19.Трагедия "Эдип-царь" Софокла: сюжет и связь с мифологией; идеология трагедии ("трагическая ирония"); композиция, мастерство использования драматургических приемов: ретардации, перипетии.

В трагедии «Эдип-царь» упоминается мор, душащий город Фивы. Историкам известно, что в Афинах, второй родине Софокла, бушевала страшная чума, которую, вероятней всего, и описывает автор. Изгнание убийцы, который своим присутствием оскверняет город, в той же трагедии очень напоминает требование, выставленное спартанцами против Перикла, который «связан с родом Алкмеонидов, навлекшим на город еще до реформы Солона «скверну» убийством приверженцев Килона, при попытке его захватить в Афинах тираническую власть»[10]

Для времени Софокла был характерен пантеизм[11], так же человек начинает осознавать свое превосходство над природой. Эти особенности ярко отражены в трагедии Софокла «Антигона». «Много в природе дивных сил, но человека нет сильней»[12]- поет хор.

Но, не смотря на новые веянья, в трагедиях Софокла еще усматриваются пережитки старого времени.

«Мудр лишь тот, кто приемлет честь от бога.

Гляди лишь на богов: хотя б неправо

Идти велели, все же так иди-

Позора нет в велениях богов» [13]

Оракулы и предсказатели продолжали иметь большой успех в то время. Особой «популярностью» пользовался Дельфийский Оракул, где Пифия-жрица Аполлона предсказывала судьбу и отвечала на различные вопросы. Туда и отправляет царь Эдип, в одноименной трагедии Софола, своего шурина Креонта, в надежде, что Пифия найдет причину мора в Фивах.

Также в произведениях Софокла четко отражается особый менталитет того времени. С высоты ХХI века абсолютно странным кажется то, что Эдип не уступает старцу дорогу и даже убивает его по этой причине. Это объясняется тем, что, не смотря на глубокое уважение к старшим, греки считали недостойным, более того – унизительным, уступать путь кому бы то ни было. Но кроме этих деталей менталитет того времени предусматривал высочайшее чувство ответственности за свои поступки. Человек, находящийся у власти тем более не мог позволить себе совершать ошибки. Так и Эдипу не дает покоя его проступок, хоть это и был злой рок. Царь четко осознает, что такой правитель не может принести государству пользу. Его терзает чувство вины за бушующий в его городе мор. Это и толкает его на самоослепление, что и в правду даже в голову не пришло бы нынешним правителям.

Софокл жил во времена «золотого века Перикла». Это время считалось периодом наивысшего расцвета греческого государства и завершением демократизации демократического строя. В произведениях Софокла я не уловила демократического настроя в Фивах. Напротив, – там скорей заметна неограниченная власть царя.

Процветание государства так же не отражено, не смотря на то, что Софокл явно интересовался политикой и сам был председателем союзной казны. Возможно, это объясняется тем, что автор хотел резче показать страдание города от чумы, тем самым, сгущая краски.

в) Развитие действия и язык трагедии. (Эдип-царь)

Трагедия открывается прологом. Город потрясен мором: гибнут люди, скот, посевы. Аполлон повелел изгнать или уничтожить убийцу царя Лая. С самого начала трагедии Эдип предпринимает поиски убийцы, в этом ему помогает истолкователь оракула жрец Тиресий. Тиресий уклоняется от требования назвать имя убийцы. Только когда Эдип обвиняет его в преступлении, жрец вынужден открыть истину. В напряженном диалоге передается взволнованность, нарастание гнева у Эдипа. Непобедимый в сознании своей правоты, Тиресий предсказывает будущее царя.

Загадочные афоризмы "Сей день родит и умертвит тебя", "Но твой успех тебе же на погибель", антитеза "Зришь ныне свет, но будешь видеть мрак" вызывают тревогу у несчастного Эдипа. Тревогой и смятением охвачен хор, выступающий в роли граждан Фив. Он не знает, соглашаться ли со словами предсказателя. Где убийца?

Напряжение не снижается и во втором эписодии. Креонт возмущен тяжелыми обвинениями в интригах, кознях, которые бросает ему Эдип. Он далек от стремления к власти, с которой "вечно связан страх". Народной мудростью веет от моральных сентенций и антитез, подтверждающих его принципы: "Нам честного лишь время обнаружит. Довольно дня, чтоб подлого узнать".

Высшая напряженность диалога достигается краткими репликами, состоящими из двух-трех слов. Приход Иокасты и ее рассказ о предсказании Аполлона и смерти Лая будто бы от руки неизвестного убийцы вносят смятение в душу несчастного царя. Гнев сменяется тревогой.

В свою очередь Эдип рассказывает историю своей жизни до прихода в Фивы. До сих пор воспоминание об убийстве старика на дороге не мучило его, так как он ответил на оскорбление, нанесенное ему, царскому сыну. Но теперь возникает подозрение, что он убил отца. Иокаста, желая внести бодрость в смущенную душу Эдипа, произносит богохульные речи. Под влиянием хора она одумалась и решила обратиться к Аполлону с мольбой избавить всех от несчастья. Как бы в вознаграждение за веру в богов появляется вестник из Коринфа с сообщением о смерти царя Полиба, о приглашении Эдипа на царство. Эдип боится страшного преступления - он трепещет от одной мысли, что, вернувшись в Коринф, он сойдется с собственной матерью. Тут же Эдип узнает, что он не родной сын коринфского царя. Кто же он? Вместо унижения у обреченного Эдипа появляется дерзкая мысль. Он - сын Судьбы, и "никакой позор ему не страшен". Это - кульминация действия.

Но чем выше заносчивость, гордость и спесь, тем страшнее падение. Следует страшная развязка: раб, передавший мальчика коринфскому пастуху, признается в том, что сохранил ребенку жизнь. Для Эдипа ясно: это он совершил преступление, убив отца и женившись на своей матери.

В диалоге эписодия четвертого, с самого начала подготавливающего развязку, чувствуются взволнованность, наряженность, достигающие высшей точки в разоблачении действия матери, отдавшей сына на смерть. Эдип сам произносит себе приговор и ослепляет себя.

В заключительной части Эдипу принадлежат три больших монолога. И ни в одном из них нет того Эдипа, который с гордостью считал себя спасителем родины. Теперь это несчастный человек, искупающий вину тяжелыми страданиями.

Психологически оправдано самоубийство Иокасты: она обрекла на смерть сына, сын был отцом ее детей. Трагедия заканчивается словами хора об изменчивости человеческой судьбы и непостоянстве счастья. Песни хора, часто выражающие мнение самого автора, тесно связаны с развивающимися событиями. Язык трагедии, сравнения, метафоры, сентенции, антитезы, как и композиция произведения,- все подчинено основной идее - разоблачению преступления и наказанию за него. Каждое новое положение, которым Эдип стремится доказать свою невиновность, ведет к признанию виновности самим героем. Это усиливает трагизм личности Эдипа.

В подтверждение мысли, что фабула в трагедии должна представлять "переход от счастья к несчастью - переход не вследствие преступления, а вследствие большой ошибки человека, скорее лучшего, чем худшего", Аристотель в "Поэтике" приводит пример Эдипа. Развертывание событий, реалистически оправданных, нарастание сомнений и тревоги, перипетии, кульминация действия, когда Эдип в своей гордости занесся так высоко, он считает себя сыном Судьбы, и затем развязка, не навязанная сверхъестественной силой, а как логическое завершение всех переживаний, держат в напряжении зрителя, испытывающего страх и сострадание.

20. Характеристика драматургии Еврипида в сопоставлении с творчеством Софокла. Проблематика трагедий Еврипида. Новаторство как драматурга. Еврипид в своих трагедиях поставил и разрешил ряд актуальных вопросов своего времени - вопрос о долге и личном счастье, о роли государства и его законов. Он протестовал против захватнических войн, критиковал религиозные традиции, проводил идеи гуманного отношения к людям. В его трагедиях изображаются люди больших чувств, порой творящие преступления, и Еврипид, как глубокий психолог, вскрывает изломы души таких людей, их мучительные страдания. Недаром Аристотель считал его трагичнейшим поэтом ("Поэтика", 13).

Еврипид - большой мастер построения перипетий трагедий, они у него всегда причинно мотивированы, жизненно оправданы.

Язык трагедий прост, выразителен. Хор в его трагедиях уже не играет большой роли, он поет прекрасные лирические песни, но в разрешении конфликта не участвует.

Еврипид не был до конца понят современниками, так как его довольно смелые взгляды на природу, общество, религию казались слишком выходящими за привычные рамки идеологии большинства.

Но этого трагика высоко оценили в эпоху эллинизма, когда особой популярностью стали пользоваться его социально-бытовые драмы, несомненно оказавшие большое влияние на драматургию Менандра и других эллинистических писателей.

Еврипид чрезвычайно радикален в своих взглядах, сближаясь с греческими натурфилософами и софистами относительно их критики традиционной мифологии. Например, он считает, что вначале была общая нерасчлененная материальная масса, потом она разделилась на эфир (небо) и землю, тогда-то и появились растения, звери и люди (фрагмент 484).

Известно его критическое отношение к мифологии как основе народной греческой религии. Он признает какую-то божественную сущность, управляющую миром. Недаром комедиограф Аристофан, современник Еврипида, считающий этого трагика сокрушителем всех народных традиций, зло смеется над ним и в комедии "Лягушки" говорит устами Диониса, что у него боги "своей особенной чеканки" (885-894).

Богов Еврипид изображает почти всегда с самых отрицательных сторон, как бы желая внушить зрителям недоверие к традиционным верованиям. Так, в трагедии "Геракл" Зевс предстает злым, способным опозорить чужую семью, богиня Гера, жена Зевса,- мстительной, приносящей страдания прославленному греческому герою Гераклу только лишь потому, что он побочный сын Зевса. Жесток и вероломен бог Аполлон в трагедии "Орест". Именно он заставил Ореста убить мать, а потом не счел нужным защищать его от мести Эриний (эта трактовка резко отличается от трактовки Эсхила в его трилогии "Орестея"). Так же бессердечна и завистлива, как Гера, богиня Афродита в трагедии "Ипполит". Она завидует Артемиде, которую почитает прекрасный Ипполит. Из ненависти к юноше Афродита зажигает в сердце его мачехи, царицы Федры, преступную страсть к ее пасынку, благодаря чему гибнут оба - и Федра, и Ипполит.

Критически изображая богов народной религии, Еврипид высказывает мысль, не являются ли подобные образы плодом фантазии поэтов. Так, устами Геракла он говорит:

К тому же я не верил и не верю, Чтоб бог вкушал запретного плода, Чтоб на руках у бога были узы И бог один повелевал другим. Нет, божество само себе довлеет: Все это бредни дерзкие певцов3.

Пелопоннесская война и идеологический кризис в Афинах последней трети V в. до н.э. Еврипид – «философ на сцене». Идеи софистов в трагедиях Еврипида (новый взгляд на традиционную религию, мораль, брак и семью, положение женщины, отношение к рабам). Интерес поэта к психологии, в особенности женской. Проблематика трагедий «Медея» и «Ипполит». Женские образы у Еврипида («Алкестида», «Ифигения в Авлиде»). Новая трактовка старых сюжетов («Электра»). Ломка жанровых стереотипов в трагедиях «Ион» и «Елена». Драматургические нововведения и влияние Еврипида на дальнейшее развитие античной драмы (трагедия сильных страстей, бытовая драма) и литературы в целом (новоаттическая комедия, греческий любовный роман).

Эсхил первым ввел в трагедию второго актера; Софокл значительно увеличил объем диалогов и ввел третьего актера, что позволило обострить драматургическое действие. Что же касается Еврипида, то он коренным образом трансформировал сущностный аспект трагедии – проблематику и характеры ее персонажей. Принципиальная новизна его творчества позволила трагедии сделать огромный скачок в своем развитии – по сути, в его пьесах уже содержатся принципы сегодняшней драматургии, современного театра. В пользу этого свидетельствуют многие обстоятельства.

Так, например, если опираться только на хронологию, становится ясно, что Еврипид отнюдь не был продолжателем и приемником Софокла – они были современниками и работали одновременно (Софокл старше Еврипида не более чем на полтора десятка лет, а умер он даже чуть позже Еврипида). Однако в нашем сознании творчество Еврипида справедливо отнесено к совершенно иной, новой театральной эпохе.

Нововведением третьего великого греческого драматурга – Еврипида (480-407 г.г. до н.э.) была разработка сложных женских ролей. Его царица Гекуба, пророчица Кассандра, жена Гектора – Андромаха, Елена Спартанская – сильные, героические женщины. Хоры в трагедиях Еврипида тоже чаще составлены из женщин. Женщины у Еврипида превосходят мужчин силой воли, яркостью чувства, большой настойчивостью в защите своих человеческих прав.+стр.242

21. Трагедия "Медея" Еврипида: связь с мифологией, проблематика, основные образы, психологическое мастерство. К числу самых сильных трагедий Эврипида принадлежит «Медея» (431 г.). Медея — мифологическая фигура из цикла сказаний об аргонавтах, отправившихся в Колхиду за золотым руном: она дочь колхидского царя Ээта, внучка Гелиоса (Солнца), чародейка, способная на самые страшные преступления. Эту «варварку» с ее необузданными страстями Эврипид уже в 455 г. сделал героиней своей первой (несохранившейся) драмы «Пелиады»; в 431 г. он вернулся к образу Медеи и дал трагедию страстно любившей, но обманутой женщины.

Медея пожертвовала всем для своего мужа Ясона; предав своих родных, она спасла ему жизнь и помогла ему добыть золотое руно; ради него она убила своего родного брата, а затем и дядю Ясона, царя Пелия. После этого убийства Ясон, Медея и двое их детей живут изгнанниками в Коринфе, и Ясон, для того чтобы поправить свое положение, собирается уйти от своей прежней семьи и взять в жены дочь коринфского царя Креонта.

