§2. Категории межкультурной коммуникации э.Холла и г. Хофштеде

Современный мир, в котором ежедневно происходит множество контактов как на уровне межличностного и группового общения, так и во всевозможных формах экономического, информационного и культурного обмена между странами, невозможно обойтись без элементарных представлений о межкультурных сходствах и различиях. Основатель межкультурной коммуникации как научной и учебной дисциплины американский антрополог Эдвард Холл писал, что основой каждой культуры является так называемая «инфра-культура» – поведение, которое предшествует культуре и лишь впоследствии преобразуется в культуру. Существует неразрывная связь между далеким прошлым и настоящим, а корни культуры ведут к биологическому прошлому человека.

Э. Холл выделял в различных обществах некоторые культурные системы, характеризующие соответствующие сферы жизнедеятельности. Среди таких систем он предлагал рассматривать взаимодействие с окружающей средой, обеспечение физического существования, отношение к территории, использование материалов и др. Однако наибольшее признание среди специалистов по межкультурной коммуникации получили такие категории различения культур Э.Холла, как отношение ко времени, восприятие пространства и культурный контекст.

Отношение ко времени

Каждая культура выработала свое специфическое отношение ко времени. В одних культурах темп времени очень медленный, в других, наоборот, быстрый. Люди с различным отношением во времени с трудом понимают друг друга, так как живут асинхронно. Те, кто привык к более медленному темпу жизни, чувствуют давление, если они контактируют с теми, кто привык к более высокому темпу. Однако люди с более быстрым темпом жизни не становятся спокойнее, если им приходится общаться с представителями культур с более медленным ритмом. Они чувствуют психологическое напряжение и внутренне сопротивляются ему.

Как полагал Э.Холл, главная причина взаимонепонимания людей заключается в использовании различных шкал для психологического измерения времени. Так, во многих странах Ближнего Востока и в Латинской Америке опоздание на деловую встречу на 15-20 минут и даже больше не считается серьезным нарушением. В то время как в североамериканской культуре заставить кого-то ждать значит нанести человеку самое сильное оскорбление. Американские специалисты различают следующие сроки опозданий: первый – когда опоздавший бормочет что-то себе под нос вместо объяснений по поводу задержки, так как опоздание незначительное; второй – когда следует слегка извиниться за опоздание; третий – «умеренно грубое» опоздание, за которое необходимо попросить прощение; четвертый – опоздание «средней грубости»; пятый – «оскорбительное опоздание. Согласно представлениям народов с более медленным ритмом жизни, американцы проявляют нетерпение, если им приходится ждать своего знакомого или делового партнера более 15 минут и это, в свою очередь, плохо отражается на их собственном деловом успехе, т.к. срываются «сделки» и не заключаются нужные контракты. Помимо этого, представители незападных культур полагают, что столь напряженное отношение американцев ко времени является причиной многих язв и повышенного кровяного давления.

Иностранцы, которым довелось провести время в Южной Корее, употребляют выражение «Korean time» для характеристики некоторой медлительности корейцев в повседневных и деловых контактах. Устанавливая деловые отношения с партнерами, корейцы в соответствии с канонами своей национальной культуры сначала наблюдают за ними, подробно расспрашивают об интересах, возрасте, семейном положении. Другими словами, они продолжительное время ведут кажущиеся со стороны бессодержательными разговоры «о том, о сем» и подспудно присматриваются к своим потенциальным партнерам. И только после возникновения своего рода симпатии и уверенности во взаимности интересов они закрепляют деловые отношения. Кроме того, корейцы, также, впрочем, как и японцы, терпимо относятся к опозданиям, задержкам и перемене планов. Представители этих стран обычно проявляют больше терпения, ожидая своих деловых партнеров, и прикладывают достаточные усилия для «поддержания собственного лица» и «лица своих партнеров».

Э.Холл делил культуры на монохронные и полихронные.⁵

В монохронных культурах в каждый определенный отрезок времени люди заняты одним делом, они строго следуют планам, расписаниям, договоренностям. Они изо всех сил стараются избежать потери времени. В таких культурах время фиксировано, люди пунктуальны, ценят соответствие планам и эффективность результатов. Событие происходит быстро, ибо время конечно, необратимо и поэтому очень ценно. Примерами поведенческих реакций в таких культурах могут служить извинения, которые приносятся при малейших опозданиях. Кроме того, во время разговоров люди ожидают полного внимания собеседников. Перебивать говорящего не принято.

