Топычканов Андрей Владимирович

канд. ист. наук, преподаватель кафедры москвоведения ИАИ РГГУ

Предмет региональной истории: от региона к регионализации

Традиционно считается, что предметом региональной истории является регион. Определения этого термина можно разделить на две группы в зависимости от онтологического или аксиологического подхода. Онтологический подход отражает позитивистский взгляд на региональную структуру. Согласно этому подходу, «регион — это территория (геотория), по совокупности насыщающих ее элементов отличающаяся от других территорий и обладающая единством, взаимосвязанностью составляющих элементов, целостностью, причем эта целостность — объективное условие и закономерный результат развития данной территории» (Э.Б. Алаев, 1983). Опираясь на этот подход, региональная история заимствует структуры физико-географического, экономического или административно-территориального районирования.

Согласно аксиологическому подходу регион — это ценностная категория, характеризующая отношение человека к географическому пространству, социоэкономическим и социокультурным структурам. Этот подход позволяет трактовать регион как умозрительную модель (например, интеллектуальную концепцию исследователя, представления местных жителей или представителей местных органов власти), «воображаемое сообщество» (Б. Андерсон), территорию с особой региональной идентичностью (регионализмом).

Переход от онтологического к аксиологическому подходу связан с процессом формирования информационного общества, который приводит к отказу от эссенциализма при изучении регионов и признанию зависимости региональных структур от конкретных задач регионального анализа.

Таким образом, предметом региональной истории правильнее считать не регионы, а процессы регионализации — формирования и функционирования региональных структур (регионов). Такое определение позволяет учитывать оба подхода к анализу регионов.

Елизавета Леонидовна Чернова

аспирант кафедры региональной истории и краеведения ИАИ РГГУ

К вопросу о возможностях сопоставления историографических тенденций локальных исследований

Поле локальных исследований обширно и разнообразно. В европейских странах научные направления, разрабатываемые в его рамках, имеют различные названия и развиваются в активных дискуссиях.

Объединяет разные историографические тенденции то, что историки переходят в занятиях историей с макроуровня на микроуровень. Это, разумеется, потребовало доказательства способности историков к теоретическим обобщениям, в связи с чем предпринимались попытки разработки микроподходов.

Французский автор Жак Ревель утверждает, что микроисторический подход вырос в 1970-х гг. из комплекса вопросов и идей, высказанных небольшой группой итальянских историков, в том числе и прежде всего Карло Гинзбургом и Джованни Леви: «собственные исследования этих историков были весьма различными. Именно из сопоставления несхожих и разнообразных опытов исследования, из критического осмысления современной продукции исторической науки… складывалось общее понимание вещей. Процесс развивался сугубо эмпирически, и в этом причина того, что в микроистории нет какого-либо основополагающего текста, какой-либо писаной теории» (Ревель Ж. Микроисторический анализ и конструирование социального // Современные методы преподавания новейшей истории. М., 1996. С. 110). Таким образом, Ж. Ревель акцентирует свое внимание прежде всего на методологии микроисторических исследований, его статья посвящена рассмотрению возможностей микроисторического анализа, микроисторических подходов.

Ханс Медик в статье «Микроистория» сообщает, что «микроистория – сестра истории быта, но кое в чем она идет своим путем, а именно: когда вырабатывает собственные методы, когда, следуя своим методическим посылкам, пересматривает и реконструирует категории классической социальной истории, когда, наконец, ратует за полифоническое многообразие масштабов и способов изложения эмпирического материала, будь то на уровне макроистории, или «глобальной истории» (Медик Х. Микростория // Thesis. 1994, вып. 4. С. 193).

Таким образом, было констатировано, что решающую роль в возникновении микроистории сыграла смена метода. Но в чем она состоит? Ведь, если верить Жаку Ревелю, то каждое микроисторическое исследование предлагает свой метод, соответственно цели работы автора. Но это во многом свойственно и макроисторическим трудам.

Альф Людтке, рассматривая достижения и перспективы истории повседневности в Германии (также использующей микроподходы), приходит к выводу, что «на первый план исторического исследования выдвигается социальная практика людей» (Людтке А. Что такое история повседневности. Ее достижения и перспективы в Германии // Социальная история. Ежегодник, 1998/99 М., 1999. С. 83). Жак Ревель, считает, что микроистория предлагает перевести социоисторический анализ в сферу процессов. Относительно того, в какой именно плоскости ведутся микроисторические исследования, единства мнений нет.

Но, что важно, историков объединяет то, что они не отказываются от решения больших вопросов в малых масштабах. По сути, таким образом, смена метода ориентирована на то, чтобы восполнить недостатки макроисследований. Симптоматично высказывание Ханса Медика о том, что «макроистория не может стать историей в идеальном смысле слова, так пусть она влечет за собой микроисторию…» (Медик Х. Указ. соч. С. 200).

Если в других странах локальные исследования посвящены этой задаче, то российские краеведческие работы от них во многом отличаются.

Историческое краеведение отнюдь не дополняет «макроисторию». И, что важно, оно не замыкается на «смене метода». Если область микроистории – чисто эмпирическая, где каждый историк ищет свой собственный метод исследования, то границы краеведения определяются несколько иными критериями, которые довольно трудно зафиксировать.

С.О. Шмидт говорит, что «ныне под краеведением понимают сферу научной, культурно-просветительской и памятнико-охранительной деятельности определенной тематики: прошлое и настоящее какого-либо «края»… а также сферу общественной деятельности той же направленности… В краеведении преобладает интерес к наследию – историко-культурному и природному» (Шмидт С.О. История, современное состояние и перспективы развития краеведения // Краеведение в России. История. Современное состояние. Перспективы развития. М., 2004. С. 12).

В зарубежной историографии выбор края, подвергаемого локальному изучению, определяется выбором оксюморона – ненормальной нормальности, которая может изменить видение определенных социальных процессов. В России также поддерживается данное научное направление. В краеведении же не происходит выбора края, потому что каждый край обладает собственной индивидуальностью, собственным лицом, которое важно не только изучать, но и сохранять. По сути, индивидуальность края, как понимает автор настоящей статьи, и является тем, «наследием», которое призвано воспитывать дух краелюбия. Отсюда и преобладание интереса к историко-культурному и природному, а не историко-социальному. Однако социальное также может подвергаться изучению в силу происхождения социальных процессов из особенностей развития края, особенностей его облика. В локальном материале также могут присутствовать ненормальные нормальности, тем более, что многие глобальные исторические процессы дают богатый материал для рассуждений на эту тему (например, проявления тоталитарного режима на местах, нанесшего в России тотальный ущерб культурному наследию).

Поэтому в краеведении могут применяться совершенно различные исследовательские методы. В этом, думается, возможное свойство краеведения с микросторией, локальной историей, историей повседневности: здесь также есть место для междисциплинарного поиска способов изучения определенных авторами тем. Микроисторическая социальная тематика, таким образом, может быть сопоставлена и с краеведческой тематикой, несмотря на то, что краеведение, как кажется, занимает совершенно самостоятельные позиции и в поле локальных исследований, и в поле «макроисследований». При этом отметим, что краеведение тоже не отказывается изучения на локальном уровне глобальных процессов, поскольку индивидуальность каждого края определялась в условиях общих для всей страны событий.