Пролог, где выступают старая кормилица и раб — воспитатель детей Медеи, знакомит зрителя с исходной ситуацией и вводит в душевное состояние героини еще до появления ее на сцене. Ярость и отчаяние Медеи внушают окружающим опасения, предвещающие страшную развязку. Из-за сцены доносятся стоны, проклятия, угрозы: «Умрите, проклятые дети злосчастной матери, вместе с вашим отцом, и да погибнет весь дом наш». И рядом с этой патетикой фамильярный разговор рабов, реакция бытовых фигур на развертывающуюся перед ними трагедию.

С точки зрения традиционного греческого взгляда на семью было бы понятно, если бы Медея боролась с соперницей, для того чтобы вернуть мужа обратно. Но именно этот момент Эврипид решительно устранил. Его героиня свободно последовала За Ясоном, повинуясь своему чувству, и когда это чувство оказалось обманутым, ее любовь обратилась в ненависть.

И как носительница нового отношения к браку, Медея произносит перед хором коринфянок речь о тяжелом положении женщины в семье, о неравной морали, требующей верности от женщины, но не распространяющей этого требования на мужчину. Ясон, вторичный брак которого продиктован стремлением создать «опору дома» и обеспечить будущность детей, следует традиционным взглядам на задачи семьи, но Эврипид не щадит красок для того, чтобы изобразить его низость, малодушие и ничтожество. Ответ Ясона на упреки Медеи в неблагодарности — образчик софистического искусства «доказывать» любое положение и защищать неправое дело.

План мщения Медеи оформляется не сразу. В прологе ее угрозы имеют еще неопределенный характер. Однако испуганный этими угрозами Креонт запрещает «чародейке» и ее детям дальнейшее пребывание в Коринфе. Униженными мольбами Медея добивается отсрочки на один день, в течение которого ей предстоит осуществить свое мщение. От денежного обеспечения, которое Ясон предлагает своей изгоняемой семье, Медея с презрением отказывайся; эта сцена «состязания в речах» между супругами раскрывает всю пропасть между безудержной страстностью Медеи и мелочной расчетливостью Ясона. После встречи с бездетным афинским царем Эгеем, обещающим Медее убежище в Афинах, она приходит к окончательному решению. Она отомстит Ясону тем, что уничтожит его «дом», для чего убьет и новую жену Ясона и собственных детей. Выполнение этого решения не встречает внешних препятствий: при содействии самого Ясона, обманутого притворным смирением Медеи, дети отправляются к дочери Креонта просить, чтобы их оставили в Коринфе, и передают ей подарок от Медеи — роскошный убор, пропитанный ядом. Но в то же время у самой Медеи происходит сложная внутренняя борьба между жаждой мщения и любовью к детям; приливы противоположных чувств облечены в форму взволнованных монологов, составляющих наиболее яркие страницы трагедии. И в момент, когда материнские чувства начинают уже одолевать, молодая жена Ясона и ее отец погибают от действия присланного яда, и Медее не остается ничего иного, как довершить начатое, для того чтобы не предать детей в руки разъяренных родственников Креонта. Вот уже с криком: «беги, беги, Медея!» — приближается вестник, сообщающий о мучительной смерти царевны и самого Креонта, и лишь тогда героиня находит в себе силу привести в исполнение первоначальный замысел. Заключительный сценический эффект: божественный дед Медеи Гелиос посылает ей колесницу, запряженную крылатыми драконами, на которой она улетает с трупами детей, между тем как подавленный и уничтоженный Ясон тщетно молит о возможности хоть однажды прикоснуться рукой к трупам.

«Медея» показательна для драматургии Эврипида во многих отношениях. Изображение борьбы чувств и внутреннего разлада — то новое, что Эврипид внес в аттическую трагедию. Наряду с этим — многочисленные рассуждения о семье, браке, отцовстве, о гибельности страстей: рассуждает не только Медея, но и хор, и даже старуха-кормилица. Отход от монументальных фигур Эсхила и Софокла совершается в двух направлениях — в сторону редкого, исключительного, патологического (образ Медеи) и в сторону приближения действующих лиц к бытовому уровню (Ясон). Характерно и свободное отношение поэта к традиционному мифу, сюжетные рамки которого становились уже стеснительными. Старинное предание об убийстве детей Медеи гласило совершенно иначе: Медея правила в Коринфе, И жители, недовольные владычеством «чародейки», убили ее детей.

Эврипиду пришлось радикально изменить сюжет для того, чтобы сделать его носителем новой проблематики. Афинская театральная публика холодно отнеслась ко всем этим новшествам, и «Медея», признававшаяся впоследствии одной из самых замечательных трагедий античности, получила в 431 г. лишь третий приз, равносильный провалу.

22. Происхождение комедии как жанра. Религиозный исток комедии, особенности жанра и комедийных характеров. КОМЕДИЯ — вид драмы (см.), в котором специфически разрешается момент действенного конфликта или борьбы антагонистичных персонажей. Качественно борьба в К. отличается тем, что она:

1. не влечет за собой серьезных, гибельных последствий для борющихся сторон;

2. направлена на «низменные», т. е. обыденные, цели;

3. ведется смешными, забавными или нелепыми средствами.

Являясь орудием классового воспитания, обличения, самокритики и классовой борьбы, комедия характеров выполняет заказ передовых, общественно-активных, творческих классов. Самое построение характеров может осуществляться двумя методами:

1. выведением из бытовых условий среды, сообщающим им подобие индивидуальных характеристик, и

2. нарочитым отвлечением характеров от бытовых условий, подачей их как вневременных и «общечеловеческих».

Первый вид К. характеров иногда называется К. нравов, второй вид — К. типов, или «высокой» К. (haute comedie). Однако разграничения эти условны: даже в классических образцах высокой К. («Мизантроп», «Скупой») характеры героев являются функцией определенных общественно-бытовых условий, и даже в типичных К. нравов индивидуальные, навеянные конкретными прототипами характеры типизируются в сознании зрителей и становятся нарицательными.

23. Общая характеристика творчества Аристофана, периодизация и проблематика комедий.Аристофан (ок. 445- ок. 386) - отец древнегреческой комедии. Происхождение комедии связано с вакхическими песнями. Сам термин изначально означил «песнь подгулявшей толпы». Из шуточных перебранок возник диалог. В комедии существенную роль играла пародия. Аристофан в монологах своих персонажей пародировал речи политиков, военачальников и софистов. Он был автором примерно 40 комедий, из которых нас дошло 11.

Творчество Аристофана падает на период Пелопонесской войны (431-440 гг.). Борьба шла между демократическими Афинами и олигархической Спартой на суше и на море, в частности на Пелопонесском полуострове и проливах. Другие греческие города поддерживали в войне либо Афины, либо Спарту. Война нанесла огромный материальный и моральный ущерб Греции, которая утратила своё политическое единство.

Аристофан был убежденным противником гражданской войны, отстаивал интересы крестьян и ремесленников, чьё хозяйство пришло в упадок. В комедиях «Мир», «Ахарнане», «Лисистрата» он осуждает побоище и предлагает утопические проекты заключения всеобщего мира. В комедии «Всадники» он критикует афинских политиков-демагогов, которые, заигрывая с народом, втягивали его в свои политические дрязги. В комедии «Облака» объектом пародирования стало учение Сократа, которое он, интерпретирует в духе софистов. Аристофан нападал и на Еврипида, высмеивая его трагедии в комедии «Лягушки». Главный упрек, который он делал великому трагику, заключался в том, что в его трагедиях отсутствовал героический идеал, который был так необходим греческому народу в период политических смут.В комедиях Аристофана отсутствуют характеры, весьма условно изображается частная жизнь героев. Характеры заменяют идеологизированные аллегории. Структура комедии отчасти сходна с построением трагедии. Всё начинается с пролога, далее следует парод, действие разделяется на ряд эписодиев. Но в комедии важнейшими элементами являются парабаса, в которой хор выражает мнение автора, и агон, представляющий спор враждующих сторон, которые порой, не довольствуясь словесными аргументами, вступают в потасовку, что, видимо, забавляло зрителей.

24. Критика философии в комедии "Облака" Аристофана. Сюжет. Образ Сократа. Отражение эстетического кредо Аристофана в комедии "Лягушки". Сюжет. Образы. Средства выражения авторской позиции.“Облака” — это авторская насмешка над повсеместным увлечением софистикой, которое господствовало в Древней Греции в 50 – 40 гг. до н. э. Эта насмешка проходит через всю комедию Аристофана, но особенно ярко она показана в различных деталях, которые дополняют и окончательно обрисовывают образ данного философа.

С точки зрения Аристофана, мыслитель предстает в комедии как преподаватель ложной мудрости и умения обманывать в спорах.

Но вернемся непосредственно к самому образу Сократа. Как я уже говорила, Аристофан раскрывает его через сотни незаметных, незначительных деталей. (Вот “ящерка наклала” великому мыслителю в рот, вот в его голове скрылась блоха, а вот Сократ вместе с учениками ложатся на постель с клопами, и т. д.). Однако именно эти детали настраивают читателя на определенную позицию по отношению, как к Сократу, так и к его оппонентам.

Говоря или раскрывая какой-либо образ литературного персонажа, невозможно не сказать о характерных поступках данного героя, жестах, действиях, выражениях, а также не упомянуть о том, каким его видят другие люди. Прежде всего, исследуя образ Сократа, нарисованный комедиографом, мне хотелось бы остановиться на тех характерных словах и поступках, благодаря которым, Аристофан говорит с иронией о своем персонаже. На протяжении всей комедии, Сократ изображается, как очень спокойный, можно сказать, флегматичный человек. Но это мнение не совсем верно. Когда Стрепсиад приходит к Сократу, то мы видим, как мудрец начинает выходить из себя, видя, как его ученик не может запомнить элементарных рассуждений и выводов. Однако если вспомнить теперь уже приход Фидиппида к философу, то Сократ, даже, несмотря на грубость и резкость, с которой к нему обращаются, все-таки остается спокойным, и даже добродушным и приветливым. Это характеризует мыслителя, с точки зрения Аристофана, как человека двуличного и противоречивого. Читая комедию “Облака”, невольно создается образ Сократа, как человека хитрого, наглого, алчного, способного на ложь и обман, (“<…> Не знаю, не знаю, как его обучить введениям, заключениям и обобщениям? Хотя за сто монет <…>”), а если вернуться к религиозному аспекту в комедии, философ может показаться даже дьяволом, философом-дьяволом, который за какие-то услуги или определенную плату покупает и переманивает в свое царство души заблудших грешников. Он ведет себя словно хозяин огромного полиса, и любой, кто надумал прийти к нему, должен быть благодарен за эту милость на всю оставшуюся жизнь. Но ведь именно к нему и обращается Стрепсиад, чтобы Сократ научил его тем наукам, которые помогут справиться с ненавистными долгами. Вот поэтому старик и чувствует себя очень неловко дома у философа, он [Стрепсиад] испытывает благоговейный трепет и ужас перед мудростью этого мыслителя. Но так ли уж страшен черт, как его малюют? На мой взгляд, Аристофан изобразил Сократа, как обычного мошенника, жулика и проходимца, который, как и современные аферисты, способен с легкостью наговорить человеку любые “мудреные” вещи и, тем самым, оставить его в дураках и без денег. Естественно, что при таком изображении философа, он выглядит смешным и нелепым, но именно к этому результату и стремился Аристофан, когда писал свою знаменитую комедию “Облака”. Теперь необходимо остановиться на характере взаимоотношений Сократа с окружающими людьми. Большинство персонажей в комедии Аристофана относятся к этому философу с нескрываемым почтением и благоговением. (“ <…> Если послушать их, то окажется, что небо — простая железная печка, а люди — угли в этой печке. Того, кто даст им денег, смогут они обучить всему на свете <…>”). Однако есть и те, кто смеется над Сократом, постоянно издевается над ним. (“…Нечисть босоногая! <…> Дурак Сократ и ученик его лучший — помешанный Хэрефонт! <…> Чего желаешь, священнослужитель плутовских речей? <…> ”). Все это характеризует Сократа, как очень ловкого и изворотливого, но в то же время, надевающего на себя маску добродушного и рассудительного человека. Однако, говоря об образе данного философа, а особенно об образе, нарисованном в комедии Аристофана “Облака”, было бы странно, если не рассматривать этот образ через особенности лексики, разговоров, а также через особую авторскую позицию. Говоря об этой комедии, сразу же бросаются в глаза очень характерные и присущие только комедиям Аристофана особенности. Прежде всего — это особая разговорная форма написания комедии, которая приближает автора к простому народу. Это можно увидеть на примере различных коротких высказываний, ругательств, которыми обмениваются герои “Облаков” на протяжении действия всей комедии. Используя различные разговорные элементы, Аристофан, тем самым, пытается в этой комедии противопоставить Сократа и обычных учеников. Кроме этих приемов, комедиограф так же пользуется приемами гротеска, гиперболы, различными метафорами, что позволяет ему показать Сократа в комичном виде. Читатели сразу же чувствуют это, но с удовольствием подыгрывают и принимают участие в этой комедии. Они стараются подражать той же манере вести беседу, двигаться, сидеть и т. п., то есть, во всем копируют образ Сократа у Аристофана. (“<…> Великий мудрец качался высоко наверху в гамаке < …>. Чего тебе, праха сын?! <…> Мыслю о судьбе светил, паря в пространстве. <…> Мысль бессильна, если она не парит в воздухе. Если бы я стоял на земле ничего бы я не увидел. Земная сила притягивает к себе влагу размышлений, подобно капусте <…> ”). Все это говорит о том, что Сократ пользуется огромным влиянием на других людей. Он, действительно, как бы парит над миром обывателей, смеется над их жалкими страстями и страданиями, находясь при этом в недосягаемости для них. Но тут невольно ощущается скрытое авторское, если не преклонение, то, по крайней мере, уважение к личности и учению Сократа, несмотря на попытки изобразить его в комичном и непристойном виде.