В полихронных культурах люди делают одновременно несколько дел, а межличностные отношения для них важнее планов и графиков. В этих культурах время воспринимается и, соответственно, тратится как неисчерпаемый ресурс, который никогда не кончается и всегда доступен для использования. Соответственно, среди поведенческих реакций – привычки опаздывать и изменять сроки выполнения заданий без извинений и указания причин, частые переключения с одного собеседника на другого, вступление в разговор в середине фразы с целью помочь сформулировать мысль говорящего или продемонстрировать свое одобрение.

Еще одним аспектом проявления отношения ко времени, согласно Э. Холлу, является «глубина времени», то есть существование прошлого, на котором покоится настоящее. В соответствии с этим критерием некоторые культуры могут быть в большей мере ориентированы на прошлое, на настоящее или на будущее. К примеру, Иран, Индия и некоторые страны Дальнего Востока ориентированы главным образом на прошлое. Так, если к свиданиям, назначаемым на ближайшее будущее, в Иране относятся, по выражению Э.Холла, «с барской небрежностью», то прошлое там окружено огромным уважением. Люди с благоговением говорят о происшедших чудесах и величии персидской культуры. Будущее кажется им нереальным и лишенным определенности. Также и для арабов история является основой для любого современного действия. Арабы редко начинают серьезную беседу без обращения к историческим истокам предмета обсуждения.

Американцы же, напротив, считают, что люди должны смотреть в ближайшее будущее и не слишком забивать голову мыслями о прошлом. Результаты деятельности должны быть достигнуты в обозримом будущем, то есть в течение одного-двух лет или, по крайней мере, в течение пяти-десяти лет. Таким образом, США ориентированы преимущественно на настоящее или на ближайшее будущее.

Восприятие пространства

В каждой культуре на протяжении веков формировались специфические подходы к организации жизнедеятельности в пространственном измерении. Пространственный фактор связан с организацией поселенческих структур (город – село, традиционный город – современный город), с устройством рабочих мест и офисов на предприятиях и в учреждениях, а также комнат в жилищах народов разных стран. Все это, в свою очередь, отражается на тех «пространственных зонах» во взаимодействии между людьми, которые характерны для представителей разных культур.

Э.Холл, характеризуя различия между американцами и англичанами, в числе прочих обратил внимание и на различия в отношении к пространству. Одним из проявлений такого рода различий являются обозначения социального статуса, используемые в этих двух странах. Так, в США по адресу человека можно определить его социальный статус (это относится не только к дому, в котором он живет, но и к месту его работы). В Англии же положение человека связано с социальной системой, укоренившейся в традициях этой страны. Как пишет Э.Холл, для подавляющего большинства англичан Лорд Х. все еще остается лордом, даже если он стоит за прилавком в рыбном ряду.

Пространственный фактор в коммуникации может также служить для выражения отношений господства-подчинения. В каждой культуре приняты разные сигналы, выражающие отношения во власти. Например, в Германии и США верхние этажи офисов обычно предназначены для руководящих сотрудников фирмы или отдела. При этом угловые офисы, с наиболее широким обзором, занимают, как правило, главные менеджеры или владельцы фирм. В России руководящие сотрудники стараются избегать верхних и вообще крайних этажей, предпочитая размещать офисы на средних этажах здания. Похожая картина наблюдается и во Франции. Это объясняется тем, что власть и контроль в этих странах обычно исходят из центра.

Американец среднего класса, который вырос в США, чувствует, что у него есть право на свою собственную комнату. В учреждениях и компаниях, где работают американцы, как правило, каждый из них имеет свой личный офис или, по крайней мере, рабочее место, отделенное от общего пространства невысокой перегородкой. Это обстоятельство определяет поведение американца в пространственном измерении. Если ему надо побыть наедине, то он уйдет в свою комнату или в свой офис и закроет дверь. Если же он находится в одном помещении с другими людьми, то он будет стремиться к кооперации и сотрудничеству. ⁶

