Лекция 2. Историко-научные и теоретические предпосылки становления лингвистического когнитивизма

ПЛАН

1. Истоки когнитивной лингвистики в истории науки о языке

2. Когнитивная лингвистика и феномен языкового знания

3. Когнитивная лингвистика и когнитивная наука

1

Когнитивная лингвистика – сравнительно молодое направление в науке о языке. Его зарождение связано с выходом лингвистов на новый уровень понимания сущности и функционирования языка в связи с познавательной активностью человека в мире («когноско» (лат.) – познавать); в связи с этим можно встретить дублетный термин – когитология. Сам термин «когнитивная наука» появился на Западе совсем недавно: в частности, в американской традиции он трактуется предельно широко – как «наука, оперирующая познавательными аспектами, связанными с человеческой способностью думать и говорить, объединяя в частности теорию познания, лингвистику, психологию и философию». Исходя из этого, когнитивная лингвистика отвечает общему антропологическому направлению в языкознании, характеризуясь интегральностью и междисциплинарностью.

Главная отличительная черта когнитивной лингвистики в ее современном виде заключается не в постулировании в рамках науки о языке нового предмета исследования и даже не во введении в исследовательский обиход нового инструментария и/или процедур, а в чисто методологическом изменении познавательных установок (эвристик). Возникновение когнитивной лингвистики – это один из эпизодов общего методологического сдвига, начавшегося в лингвистике с конца в 1950-х годов и сводящегося к снятию запрета на введение в рассмотрение «далеких от поверхности», недоступных непосредственному наблюдению теоретических (модельных) конструктов.

Составными частями этого фундаментального сдвига были возникновение генеративной грамматики Н.Хомского с ее понятием «глубинной структуры» (каковы бы ни были дальнейшие трансформации теории Хомского и сколь непростыми ни были бы ее отношения, в частности, к когнитивной лингвистике), бурное развитие лингвистической семантики, возникновение лингвистической прагматики, теории текста, а также современной теории грамматикализации с ее интересом к закономерностям поведения языковых единиц в реальном дискурсе. Во всех этих исследовательских начинаниях на первый план (хотя и по-разному) выходит идея объяснения языковых фактов, причем если в генеративной теории в качестве объяснения предлагаются прежде всего некоторые подлежащие открытию глубинные закономерности языковой способности человека (и в этом заключается главное отличие генеративизма от других программ объяснительного анализа языка), то другие объяснительные программы исходят из того, что языковые факты могут быть, по крайней мере отчасти, объяснены фактами неязыковой природы, притом необязательно наблюдаемыми.

1. Прежде всего, когнитивная лингвистика продолжает насчитывающую как минимум более столетия (о «психологизме в языкознании» говорят, вспоминая классиков 19 в. – А.А.Потебню, Г.Штейнталя, В.Вундта) историю непростых взаимоотношений науки о языке с наукой о человеческой психике. С тем, что функционирование языка опирается на какие-то психологические механизмы, никто никогда не спорил, однако взаимодействие лингвистов и психологов наталкивается на серьезные преграды: трудно найти две гуманитарных науки, различающиеся по своей методологии столь же сильно, как лингвистика, входящая в своего рода «семиотический цикл» дисциплин (к которому, кстати, принадлежит и математика), и тяготеющая к «физическому» циклу наук психология.

Лежащий в основе современной теоретической лингвистики экспериментальный подход, обоснованный в свое время Л.В.Щербой и сводящийся к оценке правильности/приемлемости тех или иных языковых выражений на основании языковой интуиции, не имеет почти ничего общего (кроме самой идеи экспериментальной проверки гипотез) с психологическим экспериментом. Исследовательские принципы когнитивной грамматики фактически предстают как инверсия традиционной программы психолингвистики. Последняя представляет собой выяснение психологической реальности лингвистических гипотез, их психологическое обоснование; иначе говоря, это применение психологической методологии к лингвистической теории, т.е. психолингвистика, по крайней мере в методическом отношении, предстает как экспериментальная психология.

Когнитивная лингвистика устроена скорее противоположным образом: это выяснение лингвистической реальности психологических гипотез, их лингвистическое обоснование. Гипотезы могут заимствоваться из психологии (на которую в таком случае возлагается теоретическая ответственность) или же строиться непосредственно лингвистом (как это делал Чейф, подчеркивавший независимость его построений от психологических теорий памяти), но строятся они сугубо для объяснения лингвистических фактов, и критерием оценки психологических гипотез служит именно их адекватность фактам языка, т.е. языковой интуиции.