В области литературы главным объектом критики  Аристофана  была драматургия Еврипида. Она подверглась осмеянию уже в «Ахарнянах»; пародией на Еврипида является добрая половина  комедии  «Женщины на празднике Фесмофорий» (411); но наиболее полно  эстетическое   кредо   Аристофана  нашло  отражение   в   комедии  «Лягушки» (405).

До сих пор большой историко-литературный интерес представляет комедия «Лягушки». В ней  Аристофан  выразил свои взгляды на роль поэта в государстве, а также свои художественные идеалы. Действующими лицами он сделал реальных поэтов-трагиков - Эсхила и  Еврипида , недавно ушедших из жизни. По существу в этой комедии  Аристофан  полемизирует с общественными воззрениями и художественными приемами  Еврипида . Взгляды  Аристофана  озвучивает Эсхил.

Дионис с большими трудностями переправляется через адское озеро, где раздается хор Лягушек, издевающихся над олимпийцем, устремившимся в Аид, - отсюда название комедии. После множества приключений Дионис наконец добирается до дворца бога загробного мира Плутона, где в это время между Эсхилом и  Еврипидом  идет спор из-за первенства. Оба трагика признают, что «малых детей наставляет учитель, а взрослых людей поэты». Далее их взгляды расходятся. Эсхил утверждает, что поэзия призвана сообщать гражданам бодрость и воинственный дух «Поэт должен безнравственные вещи скрывать, не выводить их и не изображать в театре. Мы должны говорить только о нравственных вещах».  Еврипид , которого Эсхил осуждает за то, что тот показывает в своих трагедиях низменные явления, оправдывается «Я выводил обыденные вещи, которые у нас в обиходе и которые с нами неразлучны, так что по ним меня можно бы проверить зрителям все это знакомо, и они могли бы изобличить мое искусство». Эсхил считает «натурализм»  Еврипида  вредным, несущим нравственное разложение. «Каких только бед не причинил он!» - восклицает Эсхил. Он осуждает  Еврипида  за то, что тот первым стал изображать плотскую страсть «Разве не представлял он сводней или женщин, рождающих в храмах, или сестер в сожительстве с братьями, или женщин, заявляющих, что жизнь - не жизнь Вот от этого-то город наш и наполнился писаришками и шутами, народными обезьянами, обманывающими вечно народ. И теперь так мало занимаются гимнастическими упражнениями, что нет никого, кто мог бы нести факел». Дионис в этом споре отдает предпочтение Эсхилу и вместо  Еврипида  берет его с собой на землю. Плутон отпускает Эсхила с наставлением

Таким образом  Аристофан  показывает, что даже могущественные боги на стороне тех поэтов, которые, воспевая мужество человека, возвышают души граждан, а не развращают их подобно  Еврипиду , показывающему уродливые стороны жизни. По  Аристофану , театр - это школа для взрослых. Любопытно, что его взгляды на воспитание граждан каким-то непостижимым образом отозвались в народных представлениях о воспитании детей в Древней Руси, где считалось, что при детях нельзя рассказывать об убийствах, грабежах, насилиях, чтобы они не принимали из ряда вон выходящие явления за норму жизни.

Состязание в "Лягушках", частично пародирующее софистические методы оценки лит. произвед. , является древнейшим памятником античной лит. критики. Разбирается стиль обоих соперников, их прологи. В первой части рассматривается основной вопрос о задачах поэтического исскусства,о задачах трагедии.

Непримиримость  Аристофана  по отношению к ряду новых явлений, порожденных идейным кризисом афинской демократии ярко раскрывается и в его оценке   Еврипида .  Еврипид  по своим политическим взглядам не являлся противником афинской демократии. В некоторых трагедиях он изображал Афины прибежищем гонимых и притесняемых, оплотом свободы Греции.

Его общественный идеал – крестьянская демократия независимые земледельцы, живущие честным трудом. Но, как честный художник, он он отразил в своем творчестве наиболее существенные признаки разложения полисной нравственности: падение старинного благочестия, кризис гражданской морали, развитие индивидуализма и скептицизма.

В то же время  Аристофан  боролся всю жизнь за сохранение патриархальных устоев афинской демократии. Поэтому на протяжении 20 лет – от первой дошедшей до нас комедии «Ахраняне» и до «Лягушек» — он не оставляет в покое своего современника. Иногда выступления  Аристофана   против   Еврипида  носят характер личных нападок, но в основе их лежит различие этических и эстетических принципов обоих драматургов.

25. Греческая проза V - IV вв. до н.э., ее основные виды и представители. Историческая проза. Геродот. "История". Материалы для "Истории". Тематические части. Стиль.Геродот, прозванный древними "отцом истории".

Геродот родился в малоазийском городе Галикарнасе около 484 г. до н. э. В молодости он принимал деятельной участие в политической борьбе и поэтому был вынужден покинуть Галикарнас. Долгие годы Геродот провел в странствиях. Он путешествовал по Азии, был в Африке и странах Причерноморья, посетил Южную Италию и, наконец, в 40-х годах оказался в Афинах. Здесь он познакомился с Периклом и Софоклом, увлекся перикловскими идеями и даже принял участие в организации общегреческого поселения на юге Италии. Афины стали для Геродота второй родиной, и, вероятно, там он написал свой единственный труд, который сам назвал "Историей". Это заглавие не было новым; так называли свои труды последователи Гекатея, противопоставляя греческое слово "история", то есть "изыскание, исследование", вымыслу, фантазии, мифу, подчеркивая правдивость своего повествования и достоверность сведений. Однако у Геродота впервые этот термин был употреблен в названии произведения такого содержания, которое в новое время стало обозначать науку о развитии человеческого общества.

Темой своего сочинения Геродот избрал историю греко-персидской войны, самого значительного события недалекого прошлого Эллады. Во вступлении он так объяснил свой выбор: "Чтобы деяния людей не изгладились из памяти от времени и чтобы великие, достойные удивления подвиги, совершенные как эллинами, так и варварами, не потеряли своей славы, в особенности же не изгладилась причина, по которой они начали войну между собой".

Геродот рассматривал греко-персидскую войну как итог многократных столкновений двух социальных систем, двух различных культур - свободной цивилизованной Греции и деспотического варварского Востока. Начало конфликта между ними Геродот относит к незапамятным временам, о которых рассказывают мифы. Похищение Ио, Европы, Медеи, Елены и, наконец, Троянская война - таковы начальные этапы грандиозной распри Запада и Востока, в которую последовательно и постепенно втягивались различные страны и народы. Сочинение Геродота является всемирной историей, так как каждое упоминание новой страны превращается у него в подробный рассказ о стране, ее памятниках, жителях, их нравах, обычаях и религии. Так, например, Геродот рассказывает о том, что первым на греческие города в Ионии напал царь Лидии Крез. Это событие является поводом для изложения подробной истории Лидии. Персидский царь Камбиз совершает поход в Египет с целью его завоевания, и Геродот посвящает целую книгу истории, географии и этнографии Египта. Затем он вновь возвращается к Камбизу и к истории персидского царства. Когда же повествование доходит до воцарения Дария, расширившего границы персидской державы, Геродот упоминает о военных походах последнего. Поход Дария в Закавказье и против скифов Северного Причерноморья, предпринятый в 513 г., позволяет Геродоту подробно и увлекательно рассказать о скифах, привести услышанные предания об их происхождении и так далее. Геродотовская история Скифии - древнейший письменный документ по истории южных областей нашей страны. После неудачных попыток поработить свободолюбивые скифские племена персы решают подчинить себе материковую Грецию. Геродот рассказывает о восстании ионийских греков, о походе персидских полководцев на Балканский полуостров и о разгроме персов при Марафоне. Последние три книги "Истории" посвящены новым попыткам персов покорить Грецию: поход Ксеркса, битвы у острова Саламина, около города Платеи и, наконец, окончательное изгнание персов из Европы. Рассказом о захвате греками одной из крепостей на Дарданеллах оканчивается труд Геродота. Все народы известных и малоизвестных в то время стран находят свое место на страницах этого сочинения. Особое внимание уделено прославлению Афин, взявших на себя инициативу в отражении персидского нашествия. Геродот считает, что Афины сумели встать во главе Эллады и спасли ее от иноземного порабощения: "Кто сказал бы, что афиняне были спасителями Эллады, тот не погрешил бы против истины".

На примере отношений Востока и Запада Геродот осмысляет весь исторический процесс как некое единое целое. Разделяя взгляды своих современников, он считает, что миропорядок создан богами, которые держат в своих руках судьбы человечества и управляют ими. Воля богов проявляется в оракулах, чудесных знамениях и сновидениях, но люди не всегда умеют распознать ее. Боги жестоко наказывают людей за их преступления, и в мире царит закон возмездия. Эти архаичные представления определяют взгляды Геродота на исторический процесс и его движущие силы.

Несмотря на разнообразие материала, обилие фактов, множество самых неожиданных отступлений, Геродот никогда не теряет основной нити своего повествования и использует все средства для достижения одной цели - прославления и утверждения Эллады. Он показывает, как исторически складывается приоритет Эллады, всячески подкрепляя и иллюстрируя свою идею. Так, в начале своего сочинения он рассказывает историю о лидийском царе Крезе и афинском мудреце Солоне. Сказочно богатый Крез превыше всего ценил свои сокровища и, показывая их своему гостю, ждал, что тот признает за ним право считаться самым счастливым человеком на земле. Но, к удивлению Креза, Солон называет самым счастливым не его, а какого-то простого афинянина, который честно прожил жизнь, до конца своих дней добросовестно выполнял гражданский долг и умер, оплакиваемый друзьями и близкими. Мудрость Солона Крез понял только впоследствии, когда Лидия была завоевана и опустошена персами, а он сам приговорен к сожжению на костре. Наиболее полно раскрывается идейный замысел Геродота в описании перехода огромной персидской армии из Азии в Европу. Геродот чрезвычайно подробно и обстоятельно рассказывает о том, как Ксеркс проводил смотр своего войска, как проверял корабли, что говорил, обращаясь к воинам, какие совершал жертвоприношения, как непрерывно семь суток шла переправа через Геллеспонт, как с высокого берега, сидя на мраморном троне, царь следил за происходящим и беседовал о человеческом счастье и судьбе с предостерегавшим его вельможей. Этому показному блеску, неумеренной пышности и самодовольству, характерному для персов, Геродот противопоставляет скромность, умеренность и свободолюбие эллинов, считая, что только благодаря этим качествам, наиболее полно воплощенным в афинянах, Эллада выиграла великую битву. Недаром сам Ксеркс вынужден признать в Фермопилах, что в его армии очень много людей, но мало воинов.

Своеобразна художественная манера Геродота, характерная для раннеклассического стиля греческой прозы. Он пишет на ионийском диалекте. Тема сочинения определена в самом начале, но затем она словно тонет в дальнейшем повествовании, время от времени всплывая, вновь погружаясь в отступлениях, но никогда не исчезая; она становится четкой во второй части и завершается в заключении. Под кажущейся простотой наивного повествования скрыто большое искусство. Деловой научный стиль сочетается у Геродота с новеллистическим стилем устного народного повествования, в котором мысли не объединяются в большой и сложный период, а как бы нанизываются друг на друга. Вот, например, как построен рассказ о Кандавле, царе Лидии: "Этот Кандавл очень был влюблен в свою жену. И будучи влюбленным, считал себя обладателем самой красивой женщины на свете. А был среди его телохранителей некто Гиг, сын Даскила. Его особенно любил Кандавл. Он доверял ему самые важные дела. Ему же при случае стал он превозносить несравненную красоту жены своей..." Греки называли подобную манеру изложения "нанизываемой речью", противопоставляя ей "закругленную, или периодическую речь". Часто в основное повествование вставляются речи, которыми обмениваются участники описываемых событий. Особую увлекательность придают "Истории" новеллы, которые писатель причудливо вплетает в свой рассказ (например, новеллы о Крезе и Солоне, о перстне Поликрата, о Кандавле и Гиге, о сокровищах царя Рампсинита и др.). Пестрота многочисленных подробностей, увлечение экзотическими редкостями и фантастикой, тщательная обрисовка мелочей, иногда даже заслоняющих важные вещи, дополняют особенности стиля Геродота.

Один античный критик сказал о нем: "Геродот по выбору слов, по расположению их, по разнообразию риторических фигур далеко превзошел всех и довел прозаическую речь до того, что она стала подобна самой лучшей поэзии относительно силы убеждения, прелести и дошедшего до высшей степени наслаждения". 52

Рассказывают, что когда Геродот в Афинах читал публично отрывки из своей "Истории", он обратил внимание на юношу, который, затаив дыхание, со слезами на глазах слушал прославленного мастера. Геродот подошел к отцу юноши и поздравил его с таким любознательным сыном. Так античное предание объединило имена двух великих историков - ионийца Геродота и афинянина Фукидида.

Биография Фукидида известна по его собственным рассказам. Он был правнуком афинского полководца Мильтиада, разбившего персов в сражении при Марафоне. Родственные узы связывали Фукидида с династией фракийских правителей, он даже владел золотыми приисками во Фракии. К началу Пелопоннесской войны он был уже взрослым человеком. В 424 г. афиняне выбрали Фукидида стратегом (командиром) и поручили ему командование афинской северной эскадрой, действовавшей у берегов Фракии. Вскоре Фукидид был несправедливо обвинен в неудаче одной военной операции и приговорен к двадцатилетнему изгнанию из Афин. В годы изгнания Фукидид занялся историей Пелопоннесской войны. По его словам, он "записывал события, очевидцем которых был сам, и то, что слышал от других, после точных, насколько возможно, исследований каждого факта в отдельности взятого". В 404 г., после окончания войны, он вернулся в Афины, чтобы там продолжить многолетний труд, но смерть помешала ему сделать это. Изложение событий Фукидид довел до 411 г.

