4. Ленин в.И. Грозящая катастрофа и как с ней бороться // Ленин в.И. Полное собр. Соч. Т. 34. С. 151-199.

ГРОЗЯЩАЯ КАТАСТРОФА И КАК С НЕЙ БОРОТЬСЯ

В.И.Ленин

(Написано 10-14 сентября 1917 г. Напечатано в конце октября 1917 г. в Петрограде отдельной брошюрой издательством "Прибой")

Печатается по ПСС В.И.Ленина. Т. 34. С. 151-199.

Эта работа была написана Лениным в подполье, в Гельсингфорсе, 10—14 (23—27) сентября 1917 года. В газете “Рабочий Путь” № 25 от 14 (1) октября 1917 года были опубликованы две заключительные главы из нее: “Борьба с разрухой и война” и “Революционная демократия и революционный пролетариат”, а через несколько дней, 19 (6) октября, в газете появилось сообщение, в котором говорилось, что “Вышла новая брошюра Н. Ленина “Грозящая катастрофа и как с ней бороться””.

За годы Советской власти книга “Грозящая катастрофа и как с ней бороться” издавалась десятки раз на многих языках народов СССР. Кроме того она выходила на английском, болгарском, испанском, китайском, немецком, польском, чешском, японском и других иностранных языках.

ПОЛНАЯ БЕЗДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПРАВИТЕЛЬСТВА

(С.157-159)

Происходит повсеместный, систематический, неуклонный саботаж всякого контроля, надзора и учета, всяких попыток наладить его со стороны государства. И нужна невероятная наивность, чтобы не понимать, — нужно сугубое лицемерие, чтобы прикидываться не понимающим, — откуда этот саботаж исходит, какими средствами он производится. Ибо этот саботаж банкирами и капиталистами, этот срыв ими всякого контроля, надзора, учета приспособляется к государственным формам демократической республики, приспособляется к существованию “революционно-демократических” учреждений. Господа капиталисты великолепно усвоили себе ту истину, которую на словах признают все сторонники научного социализма, но которую меньшевики и эсеры постарались тотчас же забыть, после того как их друзья заняли местечки министров, товарищей министра и т. п. Это именно та истина, что экономическая сущность капиталистической эксплуатации нисколько не затрагивается заменой монархических форм правления республиканско-демократическими и что, следовательно, и наоборот: надо изменить лишь форму борьбы за неприкосновенность и святость капиталистической прибыли, чтобы отстоять ее при демократической республике так же успешно, как отстаивали ее при самодержавной монархии.

Современный, новейший, республиканско-демократический саботаж всякого контроля, учета, надзора состоит в том, что капиталисты на словах “горячо” признают “принцип” контроля и необходимость его (как и все меньшевики и эсеры, само собою разумеется), но только настаивают на “постепенном”, планомерном, “государственно-упорядоченном” введении этого контроля. На деле же этими благовидными словечками прикрывается срыв контроля, превращение его в ничто, в фикцию, игра в контроль, оттяжки всяких деловых и практически-серьезных шагов, создание необыкновенно сложных, громоздких, чиновничье-безжизненных учреждений контроля, которые насквозь зависимы от капиталистов и ровнехонько ничего не делают и делать не могут.

Чтобы не быть голословным, сошлемся на свидетелей из меньшевиков и эсеров, т. е. тех именно людей, которые имели большинство в Советах за первое полугодие революции, которые участвовали в “коалиционном правительстве” и которые поэтому политически ответственны перед русскими рабочими и крестьянами за попустительство капиталистам, за срыв ими всякого контроля.

В официальном органе самого высшего из так называемых “полномочных” (не шутите!) органов “революционной” демократии, в “Известиях ЦИК” (т. е. Центрального Исполнительного Комитета Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов), в № 164 от 7 сентября 1917 года, напечатано постановление теми же меньшевиками и эсерами созданного и в их руках находящегося специального учреждения по вопросам контроля. Это специальное учреждение — “Экономический отдел” Центрального Исполнительного Комитета. В его постановлении официально признается, как факт, “полная бездеятельность образованных при правительстве центральных органов регулирования экономической жизни”.

Не правда ли, разве можно себе представить более красноречивое свидетельство о крахе меньшевистской и эсеровской политики, подписанное руками самих меньшевиков и эсеров?

Еще при царизме необходимость регулирования экономической жизни признана и некоторые учреждения для этого были созданы. Но при царизме разруха росла и росла, достигая чудовищных размеров. Задачей республиканского, революционного правительства было признано сразу принятие серьезных, решительных мер для устранения разрухи. Когда образовывалось “коалиционное”, при участии меньшевиков и эсеров, правительство, то в торжественнейшей, всенародной декларации его от 6-го мая было дано обещание и обязательство установить государственный контроль и регулирование. И Церетели и Черновы, а равно все меньшевистские и эсеровские вожди божились и клялись, что они не только ответственны за правительство, но что находящиеся у них в руках “полномочные органы революционной демократии” на деле следят за работой правительства и проверяют ее.