Французы, которые живут к югу и востоку от Парижа, принадлежат к так называемой «средиземноморской культуре». Представители этой культуры склонны приближаться во время общения на более близкие расстояния по сравнению с северными европейцами, англичанами и американцами. Средиземноморский тип использования пространства находит выражение в переполненности поездов, автобусов, автомобилей, уличных кафе и домов людей. Исключением являются, конечно же, шато и виллы высокостатусных групп населения. Э.Холл полагает, что в этом – одна из причин того, почему французы любят находиться вне дома. Для того чтобы сохранить равновесие в использовании общего пространства, французские горожане научились использовать максимальным образом парки и загородную местность. С их точки зрения, пребывание в городе должно доставлять людям удовольствие. По этой причине в городах сохраняются широкие тротуары, где люди могут собираться в уличных кафе. По выражению Э.Холла, французы с удовольствием смакуют свой город: его виды, звуки, запахи.⁷

В целом, в соответствии с критерием восприятия пространства культуры делятся на те, в которых предпочтение отдается так называемому общественному пространству, и те, которые отдают предпочтение пространству личному. Для первых характерно небольшое расстояние между говорящими, частые прикосновения друг к другу, совместное проживание в одной комнате, отсутствие личных офисов в рабочих местах и замена их несколькими столами в одной большой комнате. Для носителей таких культур посмотреть личные вещи или даже заглянуть в личные бумаги другого человека вполне естественно, равно как и нагрянуть в гости к друзьям без предупреждения.

В культурах, акцентирующих личное пространство, прикосновения характерны преимущественно для близких людей и носят сугубо ритуальный характер. Дистанция при личных разговорах составляет не менее расстояния вытянутой руки. В домах, как правило, все члены семьи имеют отдельные комнаты, а на работе все сотрудники – отдельные офисы. Свободное обращение с чем-либо, принадлежащим другому лицу, расценивается как «грубое» вторжение в «чужое» пространство. Ощущение личного пространства формируется в детстве в процессе социализации, и его размеры регулируются бессознательно. Человек усваивает значение пространственных сигналов и в рамках своей собственной культуры может их безошибочно узнавать. Однако при общении с представителями других культур органы чувств человека не в состоянии точно истолковать незнакомые пространственные сигналы, что может быть причиной непонимания или конфликта.

В брошюре «Ужасные японцы – ужасные американцы», составленной для деловых людей специалистами в области кросскультурной коммуникации Японии и США, приводятся наиболее распространенные ситуации бытовых «столкновений» между представителями данных двух культур. Так, к примеру, в США существует неписанное правило пешеходов: каждый человек должен придерживаться правой стороны при передвижении в общественных местах. Особенно это касается подземных переходов, переходов в метро, а также движения в холлах универмагов, музеев и т.д. Однако в Японии люди могут ходить хаотично – как с правой или левой стороны, так и по центру. Как говорят американцы, такого рода «foot traffic» напоминает им хождение «по лабиринту» и связано с определенным стрессом. Кроме того, японские города, как известно, перенаселены и люди там иногда сталкиваются и «пихают» друг с друга в общественных местах или в транспорте. Большинство японцев воспринимают эти «столкновения» как нечто естественное. Даже, если люди оказываются в очень «стесненных» обстоятельствах, никто и не помышляет жаловаться. Такие форма «телесного контакта» сильно раздражают американцев, которые привыкли поддерживать «зону личного пространства» в общественных местах.⁸

Э.Холл различал четыре «пространственные зоны», возникающие при личном общении американцев: интимная дистанция (45 см.), предназначенная для небольшого числа социальных контактов, в которых допускается регулярное прикосновение (отношения родителей и детей, а также людей, находящихся в близких отношениях); личная дистанция (45-120 см.) – обычное расстояние при контактах между друзьями и достаточно близкими знакомыми; социальная дистанция (120-360 см.) – сохраняется при формальном взаимодействии, например, в ходе интервью; публичная дистанция (более 360 см.) – ею пользуются, выступая, например, перед аудиторией. Вместе с тем следует помнить, что восприятие пространства столь же «культурно окрашено», как и время, и отличается не только при переходе от одной культуры к другой, но и в рамках одной и той же культуры. Описывать его как универсальное явление и характеризовать «пространственные зоны» человека без учета его культурной и социальной принадлежности не имеет никакого смысла.

Контекст культуры

Каждая культура обладает, так сказать, определенным уровнем сложности и разнообразием представленных в ней элементов, которые формируются в ходе совместного исторического опыта людей. Подразумевается, что этот исторический опыт унаследовали и разделяют практически все члены общества, и он позволяет им однозначно понимать многие ситуации и обстоятельства жизни в своей стране («читать контекст»). Чем больше контекстуальной информации требуется для понимания той или иной ситуации, тем выше сложность данной культуры. И чем выше сложность этой культуры, тем труднее «чужакам» правильно понять и оценить какую бы то ни было ситуацию.