Впоследствии античные филологи разделили сочинение Фукидида на 8 книг и дали ему ставшее традиционным заглавие "История".

К этому времени историю стали рассматривать как "наставницу жизни". Поэтому Фукидид, мыслитель и политик, ищет в событиях прошлого ответа на вопросы, волнующие его современников. Он считает Пелопоннесскую войну "самой достопримечательной из всех предшествовавших" и обращается к ее изучению. Отсюда характерные для Фукидида целеустремленность, максимально доступная ему объективность изложения, тщательная проверка всех фактов ради установления истины. Фукидида с полным основанием принято считать основоположником научной исторической критики. Свой метод изучения он открыто противопоставляет геродотовскому: "Быть может, изложение мое, чуждое басен, покажется менее приятным для слуха; зато его сочтут достаточно полезным все те, которые пожелают иметь ясное представление о минувшем, могущем, по свойству человеческой природы, повториться когда-либо в будущем в том же самом или в подобном виде. Мой труд рассчитан не столько на то, чтобы послужить предметом словесного состязания в данный момент, сколько на то, чтобы быть достоянием навеки".

"История" Фукидида - настоящее научное произведение, в котором отсутствуют ссылки на божественное вмешательство, преодолена вера в оракулы, чудеса, неотвратимую судьбу, вместо которой выступает случайность (Тиха). По сравнению с Геродотом научная мысль Фукидида ушла далеко вперед, некоторые его открытия кажутся поразительными на общем уровне исторической науки того времени. Так, Фукидид первым высказал предположение, что войны вызываются экономическими факторами, а причины войны не тождественны поводам к ней.

Сочинение Фукидида отличается не только своими научными достоинствами. Оно является высокохудожественным произведением. "Фукидид всегда стремится сделать своих слушателей зрителями",-говорит Плутарх. 53 "История" Фукидида глубоко драматична. Этот драматизм усиливается еще благодаря тому, что большинство событий Фукидид пережил сам. Но, несмотря на это, он нигде не говорит о себе и о своих субъективных переживаниях. Изображение страшной афинской эпидемии, которая унесла тысячи человеческих жизней, становится выразительнее потому, что Фукидид лаконично сообщает о своей болезни. Этим он подтверждает достоверность изображаемого. Полна драматизма история Сицилийской экспедиции, предпринятой афинянами для завоевания хлебородных земель Сицилии и окончившейся неслыханной катастрофой. Афинский флот был потоплен, стратеги казнены, все уцелевшие афиняне проданы в рабство в каменоломни Сицилии.

Особое место в сочинении Фукидида занимают пространные прямые речи, произносимые правителями, государственными деятелями, полководцами, послами и другими лицами, во всех книгах, кроме последней. Это - определенная традиция, восходящая к эпосу и продолженная в прозе Геродотом. "Речи составлены у меня так,- рассказывает Фукидид,- как, по моему мнению, каждый оратор, сообразуясь всегда с обстоятельствами данного момента, скорее всего мог говорить о настоящем положении дел. Причем я держался возможно ближе общего смысла действительно сказанного". Обилие речей и отчасти их стиль свидетельствуют также о распространении софистической риторики во времена Фукидида, Речи помогают Фукидиду избежать прямых характеристик политических деятелей, то есть способствуют сохранению объективности изложения. Ораторы Фукидида - скорее носители определенных политических идей, чем индивиды. Так, политическую программу афинского демократического государства Фукидид вкладывает в уста Перикла, потому что, по его мнению, в годы правления этого "лучшего мужа" Афины достигли своего наивысшего расцвета. Речь, которую произносит Перикл в "Истории" Фукидида над воинами, павшими в первый год войны, конечно, не соответствует действительной речи, произнесенной осенью 431 г. Она является прославлением и утверждением афинской демократии, апофеозом афинского полиса, о котором противники демократии, по словам Фукидида, говорили: "Свою жизнь афиняне отдают за свое государство так, как будто она вовсе не принадлежит им; напротив, духовные свои силы они берегут как неотъемлемую собственность, чтобы служить ими государству".

Фукидид пишет на аттическом диалекте. Его стиль лишен плавности и прозрачности последующей аттической прозы. Рассказ Фукидида очень краток и всегда лаконичен, мысли предельно сконцентрированы, и нередко замысел писателя богаче средств словесного выражения.

Фукидид считался непревзойденным историком. После него события Пелопоннесской войны не привлекали внимания писателей, не рисковавших соперничать с ним, но многие стремились продолжить рассказ Фукидида.

Его первым продолжателем был афинянин Ксенофонт (около 430-355 гг. до н. э.), который своей "Греческой историей" непосредственно примкнул к последней фразе сочинения Фукидида. Но во всем остальном между двумя афинскими историками было более различия, чем сходства. Ксенофонт - аристократ, противник афинской демократии и спартанофил. Он не мог идеализировать афинский полис и прославлять Перикла, воплотившего, по Фукидиду, идеалы афинской демократии. Ксенофонт в молодости покинул Афины, и для него родной город не имеет той ценности, как для Фукидида. В "Греческой истории" Ксенофонт не скрывает своих симпатий к Спарте и ее правителю Агесилаю, образ которого он идеализирует. По своему мировоззрению Ксенофонт не выше современных ему обывателей; он суеверен и в каждом историческом событии ищет волю божества, раскрываемую в оракулах или знамениях при жертвоприношениях. Еще до "Греческой истории" Ксенофонт написал "Анабасис" ("Поход"), где рассказал о том, что ему пришлось пережить, когда он служил наемником в армии Кира Младшего, выступившего против своего брата, царя Персии. В битве близ Вавилона Кир погиб, все греческие стратеги были казнены, Ксенофонт возглавил десятитысячный греческий отряд и повел его через вражеские страны назад в Элладу. В "Анабасисе" Ксенофонта своеобразный военный дневник принял форму законченного исторического повествования. Вот, например, описание того, как после долгих и мучительных переходов через горные перевалы Курдистана и Армении греки впервые заметили на горизонте море, показавшееся им частицей желанной родины: "На пятый день они пришли к горе по имени Фехес. Когда солдаты авангарда взошли на гору, они подняли громкий крик. Услышав этот крик, Ксенофонт и солдаты арьергарда подумали, что какие-то новые враги напали на эллинов спереди, тогда как жители выжженной области угрожали им сзади, и солдаты арьергарда, устроив засаду, убили несколько человек, а нескольких взяли в плен, захватив при этом около 20 плетеных щитов, покрытых воловьей косматой кожей. Между тем крик усилился и стал раздаваться с более близкого расстояния, так как непрерывно подходившие отряды бежали бегом к продолжавшим все время кричать солдатам, отчего возгласы стали громче, поскольку кричащих становилось больше. Тут Ксенофонт понял, что произошло нечто более значительное. Он вскочил на коня и в сопровождении Ликия и всадников поспешил на помощь. Скоро они услышали, что солдаты кричат "Море, море!" и зовут к себе остальных. Тогда все побежали вперед, в том числе и арьергард, и стали гнать туда же вьючный скот и лошадей. Когда все достигли вершины, они бросились обнимать друг друга, стратегов и лохагов, проливая слезы. И тотчас же, неизвестно по чьему приказу, солдаты нанесли камней и сложили большой курган". Эту книгу Ксенофонт издал под чужим именем, а о себе говорил только в третьем лице.

В отличие от Фукидида, Ксенофонта интересует человек как личность. Ему принадлежит первый исторический роман о Кире Старшем "Воспитание Кира", в котором вопреки историческим фактам писатель рисует Кира идеальным правителем, ставшим таковым вследствие разумного воспитания.

В "Спартанской политии" Ксенофонт противопоставляет современную ему Спарту идеализированной им древней Спарте времен ее законодателя Ликурга. В юности Ксенофонт был учеником Сократа, и воспоминание об этом отразилось в его "философских произведениях, которые не отличаются особой глубиной и посвящены в основном вопросам практической морали.

Язык сочинений Ксенофонта плавен, прост и предельно ясен. Позднейшая критика высоко оценивала стиль Ксенофонта и считала его язык образцовым для классической аттической прозы

26. Философская проза. "Диалоги" Платона. Особенности философия Платона. Художественные особенности "Диалогов". Отношение Платона к поэзии. Как литературные произведения, диалоги Платона интересны прежде всего искусством портретной характеристики. В дискуссии сталкиваются между собою не только мнения, но и их живые носители. Персонал диалогов многообразен: выступают философы, поэты, молодые люди из сократовского круга. Почти всегда это исторические лица, выведенные под их действительными именами; диалог обычно получает свое название по имени кого-либо из собеседников. Многие образы поданы сатирически, в особенности ненавистные Платону софисты, язвительную зарисовку которых мы находим, например, в диалоге «Протагор». Прикидываясь «простачком», Сократ легко изобличает их бахвальство и лжеученость. Это напоминает комедию с ее «учеными шарлатанами», и античная традиция подтверждает, что Платон пользовался комедийными мотивами. Особенно ценил он сицилийского писателя Софрона (вторая половина V в.), который составлял прозаические «мимы», т. е. бытовые сценки в диалогической форме. Действующих лиц своих диалогов Платон индивидуализирует, не только указывая их позиции в философских вопросах, но и рисуя их поведение, манеру держаться; наконец, придавая каждому своеобразные стилистические черты, он имитирует и пародирует различные стили. Живой драматизм диалогов подчеркнут сценарием. Стечение публики по случаю приезда знаменитого софиста («Протагор»), пирушка после победы на трагических состязаниях («Пир»), прогулка в жаркий летний день («Федр»), предсмертное свидание Сократа с друзьями («Федон») создают обстановку, на фоне которой непринужденно возникает философская беседа. Поэтический характер имеют «мифы»: Платон изображает парение еще не воплотившейся души у граней наднебесных пространств и созерцание «истины» («Федр»), рисует картины загробного суда («Горгий», «Федон», «Государство»), повествует о сотворении мира («Тимей») или о происходившей в незапамятные времена борьбе идеального афинского полиса с могущественной, впоследствии затонувшей Атлантидой («Тимей» и «Критий»). Но, быть может, наивысшим художественным достижением Платона является созданный им образ Сократа. Под «силенообразной» наружностью этого иронического мудреца, с легкостью ниспровергающего ложные авторитеты, скрывается интеллектуальное и нравственное обаяние, стимулирующее мысли и поведение всех тех, кто вступает в общение с ним. В позднейших диалогах черты этого образа бледнеют, и Сократ превращается в отрешенного от мира мыслителя.

Античное собрание сочинений Платона было разбито на 9 тетралогий, т. е. сборников по 4 диалога в каждом; в это собрание попало, однако, несколько произведений, Платону не принадлежащих. К числу наиболее известных диалогов относятся: «Протагор» — о возможности обучать добродетели, «Горгий» — о реторике и нравственности, «Пир» — о любви, «Федр» — в основном на ту же тему, «Федон» — о душе, «Государство» — о совершенном полисе (ср. стр. 166 — 167), «Феэтет» — о познании, «Парменид» — об идеях, «Софист» — о бытии и небытии, «Филеб» — о наслаждении, «Тимей» — о мироздании, «Законы» — о втором по совершенству полисе.* Интересно, что Платон, блестящий стилист и художник, в теории осуждает поэзию, считает ее вредной. В подтверждение этой мысли он приводит два довода. Первый относится к познавательному значению поэзии. Основное положение всей античной теории искусства, установленное уже в V в, состоит в том, что искусство, в частности поэзия, представляет собою «подражание», т. е. воспроизведение действительности. Платон в полной мере принимает этот тезис, но делает из него свои заключения. Поскольку для Платона чувственно воспринимаемый мир есть лишь бледный призрак «истинного бытия», поэзия, иллюзорно воспроизводящая этот призрачный мир, отстоит от «истины» еще на одну ступень дальше. К познанию ведет лишь философия, «подражательное» искусство от него отдаляет

Второй довод — социально-педагогического характера: поэзия обращена к низменной части человеческой души, к ее страстям; трагедия возбуждает и усиливает чувствительность, комедия порождает склонность к высмеиванию; и то и другое ослабляет разумную и мужественную части души, вредно отражается на моральном состоянии граждан. Указывает Платон, наконец, и на безнравственность мифов, приписывающих богам и героям человеческие пороки. На основании этих соображений, в идеальном государстве Платона допускаются лишь хвалебные песни в честь богов и добродетельных людей; подражательная (т. е. сюжетная) поэзия там запрещена, и для Гомера уже нет места в совершенном полисе.

27. Философская проза. "Поэтика" Аристотеля. Отношение к поэзии. О связи искусства и действительности. Понятия катарсиса и мимезиса. Учение о трагедии. «Поэтика» — небольшое по размеру, но глубоко содержательное произведение. По ходу рассуждения в ней затрагиваются основные вопросы эстетики и теории искусства — происхождение и классификация искусств, отношение искусства к действительности, сущность эстетического восприятия, понятие прекрасного, принципы художественной оценки, специфика отдельных видов искусства. Аристотель признает искусство особым видом человеческой деятельности, имеющим свои самостоятельные законы. Хотя вопросы теории поэзии изучались у греков со времен софистов, первое систематическое изложение поэтики, как отдельной дисциплины, дано Аристотелем.

Не называя нигде Платона по имени, Аристотель в скрытой форме полемизирует с ним. Его теория является в известной мере возражением на те обвинения, которые были выдвинуты Платоном против поэзии.