Прошло четыре месяца после 6-го мая, четыре длинных месяца, когда Россия уложила сотни тысяч солдат на нелепое, империалистское, “наступление”, когда разруха и катастрофа приближались семимильными шагами, когда летнее время давало исключительную возможность сделать многое и по части судоходного транспорта, и по части земледелия, и по части разведок в горном деле и пр. и т.п., - и через четыре месяца меньшевики и эсеры вынуждены официально признать “полную бездеятельность” образованных при правительстве учреждений контроля!!

И эти меньшевики и эсеры, с серьезным видом государственных мужей, болтают теперь (мы пишем эти строки как раз накануне Демократического совещания 12 сентября76) о том, что делу можно помочь заменой коалиции с кадетами коалицией с торгово-промышленными Кит Китычами, Рябушинскими, Бубликовыми, Терещенками и К°!

Спрашивается, чем объяснить эту поразительную слепоту меньшевиков и эсеров? Следует ли считать их государственными младенцами, которые по крайнему неразумию и наивности не ведают, что творят, и заблуждаются добросовестно? Или обилие занятых местечек министра, товарищей министра, генерал-губернаторов, комиссаров и тому подобное имеет свойство порождать особую, “политическую” слепоту?

ОБЩЕИЗВЕСТНОСТЬ И ЛЕГКОСТЬ МЕР КОНТРОЛЯ

(С.159-161)

Может возникнуть вопрос, не представляют ли способы и меры контроля чего-либо чрезвычайно сложного, трудного, неиспытанного, даже неизвестного?

Не объясняется ли затяжка тем, что государственные люди кадетской партии, торгово-промышленного класса, партий эсеров и меньшевиков в поте лица своего трудятся уже полгода над изысканием, изучением, открытием мер и способов контроля, но задача оказывается неимоверно трудной и все еще не решенной?

Увы! Темным мужичкам, неграмотным и забитым, да обывателям, которые всему верят и ни во что не вникают, стараются “втирать очки” и представить дело в таком виде. В действительности же даже царизм, даже “старый режим”, создавая военно-промышленные комитеты, знал основную меру, главный способ и путь контроля: объединение населения по разным профессиям, целям работы, отраслям труда и т. п. Но царизм боялся объединения населения и потому всячески ограничивал, искусственно стеснял этот общеизвестный, легчайший, вполне применимый, способ и путь контроля.

Все воюющие государства, испытывая крайние тяготы и бедствия войны, испытывая — в той или иной мере — разруху и голод, давно наметили, определили, применили, испробовали целый ряд мер контроля, которые почти всегда сводятся к объединению населения, к созданию или поощрению союзов разного рода, при участии представителей государства, при надзоре с его стороны и т. п. Все такие меры контроля общеизвестны, об них много говорено и много писано, законы, изданные воюющими передовыми державами и относящиеся к контролю, переведены на русский язык или подробно изложены в русской печати.

Если бы действительно наше государство хотело деловым, серьезным образом осуществлять контроль, если бы его учреждения не осудили себя, своим холопством перед капиталистами, на “полную бездеятельность”, то государству оставалось бы лишь черпать обеими руками из богатейшего запаса мер контроля, уже известных, уже примененных. Единственной помехой этому, - помехой, которую прикрывают от глаз народа кадеты, эсеры и меньшевики, — было и остается то, что контроль обнаружил бы бешеные прибыли капиталистов и подорвал бы эти прибыли.

Чтобы нагляднее пояснить этот важнейший вопрос (равносильный, в сущности, вопросу о программе всякого действительно революционного правительства, которое захотело бы спасти Россию от войны и голода), перечислим эти главнейшие меры контроля и рассмотрим каждую из них.

Мы увидим, что правительству, не в насмешку только называемому революционно-демократическим, достаточно было бы, в первую же неделю своего образования, декретировать (постановить, приказать) осуществление главнейших мер контроля, назначить серьезное, нешуточное наказание капиталистам, которые бы обманным путем стали уклоняться от контроля, и призвать само население к надзору за капиталистами, к надзору за добросовестным исполнением ими постановлений о контроле, — и контроль был бы уже давно осуществлен в России. Вот эти главнейшие меры:

1) Объединение всех банков в один и государственный контроль над его операциями или национализация банков.

2) Национализация синдикатов, т. е. крупнейших, монополистических союзов капиталистов (синдикаты сахарный, нефтяной, угольный, металлургический и т. д.).

