Оценка.
«Воздушный корабль» считается одним из лучших творений зрелого Лермонтова. С 1843 года изучается в школе. Его называют в числе стихотворений Лермонтова, которые повлияли на дальнейшую популярность выбранного поэтом стихотворного размера у других авторов.
Литературоведы высоко оценивают эмоции стихотворения: «В нем, набирая силу, звучит острая скорбь оттого, что бег неумолимого времени уничтожает все ценное для личности в мире: душевные привязанности, близких людей и даже память об имевшей место в недавнем прошлом героике свершений и всемирной славе великого человека». Скорбь, испытываемая любимым героем поэта, разделяет и сам автор.
В этом произведении тайна «истории расшифрована как необратимость, однонаправленность времени: возвращение императора французов на родину показано как призрачное, мнимое, исторически немыслимое. (…) „Воздушный корабль“ выделяет среди других стихотворений наполеоновского цикла авторское противостояние стереотипам наполеоновского мифа, стремление разглядеть за романтическим обликом Наполеона живое, пронзенное одиночеством человеческое сердце. Начало баллады рисует традиционный, почти лубочный образ императора. В канонах романтической трактовки — изображение духовного мира Наполеона, где иерархия ценностей окрашена любовью героя к „славе“ и власти (даже сын для него — в первую очередь — наследник престола). Первые слова полководца, вернувшегося на родину, обращены не к сыну: „Соратников громко он кличет / И маршалов грозно зовет“. Безответность этого призыва, обреченность возвращения в прошлое показаны Лермонтовым не только как результат духовного перерождения, низости и предательства: император, одержимый жаждой власти, принесший ей в жертву миллионы человеческих жизней, сам повинен в своем горьком одиночестве. Динамика внутреннего действия, которое в лермонтовском переводе потеснило и подчинило своей логике действие внешнее, зиждется в балладе на переоценке ценностей, ведущей к позднему и горькому прозрению. Единственное, что несомненно в пустынном, зыбком, призрачном мире, — родная душа, тепло естественной человеческой привязанности. И вместо „наследника-сына“ император теперь зовет „любезного сына, / Опору в превратной судьбе“. „Муж рока“ трансформируется в заключительных строфах баллады в жертву „превратной судьбы“, в глубоко страдающего человека, жаждущего тепла и сочувствия. Стандартная, хрестоматийная фигура, возникшая в первых строфах, оживает в непосредственных жестах безнадежности и отчаяния. Глубокое постижение духовной драмы героя преобразует легендарный романтический силуэт императора французов в объемное, психологически многомерное изображение трагической судьбы одного из „героев начала века“».
Переводы.
Существует перевод «Воздушного корабля» на французский язык Э. Дешана (в сборнике «Les poètes russes», Paris, 1846). На итальянский оно было переведено в 1890-х годах усилиями Д. Чамполи. В 1893 году немецкий поэт Георг Фидлер перевел стихотворение Лермонтова «Воздушный корабль», не подозревая, что оно само есть перевод.
Первые переводы на языки народов Кавказа произошли в конце XIX века. Перевод на армянский язык баллады сделал Е. Саргисян (ж. Юсисапайл, 1864, № 7).Под инициалами А. Адигёзалова вышел первый перевод на азербайджанский язык баллады «Воздушный корабль» (в газете «Кешкюль» (Тифлис) от 26 августа 1889 года, в отдельном издании (как приложение к газете)). Есть предположение, что ещё ранее азербайджанский литератор Р. Эфендиев перевел «Воздушный корабль», но так и не был допущен к печати. Публикация перевода «Воздушного корабля» на ингушском языке Ахмета Озиева в 1963, 1964 гг. задержалась на три десятилетия (из-за ареста ингушского поэта и переводчика в ноябре 1934 года «за контрреволюционную агитацию», расстрелян 22 декабря 1937 года).
В 1941 год появились переводы баллады на киргизский и осетинский языки (Боконбаев и Кайтуков, соответственно).
«Воздушный корабль» на литовском зазвучал в 1912 году усилиями Кряучюнаса