себя функ­ции ВСНП, никогда уже не созывалась, а избранный ею Всекитайский комитет НПКСК никакими государственны­ми полномочиями наделен не был. Функции главы государ­ства выполнял ЦНПС, реализовывались же они в основном через деятельность председателя Центрального народного правительства (ЦНП). Законодательство и политическая практика предконституционного периода 1949-1954 гг. (до 1952 г. включительно это был восстановительный период) создали председателю ЦНП особое положение в государст­венной структуре - выше обычной роли главы коллегиального органа власти. Председателем ЦНП стал Председа­тель ЦК Компартии Мао Цзэдун. Он же занял должность председателя Народно-революционного военного совета.

ЦНПС образовал ряд высших государственных орга­нов, вместе составлявших ЦНП. В их число вошли Админи­стративный совет - высший орган государственного управ­ления, Народно-революционный военный совет - орган руководства всеми вооруженными силами, Верховный народный суд и Верховная народная прокуратура.

Административный совет в общем занимал в государ­ственной структуре КНР положение правительства, однако он отличался от обычных органов такого рода по составу и компетенции. В него входили не все министры КНР, не было в нем и военного ведомства. Административный совет фактически осуществлял наряду с ЦНПС законодательную власть (например, в 1951 г. им был принят Временный за­кон о таможнях). В перерывах между сессиями ЦНПС Ад­министративный совет был ответственен перед председате­лем ЦНП.

В организации местных народных правительств была обобщена практика строительства органов власти в освобо­жденных районах. В качестве принципа устанавливалось, что народные правительства являются органами власти на­ряду с собраниями народных представителей. Однако, по­скольку последние не созывались, народные правительства либо были единственными органами власти на местах, либо делили власть с конференциями представителей всех слоев народа, принявшими на себя функции собраний народных представителей. В течение всего восстановительного перио­да, а иногда и после его окончания на местах продолжали существовать военно-контрольные комитеты НОАК.

Первоначально представительные органы формирова­лись ВКК и местными народными правительствами, кото­рые в свою очередь назначались сверху. Затем они посте­пенно становились выборными органами.

Характерной чертой юстиции восстановительного пе­риода было обилие различных видов чрезвычайных судов. Кроме военных трибуналов ВКК с 1950 г. стали создаваться народные трибуналы в районах проведения земельной ре­формы. Формально они считались палатами (коллегиями) уездных и городских народных судов, а фактически были специальными чрезвычайными судами. В их компетенцию входили не только дела, связанные с проведением земель­ной реформы, но также и все дела о контрреволюционных преступлениях и бандитизме. Руководящие лица и полови­на членов трибуналов избирались уездными или городски­ми народными правительствами, другая половина избира­лась конференциями народных представителей или деле­гировалась народными организациями, либо избиралась на собраниях крестьян или членов крестьянских союзов. При­говоры народных трибуналов подлежали утверждению на­родных правительств городов и уездов или вышестоящих правительственных органов.

В марте 1952 г. Административным советом были учре­ждены народные трибуналы на период массовой кампании "сань фань" ("против трех зол" - коррупции, расточитель­ства и бюрократизма). Эти трибуналы создавались во всех учреждениях, от окружных управлений и выше, и в воин­ских частях и соединениях, от полка и выше. Они могли приговаривать к любым мерам наказания, включая смерт­ную казнь, с последующим утверждением вышестоящими правительственными или военными инстанциями. Предсе­дателями трибуналов были руководители учреждений и вое­начальники. Народные трибуналы в городах создавались го­родскими народными правительствами и во время прове­дения в 1952-1953 гг. массовой кампании "у фань" ("про­тив пяти зол" - подкупа работников госаппарата, хище­ний, уклонения от уплаты налогов, махинаций с государст­венными заказами, выкрадывания секретной государствен­ной экономической информации). Председателями трибу­налов назначались, как правило, председатели городских народных судов. Приговоры этих трибуналов, если они пре­дусматривали смертную казнь или длительное лишение сво­боды (от десяти лет и более), подлежали утверждению вы­шестоящими правительственными органами.

В марте 1951 г. ЦНПС принял Временное организаци­онное положение народных судов КНР, Временное органи­зационное положение Верховной народной прокуратуры Центрального народного правительства и Общие принципы организации местных народных прокуратур.

Временное организационное положение народных су­дов КНР исходило из прежней практики освобожденных районов (да и из китайской традиции) включения народных судов в структуру местных правительств. Местные народ­ные прокуратуры также были включены в местные прави­тельства и находились, таким образом, как и суды, в двой­ном подчинении - своим вышестоящим органам и местным народным правительствам. Временное организационное по­ложение народных судов КНР предусматривало создание института народных заседателей, но право принятия су­дебного решения оставалось за судьями, а заседатели мог­ли лишь "помогать в расследовании дела, принимать уча­стие в судебном разбирательстве и высказывать свое мне­ние по рассматриваемому делу" (ст. 6). В законе ничего не говорилось о праве обвиняемого на защиту.