2. Почему «Дивное узорочье»?

Дивное узорочье, иначе русский маньеризм или архитектура первых Романовых. Стиль, возникший после Смуты в первой половине семнадцатого века. В это время появились шатры на кремлевских башнях и яркие купола на Василии Блаженном. Стиль праздничный и яркий. Изначально здания делались пестрыми, воплощая представление о райских садах и небесном граде Иерусалиме. К сожалению, позже многие памятники утратили первоначальную окраску и сейчас выкрашены в белый цвет.

Спасо-преображенская церковь в Кижах

Пышность и декоративность, динамика, ярусность построения объемов — все эти особенности памятника ярче всего отражены в фантастически сложном завершении, которое придает

Церковь Рождества Богородицы в Путинках

Маленькие барабанчики под главками также опоясаны кокошниками. По краю основной объем украшен рядом ложных закомар с килевидными завершениями, а под закомарами проведен широкий резной фриз. Еще более замечателен декор шатра на приделе. Его световой барабан ýже, чем сам шатер, основание которого как бы вынесено за пределы барабана, прорезанного к тому же узкими высокими оконцами, а под барабаном высится «огненная» горка кокошников в три яруса.

Симон Ушаков освободил русскую иконопись от застоя, дал ей возможность развиваться на чисто национальной основе. Он первый сделал попытку сблизить иконопись с живописью, посмотрел на иконопись как на искусство. Если царствование Алексея Михайловича в значительной степени подготовило реформы Петра I, то в области церковного искусства подготовителем реформ был Симон Ушаков, выявивший задачу русской иконописи. Он воспитал плеяду талантливых художников-иконописцев, которые своим творчеством разнесли славу русского церковного искусства далеко за пределы России.

Симон Ушаков служил искусству и видел в этом служение Церкви. Он приносил на её алтарь плоды своих талантов — по собственному его выражению, сохранившемуся в надписях на некоторых из его икон.

Парсуна:

Предвестником искусства будущей эпохи становится портретный жанр. Портрет — парсуна (от искаженного слова «персона» латинское «регsona», личность) — родился еще на рубеже XVI— XVII вв. Изображения Ивана IV из Копенгагенского национального музея, царя Федора Иоанновича, князя М.В. Скопина-Шуйского по способу претворения ещё близки к иконе, но в них уже есть определенное портретное сходство. Есть изменения и в языке изображения. При всей наивности формы, линеарности, статичности, локальности есть уже, пусть и робкая, попытка светотеневой моделировки.

В середине XVII века некоторые парсуны были исполнены иностранными художниками. Предполагают, что кисти голландца Вухтерса принадлежит портрет патриарха Никона с клиром. Парсуны стольника В. Люткина, Л. Нарышкина конца XVII века уже можно назвать портретами.

В древнерусской графике этой поры много бытовых сцени портретов. Например, в знаменитом Евангелии царя Фёдора Алексеевича 1678 года содержится 1200 миниатюр. Это фигуры рыбаков, крестьян, сельские пейзажи. В рукописном «Титулярнике» мы находим изображения русских и иностранных властителей. Развитие книгопечатания способствует расцвету гравюры, сначала на дереве, затем на металле. Сам Симон Ушаков участвовал в гравировании «Повести о Варлааме и Иоасафе» вместе с гравёром Оружейной палаты А.Трухменским.