Дополнительной сложностью во взаимодействии лингвистики и психологии является распространенная точка зрения, в соответствии с которой объект предопределяет природу исследования, и любое исследование, так или иначе обращающееся к ментальным категориям, относится к сфере психологии. Для партнерства в таком случае просто не остается места. Результатом является то, что среди исследователей, имена которых достаточно устойчиво ассоциируются с когнитивной лингвистикой, людей с психологическим или хотя бы психолингвистическим прошлым мало (исключение составляют Э.Рош и отчасти Д.Слобин). При этом несомненно, что ряд психологических результатов оказал несомненное влияние на когнитивную лингвистику (например, идеи гештальт-психологии), но влияние это имело место постольку, поскольку данные результаты были восприняты и адаптированы лингвистами (прежде всего, Дж.Лакоффом).

2. Вторым источником когнитивной лингвистики является лингвистическая семантика. Именно из семантики пришли в когнитивную лингвистику наиболее яркие ее представители. Собственно говоря, когнитивную лингвистику можно определить как «сверхглубинную семантику» и рассматривать как совершенно естественное развитие семантических идей: попытку увидеть за категориями языковой семантики (прежде всего грамматической) некоторые более общие понятийные категории, которые естественно рассматривать как результат освоения мира человеческим познанием. В наиболее явном виде путь от лингвистической семантики к когнитивной грамматике представлен работами американских лингвистов Л.Талми и Р.Лангакера (Лэнекера). Например, Талми ввел в рассмотрение ряд концептуальных суперкатегорий, к которым могут быть сведены самые разнообразные грамматические явления. Так, для описания смысловых отношений в таких различных парах, как

(4)а. Мяч катился по траве

б.Мяч продолжал катиться по траве

(5)а.Она вежлива с ним

б.Она корректна с ним

(6) а. Ей пришлось сходить в театр

б.Ей удалось сходить в театр,

–– и еще множества других случаев им была предложена универсальная понятийная схема, названная «динамикой сил»: в этих парах предложений представлены различные реализации общей ситуации, компонентами которой являются агонист, могущий иметь тенденцию либо к сохранению исходного состояния, либо к его изменению, и противостоящий ему антагонист; в зависимости от баланса их сил изменение может происходить либо не происходить. Конкретные ситуации могут относиться к физическому (4), психологическому (5), социальному (6) взаимодействию и описываться множеством разнообразных языковых средств; Талми полагает, что когнитивно-семантическая категория динамики сил позволяет обобщить ряд традиционных грамматических категорий, в том числе модальность и каузацию. В примере (4а) агонист имеет тенденцию к изменению состояния (движению), и никакого антагониста в рассмотрение не вводится, тогда как в (4б) сообщается о том, что тенденция к движению оказывается сильнее противодействия антагониста (здесь силы трения). В (5а) об антагонисте тоже ничего не говорится, а вот в (5б) сообщается о том, что тенденция к изменению (желанию быть невежливой) успешно преодолена. В (6а) говорится о том, как была преодолена тенденция к покою, а в (6б) – о том, как взяла верх над какими-то обстоятельствами тенденция к изменению.

В плане методов здесь налицо непосредственная преемственность, если не тождество: представители когнитивной лингвистики практикуют именно лингвистический эксперимент в смысле Л.В.Щербы, т.е. их исследования опираются на интроспекцию и суждения информанта, обычно самого исследователя, относительно приемлемости/неприемлемости тех или иных языковых форм – как можно и как нельзя сказать. Эмпирическим материалом являются авторские примеры (т.е. лингвистическая интуиция авторов), размеченные по степени их приемлемости (в частности, грамматичности). Например, у того же Талми возможность сказать Она оделась за 8 минут при невозможности *Она поспала за 8 мин является аргументом в пользу введения противопоставления ограниченных и неограниченных концептуальных сущностей в рамках понятийной категории конфигурационной структуры.

Естественная сосредоточенность когнитивной лингвистики на семантической проблематике и методологическая близость ее к лингвистической семантике объясняет стремление ряда авторов, особенно в России, говорить именно о когнитивной семантике, а не о когнитивной лингвистике или грамматике. Следует заметить, кроме того, что некоторые авторы в отечественной лингвистике (Т.В.Булыгина, М.Я.Гловинская, А.П.Володин, В.С.Храковский) давно высказывались о возможности постулирования понятийных суперкатегорий.

