II. Культурные и религиозные силы

1. Тот факт, что галликанизм, смертельно опасный для церковно-христианской жизни, с его показным благочестием, с его скандальной безнравственностью и вопиющей асоциальностью не привел к окончательной гибели Французской Церкви, не является заслугой пап. Как и во времена авиньонского пленения, так и теперь притязания Франции не встретили достойного отпора со стороны тех, заурядных в большинстве своем, личностей, которые восседали на престоле св. Петра.

Но на этот раз двор, придворная партия и светское общество не были единственными хозяевами положения: в церковно-политичес кой области со всеми упомянутыми выше религиозно-моральными слабостями расцвела мощная духовная элита, возвышавшаяся над своим окружением и отличавшаяся от него глубокой, искренней, истинной религиозностью. Она следовала собственным христианско-цер ковным законам и являлась поэтому, с точки зрения церковной истории, главенствующей силой. (Хотя она и совершала некоторые досадные промахи, о чем см. ниже.) Такие великие мистики, как Франциск Сальский, Шанталь, Винсент, Фенелон, Бурдалу и далеко не в последнюю очередь Паскаль, являются не только выдающимися личностями своей эпохи— в церковно-историческом смысле они являют собой ее главное содержание. Святость, благочестие, богословские труды этих мужей несмотря ни на что важнее для церковной жизни того времени и для будущего, чем галликанизм. Однако по мере приближения к исходу «великого столетия» влияние галликанизма возрастает, и приходится говорить уже не о святости, но о заурядной набожности.

2. Если попытаться в общих чертах охарактеризовать все многообразие религиозных, духовных и церковных аспектов с точки зрения истории Церкви, то можно сказать, что речь идет о сочетании церковно-гуманистического благочестия— и французского интеллекта, христианства— и французской светской культуры ¹⁶⁴. Это касается не только святых того времени, но и модных проповедников и связанных с религиозным движением основоположников французской литературы, а ими были Паскаль, Корнель и Расин. Перед нами удивительный феномен— религиозный галликанизм! Значение этой связи между духовной и светской атмосферой, этого сочетания религиозной католической формы и самой рафинированной и зрелой культуры в смысле языка, словесности и общественной жизни чрезвычайно велико: католическая религиозность вплоть до святости составляет высший и лучший слой нации!

3. Конечно, имели место и проявления религиозно-богословской реакции, подпадавшие под понятие духовной цензуры. С одной стороны, это объяснялось напряженностью политической обстановки в стране, в этой странно католическо-христианской Франции. С другой стороны, католицизм вел борьбу за внутреннее преодоление проблемы оправдания, которая казалась недостаточно разрешенной в учении иезуитов (поскольку их доктрина мотивировалась контрреформаторской установкой). С одной стороны, мы встречаем помпезность и внешнее благочестие культуры, а с другой стороны— религиозную активность иезуитов. К тому, и другому настроению противостоит склонный к квиетизму мистицизм. Акцентирова нию человеческой воли, направленной на спасение души, противостоит августинизм янсенизма. Действительному пренебрежению нравственно -религиозной серьезностью в фривольной жизни католического двора, с одной стороны, а с другой стороны, кажущемуся пренебрежению в пробабилизме иезуитов (и в «секуляризованной» аскезе св. Франциска Сальского) противостоит ригоризм того же янсенизма.

4. В этом переплетении конфликтов и противостояний можно более или менее четко различить следующие тенденции:

(I) Расцвет религиозности: новое столетие святых (§97)

(II) Ряд противостоящих друг другу и в этом противостоянии сближающихся религиозно-богословских движений:

1. Янсенистский августинизм

2. Янсенистский ригоризм

3. Квиетизм

(III) Церковно-политическое движение галликанизма, направленное против папства (§100).