Вместе с Платоном и более ранними теоретиками Аристотель определяет поэзию как «подражание», но в понимании того, что именно является объектом подражания (т. е. изображения), он делает значительный шаг вперед. «Задача поэта, — утверждает Аристотель, — говорить не о происшедшем, а о том, что могло бы случиться, о возможном по вероятности и необходимости». Эту мысль он поясняет сопоставлением поэзии и истории (истории в античном, чисто повествовательном смысле). «Историк и поэт различаются не тем, что один говорит стихами, а другой прозой... Разница в том, что один рассказывает о. происшедшем, а другой о том, что могло бы произойти. Вследствие этого поэзия содержит в себе более философского и серьезного элемента, чем история: она представляет .более общее, а история — частное. Общее состоит в изображении того, что приходится говорить или делать человеку, обладающему теми или другими качествами, по вероятности или необходимости» (гл. 9). Таким образом, не конкретная действительность со всеми ее случайностями, а более глубоко схваченные закономерности «вероятного» и «необходимого» составляют предмет поэзии.* Вопреки Платону, поэзия имеет познавательное значение. В самом чувстве удовольствия, доставляемого искусством, Аристотель усматривает другой познавательный момент — радость узнавания воспроизводимого. На второй довод Платона, будто поэзия расслабляющим образом действует на душу, Аристотель отвечает своей теорией катарсиса («очищения»).

Подобно большей части систематических трактатов Аристотеля, «Поэтика» дошла до нас в сжатой, почти конспективной форме, которая не предназначалась для опубликования. Толкование некоторых мест «Поэтики» представляет значительные трудности. К числу таких трудных вопросов принадлежит учение о катарсисе.

В 6-й главе «Поэтики» Аристотель дает определение трагедии и, наряду с прочими ее признаками, указывает, что она «посредством сострадания и страха производит катарсис соответствующих аффектов». О катарсисе в применении к действию музыки говорится и в трактате «Политика», но там Аристотель отсылает к «Поэтике», в которой обещает дать подробное разъяснение понятия. Разъяснения этого мы в «Поэтике», по крайней мере в ее сохранившейся первой книге, не находим. Учение о катарсисе вызвало много толкований, которые можно свести к двум основным направлениям.Одно направление истолковывает понятие катарсиса в нравственном смысле. Трагедия «очищает», т. е. облагораживает чувства. Так понимали Аристотеля теоретики классицизма XVII — XVIII вв., затем Лессинг, Гегель и др. Спор между ними шел только о том, в чем именно Аристотель должен был усматривать благотворное нравственное влияние страха и сострадания, вызываемых трагедией, — в чувстве ли примирения с судьбой, в создании ли должного равновесия между эгоистическим чувством страха и альтруистическим чувством сострадания, или в чем-нибудь другом. Комментаторы исходили при этом из своих представлений об общем характере нравственного учения Аристотеля; опоры для истолкования моральной функции катарсиса в том или ином смысле текст Аристотеля не дает. В «Поэтике» неоднократно, говорится об удовольствии, которое создается, благодаря возбуждению чувства страха и сострадания, но нигде нет речи об их непосредственном нравственном влиянии.Другое толкование, намеченное еще в XVI в. и подробно развитое в 1857 г. Як. Бернайсом, ищет происхождения учения о катарсисе в медицинской сфере, в частности в области религиозного врачевания. На эту мысль наталкивают рассуждения самого Аристотеля в «Политике» о катартическом значении музыки. Он указывает на приемы, применявшиеся при лечении «энтузиастических» (кликушеских) состояний. Таких больных лечили и «очищали», исполняя перед ними «энтузиастические» мелодии, которые вызывали повышение аффекта и последующее его разряжение. «То же самое, — продолжает Аристотель, — испытывают, конечно, люди жалостливые, боязливые и вообще подверженные аффектам, а также и все прочие, в той мере, в какой каждому эти аффекты свойственны». Значит ли это, что речь идет о людях больных, с неуравновешенной психикой, подверженных аффектам? Нет. «Аффекты, сильно проявляющиеся в психике некоторых лиц, свойственны всем людям, и разница только в степени интенсивности». К числу этих аффектов Аристотель относит сострадание и страх. Всем поэтому доступен «своего рода катарсис и облегчение, связанное с наслаждением», и «катартические мелодии доставляют людям безвредную радость». Такого рода мелодиями следует пользоваться в театре.

Платон (427 — 347) — основоположник античного идеализма. Происходя из родовитой аттической знати, он был в молодости учеником Сократа. После смерти Сократа у Платона начинаются годы странствований, заполненные, после пребывания в Мегарах, путешествиями в Кирену и Египет и троекратным посещением Сиракуз, где он, выступая с попытками реформ, принял близкое участие в борьбе политических партий при дворе тиранов Дионисия Старшего и Дионисия Младшего. В промежутке между первым и вторым путешествием в Сицилию, вероятно около 387 г., Платон основал в роще героя Академа (около Афин) свою школу, знаменитую «Академию».Философское исследование связано у Платона с мистическими «прозрениями»; как «провидец», он вещает о загробной жизни души, об истинном мире вечных и неизменных «идей». Земные вещи, преходящие и изменчивые, — лишь отблески «идей», искаженные материальностью, которая представляется Платону «небытием». Высшая «идея», «идея» блага, есть божество; назначение человека — уподобиться божеству, путь к этому — философское созерцание. Свои глубочайшие убеждения Платон считает результатом «озарения», не выразимого словами. Здесь возможен только образный намек — метафора, сравнение, миф. Платон одновременно и мыслитель и художник, и его произведения представляют, помимо философского, также и литературный интерес. Все они, кроме одной только «Защитительной речи Сократа», имеют форму диалога.В творчестве Платона можно наметить три периода. В свой первый, «сократический» период Платон еще строго следует методу своего учителя Сократа и ведет исследование главным образом в форме беседы, вопросов и ответов. В дальнейшем, когда у Платона вырабатывается самостоятельная система, рядом с беседой появляется и связное изложение. Философская аргументация чередуется с художественно обработанными «мифами». К этому периоду относятся наиболее совершенные по художественному оформлению диалоги (например «Пир», «Федон», «Федр»). Центральная роль по-прежнему принадлежит Сократу. Новый поворот во взглядах Платона привел к тому, что, начиная с 60-х гг. IV в., Сократу отводится менее значительное место; в последнем труде Платона, «Законах», образ Сократа совершенно исчезает. Художественный момент в этих поздних диалогах заметно ослабевает.Как литературные произведения, диалоги Платона интересны прежде всего искусством портретной характеристики. В дискуссии сталкиваются между собою не только мнения, но и их живые носители. Персонал диалогов многообразен: выступают философы, поэты, молодые люди из сократовского круга. Почти всегда это исторические лица, выведенные под их действительными

Подобно большей части систематических трактатов Аристотеля, "Поэтика" дошла до нас в сжатой, почти конспективной форме, которая не предназначалась для опубликования. Толкование некоторых мест "Поэтики" представляет значительные трудности. К числу таких трудных вопросов принадлежит учение о катарсисе.

В 6-й главе "Поэтики" Аристотель дает определение трагедии и, наряду с прочими ее признаками, указывает, что она "посредством сострадания и страха производит катарсис соответствующих аффектов". О катарсисе в применении к действию музыки говорится и в трактате "Политика", но там Аристотель отсылает к "Поэтике", в которой обещает дать подробное разъяснение понятия. Разъяснения этого мы в "Поэтике", по крайней мере в ее сохранившейся первой книге, не находим. Учение о катарсисе вызвало много толкований, которые можно свести к двум основным направлениям.

Одно направление истолковывает понятие катарсиса в нравственном смысле. Трагедия "очищает", т. е. облагораживает чувства. Так понимали Аристотеля теоретики классицизма XVII - XVIII вв., затем Лессинг, Гегель и др. Спор между ними шел только о том, в чем именно Аристотель должен был усматривать благотворное нравственное влияние страха и сострадания, вызываемых трагедией, - в чувстве ли примирения с судьбой, в создании ли должного равновесия между эгоистическим чувством страха и альтруистическим чувством сострадания, или в чем-нибудь другом. В "Поэтике" неоднократно, говорится об удовольствии, которое создается, благодаря возбуждению чувства страха и сострадания, но нигде нет речи об их непосредственном нравственном влиянии.

Другое толкование, намеченное еще в XVI в. и подробно развитое в 1857 г. Як. Бернайсом, ищет происхождения учения о катарсисе в медицинской сфере, в частности в области религиозного врачевания. На эту мысль наталкивают рассуждения самого Аристотеля в "Политике" о катартическом значении музыки. Он указывает на приемы, применявшиеся при лечении "энтузиастических" (кликушеских) состояний. Таких больных лечили и "очищали", исполняя перед ними "энтузиастические" мелодии, которые вызывали повышение аффекта и последующее его разряжение. " С точки зрения "медицинского" толкования сущность катарсиса состоит в возбуждении аффектов с целью их разряжения. Все люди в той или иной мере подвержены нарушающим душевное равновесие аффектам сострадания и страха, и трагедия, возбуждая эти аффекты в зрителе, производит их разряжение, направленное по безвредному руслу. Облегчение, которое зритель при этом испытывает, вызывает чувство удовольствия, и в этом специфика наслаждения, доставляемого трагедией.

Обследование применения термина "катарсис" у Аристотеля и других античных теоретиков подтверждает, по-видимому, правильность "медицинского" толкования. Следует также учитывать, что всевозможные "очищения" широко практиковались в греческой религиозной обрядности; в этой области мы также встречаемся с принципом "клин клином вышибать", лежащим, по Бернайсу, в основе аристотелевского катарсиса. Так, убийцу "очищали" тем, что лили ему на руки кровь жертвенного животного, "смывая убийством убийство" (ср. христианское "смертью смерть поправ"). Хорошо знакомое грекам представление о катарсисе было перенесено из религиозно-медицинской сферы в эстетическую. При всех толкованиях катарсиса несомненным остается одно: Аристотель, вопреки Платону, считает действие трагедии на психику благотворным, и теория катарсиса является попыткой объяснить, в чем состоит эта благотворность и в чем сущность удовольствия, которое зритель испытывает от пьесы, возбуждающей в нем чувство сострадания и страха.

Важнейшую часть "Поэтики" составляет учение о трагедии. Трагедия и эпос - основные жанры серьезной поэзии, изображающей людей "лучшими, чем мы". При этом эпос, по Аристотелю, - более ранний и менее совершенный жанр, уступающий трагедии в концентрированности и силе художественного действия. Это предпочтение, оказываемое драме, находится в полном соответствии с литературной практикой аттического периода, когда трагедия являлась ведущим поэтическим жанром. После Эврипида в развитии трагедии наступил известный застой. Аристотель .поэтому не отходит от литературных тенденций своего времени, когда представляет себе историческое развитие жанров уже законченным; они уже "обрели свою природу". Рассмотрение их происходит вне времени, с целью установить "природу" каждого жанра и правила, несоблюдение которых было бы искажением этой "природы". Этот способ исследования позволяет Аристотелю во многих случаях возвыситься над исторической ограниченностью античной трагедии. Для греческого литературного сознания было вполне естественно, что жанры, связанные с героическими сказаниями, трагедия и эпос, мыслились как родственные. Трагедия и эпос объединены и у Аристотеля, но только как изображение людей, "лучших, чем мы": использование мифологических преданий Аристотель не считает для трагедии обязательным. Ученик Аристотеля Феофраст определял трагедию как изображение "превратностей героической судьбы". Определение Аристотеля гораздо более отвлеченно.

"Трагедия есть воспроизведение действия серьезного и законченного, имеющего определенную величину, услаждающей речью, различными ее видами отдельно в различных частях, - воспроизведение действием, а не рассказом, производящее посредством сострадания и страха катарсис подобных аффектов" (гл. 6).

"Услаждающей речью, - поясняет Аристотель, - я называю речь, имеющую ритм и гармонию с мелодией, а различными ее видами - исполнение некоторых частей трагедии только метрами, а других - еще и пением".

В трагедии Аристотель различает шесть составных элементов, которые он распределяет в порядке их значительности следующим образом: фабула, характеры, мысли, словесное выражение, музыкальная композиция, сценическая обстановка; последние два элемента не относятся непосредственно к поэзии и в дальнейшем уже не рассматриваются. Расположение элементов свидетельствует о том, что Аристотель считает идейные моменты художественного произведения более значительными, чем формальные, а художественный показ (фабулу, характеры) более важным, чем мысли, вкладываемые в уста действующих лиц.

Фабула - "начало и как бы душа трагедии"; характеры изображаются лишь посредством действия и имеют уже вторичное значение. Фабула должна быть законченной и целостной, должна иметь определенный объем. "Прекрасное - в величине и в порядке". Фабула должна быть не слишком малой по размерам, но вместе с тем легко обозримой. Определенной величины Аристотель не нормирует: "тот предел величины драмы достаточен, в границах которого при последовательном развитии событий могут происходить по вероятности или по необходимости переходы от несчастья к счастью или от счастья к несчастью" (гл. 7).

Теоретики европейского классицизма приписывали, как известно, Аристотелю учение о "трех единствах", места, времени и действия. В действительности, Аристотель требует только единства действия. "Части событий должны быть соединены таким образом, чтобы 'при перестановке или пропуске какой-либо части изменялось и сдвигалось целое" (гл. 8). О единстве места он вообще не говорит; относительно же времени он, сопоставляя трагедию с эпосом, ограничивается констатацией, что трагедия "по возможности старается уложиться в один солнечный обход или незначительно выйти за его пределы". Мы уже указывали (стр. 111), что в развитой греческой трагедии "единство места" и "единство времени" обычно соблюдались; Аристотель, по-видимому, не придает этим моментам принципиального значения. Закон "трех единств" был впервые сформулирован итальянцем Кастельветро (1570).