Реально импульсы, под влиянием которых она возникла, к перечисленным не сводятся: свою роль сыграли данные лингвистической типологии и этнолингвистики, позволявшие лучше понимать, что в структуре языка универсально, и подталкивавшие к поиску внеязыковых причин универсалий и разнообразия (неслучайно Л.Талми является одновременно выдающимся типологом, Дж.Лакофф активно использовал материал австралийского языка дьирбал, отмеченного многими необычными особенностями, а П.Кэй, соавтор одного из наиболее фундаментальных этнолингвистических результатов последних десятилетий – книги Базовые названия цветов, написанной с Б.Берлином, в последние годы совместно с Ч.Филлмором строит когнитивную модель синтаксиса – конструкционную грамматику); наблюдения над когнитивными особенностями человеческой культуры; даже накопленные в сравнительно-историческом языкознании сведения об развитии значения слов (показательно, что такие специалисты по когнитивной лингвистике, как Е.Свитцер и Б.Хайне, активно занимались исторической лингвистикой). Наконец, в чисто внешнем плане известную роль сыграло то, что Дж.Лакофф, фактический основоположник когнитивной грамматики, во второй половине 1970-х годов нашел в лице авторов наиболее известных в это время компьютерных моделей естественноязыкового общения, Р.Шенка и Т.Винограда, союзников в своем давнем противостоянии с Н.Хомским.

2

Когнитивная лингвистика в своих основах опирается на феномен третьего вида знания (наряду с теоретическим и образным) – так называемое «языковое знание». Когнитивная лингвистика раскрывает значение этого соче­тания следующим образом: говорящий по-русски знает, что за именем вода стоит определенное вещество, но не знает его химического состава. И.А. Бодуэн де Куртенэ впервые употребил термин «языковое знание» в 1901 г. Через 20 лет эту идею развил А.М.Пешковский, считавший, правда, что только простолюдин верит, что болезнь можно вогнать и выгнать, что беда приходит сама, а совесть заедает.

В третьем виде знания (языковом) отражаются все внеязыковые представления носителей той или иной культуры независимо от их социального статуса и уровня образования. И.А.Бодуэн де Куртенэ безоговорочно соглашается с В.Гумбольдтом в том, что язык — это своеобразное мировоззрение. Сходные мысли по этому поводу высказал и Э.Бенвенист: «Язык создает воображаемую реальность, одушевляет неодушевленное, позволяет видеть то, что еще не возможно, восстанавливает то, что исчезло». Суммируя сказанное, можно заключить: языковое знание — это все то, что данный язык знает (на уровне рациональном/логическом и внерациональном/сублогическом) о действительности и о себе как фраг­менте этой действительности.

Языковое знание, не осознаваемое говорящими, предопреде­ляет сочетаемость единиц языка в речи и проявляется в этой соче­таемости. Как выражающее не только мировоззрение, но и миро­ощущение, оно плохо поддается логической обработке. Базируется языковое знание на уходящих в глубь веков и формирующих кол­лективное бессознательное представлениях, которым противоречит рациональное знание и которые обнаруживаются во вторичных пре­дикатах. Мы говорим, что тратим много энергии вопреки знанию закона ее сохранения. Можно вспомнить ставший классическим для этих случаев пример сочетания имени солнце с глаголами движения. Подобные словосочетания свидетельствуют о том, что рациональные знания отлитым в языке представлениям не мешают. Более того, первые вырастают из вторых. А для выявления оперативных еди­ниц индивидуального сознания совершенно необходим анализ средств кодирования обоих видов знания. Что же касается общест­венного сознания, то оно функция языка, поскольку совокупное знание непременно оязыковлено и тем самым объективировано.

3

Когнитивная лингвистика – молодая область языкознания, но все же и она уже имеет свою историю. Ее формирование происходило почти одновременно (с отставанием на 2–3 года) с возникновением так называемой когнитивной науки (англ. cognitive science), называемой также когнитологией или когитологией. Предметом когнитивной науки является устройство и функционирование человеческих знаний, а сформировалась она в результате развития инженерной дисциплины, известной как искусственный интеллект.

Когнитивная наука (cogni­tive science/sciences) – наука, занимающаяся человеческим ра­зумом и мышлением (mind) и теми ментальными (психическими, мыслительными) процессами и состояниями, которые с ними связаны; наука, предметом которой является когниция – познание и связанные с ним струк­туры и процессы; исследо­вание феномена знания во всех аспектах его получения, хранения, переработки и т.д., в связи с чем главными проблемами когнитивистики счита­ются вопросы о том, какими типами знания и в какой форме облада­ет человек, как репрезентировано знание в его голове, каким обра­зом приходит человек к знанию и как он его использует.