3) Отмена коммерческой тайны.

4) Принудительное синдицирование (т. е. принудительное объединение в союзы) промышленников, торговцев и хозяев вообще.

5) Принудительное объединение населения в потребительные общества или поощрение такого объединения и контроль за ним.

Рассмотрим, какое значение имела бы каждая из этих мер, при условии революционно-демократического осуществления ее.

* * *

МОЖНО ЛИ ИДТИ ВПЕРЕД, БОЯСЬ ИДТИ К СОЦИАЛИЗМУ?

(С.190-194)

Предшествующее изложение легко может у читателя, воспитанного на ходячих оппортунистических идеях эсеров и меньшевиков, вызвать такое возражение: большинство описываемых здесь мер, в сущности, не демократические, а уже социалистические меры!

Это ходячее возражение, обычное (в той или иной форме) в прессе буржуазной, эсеровской и меньшевистской, есть реакционная защита отсталого капитализма, защита, наряженная по-струвистски. Дескать, мы не созрели для социализма, рано “вводить” социализм, наша революция буржуазная, — поэтому надо быть в холопах у буржуазии (хотя великие буржуазные революционеры Франции, 125 лет тому назад, сделали свою революцию великой посредством террора против всех угнетателей, и помещиков и капиталистов!).

Услужающие буржуазии горе-марксисты, к которым перешли и эсеры и которые рассуждают так, не понимают (если рассмотреть теоретические основы их мнения), что такое империализм? что такое капиталистические монополии? что такое государство? что такое революционная демократия? Ибо поняв это, нельзя не признать, что нельзя идти вперед, не идя к социализму.

Об империализме говорят все. Но империализм есть не что иное, как монополистический капитализм.

Что в России тоже капитализм стал монополистическим, об этом “Продуголь”, “Продамет”, сахарный синдикат и пр. свидетельствуют достаточно наглядно. Тот же сахарный синдикат показывает нам воочию перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм.

А что такое государство? Это организация господствующего класса, — например, в Германии юнкеров и капиталистов. Поэтому то, что немецкие Плехановы (Шейдеман, Ленч и др.) называют “военным социализмом”, на деле есть военно-государственный монополистический капитализм или, говоря проще и яснее, военная каторга для рабочих, военная охрана прибылей капиталистов.

Ну, а попробуйте-ка подставить вместо юнкерски-капиталистического, вместо помещичье-капиталистического государства государство революционно-демократическое, т. е. революционно разрушающее всякие привилегии, не боящееся революционно осуществлять самый полный демократизм? Вы увидите, что государственно-монополистический капитализм при действительно революционно-демократическом государстве неминуемо, неизбежно означает шаг и шаги к социализму!

Ибо если крупнейшее капиталистическое предприятие становится монополией, значит оно обслуживает весь народ. Если оно стало государственной монополией, значит государство (т. е. вооруженная организация населения, рабочих и крестьян, в первую голову, при условии революционного демократизма) — государство направляет все предприятие — в чьих интересах?

— либо в интересах помещиков и капиталистов; тогда мы получаем не революционно-демократическое, а реакционно-бюрократичес-кое государство, империалистскую республику,

— либо в интересах революционной демократии; тогда это и есть шаг к социализму.

Ибо социализм есть не что иное, как ближайший шаг вперед от государственно-капиталистической монополии. Или иначе: социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией.

Тут середины нет. Объективный ход развития таков, что от монополий (а война удесятерила их число, роль и значение) вперед идти нельзя, не идя к социализму.

Либо быть революционным демократом на деле. Тогда нельзя бояться шагов к социализму.

Либо бояться шагов к социализму, осуждать их по-плехановски, по-дановски, по-черновски доводами, что наша революция буржуазная, что нельзя “вводить” социализма и т.п.,—и тогда неминуемо скатиться к Керенскому, Милюкову и Корнилову, т. е. реакционно-бюрократически подавлять “революционно-демократические” стремления рабочих и крестьянских масс. Середины нет.

И в этом основное противоречие нашей революции. Стоять на месте нельзя — в истории вообще, во время войны в особенности. Надо идти либо вперед, либо назад. Идти вперед, в России XX века, завоевавшей республику и демократизм революционным путем, нельзя, не идя к социализму, не делая шагов к нему (шагов, обусловленных и определяемых уровнем техники и культуры: крупное машинное хозяйство нельзя “ввести” в земледелии крестьян, его нельзя отменить в сахарном производстве).

А если бояться идти вперед, это значит идти назад, чем гг. Керенские, при восторгах Милюковых и Плехановых, при глупом пособничестве Церетели и Черновых, и занимаются.