В Китае или Японии, к примеру, человек, не согласный с мнением говорящего, молчит, поскольку невежливо возражать открыто; следовательно, в этих культурах молчание – знак несогласия. В большинстве же европейских культур молчание свидетельствует о единодушии. Один только этот пример говорит о том, как трудно вести переговоры представителям диаметрально противоположных культур.

В соответствии с показателем сложности, контекста культуры Э.Холл делил культуры на высоко- и низкоконтекстуальные.

В высококонтекстуальных культурах большая часть информации уже известна представителям определенной культуры, благодаря высокой плотности информационных сетей, предполагающей тесные контакты между членами семьи, друзьями и коллегами. Поэтому люди из таких культур не нуждаются в детальной информации о происходящих событиях. В странах с низким контекстом культуры наблюдается противоположная картина: практически отсутствуют неформальные сети информации и, как следствие, люди оказываются недостаточно осведомленными друг о друге. Люди в этих обществах всегда нуждаются в некотором количестве дополнительной информации, большая часть которой передается с помощью вербальных средств (языка).

Для представителей стран с высоким контекстом многое «сказано» и определено неязыковым контекстом: иерархией, статусом, внешним видом офиса, его расположением и размещением. Японцев и корейцев, по мнению представителей западных культур, характеризует нечеткая, скрытная манера выражения своих мыслей. Они говорят прямо только с членами своей семьи или с очень близкими партнерами. В разговоре же с обычными деловыми партнерами или посторонними людьми они часто пользуются такими выражениями, как «Может быть», «Я думаю, это возможно, но…», «На самом деле, я не совсем уверен…». Такая манера речи не всегда понятна, скажем, американцам, которые привыкли слышать ясные, прямые высказывания. Кроме того, в Японии невежливо прямо говорить партнерам «нет». Это может ввести в заблуждение представителей других культур, которые, услышав «да» в ответ, полагают, что их идеи и предложения приняты, и не всегда могут разобраться в «вежливых формах отказа» со стороны японцев. Такого рода поведение японцев связано с тем, что в их национальной культуре не принято говорить «нет» в деловых взаимоотношениях из опасения, что отрицание точки зрения другого человека может подорвать межличностные отношения. Японцы очень чувствительны к «сохранению лица» собеседника и никогда не поставят своего партнера в неловкое положение, публично отвергая его предложение.

Низкоконтекстуальные культуры, характерные для скандинавских стран, Германии, Канады, США, менее однородны, в них межличностные контакты часто носят формальный характер. Поэтому, как считает Э.Холл, всякий раз, когда люди вступают в общение, им необходима подробная информация обо всем происходящем. При этом большинство информации содержится в словах, а не в контексте общения. В подобных обществах наибольшее значение придается речи (письменной и устной), а также обсуждению деталей: ничто не остается неназванным и недоговоренным. В таких культурах предпочитают прямой и открытый стиль общения, когда вещи называются своими именами. Причиной конфликта в таких культурах часто признается недостаточная вербализация идей, а не какие-то другие явления.

Считается, что в странах с низким контекстом межличностные отношения часто носят временный и поверхностный характер. Люди легко вступают в дружеские отношения и так же легко прерывают их. Легкость и быстрота, с которой американцы знакомятся с людьми, привели к созданию одного из самых распространенных во всем мире стереотипов о том, что «американцы необычайно дружелюбны», обратной стороной которого является не менее популярное мнение, что американская дружба поверхностна и не предполагает преданности и верности. В странах же с высоким контекстом межличностные отношения складываются медленнее и труднее, но отличаются большей прочностью и длительностью. Культурные нормы в этих обществах требуют серьезных и неизменных отношений на долгую жизнь. Иностранцы заметили, что в Японии, к примеру, трудно по-настоящему подружиться с человеком. Японцы часто формируют «сеть» своих дружеских связей, начиная со школьных или университетских лет, и они тонко чувствуют то, что дружеские отношения всегда сопряжены с достаточно высокой ответственностью.