Когнитивная наука, по определению Е. С. Кубряковой, междисциплинарна и представляет собой зонтичный термин (Кубрякова, 2004, с. 7) для целого ряда наук –– когнитивной психологии, когнитивной лингвистики, философской теории когниции, логического анализа языка, теории искусственного интеллекта, нейрофизиологии; «уже сложились такие дисциплины, как когнитивная антропология, когнитивная социология и даже когнитивное литературоведение, т. е. почти в каждой гуманитарной науке выделилась специальная область, связанная с применением когнитивного подхода и когнитивного анализа к соответствующим объектам данной науки» (Кубрякова, 2004, с. 10-11). Когниция как процесс познания, отражения сознанием человека окружающей действительности и преобразования этой информации в сознании, в настоящее время в современной науке понимается расширительно –– «означавший ранее просто "познавательный" или "относящийся к познанию", термин когнитивный все более приобретает значение "внутренний", "ментальный", "интериоризованный"» (Кубрякова, 2004, с. 9).

В задачи когнитивной науки «входит и описание/изучение систем представления знаний и процессов обработки и переработки информации, и - одновременно - исследование общих принципов организации когнитивных способностей человека в единый ментальный механизм, и установление их взаимосвязи и взаимодействия» (Кубрякова, 2004, с. 8-9).

Таким образом, когнитивная лингвистика- одно из направлений междисциплинарной когнитивной науки.

Хотя непосредственные объекты этой науки определяются по-разному, чаще всего этим объектом оказывается информация и главное – обработка информации и ее переработка, причем не только человеком, но и машиной (компьютером), т.е. все виды деятельности с информацией. В общем виде когнитивная наука – это и знание, и познание, и информация, и человеческий разум и созна­ние, и человеческий мозг как носитель соответствующих систем и их биологическая основа и т.п. По сути, это признание необходимости объединения разных наук, изучающих сознание, в некую междисциплинарную науку о когниции. Объединение наук в рамках когнитивизма диктуется прежде всего пониманием того, что разум – настолько сложный объект познания, что изучение его не может быть ограничено рамками одной дисциплины, даже такой, которая занималась им специально – пси­хологии.

На рубеже 1960–1970-х годов в искусственном интеллекте возникло понимание того, что интеллектуальные процессы человека, моделированием которого занимается искусственный интеллект, не могут быть сведены, как первоначально казалось, к «универсальным законам человеческого мышления»: большинство интеллектуальных задач решаются человеком не в вакууме и не с чистого листа, а с опорой на имеющиеся знания. Более того, даже такие, казалось бы, управляемые универсальными простыми правилами виды интеллектуальной деятельности, как шахматная игра, на практике предполагают использование огромного объема накопленных знаний; некоторые же важнейшие интеллектуальные задачи, в частности распознавание образов и понимание естественноязыкового текста, без опоры на знания вообще не решаются. Например, человек, не знающий положения дел в легкой атлетике, принципиально не в состоянии адекватно понять предложение Иван пробежал стометровку за 9,5 секунды. На повестку дня встала задача разработки каких-то средств оперирования со знаниями (их представления, хранения, поиска, переработки, получения от экспертов и использования в компьютерных программах).

Какие же науки объединяет или пытается объединить когнитивная наука? Не вызывает сомнения, что у ее истоков стояли когнитивная пси­хология и лингвистика (или – психолингвистика); к числу когнитив­ных наук причисляют, однако, то философию, лингвистику, антро­пологию и нейронауки, то прибавляют к пе­речисленным дисциплинам логику, то включают в их состав моделирование искусственного интеллекта, то, наконец, справедливо указывают на связь когнитивистики, причем в самом ее зарождении, с методами математического моделирования, теорией информации, кибернети­кой и, конечно же, с компьютерной наукой. В европейских направле­ниях когнитивизма отмечается также связь когнитивной науки и семиотики, что для настоящего периода его развития очень существенно.

На более ранних этапах развития когнитивной науки говорили о двух допу­щениях:

– человеческий интеллект может изучаться как материальная символическая система, которая понимается как «своего рода маши­на, которая порождает развертывающийся во времени набор сим­вольных структур»; для человека такими структурами являются мен­тальные репрезентации;

– свойства материальной символической системы изучаются на таком уровне анализа, который позволяет абстрагироваться от физической или технической стороны указанной системы, а также от материальной стороны механизмов, производящих некие операции с символами.

В настоящее время широко обсуждаются вопросы о дате «рождения» когнитивной науки (здесь выдвигаются и мнения о том, что зарождение науки приходится на середину 50-х гг., и мнение о том, что этой да­той должна быть признана организация Центра по когнитивным исследованиям в Гарварде в 1960 г. и даже мнение о том, что распро­странение этой парадигмы знания связывается с 70-ми гг. в амери­канской науке).