Характерным для трагической фабулы Аристотель считает момент перелома, перехода от счастья к несчастью или наоборот. Перелом разбивает фабулу на две части, из которых первую Аристотель называет завязкой, вторую - развязкой. При этом он различает фабулы простые и запутанные. К последним относятся фабулы, содержащие перипетию (неожиданный поворот событий в противоположную сторону) и узнание. Соответственно вкусам своего времени, Аристотель отдает предпочтение запутанным фабулам. Характер трагического персонажа должен удовлетворять четырем требованиям: он должен быть благородным, подходящим для данного лица (например в зависимости от того, мужчина это или женщина), естественным и, наконец, последовательно проведенным. Большое значение уделяется вопросам языка – он должен быть ясным и несколько необычным, с умеренным использованием тропов и редких слов.

Уже это краткое изложение некоторых основных мыслей "Поэтики", далеко не охватывающее ни всех ее разделов, ни богатства ее содержания, показывает, что Аристотель создал произведение, замечательное по глубине анализа, закладывающее основы теории искусства вообще и в частности, теории драмы. В течение многих столетий оно оставалось непревзойденным, и значение его для европейской поэтики, начиная с XVI в., столь велико, что не поддается точному учету. До конца XVIII в. учение "Поэтики" оставалось канонической теорией драмы. Из взглядов Аристотеля исходили не только представители классицистического направления, но и теоретик буржуазной драмы Лессинг, причем и "Лессинг и классицисты старались так истолковать Аристотеля, чтобы вывести из его "Поэтики" принципы своего литературного направления. + деление на жанры по Аристотелю – теория подражания.

28. Греческая литература эпохи эллинизма и римского владычества. Общие черты эллинистической литературы. Классический период греческой литературы кончается вместе с развалом рабовладельческого полиса, то есть в 4 в. до н.э. Далее начинается послеклассический период, который наз-ся эллинизмом.

В сравнение с литературой периода классики эллинистическая лит-ра отличается полным аполитизмом или понимает свою политику как прославление абсолютного монарха. Внутреннее углубление личности. Прежде всего человек этой культуры оказывался погруженным в бытовую жизнь. Этот быт исключает всякую мифологию или магию, всякое свободное соц. - полит. тв-во, это быт, ограниченный узкими интересами субъекта, интересами субъекта или общества. Бытовизм удобно изображать прежде всего в комедии, но не в той древней аристофановской комедии, тоже слишком перегруженной высокого рода общественно - полит. и рел.- фил. идеями. Для изображения нового быта появилось то, что принято называть новоаттической комедией. Другим жанром эллинистической лит-ры , где тоже процветает изображение быта, является греческий и римский роман. Мотивы любви и брака, семьи и воспитания, обучения,интриги и приключения - вот излюбленные темы новоаттической и римской комедии. Попадается и жанр мелких бытовых сценок("Мимиямбы" Герода).Бытовизм доходит и дло воспевания маленького человека.

Переходя от быта к более глубокому утверждению личности в период эллинизма, сталкиваемся с очень развитой и углубленной внутренней жизнью субъекта. Интенсивное развитие получает наукообразная лит-ра. Появляются труды Евклида по геометрии, Архимеда - по математике и механике. Появляются и мифические произведения, наполненные всякого рода ученостями( Каллимах).

Появляется сентиментализ и романтизм (Феокрит). Психологизм весьма сильно представлен в эллинистической лит-ре( Аполлоний Родосский).

Три основные школы философии раннего эллинизма : стоики( железный нрав и отсутствие всякой чувствительности), эпикурейцы(погрузить человека во внутр. покой и самонаслаждение,изб. от страха перед смертью),скептики(проповедовали отдание себя на волю жизн. процессу и опровергали возм. что-либо познать).

Ранний эллинизм - 4-1 вв. до н.э.(хар-р просветительский, антимифологический)

29. Греческая литература раннего эллинизма. Новоаттическая комедия. Менандр. Комедия "Третейский суд"; ее психологизм. Менандр жил и творил в конце 4 в. и начале 3 в. до н.э.Уже замолкала политическая комедия. Греческая общественность уже переставала волноваться политическими событиями. Между Аристофаном и Менандром действует несколько комедиографов, которые обычно объединяют под названием средней комедии. Уже считается, что аристофановская комедия слишком груба, слишком близка к деревне, далека от повседневной жизни, слишком прямо разоблачает политические ситуации и полна непристойностей.Менандр стал принципиально избегать изображения условных характеров . У него мы располагает только сравнительно небольшим числом типических характеров ; и все его искусство заключается только в наделении этих характеров разными жизненными деталями. Обычно в этих комедиях фигурируют : молодой человек, легкомысленный или серьезный, отец,тоже легкомысленный или скупой, девица, кем-нибудь обиженная и добродетельная, женщина легкого поведения или с благородными чувствами, рабы, жулики. Комедия "Брюзга":

Один брюзга,женившийся на женщине,

Уже имевшей сына, был за скверный нрав

Женой покинут и в деревне дочь растил.

Без памяти влюбленный в эту девушку,

Просить его руки к брюзге Сострат пришел,

Но тот его - долой. Он к брату с просьбою -

А брат помочь не может. Вдруг возьми Кнемон

Да упади в колодец. Тут и выручи

Брюзгу Сострат. И вот старик, на радостях,

С женою помирился, за влюбленного

Дочь отдал замуж, пасынку же Горгию

Сестру Сострата, смилостившись, в жены взял.

Действие другой комедии "Третейский суд" возникает благодаря одному случаю, происшедшему за несколько месяцев до того. Богатый юноша Харисий на празднике вступил в связь с некоей Памфилой, причем они друг друга не успели даже хорошенько заприметить. Вскоре после этого Харисий вступает в законный брак с Памфилой, не зная того, что это та самая девица, с которой он был на празднике. В отсутствие Харисия он рождает через пять месяцев после заключения брака ребенка, не зная, что это ребенок от Харисия. Вернувшись же Харисий тоже не знает, что это ребенок от него, бросает свою жену и не хочет с ней жить. Он проводит время в кутежах со своими приятелями и с арфисткой Габротонон.Памфила же подкидывает ребенка чужим людям . ребенок попадает к рабу Харисия и то узнает по перстню подлинного отца ребенка, и Габротонон, беря ребенка к себе вместе с перстнем, доказывает Харисию,что это именно их ребенок. Тут же оказывается ,что Габротонон тоже была на этом празднике и видела там Памфилу. В куртизанке зарождается благородное чувство, и она все открывает Памфиле, передавая ей ребенка с перстнем.Харисий , аеря Габротон, раскаивается в преступлении, в котором сам обвинял Памфилу, но Габротон открывает тайну и ему.

Менандр стоит за нормальную семейную жизнь, он явно осуждает Кнемона. В пезренных маленьких людях Менандр склонен видеть часто человеческие и даже благородные люди. Женщина у Менандра такой же равноправный член общества.

Жанр обеих рассматриваемых комедий - жанр комедии нравов и интриги.

Во всем блеске представляется талант Менандра в «Третейском суде» .Её содержание: Молодой человек по имени Харисий женился на Памфиле.В отсутствие Харисия она рождает ребёнка, через 5 месяцев после заключения брака, не зная, что этот ребёнок от Харисия. Вернувшись Харисий тоже не знает, что дитя от него, и бросает свою жену. Он проводит время в кутежах со своими приятелями, и с арфисткой Габротонон. Памфила подкидывает ребёнка чужим людям. Раб Харисия случайно становится свидетелем этого и узнаёт по перстню в пеленках младенца, что отец новорожденного –Харисий и рассказывает обо всем гетере Габротонон. В куртизанке просыпается благородство, и она всё открывает Памфиле, передавая ей ребёнка с перстнем.Оказывается, в прошлом году на празднике какой-то подвыпивший гуляка обесчестил одну из девушек, неосторожно отставшую от подруг.Габротонон видела это и в Памфиле узнала ту самую обесчещенную девушку,а ее обидчика - в Харисии, с пальца которого Памфила успела сорвать кольцо и положила его в пеленки новорожденного.Родители поспешили выдать девушку замуж и случайно ее мужем стал никто иной как Харисий, причем они оба не узнали друг друга. Габротонон открывает тайну и Харисию. Итак все невзгоды закончились. Харисий возвращается домой к жене и сыну.Далее можео предположить, что Харисий выкупит У сводника благородную гетеру, вернувшую в его дом утраченное счастье.

Менандр Показывает, что счастье людей зависит от них самих, и чудьба человека, не свободная от случайностей, всегда обусловлена его зарактером. В маленьких презренных людях Менандр склонен видеть человеческое и благородное. Женщина у него равноправный член общества. Жанр - комедия нравов и интриги

30. Греческая литература раннего эллинизма. Александрийская поэзия. Феокрит и его идиллии. "Буколики". "Мимы". Изображение природы в поэзии Феокрита. Александрийская – условное название, т.к. литературных центров было много, но Александрия – самый крепкий и знаменитый. Расцвет александрийской поэзии относится к первой половине III в. до н. э.; крупнейшие представители ее составляли единую группировку, прославляли и цитировали друг друга в своих произведениях.

В основном - это поэзия культурной верхушки греческого общества.

Как это естественно для литературы эллинистического общества, большие социальные проблемы у александрийцев отсутствуют. Политическая тематика попадает в их кругозор только в форме прославления царей или их приближенных; им чужды общественные интересы.

У них растет интерес к интимным чувствам индивида, к картинкам быта, нарождается чувствительное восприятие природы. В литературной фиксации детали, момента, мимолетного настроения александрийцы достигают большого мастерства.

Персонажи любовной лирики выбираются из низших слоев общества или переносятся в область мифа. Новая школа много сделала для создания трогательных образов «маленьких людей»; «ученый» поэт рисует их сочувственно, но не без сознания собственного превосходства.

Поэты стремятся к изысканности формы, к тщательной и строгой отделке стиха.

В отличие от старой греческой поэзии, в значительной мере рассчитанной на музыкальное и плясовое сопровождение, произведения александрийцев относятся к области чисто словесного искусства. Их гимны непригодны для празднеств, мимические сценки неудобны для разыгрывания

Наибольших результатов новое направление достигло в области малых форм. Создателем идиллии был поэт Феокрит (Теокрит). Феокрит (родился около 300 г.) Термин идиллия означает, согласно одному толкованию, «картинку», а по другому, более правдоподобному, «песенку». Так назывались в древности стихотворения небольшого размера, не укладывавшиеся ни в один из привычных жанров.

Писал буколические идиллии – пастушеские песни. Буколический жанр имел опору в греческом фольклоре. Античные источники сообщают о песнях пастухов, играющих на свирели, об их обрядовых состязаниях во время «очищения» стад и загонов, а также на празднествах «владычицы зверей» Артемиды. Состязание в пастушеских песнях («буколиазм»), как оно представлено в стихотворениях Феокрита, имеет типовую структуру, которая близко напоминает сцены «состязания» в древнеаттической комедии. Два пастуха встречаются и заводят перебранку, которая кончается вызовом на состязание в пении; выбирают судью, тот определяет порядок состязания и произносит в конце свой приговор. Самое состязание состоит в том, что соперники либо последовательно исполняют по большой связной песне, либо перебрасываются короткими песенками, которые должны быть близки по теме и тожественны по величине

Феокрит против городской цивилизации. Приобщает к естественному. Его идиллии – сценки с волопасами, которые состязаются в песнях, чаще любовных, но могут быть и другие. Феокрит относится к ним с иронией – он житель города, небедный, ведет игру с читателем. В его идиллиях все натурально: навоз, пот – ирония, песни о любви.

С сентиментальным стилем перемежается, часто в пределах одного и того же стихотворения, иронический стиль, порою даже пародийный, зарисовки бытовых черт и суеверий.

«Тирсис» (идиллия):

Пастух Тирсис рассказывает козопасу, что хорошо поет. Козопас говорит, что у него есть очень красивый кубок и просит спеть. За песню отдает кубок.

Появляется умилительный пейзаж, имеет большое влияние на всю дальнейшую литературу. У Феокрита всегда чудная погода. Томления одинокой любви — область, в изображении которой Феокрит является мастером. Не менее значительно его мастерство в картинах природы.

Другую группу стихотворений Феокрита составляют городские сценки с действующими лицами из слоев населения, далеких от высшего круга.

«Женщины на празднике Идониса»:

Две провинциальные (из Сицилии) женщины пришли на праздник, толпы зевак, солдаты, конница. Одна – сварливая, другая – хитрая. Пробиваются ко дворцу, там выступает певица. Они в восторге. После изысканно-торжественного гимна царю Птолемею бытовая концовка: одна из приятельниц вспоминает, что ее ворчливый муж еще не завтракал и пора возвращаться домой.

Античность знала Феокрита и как лирического поэта, но от этой стороны его творчества до нас дошло немного — эпиграммы и группа лирических стихотворений, написанных диалектом и стихотворными размерами эолийских поэтов, главным образом Алкея и Сапфо. С другой стороны, в сохранившихся сборниках идиллий Феокрита. имеется ряд позднейших стихотворений, принадлежащих не самому Феокриту, а его подражателям.