В целом сложилось общее представление о том, что высококонтекстуальные культуры имеют наибольшее распространение на Востоке, а низкоконтекстуальные – на Западе. Хотя, конечно же, такое обобщение не может быть признанно абсолютно верным. Так, к примеру, страны «средиземноморской» культуры – Франция, Италия, Греция, а также восточноевропейские страны и Россия – обладают очень «высоким контекстом», «чтение» которого для представителей других культур необычайно затруднено. Тем не менее, принято выстраивать различные страны в виде континуума, на одном полюсе которого расположены культуры с «высоким контекстом», а на другом – с «низким». Э.Холл предлагает следующее сравнение двух крайних степеней высоко- и низкоконтекстуальных культур.

Высококонтекстуальные культуры (Восток) отличает:

- невыраженная, скрытая манера речи, многозначительные паузы;

- серьезное значение придается невербальному общению и умению «сказать глазами»;

- избыточность информации излишня, поскольку все и так ясно;

- конфликт разрушителен (представители этих культур не любят напрямую выяснять отношения и обсуждать проблемы);

- открытое выражение недовольства неприемлемо ни при каких условиях.

Низкоконтекстуальные культуры (Запад) отличает:

- прямая и выразительная манера речи, недоверие к молчанию;

- невербальное общение менее значимо;

- все должно быть выражено словами и всему должны быть дана ясная оценка, недосказанность ассоциируется с недостаточной информированностью того, кто говорит;

- конфликт созидателен, так как обсуждение выявленных проблем и трудностей помогает принять правильное решение;

- в отдельных случаях возможно открытое выражение недовольства.

В 80-е годы XX века голландский социолог Г.Хофштеде, стремясь выявить влияние национальных культур на корпоративную культуру многонациональной компании IBM, проанализировал результаты опроса ее сотрудников в 40 различных странах. Он одним из первых попытался использовать значительные статистические данные для анализа культурных ценностей представителей разных стран. Свои выводы он свел к четырем основным параметрам, определяющим особенности национальных культур:

• дистанция власти;

• индивидуализм – коллективизм;

• боязнь (избегание) неопределенности;

• маскулинность – феминность.

Под дистанцией власти понимают степень готовности общества принимать неравенство распределения власти во взаимоотношениях между людьми.

На одном полюсе, таким образом, находятся культуры, для которых характерен акцент на равенство всех членов общества. Люди, обладающие властью, воздерживаются от внешних признаков ее проявления. Оценка роли субъекта в обществе базируется на его личных, индивидуальных достижениях, перевешивающих значение возраста или прошлых заслуг.

На другом полюсе находятся иерархичные культуры, в которых неравенство по отношению к власти принимается как должное, авторитарное поведение является нормой, правила и законы варьируются в зависимости от того, к кому они применяются. Статус субъекта часто базируется на связях и личных качествах, а не на личных достижениях. Представители культур с высокой дистанцией власти считают, что люди рождаются неравными, у каждого свое место в жизни, обусловленное сложной иерархической структурой общества, и дистанция между различными социальными слоями значительна. В семейных отношениях члены семьи, наделенные властью (родители, старшие братья и сестры и т.д.) также требуют послушания. Развитие самостоятельности не поощряется. Главное добродетелью считается уважение к родителям.

Социальная иерархия определяет и структуру организаций. В таких культурах прямое выражение приказов, а также высказывания оценочных суждений по отношению к нижестоящим работникам являются нормой. Еще в школе детей учат, что они не должны перебивать учителя и задавать вопросы, поскольку это считается проявлением неуважения по отношению к старшим по возрасту. Распределение корпоративных льгот и привилегий, к примеру, в Японии и в Южной Корее – это вопрос «выслуги лет». Самые высокие посты в управленческой структуре крупных компаний занимают, как правило, лица пожилого возраста. В иерархических обществах всем вышестоящим лицам: начальникам или родителям и прочим носителям властных полномочий – традиционно оказывается подчеркнутое уважение и демонстрируется послушание. Выражение противоречия, жесткая критика или открытое противодействие в таких культурах не допускаются.

Подобного рода иерархичность распространяется не только непосредственно на отношения между людьми, она охватывает, так сказать, неравенство учреждений. Так, в Японии и Южной Корее сложилась определенная иерархия высших учебных заведений. Лица, имеющие диплом самых престижных университетов, автоматически получают превосходство над другими в продвижении по службе. Часто при приеме на работу в этих странах предпочтение отдается не личным качествам и достижениям того или иного претендента на должность, а диплому самого престижного университета. Кроме того, поскольку принадлежность к группе (семье, компании) очень важна в Японии, многие фирмы принимают на работу сотрудников по рекомендации. Это могут быть рекомендации университетов, предыдущих компаний, в которых успел поработать претендент, или просто письма или звонки доверенных лиц.