Диалектика истории именно такова, что война, необычайно ускорив превращение монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм, тем самым необычайно приблизила человечество к социализму.

Империалистская война есть канун социалистической революции. И это не только потому, что война своими ужасами порождает пролетарское восстание, — никакое восстание не создаст социализма, если он не созрел экономически, — а потому, что государственно-монополистический капитализм есть полнейшая м а т е р и а л ъ н а я подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет.

* * *

К вопросу о социализме наши эсеры и меньшевики подходят по-доктринерски, с точки зрения заученной ими наизусть и плохо понятой доктрины. Они представляют социализм чем-то далеким, неизвестным, темным будущим.

А социализм теперь смотрит на нас через все окна современного капитализма, социализм вырисовывается непосредственно, практически, из каждой крупной меры, составляющей шаг вперед на базе этого новейшего капитализма.

Что такое трудовая всеобщая повинность? Это шаг вперед на базе новейшего монополистического капитализма, шаг к регулированию экономической жизни в целом, по известному общему плану, шаг к сбережению народного труда, к предотвращению бессмысленной растраты его капитализмом.

В Германии юнкера (помещики) и капиталисты вводят всеобщую трудовую повинность, и тогда она неизбежно становится военной каторгой для рабочих.

Но возьмите то же самое учреждение и продумайте значение его при революционно-демократическом государстве. Всеобщая трудовая повинность, вводимая, регулируемая, направляемая Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, это еще не социализм, но это уже не капитализм. Это — громадный шаг к социализму, такой шаг, что, при условии сохранения полной демократии, от такого шага нельзя уже было бы без неслыханных насилий над массами уйти назад, к капитализму.

Бокарев Ю.П.. Экономические преобразования в СССР во второй половине 20-х – начале 30-х годов и мировое социально-экономическое развитие // Нэп: за­вершающая стадия: соотношение экономики и политики : сб. ст. – М., 1998.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ

В СССР ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ

20-х – НАЧАЛЕ 30-х ГОДОВ

И МИРОВОЕ СОЦИАЛЬНО-

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

С 1925 г. Госплан приступил к составлению контрольных цифр развития народного хозяйства. Период относительно либеральной экономической политики, на которой выросла нэповская система, закончился. СССР перешел к тотальному народнохозяйственному планированию. Началась эпоха масштабных экономических преобразований. Частное предпринимательство вытеснялось. Сокращалось число выдаваемых патентов. Пересматривались арендные договоры. Росло налогообложение предпринимателей. Развертывалась индустриализация. Активизировалось строительство совхозов и колхозов.

Несмотря на то, что в современной литературе свертывание нэпа оценивается весьма критически, результаты начатых во второй половине 20-х гг. экономических преобразований нельзя не признать внушительными. Если сопоставить производство некоторых продуктов в СССР и ведущих западных странах, то получится следующая картина (см. табл. 1).

С 1925 по 1931 гг. добыча каменного угля в СССР выросла на 215%, тогда как во Франции – только на 6%, а в остальных ведущих западных странах она упала: в Германии – на 11%, в Англии – на 12%, а в США – на 33%. Выплавка чугуна в СССР за тот же период увеличилась на 277%, тогда как во всех ведущих странах она упала: во Франции на 4%, в Германии – на 40%, в Англии – на 41%, а в США – на 49%. Валовой сбор пшеницы с 1925 по 1930 гг. в СССР возрос на 26%, тогда как из ведущих западных стран только США превзошли эту цифру (28%), в Германии рост составил 18%, а в Англии и Франции наблюдалось уменьшение сбора на 20% и 30% соответственно.

Таблица 1.

Продукция некоторых отраслей народного хозяйства

в СССР и ведущих западных странах∗ Годы	СССР	США	Англия	Франция	Германия
Добыча угля ( млн. т)
1925	17,0	527,9	247,1	47,1	132,6
1926	26,0	596,7	128,3	51,4	145,3
1927	32,3	542,4	255,3	51,8	153,6
1928	35,8	516,6	241,3	51,4	150,9
1929	41,7	546,1	260,8	53,8	163,4
1930	47,1	482,1	247,7	53,9	142,7
1931	53,5	396,3	221,4	50,1	119,1
Выплавка чугуна (млн. т.)
1925	1,3	36,7	6,4	8,5	10,1
1926	2,3	39,3	2,5	9,0	10,9
1927	3,1	36,4	7,4	3,4	7,9
1928	3,4	38,0	6,7	7,7	10,1
1929	4,3	43,0	7,7	10,1	9,7
1930	5,0	31,9	6,3	6,0	12,8
1931	4,9	18,7	3,8	8,2	6,1
Валовой сбор пшеницы (млн. квинталов)
1925	213,7	181,4	14,4	90,0	32,2
1926	248,9	226,2	13,9	63,2	26,0
1927	216,8	239,1	15,2	75,2	32,8
1928	219,7	249,0	13,5	76,6	38,5
1929	188,8	220,2	13,5	87,1	33,5
1930	269,5	231,6	11,5	62,9	37,9

* Народное хозяйство СССР. Статистический справочник. 1932. М., 1932. С. 607-639.