Буколические стихотворения  Феокрита  представляют собой сценки (по античной терминологии «мимы»), диалогические или монологические, содержащие беседы пастухов, их перебранки, состязания, чувствительные излияния, песни о героях пастушеского фольклора. Действие происходит обычно в Сицилии или Южной Италии. Сценки разнообразны. Вот встречаются два пастуха — честный и открытый Коридон, пасущий стадо отлучившегося товарища, и озлобленный, насмешливый Батт, ищущий любого повода, чтобы подтрунить над Коридоном. Затем обнаруживается, что у Батта сердечная рана, и Коридон старается его утешить. Серьезный характер, который получила беседа, утрачивается, однако, из-за необходимости погнаться за коровами, грызущими деревья, и из-за занозы Батта, наступившего на репейник. Сцена заканчивается шутками по адресу влюбчивого старичка, хозяина стада (идиллия 4-я). В другой идиллии (5-й) проведено полное состязание по всем правилам «буколиазма». Пародийно преувеличенно звучит серенада влюбленного пастуха, которая произносится не перед запертой дверью, а перед входом в пещеру, где живет возлюбленная (идиллия 3-я); чувствительное любовное излияние вкладывается в уста подчеркнуто наивного персонажа, который своей примитивностью вызывает улыбку у читателя. Еще резче чувствуется этот иронический контраст в 11-й идиллии («Киклоп»): киклоп Полифем (тоже пастух, как известно из Гомера) безнадежно влюблен в нимфу Галатею и облегчает свои любовные страдания тем, что поет ей серенады, сидя на морском берегу. Безобразный киклоп в роли влюбленного, конечно, — смешная фигура, но  Феокрит  находит для его любви совершенно новые в греческой литературе тона тоски и нежности. Сентиментальная любовь имеет, таким образом, специфических носителей. В 10-й идиллии («Жнецы») влюбленным оказывается уже земледелец, но иронический собеседник противопоставляет его чувствительному излиянию трудовые песенки жнецов; «вот как следует петь на солнце трудящимся людям». Первая идиллия («Фирсид») переносит нас в более возвышенную, уже не ироническую сферу пастушеского мифа. В картине «страданий Дафниса», отвергшего любовь, гибнущего в борьбе с ней, но не сдающегося, лиризм  Феокрита  достигает трагической силы; древний миф религии плодородия вырастает в конфликт между величием человеческого духа и мощью враждебного божества, конфликт, исполненный торжественной скорби, отчаяния и горького сарказма. Однако скорбная повесть о страданиях Дафниса не является у  Феокрита  самостоятельным целым, она введена в обрамление пастушеской беседы, как образчик искусства буколической песни, и заключительным аккордом стихотворения становится сладость песни на фоне пастушеских занятий. В эту же идиллию вставлено и описание рельефа на кубке, изображающего любовную сцену в сельской обстановке; такие описания произведений пластического искусства характерны для эллинистической  поэзии  и очень часто встречаются в эпиграммах.

Томления одинокой любви — область, в  изображении  которой  Феокрит  является мастером. Не менее значительно его мастерство в картинах  природы . В литературе полисного периода интерес к  природе  проявляется сравнительно редко и только как к фону для человеческих переживаний (например Сапфо, трагедия). В эллинистическое время развивается более динамическое восприятие  природы , к ней начинают относиться как к возбудителю чувств и настроений. Однако и в эллинистической литературе описание  природы  не становится самоцелью, пейзаж интересует поэта лишь в связи с человеком. При этом ищут только такой  природы , которая бы навевала чувство покоя. Раскидистое дерево или группа деревьев у журчащего источника, куда можно укрыться от палящих лучей полуденного солнца, луга, цветы, птицы, пчелы, стрекозы, пасущиеся стада, святилище сельских богов — таковы типичные элементы «идиллического» пейзажа, одинаково часто встречающегося и  в   поэзии  и в изобразительном искусстве эллинизма. Море нравится, когда оно тихое; в бурном море, в горах, в лесной чаще античный человек не находит красоты. Очень характерна в этом отношении картина из мифологической идиллии  Феокрита  «Диоскуры». Кастор и Полидевк, сыновья Зевса и Леды,

Оба уйдя от товарищей вдаль, одиноко бродили,

Глядя на дикую чащу различного горного леса,

И набрели на источник, журчащий под гладкой скалою,

Полный прозрачною, чистой водой. На дне его кремни,

Как серебро или горный хрусталь отливая, сверкали

Из глубины, а вблизи поднимались высокие сосны,

Тополь сребристый, платан и в мохнатых венцах кипарисы,

Благоухали цветы — услада для пчел волосатых —

Все, что к исходу весны на лугах в изобильи пестреют.

Тут же сидел, отдыхая, мужчина...

В красивом уголке пастуху лучше поется:

Приятнее будет

Петь тебе здесь, под кустами и маслиной дикой усевшись,

Здесь и студеная влага бежит; разостлалось для нас здесь

Ложе из трав, и кузнечики здесь заливаются треском.

Феокрита  несколько особое место, благодаря тому, что здесь под маской пастухов выступают поэты косского кружка, в том числе и сам автор, фигурирующий под псевдонимом Симихида. Действие происходит на Косе. Симихид, почитатель Филита и Асклепиада, встречается, по дороге на праздник, с «козопасом» Ликидом (также псевдоним) и вступает с ним в буколическое состязание. Ликид придерживается более «ученого» и спокойно-повествовательного стиля, Симихид перемежает «ученость» с любовной патетикой и привычными для  Феокрита  моментами иронии и бытового примитива. Напрашивается мысль, что именно в этом было расхождение между  Феокритом  и ближе неизвестной нам буколикой косских поэтов. После состязания Симихид продолжает свой путь:

Буколические стихотворения написаны в гексаметрах, но не привычным для гексаметра гомеровским языком, а на дорийском диалекте Сицилии.  Феокрит  создает нежный, певучий стих, широко используя приемы народной песни — параллелизм, рефрен. Античная стилистика относила буколику к категории «сладостного» стиля.

31. Греческая литература позднего эллинизма. Античная биография и Плутарх. "Сравнительные жизнеописания". Особенности структуры. Морализм. Творчество Лукиана, его сатирические "Разговоры богов". Плутарх в 46-127 гг. Он обратился к жанру биографии, следуя за эллинистическо-римской традицией, которая проявляла живой интерес к личности полководцев, императоров, прославленных как высокими подвигами, так и своими злодеяниями. Плутарх написал 50 жизнеописаний, 46 из которых парные биографии греков и римлян, заключающиеся в сравнительной характеристике героев. Для Плутарха в равной мере велики деятели и Греции и Рима. Он чётко разграничивает задачи историка и биографа. Плутарху важно понять, человека в быту, в частной жизни. Он стремиться и к реалистичности, хотя о дурном и низком, не считает нужным рассказывать. Большую роль он отводит наукам и воспитанию. Жизнь человека он воспринимает в духе эллинестических традиций: как борьбу с судьбой. Плутарх стремится выделить наиболее яркие черты в характере не только человека, но даже целого народа. Плутарх - мастер психологических деталей, даже часто символичных. Ценит внутреннюю красоту человека, несчастного, замученного и утерявшего всю свою внешнюю прелесть. Плутарх не только острый наблюдатель, он умеет набросать широкое трагическое полотно. Он не забывает уведомить читателя, что трагические события подготовлены богами. Трагизм человеческой жизни рисуется как результат превратностей и закономерностей судьбы. Он придаёт своему произведению в чём-то декоративную окраску. Понимает жизнь как театральное представление, где разыгрываются кровавые драмы и весёлые комедии. А все это немыслимо без чувства греческого и римского патриотизма. Он не докучает читателю моралью, стремится захватить выразительностью. Стиль отличается благородной сдержанностью

Творчество Лукиана, «богохульника и сплетника», как назвал его один из античных ученых, довольно метко означив идейное направление произведений этого писателя, — оригинальное явление в древнегреческой литературе.

Лукиан родился в сирийском городе Самосата в семье бедного ремесленника. Биография его осталась бы совсем неизвестной, если бы он сам не привел факты личной жизни в своих произведениях. Лукиан окончил школу, потом учился философии в Ионии, получил специальность ритора, но продолжал бедствовать. Лишь когда начал выступать, как это делали софисты, с речами, к нему пришло благосостояние. Побывал во многих странах — Италии, Галлии, Македонии, Афинах, возвратился в Сирию. Именно в это время, разочарованный риторикой, которая лишь «предъявляла обвинение тиранам и восхваляла героев», он начал писать литературные произведения. Неуверенные данные свидетельствуют о материальном затруднении Лукиана и в конце жизни, из-за этого он снова оставил родину и переехал в Александрию на предложенную государственную службу. Тем не менее, и она ни удовлетворения, ни богатства не принесла. Писатель снова должен был возвратиться к своим публичным лекциям ритора.

И в течение жизни, и в более поздние периоды Лукиан был неизменно популярен. К нам дошло свыше 70 произведений Лукиана, преимущественно небольшого размера, большинство из них — в диалогической форме. Во всех его произведениях возникает сложная, противоречивая, преисполненная идейной борьбой и безобразными искривлениями современность, разные стороны которой Лукиан высмеивает чаще всего в сатирических диалогах. Эту форму он позаимствовал у философов: со времен Платона диалог был любимой формой философских размышлений. Из ямбов Архилоха, политической комедии Аристофана, придирчивых сатир киника Менилла он взял остроумный смех, который стал в его произведениях разительным оружием, могущественным средством полемики с идейными врагами.

Первые произведения Лукиана отмечены увлечением автора риторикой, в сущности, они написаны согласно ее правилам («Тираноубийца», «Лишенный наследства»). Но со временем возникают и прямые пародии на риторическое искусство, приемы которого автор показывает по степени глупости. Показательным примером есть «Похвала мухе» — прямая сатира на эпидидактичные речи: с чрезвычайной серьезностью Лукиан восхваляет это надоедливое насекомое, используя характерные правила риторики.

Неоднократно Лукиан направлял свою сатиру против устаревших понятий, предрассудков, разоблачая их с помощью разных сатирических средств. В частности, он высмеивает мифологические представления о богах. В «Разговорах богов» они целиком теряют свой божественный ореол и, изображены в грубо «очеловеченном» виде, превращаясь в типичных обывателей, которые спорят, ссорятся, одурачивают друг друга, цинично похваляются своими любовными приключениями, врут, завидуют и т.п.. Л. над богами открыто издевается и своим убийственным смехом окончательно их дискредитирует. Особенно от него достается Зевсу, изображенному трусливым, до крайности распущенным, ревнивым, жестоким и мелочным («Эрот и Зевс», «Зевс и Гера», «Зевс и Ганимед», «Зевс и Гермес», «Зевс трагический», «Развенчанный Зевс»). В «Морских разговорах» мифологические персонажи вообще возникают глуповатыми и ни на что не способными существами. Сам факт перенесения мифологического сюжета в прозаично-бытовые условия давал гротескно-пародийный эффект.

Любовные интриги богов превращались в открыто карикатурные сцены. Лукиан язвительно высмеивал представление о могуществе богов, возможности их перевоплощений, подводя читателей к мысли, что все эти выдуманные истории делают смехотворной слепую веру в традиционные божества.

Лукиан выступил против распространенного мнения о божественном промысле, который будто определяет судьбу человека и руководит его жизнью. Он доказывает: все на земле устроено настолько плохо, что даже у глупейших возникают сомнения в могуществе богов, которые и вдобавок сами зависят от этого же промысла («Развенчанный Зевс», «Зевс трагический»). Не случайно даже верховный Олимпиец сознается, что дела богов совсем плохи, так как эти божества сами «висят на тоненькой ниточке» и люди готовы от них окончательно отказаться.

Разоблачает Лукиан и многочисленные лжеучения, шарлатанство во всех проявлениях, его проповедников. Особенно популярным во времена императора Марка Аврелия был один из таких «пророков» Александр. Его мошенничество и «чудеса» писатель разоблачил в памфлете «Александр, или Лжепророк». Другого глупца и криминального преступника, который действовал под личиной христианского праведника и получил большие богатства, Лукиан показал в повести «О кончине Перигрина». Оба эти притворщика использовали наивную веру людей в чудо со своей корыстной целью, и автор убедительно раскрывает тайные приемы их «мастерства», помогает увидеть настоящее лицо «благодетелей».

В противоположность богам, корыстолюбцам и тем, кто обманывает народ — разглагольствующим философам, Лукиан изобразил и обычных тружеников, к которым ощущает искреннею симпатию и в изображении которых отсутствуют даже элементы сатиры. В основном это положительные образы скромных и добродетельных людей, честных и прямодушных, лишь в них писатель находит настоящие чистые человеческие чувства — преданность, любовь, дружбу («Токсарид, или Дружба», «Две любви»). Даже в «Разговорах гетер «героини, несмотря на свое занятие, оказываются по своим духовным качествам значительно выше и даже почетнее, чем боги, не говоря уже о том, что они намного добрее и справедливее. Они бедны и дорогой ценой зарабатывают свой хлеб, но стараются сохранить чувство собственного достоинства.

Главную несправедливость в жизни Лукиан усматривает в неправильном распределении богатств, сосредоточенных лишь в руках могущественных хозяев. Он смеется над их жадностью и неудержимой погоней за наживой. Автор считает, что богатство не может сделать человека счастливым, наоборот, прибавляет ему лишь новых забот («Икароменипп», «Харон», «Тимон»). Вдобавок, богатство, как и бедность, портят характер людей.

Много произведений Лукиана посвящено вопросам философии и литературы. Он неоднократно высмеивал ораторов, которые восхваляли прошлое и героев давних времен, пользуясь архаическими выражениями, словами и понятиями («Лексифан»). Сатира «Правдивой истории» направлена против распространенного в античности жанра рассказа, в котором путешественники видели фантастические картины, попадали в неимоверные ситуации (деревья, стволы которых были женщинами, трехглавые драконы, ишаки-трубачи, тучи-кентавры, Месячное государство, пребывание в животе кита и т.п.).

Особенно остро Лукиан подвергал критике многочисленных представителей разных псевдофилософских школ, которые выдавали свое учение за единственно правильное, а также поведение многих из них, когда они нескромно провозглашали себя учителями добропорядочности («Банкет», «Рыбак», «Продажа жизней»). Писатель называет их племенем пустых, честолюбивых и неразумных людей, способных лишь громко читать свои речи на площадях города, льстить властителям и становиться шутами во дворцах вельмож. Он разоблачает лицемерие таких «праведников»: своей личной жизнью они опровергали те высоконравственные советы, которые давали слушателям в своих речах. Для характеристики подобных персонажей Лукиан находит подходящие слова.Смех, сатира, ирония в разнообразнейший формах присущи почти всем произведениям писателя. Они были направлены на критику и дискредитацию всего того, что Лукиан считал вредным для людей и общества, и разрушали веру в старые традиции и представления. Но писатель никогда не использовал свое испытанное оружие против бедных и обездоленных тружеников, к которым относился с неизменным уважением и приязнью. Его идеалом было справедливо устроенное государство, в котором все граждане могли бы ощущать себя свободными людьми, независимо от социального положения или национальности.