В культурах с низкой дистанцией власти наибольшее значение придается таким ценностям, как равенство в отношениях и индивидуальная свобода. Страны с низкой дистанцией власти придерживаются той точки зрения, что неравенство в обществе должно быть сведено к минимуму. Они считают, что иерархия – это условное закрепление неравенства людей в обществе. Подчиненные считают себя такими же людьми, как и руководители, и последние разделяют это мнение. Руководители в деловой или правительственной сфере часто общаются с рядовыми членами общества и стараются выглядеть демократичными. Приказы и команды высказываются в виде просьб и предложений, подчиненные вовлекаются в процесс принятия решений, авторитеты часто подвергаются сомнениям.

В культурах с низкой дистанцией власти дети рассматриваются в качестве равноправных членов семьи. Идеальным состоянием в семье считается личная независимость, а потребность в независимости является едва ли не самой важной характеристикой людей. Такие страны, как Германия, Великобритания, Австрия, Финляндия, Дания, Норвегия обычно относятся к странам с низкой дистанцией власти, а Франция, Бельгия, страны Латинской Америки, дальнего и Ближнего Востока – к странам с высокой дистанцией власти.

Разделение культур на индивидуалистские и коллективистские является одним из важнейших показателей межкультурной коммуникации, поскольку с его помощью объясняются самые яркие различия в поведении представителей разных культур. Подавляющее большинство людей живет в обществах, в которых интересы группы превалируют над интересами индивида. Такие общества называют коллективистскими.

Различие между культурами по этому признаку легко проиллюстрировать на примере того, как предпочитают путешествовать представители коллективистских и индивидуалистских культур. Так, японские, корейские и китайские туристы среднего и старшего возраста обычно ездят за границу большими группами. Они любят останавливаться в своих национальных гостиницах, есть в ресторанах со своей национальной кухней, все вместе осматривают достопримечательности и посещают торговые центры. Эта привычка кажется необычной представителям западных культур, которые стараются быть везде «сами по себе», и во время путешествия за границу стремятся прежде всего почувствовать колорит местной культуры. Они часто путешествуют поодиночке или, по крайней мере, небольшими семьями.

Самая первая группа, в которой оказывается человек с рождения, – это его семья. Если дети вырастают в коллективистских семьях, то они учатся воспринимать себя как часть «мы-группа», которая отличает себя от других групп в обществе и является источником создания собственной идентичности. Между индивидом и группой изначально развиваются отношения зависимости. «Мы-группа» служит защитой для индивида, от которого в ответ требуется постоянная лояльность в отношении группы. В результате формируется тип личности, эмоционально зависимый от организаций и учреждений. Организация в таких культурах может вмешиваться в личную жизнь своих сотрудников. Так, например, руководители южнокорейских компаний интересуются семейным положением своих подчиненных, здоровьем их родителей и т.д. и иногда даже лично подбирают супруга или супругу для своих подчиненных.

Коллективистский тип культуры в настоящее время распространен в таких странах, как Гватемала, Панама, Венесуэла, Колумбия, Пакистан, Япония, Корея, Китай и во многих других. Россию также причисляют к коллективистскому типу культур.

В индивидуалистских культурах, таких как Германия, США, Австралия, Великобритания, Канада, Нидерланды, Новая Зеландия, связи между людьми менее важны. Считается, что каждый человек должен сам позаботиться о себе и своей семье. Выполнение поставленной задачи превалирует над любыми личными взаимоотношениями, личные цели важнее групповых. Преданность индивида группе низка, каждый человек входит в несколько групп, переходя из одной в другую по мере своих надобностей и так же легко меняя место работы. В этих культурах преобладает осознание своего собственного «я». Предпочтение отдается соревнованию и конкуренции, а не кооперации и сотрудничеству. Люди не проявляют эмоциональной зависимости от организаций и учреждений. Ценится право каждого на личную собственность, частное мнение, свою точку зрения. Подчеркивается важность индивидуальных инициатив и личного успеха, приветствуется умение самостоятельного принимать решения.