Конечно, надо принять во внимание, что западные страны с 1929 г. вошли в полосу «великой депрессии». Но, во-первых, то, что экономическое развитие СССР не испытало на себе воздействия этого масштабного мирового кризиса, явилось достижением; а во-вторых, и в последующие годы экономика СССР развивалась очень динамично.

До 80-х гг. стандартной мерой экономического прогресса служил национальный доход. В настоящее время наиболее употребляемой в западной статистике мерой является валовой национальный продукт (Gross Domestic Product – GDP). Он может быть рассчитан различными способами. Во-первых, как сумма валовой добавленной стоимости без стоимости потребленных материальных ресурсов, а также оказанных экономическим единицам услуг. Во-вторых, как сумма доходов народнохозяйственных единиц и населения от экономической деятельности, а также амортизационных отчислений. В-третьих, как сумма размеров конечного потребления, валового накопления и баланса внешней торговли.

В 1991 г. в США вышло исследование Ангуса Маддисона, где GDP был рассчитан за период с 1400 по 1989 гг. для 13 европейских стран, а также США, Канады, Японии и Австралии¹. Во многих случаях автор был вынужден использовать статистические зависимости и соотношения, а также оценочные данные. Но относительно рассматриваемого мною периода с 1913 по 1940 гг. его расчеты заслуживают доверия. Я дополнил исчисления Маддисона своими исчислениями GDP в СССР, произведенными на основании народнохозяйственных балансов, а в тех случаях, когда балансы не исчислялись, найденными мною статистическими соотношениями между национальным доходом и другими народнохозяйственными показателями, с одной стороны, и GDP, с другой стороны². Результаты приведены в таблице 2.

Если принять уровень GDP в 1913 г. за 100%, то окажется, что после существенного отставания от западных стран в 1917–1925 гг., СССР в 1926–1930 гг. сравнялся по накопленному уровню экономического роста с западными странами, а с 1931 г. превзошел его. В последующие годы экономический рост СССР уже заметно опережал рост экономики западных стран.

В 1989 г. мною опубликованы результаты математического моделирования альтернативного для СССР пути экономического развития³. Была проанализирована ситуация, в которой верх берут не сторонники госплановских «Контрольных цифр», а приверженцы Наркомфина, протестовавшие против чрезмерного увеличения денежной эмиссии. Модель строилась по известным принципам макроэко-

Таблица 2

Динамика валового национального продукта

в СССР и ведущих западных странах

(1913 г. = 100)* Годы	СССР	Авст-рия	Англия	Герма-ния	Ита-лия	США	Япо-ния
1913	100**	100	100	100	100	100	100
1914	97**	83,5	101,0	85,2	99,9	92,3	97,0
1915	90*	77,4	109,1	80,9	111,8	94,9	106,0
1916	77*	76,5	111,5	81,7	125,4	108,0	122,4
1917	65*	74,8	112,5	81,8	131,3	105,3	126,5
1918	57	73,3	113,2	82,0	133,3	114,8	127,8
1919	45	61,8	100,9	72,3	111,0	115,8	140,9
1920	35	66,4	94,8	78,6	101,3	114,7	132,1
1921	34	73,5	87,1	87,5	99,8	112,1	146,6
1922	50	80,1	91,6	95,2	104,9	118,3	146,2
1923	66	79,3	94,5	79,1	111,3	133,9	146,3
1924	69	88,5	98,4	92,6	112,4	138,0	150,4
1925	71	94,5	103,2	103,0	119,8	141,2	156,6
1926	91	96,1	99,4	105,9	121,1	150,4	158,0
1927	97	99,0	107,4	116,5	118,4	151,9	160,3
1928	105	103,6	108,7	121,6	126,9	156,3	173,4
1929	132	105,1	111,9	121,1	131,1	163,0	178,8
1930	157	102,2	111,1	119,4	124,6	147,5	165,8
1931	170	94,0	105,4	110,3	123,9	135,2	167,2
1932	189	84,3	106,2	102,0	127,9	117,1	181,2
1933	202	81,5	109,3	108,4	127,1	114,7	199,0
1934	233	82,2	116,5	118,3	127,6	123,7	199,4
1935	298	83,8	121,0	127,2	139,9	133,6	204,9
1936	360	86,3	126,5	138,4	140,1	152,7	219,8
1937	409	90,9	130,9	153,4	149,7	160,2	230,3
1938	450	102,5	132,5	169,1	150,8	152,9	245,7
1939	501	116,2	133,8	182,7	161,8	165,0	284,4
1940	535	113,2	147,2	184,0	162,8	178,2	292,7

* Источники: Maddison Angus. Dynamic Forces in Capitalist Development. A longrun comparative view. Oxford University Press, 1991; Gregory Paul R. Russian National Income. Cambridge University Press, 1982; Materials for a Balance of the Soviet National Economy. Cambridge University Press, 1985; Народное хозяйство СССР 1922 – 1972. М., Статистика, 1972 и др.