По понятным причинам творчество Лукиана не было достойно оценено его современниками и почти везде, кроме Византии, забыто в период Средневековья.

32. Греческая литература позднего эллинизма. Греческий роман II - III вв. до н.э. Сюжетная схема романов. Персонажи романов. Композиция романов. Роман "Дафнис и Хлоя" Лонга. Рубеж II – I вв до нэ. история возникновения жанра сложна и противоречива: помесь эпоса и эллинистической историографии + влияние востока

• первые герои романа - мифологические персонажи

• основные персонажи романа связаны такой большой любовью, что её сила преодолевает все. По сюжету любовные романы однотипны, имеют устойчивую сюжетную схему. Это любовь с первого взгляда → свадьба→ вынуждены расстаться→ преодолевают все препятствия → до конца дней вместе

• приключения тоже стандартизованы: буря, кораблекрушение, плен

• неизменная составная часть романа являются эпизоды «мнимой смерти»

персонажи изображаются со стороны их частной жизни и личных переживаний. Если героями избираются исторические (мнимо-исторические) деятели, публичная сторона их деятельности имеет второстепенное значение.

• романисты: Антоний Диоген, Харитон («История Херея и Каллирои»), Ксенофонт Эфесский («Эфесская повесть об Анфии и Габрокоме»), Ахилл Татий(«Левкиппа и Клитофонт»), Гелиодор («Эфиопка»)

Видное место в поздне-античной повествовательной литературе занимает также тематика частной жизни и интимных чувств, бытовых и семейных отношений, любви и дружбы. Интерес к этим темам, развившийся в эллинистический период, сохраняется и в римское время. В результате этого процесса создается новая большая форма, кот развивается в двух направлениях, характерных для всей античной литературы. Это - или патетическая повесть об идеальных фигурах, носителях возвышенных и благородных чувств, или сатирическое повествование, имеющее резко выраженный «низменной-бытовой уклон.

Персонажи изображаются со стороны их частной жизни и личных переживаний. Чаще всего, однако, особенно в более позднее время, когда жанр уже окончательно оформлен, действующие лица являются вымышленными.

Античность не оставила специального наименования для этого жанра. Пользуясь позднейшей терминологией, его принято называть романом (жанр развернутого повествования с любовным или бытовым содержанием). Фабула романа соткана из приключений (герои ищут друг друга).

«Дафнис и Хлоя» Лонга — одно из самых законченных художественных произведений позднегреческой литературы. Оно стоит одиноко среди софистических любовных романов, так как автор перенес место действия в буколическую обстановку. Оторванная от жизни любовь греческих романистов получает у Лонга оправдание в условной атмосфере буколики, где пастушеские божества приходят в трудные моменты на помощь героям. Дафнис и Хлоя — подростки, почти дети; полюбив друг друга, они должны еще пройти незнакомую им «науку любви», и последовательные этапы этого процесса, начиная от первого пробуждения неясных весенних томлений, составляют содержание романа, вместо привычных злоключений странствия.

Похищение, плен, кораблекрушение, все эти обязательные приключения сохранены и у Лонга, но поданы как мимолетные опасности, возникающие благодаря вторжению в пастушескую сферу чуждых ей горожан.

43. История Древнего Рима подразделяется на три больших периода: Царский период (VIII—VI вв. до н. э.), период Республики (ок. 510—31 гг. до н. э.), период Империи (31 г. до н. э. — 476 г. н. э.). При изучении истории экономики Рима следует иметь в виду ряд факторов. 1) Благоприятные климатические и географические условия, плодородные земли способствовали развитию сельского хозяйства. Полноводный Тибр и близость морского побережья давали возможность быстрому развитию мореплавания и торговли. 2) Богатство лесных материалов и строительного камня обеспечивали условия для строительства жилья, культовых зданий, дворцов знати. 3) Земельная собственность находилась в основном в руках государства. 4) Экономическое могущество Рима укреплялось за счет многочисленных войн, которые поставляли в Рим рабов, богатство из побежденных стран. 5) Римляне придавали особое значение транспортным коммуникациям. 6) В период расцвета Рима хозяйство его приобрело географическую специализацию. Значительное влияние на формирование Римской цивилизации оказали другие народы: греки, колонизировавшие берега Южной и Средней Италии; карфагеняне (выходцы из североафриканской колонии финикийцев) и этруски (населявшие северо-запад Апеннинского полуострова).[1] Экономика в Царский период. Основой хозяйственной жизни было сельское хозяйство, сохранявшее преимущественно натуральный характер. Основной культурой являлась пшеница; значительное развитие получили виноградарство и оливководство. Разводили крупный рогатый скот, лошадей, свиней. Торговля в это время была развита слабо. VIII—VI вв. до н.э. характеризуются разложением родовой общины. На место кровнородственных связей приходит принцип территориального расселения, внутри общины усиливается имущественное расслоение. Хозяйственно-юридической единицей стала большая патриархальная семья (familia), включавшая и рабов. Римское сообщество было разделено на патрициев и плебеев. В VIII— VI вв. до н. э. влияние Рима на Апеннинском полуострове возрастало. В VI в. Рим встал во главе Латинского союза, который объединял 47 племен. Царский период завершился в 509 г. до н. э., когда Тарквиний Гордый был изгнан из Рима.[1] Экономика в период Республики. С этого времени расширяется территориальная экспансия Рима. До половины захваченных территорий передавалась в общинные земли, что приводило к обогащению патрициев. Ежегодные военные походы (с марта по бктябрь) требовали поддержания и повышения боеготовности армии, осуществлять которые было все сложнее без участия плебеев. В 494 г. плебеи отказались участвовать в очередном походе и вынудили патрициев учредить институт народных трибунов — неприкосновенных защитников своих интересов. Такая тактика в дальнейшем применялась плебеями неоднократно. Многочисленной социальной прослойкой римского общества стали клиенты. Рабы в рассматриваемый период еще не стали основной производительной силой общества. Рабство носило по преимуществу патриархальный (нерыночный) характер. Да и положение рабов существенно отличалось от классического варианта рабства. Постоянные войны не только раздвигали границы Рима, но и создавали стабильный рынок рабов, способствовали расширению товарного обмена и повышению роли денег. Одним из основных источников дохода Римского государства стали налоги с провинций. Кроме того, с провинциями велась неравноправная торговля: товары из них вывозились по заниженным (неэквивалентным) ценам. Основным занятием населения Рима оставалось земледелие, которое в горных и засушливых районах дополнялось скотоводством (особенно овце- и свиноводством). В Риме существовали практически все известные виды ремесла по обработке камня, металла, кожи, шерсти, изготовлении изделий из глины, ткачество. Самое развитое из ремесел — гончарное производство. Италия интенсивно развивает торговлю как внешнюю, так и внутреннюю. Особенностью торговли было преобладание ввоза над вывозом. В ввозе преобладали сельскохозяйственная продукция (по заниженным ценам из провинций), предметы роскоши (из Греции и эллинистического Востока). Во II в. до н. э. после захвата испанских серебряных рудников важное место занимало серебро. В вывозе преобладали вино, оливковое масло, металлические изделия. Сельскохозяйственное производство основывалось на труде большого числа рабов. Особое место занимали пастбищные хозяйства, работавшие в основном на рынок. Происходило углубление специализации сельскохозяйственного производства. В самой Италии выгодными стали животноводство, виноградарство, садоводство. Подъему сельского хозяйства способствовало и становление постоянных рыночных связей между районами страны, обеспеченными хорошими дорогами. Использовался широкий набор орудий. Был распространен плуг (с VI в. до н. э.). Почва обрабатывалась боронованием или разбиванием комьев специальными молотками. Для уборки урожая применялись серпы, в I в. н. э. была изобретена колесная жатка, представлявшая собой деревянную платформу на двух колесах, которую толкал впреди себя вол или осел. Стебли попадали между железными ножами и оставались на платформе.

Определение римской "добродетели".

Рим называют «вечным городом». Кажется, что он был, есть и будет всегда. Рим, основанный в 753 году до нашей эры, был центром древнего мира. Рим пережил множество взлетов и падений; Рим был республикой и империей; Рим спасали воины и гуси; в Рим ведут все дороги... Научные исследования эпохи Древнего Рима проводились по самым разным направлениям. В том числе интересовали ученых и качества характера, почитаемые в Риме, как добродетели или безусловные ценности. Набор римских добродетелей обусловлен, прежде всего, массовой ориентацией на «кодекс чести» римских императоров – людей образованных, самостоятельно мыслящих, умеющих ясно и зажигательно излагать свои идеи. У вечного города свои представления о вечных ценностях. Думая о самосовершенствовании и выбирая в качестве ориентира набор «вечных» Римских добродетелей, вы выбираете нелегкий путь воина, философа и государственного деятеля в одном лице. Добродетели • Лидерство — Иди в бой первым, и даже если ты начнешь путь один, затем к тебе присоединятся многие. • Остроумие — Цени блистательное слово; порой оно значит больше, чем оружие. • Упорство — Не плыви по течению: это несложно, но никогда не приведет к цели. • Милосердие — Будь щедр душой и мягок сердцем, как подобает благородному человеку и победителю. • Достоинство — к себе с уважением: ты – человек, а значит, заслуживаешь этого. • Дисциплинированность — Научись выполнять приказы, в том числе собственные – и обретешь небывалую силу. • Стойкость — Не бойся трудностей – они закаляют характер. Не побывав в беде не узнаешь своей стойкости. • Бережливость — Избегай расходов, если они бесполезны для тебя или других людей; не расточительствуй. • Ответственность — Сказал – исполни, пообещал – сделай; или не обещай. • Честь — Блюди честь внешнюю, не допускай низких поступков. Блюди честь внутреннюю, не допускай грязных мыслей. • Человечность — Будь гуманным, не осуждай ближнего, разве ты сам не совершаешь ошибок? • Трудолюбие — Вложи в труд не только силы, но часть души – и ты добьёшься успеха. • Справедливость — Не обижай никого, нанеся оскорбление или не воздав по справедливости, как велит долг. • Сознательность — Обдумывай шаг прежде, чем занести ногу; обдумывай слово прежде, чем начать говорить. • Благоразумие — Не рискуй жизнью без веских причин, но только ради общественного блага. • Здоровье — Заботься о своем здоровье; оно основа благополучия и воина, и монарха. • Аскетизм — Умей обходиться малым – лишь малое истинно необходимо. • Правдивость — Не лги; пусть мысли и слова твои находятся в согласии. • Мужественность — Не отступай перед собственными страхами – и они отступят перед тобой. Мнение На заре истории римской цивилизации был сформирован «моральный кодекс», шкала римской системы ценностей, которая просуществовала до II века до нашей эры. В нее входили благочестие (pietas),верность (fides),серьезность (gravitas), твердость (constantia), объединенные понятием virtus (добродетель, доблесть), соединявшим в себе военное мужество с ревностным исполнением гражданского долга. Четыре основные добродетели римского народа тесно соприкасались и переходили одна в другую. Верность была верностью прежде всего гражданской общине, неразрывно связанной с благочестием, означающей благоговение перед «договором» общины с богом. Верность общине означала, таким образом, верность ее богам. Важнейшими нравственными ориентирами считались также воинственный дух, достоинство всех внешних форм, степенность, строгие порядки. В женщинах особенно ценилось целомудрие. Республиканская эпоха с ее выборностью и сменяемостью должностных лиц, созывами комиции, заседаниями сената, где определялась судьба civitas, добавила в список ценностей магистратское служение государству как проявление патриотизма и верности гражданской общине.

Периодизация римской литературы

По традиции, восходящей в своих истоках к эпохе Возрождения, римскую литературу принято делить на периоды соответственно этапам развития литературного латинского языка, в котором различают «архаическую» латынь, «классическую» («золотую» и «серебряную») и «позднюю». С этой точки зрения римская литература периодизируется следующим образом.

I. Древнейший период — до появления в Риме литературы по греческому образу (до 240 г. до н. э.). II. Архаический период — до начала литературной деятельности Цицерона (240 — 81 г. до н. э.). III. Золотой век римской литературы:

а) время Цицерона — расцвет римской прозы (81 — 43 г. до н. э.),

б) время Августа — расцвет римской поэзии (43 г. до н. э. — 14 г. н. э.).

IV. Серебряный век римской литературы — до смерти императора Траяна (14 — 117 г. н. э.). V. Поздний императорский период (117 — 476 г. н. э.).

Периодизация эта, хотя и основанная на одностороннем принципе «оценки» языка («золотая» и «серебряная» латынь и т. п.), по существу вполне удовлетворительно намечает главные вехи литературного процесса в Риме. Мы будем различать в истории римской литературы следующие периоды.

I. Эпоха республики (до 30-х гг. до н. э.):

а) долитературный период (до средины III в.);

б) первый век римской литературы (до средины II в.; время роста рабовладельческой республики);

в) литература последнего века республики (период граждан- ских войн с конца II в. до 30-х гг. до н. э.).

II. Эпоха империи (30-е гг. до н. э. — 476 г. н. э.):

а) литература времени перехода от республики к империи («век Августа», до 14 г. н. э.);

б) литература императорского Рима:

1) 1-й век н. э. («серебряный век»);

2) позднейшая римская литература (II — V вв.).

Первые писатели Рима