В поведении представителей индивидуалистических культур прослеживаются действия, направленные на то, чтобы их заметили; для них характерны высказывания типа «I can do it (by myself)» (Я могу сделать это сам), «I do not need to ask… (my parents, boss, wife). It is my decision» (Мне не нужно спрашивать родителей, руководителя, жену. Это мое решение). Приемлемость такого поведения подтверждается такими характерными социальными действиями, как определение лучшего рабочего или студента месяца (года) и проведение церемоний признания заслуг и т.д.

Для коллективистских культур, наоборот, характерно ожидание признания собственных достоинств через оценки, высказанные другими; подчеркивание коллективных действий и мотивировка необходимости изменений в положении дел не личными («Мне так удобнее»), а групповыми интересами («Так будет больше места/времени для дела»).

Боязнь (избегание) неопределенности – степень опасности, испытываемой людьми в неявных, двусмысленных ситуациях. Значимость этой категории обусловлена тем, что будущее всегда неизвестно, хотя люди и пытаются предсказать его.

Примером высокой боязни неопределенности может служить ситуация «тотальной проверки», которой подвергают в Южной Корее женихов тех кореянок, принявших, вопреки желаниям своих родителей, решение выйти замуж за иностранцев. Почти всегда такой жених обязан предоставить семье своей невесты целый «пакет» заверенных по всем правилам документов. Эти документы должны подтверждать хорошее состояние здоровья жениха, отсутствие судимостей, браков, долгов; в их число обычно входят справки о банковских счетах, характеристика с места работы, аттестаты и сертификаты об окончании учебных заведений с оценками, сведения о родителях и т.д. и т.п. Несмотря на комичность описанной ситуации, она до сих пор имеет широкое распространение. Вероятно, объяснить подобную практику можно боязнью родителей за судьбу своей дочери, которая выходит замуж за человека «другой» культуры, проверить данные которого по неформальным информационным сетям невозможно. То же относится и к найму сотрудников на работу. Соответствие формальным требованиям, предъявляемым со стороны той или иной профессии, едва ли устроит корейцев или японцев. Они скорее предпочтут личное знакомство, многочисленные ступени интервьюирования, проводимые с целью выяснить, насколько человек по своим личностным характеристикам подойдет для работы в данной компании.

Представители культур с высокой степенью боязни неопределенности пытаются избегать неясных ситуаций, обезопасив себя множеством формальных правил, неприятием отклонений от нормы в мыслях или поведении, верой в абсолютную истину. Их характеризует более высокий уровень беспокойства и стресса. Они всегда заняты вопросами безопасности и охраны, испытывают сильную потребность в письменных инструкциях, правилах, законах, которые придают жизни определенность.

При низком уровне избегания неопределенности люди, напротив, недовольны чрезмерной регламентацией и организованностью, избытком правил и инструкций; они лучше чувствуют себя в незапрограммированных ситуациях, которые открывают возможности для творческого решения проблем. Они считают, что правил должно быть как можно меньше, надеяться стоит не столько на экспертов и профессионалов, сколько на самих себя. Представители этих культур легче воспринимают непредсказуемость жизни, их не пугают непонятные человеческие поступки и новизна идей, они терпимо относятся ко всему необычному, высоко ценят инициативу, гибкость в принятии решений, готовность идти на риск. К этой категории относится население Швеции, Дании, Норвегии, США, Ирландии, Финляндии, Нидерландов.

В культурах с разным уровнем избегания неопределенности можно наблюдать и разные установки относительно поведения учителей и учеников. Например, в культурах с высоким уровнем избегания неопределенности ученики или студенты видят в своих учителях и преподавателях экспертов, от которых они ждут ответов на все вопросы. В таких странах ученики обычно придерживаются той научной позиции, которая не отклоняется от взглядов их учителя. В частности, если аспирант сталкивается с тем, что его подход к решению научной проблемы идет вразрез с мнением научного руководителя, ему остается либо отказаться от своей позиции, либо поискать другого руководителя для своей диссертации.

В культурах с низким уровнем избегания неопределенности учителя и преподаватели не воспринимаются как непогрешимые эксперты. Здесь допускается, что учитель может ответить на вопрос учеников «я не знаю», и это не будут считаться признаком его некомпетентности. Несовпадение мнений между преподавателем и учениками в таких культурах является скорее признаком критического мышления последних и чаще всего поощряется.

Проблемы, возникающие при межкультурном общении представителей культур, находящихся на разных полюсах шкалы «боязнь неопределенности», легко предугадать. Во время переговоров представители культур с высокой боязнью неопределенности будут стремиться медленно и осторожно обсуждать ситуацию. Им потребуется тщательное и подробное планирование, что в некоторых случаях может вызывать негативную реакцию представителей культур с низкой боязнью неопределенности.