** Данные по Российской империи без Финляндии и Польши.

номического моделирования: первоначально в соответствии с определенной экономической теорией (я использовал, как и многие эконометристы, кейнсианскую теорию), определялся набор значимых народнохозяйственных показателей, затем методом пошаговой регрессии устанавливались устойчивые взимосвязи между ними, после этого строилась система уравнений и, наконец, изучалось, как поведет себя модель в случае изменения тех или иных параметров. Такие модели широко используются в мировой эконометрической практике для прогноза и регулирования народнохозяйственного развития⁴.

Моделирование показало, что государство отнюдь не вольно в своей денежной политике: сокращение денежной эмиссии привело бы к отливу денег с банковских вкладов и в результате денежное обращение заметно не сократилось бы. Однако в этих условиях субсидирование и кредитование промышленности сделалось бы невозможным, что привело бы к заметному снижению темпов ее роста. В результате товарооборот уменьшился бы на 22,4%, что привело бы либо к значительной инфляции, либо (в случае жесткой ценовой политики) к такому обострению товарного голода, какого страна еще не знала.

Ясно, что государство не осталось бы пассивным наблюдателем происходящего, а активно вмешалось бы в экономические процессы. Какими могли бы быть его действия? Предположительны три варианта: а) расширение эмиссии в целях финансирования промышленности (этот вариант реализовывался в действительности и просчитывать его нет нужды), б) увеличение прямого и косвенного налогообложения и в) изъятие денежных излишков у населения путем привлечения их на вклады и распространения облигаций государственного займа (отчасти это тоже имело место, но не в условиях денежной рестрикции).

Расчеты показали, что в этих условиях критическое положение сложилось бы в области сельскохозяйственных заготовок, и недостаток сырья сковал бы развитие легкой промышленности. Следовательно, основные задачи народнохозяйственной политики с неизбежностью сместились бы в область сельского хозяйства⁵.

Этим выводом я завершил анализ своей модели. После некоторой доработки она может дать ответ на более кардинальный вопрос, а именно: как бы развивалось народное хозяйство СССР, если бы основные принципы экономической политики сохранились вплоть до Великой Отечественной войны.

Для этого необходимо ввести в модель уравнение, по которому рассчитывается GDP, а также дополнить ее статистическими показателями, наиболее тесно связанными с валовым национальным продуктом. В результате система уравнений модели приобрела следующий вид:

GDP = 􀁈₁ + 􀁉_{1 *} NIN + 􀁎₁ WTR

NIN = 􀁈₂ + 􀁉_{2 *} IND + 􀁎₂ AGR

INV = 􀁈₃ + 􀁉_{3 *} MON + 􀁎_{3 *} STI _t-1

IND = 􀁈₄ + 􀁉_{4 *} INV _t-1 + 􀁎_{4 *} EMP + 􀁋_{4 *} DFON _t-1

AGR = 􀁈₅ + 􀁉_{5 *} TAX + 􀁎_{5 *} IWP + 􀁋_{5 *} WTR _t-1

MON = 􀁈₆ + 􀁉_{6 *} STI _t-1 + 􀁎_{6 *} MON _t-1

STI = 􀁈₇ + 􀁉_{7 *} TAX + 􀁎_{7 *} MON _t-1

IWP = 􀁈₈ + 􀁉_{8 *} WTR _t-1 + 􀁎₈ * MON _t-1

TAX = 􀁈₉ + 􀁉_{9 *} AGR _t-1 + 􀁎_{9 *} WTR _t-1

EMP = 􀁈₁₀ + 􀁉_{10 *} POP + 􀁎_{10 *} IND _t-1

WTR = 􀁈₁₁ + 􀁉_{11 *} IND _t-1 + 􀁎_{11 *} AGR _t-1

FON = 􀁈₁₂ + 􀁉_{12 *} INV _t-1

Здесь: GDP – валовой национальный продукт; NIN – национальный доход; INV – инвестиции в народное хозяйство; IND – продукция промышленности, AGR – продукция сельского хозяйства; MON – количество денег в обращении; STI – государственные доходы; EMP – занятость; WTR – оптовая торговля; IWP – индекс оптовых цен; STI – государственные доходы; FON – прирост производственных фондов за год. a_(1-12)...b_(1-12) – структурные коэффициенты, оцениваемые методом множественной линейной регрессии. Выражение (t-1) означает, что в рассчетах используются данные предыдущего года.