Но человече­ским интеллектом, закономерностями мышления, источниками зна­ний и процессами его достижения, а также мозгом, психикой и мен­тальными состояниями и актами – всем этим давно занимались фи­лософия и логика, психология и биология. В философии существует даже специальный раздел, посвященный теории познания. Но в рамках когнитивистики все эти и аналогичные им про­блемы звучат по-новому и решаются по-новому и что с самого нача­ла ученых, стоящих у истоков новой науки, отличала несомненная оригинальность, и о когнитивной революции говорят не случайно. Когнитивизм знаменовал появление новой парадигмы научного знания, и с ним в историю науки пришло новое понимание того, как следует изучать знание, как можно подойти к проблеме непосредственно не наблюдаемого – прежде всего к проблеме внутреннего представления мира в голове человека: ключевыми понятиями для начальных периодов когнитивной науки ста­новятся понятия репрезентаций, структур представления знаний, нетождественных по своей модальности, объему, близости репрезен­тируемому оригиналу и т.п.

Первый этап в развитии когнитивной науки и был посвящен, собственно, разработке идей репрезентационализма и освещению той деятельно­сти человека, которая могла быть определена как оперирование мен­тальными репрезентациями, выступающими прежде всего как симво­лы чего-то, находящегося «извне», в реальном или выдуманном мире, но всегда как стоящего взамен чего-то. «Когнитивизм – взгляд, со­гласно которому человек должен изучаться как система переработки информации, а, поведение человека должно описываться и объяс­няться в терминах внутренних состояний человека. Эти состояния физически проявлены, наблюдаемы, и интерпретируются как полу­чение, переработка, хранение, а затем и мобилизация информации дня рационального решения разумно формулируемых задач» [Демьянков 1994]. Подобное определение когнитивизма означало, что центральной проблемой для всего этого направления оказывался вопрос о том, в каких именно терминах следует описывать и объяс­нять все манипуляции с информацией, и ответом на этот вопрос являлся тезис об операциях с символами и над символами (ментальными репрезентациями). Но с символами оперировали и компьютеры. Сопоставление работы компьютера и деятельности мозга детерминирует основную линию анализа внутри многих направлений когнитивистики и предопределяет поиски решений многих, когнитив­ных проблем имитацией ментальных процессов на компьютере. Со­ответственно, ключевыми понятиями К.Н. становятся и такие поня­тия как обработка знаний (processing) или их «вычисление» (computation). Чем-то вроде вычисления начинает считаться и ра­зумное поведение человека.

Но аналогия операций на ЭВМ и в мозгу человека оказывается настолько глубокой, что многие ученые начинают считать, что и когнитивистика должна изучать не только человеческое мышление, но включить также в предмет своего исследования все процессы переработки зна­ний – как осуществляемые человеком, так и машиной. Эти идеи существенно сказываются на втором этапе развития когнитивизма, который в Америке испыты­вает радикальные преобразования под влиянием коннекционизма, а в Европе сказывается на обращении к проблеме языковой обработки данных в первую очередь.

В рамках когнитивной науки уже в 1970-е годы были разработаны так называемые языки представления знаний и принципы оперирования с ними (правила концептуального вывода). Поскольку многие исследования в области когнитивной науки велись с целью построения компьютерных моделей понимания естественного языка, ряд лингвистов пристально следили за ними или даже непосредственно в них участвовали. Результатом этого стало ощущение того, что давняя потребность как-то соотнести языковой материал с данными о мыслительных процессах может быть удовлетворена с неожиданной стороны: не неудобными психологами, а «интеллектуально близкими» специалистами по вычислительной технике и информатике, мыслившими вполне семиотическими категориями. В искусственном интеллекте в 1970-е годы господствовала семиотическая парадигма «символьной обработки информации» (symbolic processing) А.Ньюэлла и Г.Саймона, а директор Лаборатории искусственного интеллекта Массачусетского технологического института П.Уинстон говорил, что заставить вычислительную машину понимать естественный язык – это все равно, что создать интеллект. На таком фоне и с оглядкой на модели человеческой мыслительной способности, разработанные в когнитивной науке, и формировалась когнитивная лингивистика.

Связь лингвистики и психологии, характеризовавшая началь­ные этапы становления когнитивной науки ныне приобретает настолько тесный характер, что проблемы пони­мания речи и порождения речи начинают ставиться в новом ключе – с когнитив­ной точки зрения. С широким распространением когнитивистики можно связать появление разных школ и разных направлений в разных странах. В европей­ских течениях когнитивистики особое внимание уделяется процессам языковой обработки информации, в американских направлениях огромный скачок вперед сделали когнитивная психология, в которой накопи­лись значительные массивы данных экспериментального порядка, а также нейронауки.

3