Маскулинность – феминность. Этот параметр классификации культур Г.Хофштеде связывал с преобладанием определенных, наиболее свойственных мужчинам или женщинам, черт в национальном характере той или той культуры.

Традиционно мужчинам приписываются такие качества, как ум, твердость, ориентация на соперничество, стремление к материальному успеху и достижению высокого социального статуса. Женскими, соответственно, признаются такие качества, как красота, мягкость, эмоциональность, ориентация на дом и семью, сотрудничество, стремление к пониманию и проявление заботы об окружающих.

Считается, что в культурах с мужским началом добиваются успеха в производстве, особенно там, где надо работать продуктивно, хорошо и быстро. Различия мужских и женских ролей в этих обществах четко обозначены: мальчиков учат быть решительными и настойчивыми, а девочек – покладистыми и заботливыми. В культурах с женским началом больше ценятся забота и внимание: мужчины не должны быть напористыми, им надлежит принимать участие в воспитании детей. В обществе проповедуется социальное равенство полов, сочувствие неудачникам. Наиболее успешной признается деятельность в сфере обслуживания, например, оказание консультативных услуг или работа на транспорте, т. е. там, где все направлено на удовлетворение потребностей заказчика.

Соответственно в культурах с мужским началом в процессе социализации у детей поощряется честолюбие, дух конкуренции и самопрезентации. В культурах с женским началом при воспитании и обучении детей большее значение придается развитию чувства солидарности и скромности.

«Гендерные различия» закрепляются в каждой культуре прежде всего благодаря национальным традициям. Э.Холл, сравнивая распределение пространства в доме англичан и американцев среднего класса, обнаружил, что в английском доме (в отличие от американского) спальня является местом уединения и переодевания мужчин, а не женщин. Помимо спальни, у английских мужчин для уединения часто есть еще и кабинет. Кроме того, английские мужчины проявляют большую разборчивость в одежде, тратят много времени, когда делают соответствующие покупки, и обращают большое внимание на свой туалет. Английские же женщины относятся к приобретению одежды почти как американские мужчины.

К странам с преимущественно маскулинной культурой обычно относят Ирландию, Филиппины, Грецию, страны Южной Африки, Австралию, Японию, Корею, Италию и др. К странам с феминной культурой - Швецию, Норвегию, Финляндию, Нидерланды, Данию.

В мире до сих пор существуют культуры, в которых мужчины признаются доминирующими в обществе. Так, например, в Южной Корее и Японии мужчинам и женщинам не только предписывается играть разные роли в обществе, но строго соблюдается принцип сохранения «гендерных различий». Так, например, в целях поддержания стабильности в сфере семейно-брачных отношений в стране сохраняется такой обычай, как увольнение сотрудницы в день ее свадьбы. Кроме того, в случае развода дети и все имущество остаются у мужа. Подавляющее большинство женщин, если даже и работают, то, несмотря на полученное ими образование, выполняют в компании канцелярские функции по делопроизводству и редко назначаются на должности, расположенные в организационной иерархии выше тех, которые занимают мужчины. От женщин, занятых в «сервисных службах» в Южной Корее, работодатели требуют ношения на работе униформы, тогда как мужчинам тех же должностей и профессий этого не рекомендуется. Кроме того, в стране культивируются отношения дружбы и сотрудничества в рамках «своего» пола. Даже на вечеринках или в гостях принято группироваться по признаку пола. Семейные пары из западных культур, попадая в такие ситуации, часто бывают обескуражены и не знают, к какой группе им присоединиться.

В разных странах за мужчинами и женщинами закрепляются определенные профессиональные функции, что находит свое выражение в характере структуры занятости.

К примеру, существует разница в структуре занятости в таких странах, как Южная Корея и Россия. Как уже отмечалось выше, южно-корейское общество требует от замужней женщины заниматься преимущественно домашним хозяйством и, пока не выросли дети, не работать вне дома. Поэтому такие виды деятельности, как работа клерками в банках, продавцами в магазинах и универмагах и т.д. до сих пор выполняются чаще мужчинами, чем женщинами. В России же все эти виды деятельности давно закрепились за женщинами. Кроме того, российские женщины доминируют даже в традиционно престижных видах деятельности: в медицине, фармакологии, научной и преподавательской деятельности.