Кроме населения, численность которого принимается такой же, как и в действительности, значение всех остальных переменных можно рассчитать, подставляя в уравнения известные или рассчитанные значения переменных за предыдущий год.

Если рассчитывать таким образом значение GDP, то окажется, что от сохранения нэповской экономической системы СССР не выиграл бы. Достигнутых во второй половине 20-х гг. темпов экономического роста добиться не удалось бы. Более того, в конце 20-х гг. страна столкнулась бы с мощным экономическим кризисом, связанным с предельным использованием промышленных мощностей в условиях растущего товарного голода. Менее масштабные кризисы ждали бы страну и в 30-е гг. (см. табл. 3).

Таблица 3

Динамика валового национального продукта

в СССР в 1921 – 1940 гг. (1921 г. = 100)* Годы	В действительности	По модели
1921	100	100
1922	147,1	147,1
1923	194,1	194,1
1924	202,9	202,9
1925	208,8	208,7
1926	267,6	211,8
1927	285,3	197,8
1928	308,8	165,9
1929	388,2	152,5
1930	461,8	159,6
1931	500,1	165,2
1932	555,9	184,2
1933	594,1	218,6
1934	685,3	237,9
1935	876,5	255,2
1936	1058,8	287,9
1937	1202,9	313,1
1938	1323,5	326,3
1939	1470,6	359,0
1940	1570,6	398,5

* Рассчитано автором.

Если сравнить темпы развития нэповской системы с динамикой роста капиталистической экономики, то окажется, что в случае победы стороннников либеральной народнохозяйственной политики экономическая отсталось СССР от западных стран не только сохранилась бы, но и возросла бы со временем. Получается, что плановая экономика была СССР во благо, а рыночная – во вред. Как это объяснить?

Преимущества рыночной экономики по сравнению с плановой можно подразделить на внутренние и внешние. К внутриэкономическим преимуществам относятся: а) конкуренция, создающая благоприятные условия для жизнеспособных предприятий и уничтожающая малоэффективные предприятия, б) ценовое саморегулирование, позволяющее увеличить производство пользующихся спросом товаров и сократить производство товаров, находящихся в избытке, в) жесткость финансовых ограничений, стабилизирующая денежное хозяйство и делающая эффективными инвестиции, г) наличие рынка труда, позволяющего автоматически перераспределить рабочую силу между регионами и отраслями и т.д.

Мог ли СССР воспользоваться ими во второй половине 20-х гг.? Конкуренция была невозможна из-за преобладающей роли в экономике государственного сектора, укрепление и расширение которого явилось одной из важнейших задач ВКП (б) в годы нэпа. Несмотря на то, что условия хозрасчета и самоокупаемости, в которых оказались государственные предприятия в начале 20-х гг., в принципе могли бы способствовать конкуренции между самими государственными предприятиями. Однако обьединение основной их массы в тресты и синдикаты уже в 1922 г. эту возможность перечеркивали. Хозрасчет осуществлялся на уровне трестов и синдикатов, являвшихся монополистами в своей отрасли. Да и государство не моглодопустить, чтобы деятельность одних, принадлежавших ему предприятий, вела бы к разорению других предприятий – это считалось «издержками капитализма».

Пожалуй, единственным заметным проявлением конкуренции в 20-е гг. было соперничество между государствнными и частными (т.н. «неплановыми») заготовителями на аграрном рынке. Например, в хлебную кампанию осени 1925 г. частные скупщики заготовили около 25% всех хлебных излишков крестьян⁶. Однако в эту конкуренцию немедленно вмешалось государство. Частные железнодорожные грузы были отнесены в последнюю категорию, что лишило частников возможности вывезти заготовленный хлеб. В последующем же к частным заготовителям и продававшим им хлеб крестьянам стали применяться и более строгие меры, включая административное и судебное преследование. Ясно, что в этих условиях конкуренция развернуться не могла.

Ценовое саморегулирование в 20-е гг. также было невозможно. Начавшаяся с 1923 г. кампания за снижение цен на промышленные изделия уже в 1924 г. лишила эти цены какой-либо регулирующей роли и привела к растущему товарному голоду. Относительно свободным было ценообразование лишь в частной торговле и мелком крестьянском производстве, хотя государство не оставляло попыток и здесь установить жесткий контроль, что увенчалось успехом в середине 20-х гг. после создания центральной, республиканских и местных межведомственных комиссий по надзору за розничными ценами⁷.

Характерная для капитализма жестокость финансовых ограничений в нашей стране в 20-е гг. также не существовала. Понятно, в условиях гиперинфляции ее и быть не могло. Не успела страна летом 1924 г. перейти к твердой валюте, как сотрудники Госплана заявили, что количества денег в обороте недостаточно для финансирования государственного сектора народного хозяйства и за период с 1 октября 1924 г. по 1 декабря 1925 г. денежная масса возросла в два раза, тогда как национальный доход увеличился лишь на 30%⁸.

Любое государственное предприятие не только могло получить льготный долговременный кредит в государственном или акционерных банках, но и рассчитывало на ежегодные безвозвратные субсидии из государственного бюджета. Если на Западе государственная помощь предприятиям была ничтожной, а основную массу денежных средств экономика получала с помощью банковского кредита, то в СССР бюджетные субсидии составляли за разные годы от 22% до 43% всего финансирования государственной промышленности. Понятно, что в этих условиях неэффективно работающим предприятиям не грозило финансовое банкротство (см.табл.4).

Таблица 4

Кредит и бюджетные субсидии в промышленности

(в млн руб. по ценам каждого года)∗ Бюджетные субсидии		Банковские кредиты
1922/23	107		140
1923/24	75		260
1924/25	354		1121
1925/26	790		1496
1926/27	1011		2219

∗Экономический бюллетень Конъюнктурного института. 1924–1927. № 11/12.

Справедливости ради следует сказать, что, в противоположность государственным, частные предприятия находились в чрезвычайно стесненных финансовых условиях. Они не только платили разорительные налоги и завышенные проценты по кредитам, но нередко им и вовсе в кредитах отказывали. Это вело к частым случаям закрытия даже эффективных частных предприятий.

Весьма значительная даже по западным меркам безработица в СССР в 20-е гг. на первый взгляд, дает основание заключить о наличии рынка труда (см. табл. 5).

Однако этот рынок труда функционировал не как капиталистический. Если исключить первые два года новой экономической политики, когда безработица была вызвана массовым закрытием, то все последующее время безработица создавалась не производственной конъюнктурой, а сельской миграцией в города, массовыми чистками служащих и части интеллигенции, а также разорением мелких предпринимателей, которым из-за их социального положения часто отказывали в приеме на работу. Поэтому, наряду с большим числом безработных, в стране было немало свободных рабочих мест для квалифицированной рабочейсилы. В этих условиях нельзя говорить, что рынок труда в СССР уменьшался в связи с ростом производства и увеличивался в связи с промышленными кризисами, как на Западе. Борьбе с безработицей ВКП(б) уделяло большое внимание. В результате многие государственные предприятия уже в середине 20-х гг. страдали от излишка рабочих рук.

Таблица 5

Безработица в СССР и некоторых западных странах

(в % ко всем работающим по найму)∗ CCCР		США		Англия		Герма-ния		Бельгия		Дания		Шве-ция
1922	2,3		7,2		9,6		0,7		1,9		9,5		5,5
1923	14,0		3,0		8,0		4,5		0,6		6,5		2,9
1924	22,1		5,3		7,1		5,8		0,6		5,5		2,4
1925	14,4		3,8		7,7		3,0		0,9		7,5		2,6
1926	11,5		1,9		8,6		8,0		0,8		10,5		2,9
1927	13,6		3,9		6,7		3,9		1,1		11,0		2,9
1928	12,3		4,3		7,4		3,8		0,6		9,0		2,4
1929	13,9		3,1		7,2		5,9		0,8		8,0		2,4
1930	10,1		8,7		11,1		9,5		2,2		7,0		3,3
1931	–		15,8		14,8		13,9		6,8		9,0		4,8

∗Народное хозяйство СССР. Статистический справочник. 1932. М., 1932. С.XXII-XXIII; Maddison Angus. Dynamic Forces in Capitalist Development. N.Y., 1991. P.260-261. По СССР процентные отношения исчислены.

Таким образом, не остается ни одного сколь-либо важного внутреннего преимущества рыночной экономики, которым мог бы воспользоваться СССР в конкретных политических и народнохозяйственных условиях 20-х гг. Однако, наряду с внутренними, рыночная экономика включает в себя и важные внешнеэкономические преимущества. Они заключаются: а) в свободном перемещении капиталов из стран с менее доходными условиями для вложений в страны с максимальным доходом от инвестиций, б) благоприятных условиях для развития внешней торговли, позволяющих фирмам самостоятельно вступать во взаимовыгодные товарные отношения, в) валютном саморегулировании, когда благодаря гибким курсам национальной и зарубежных валют создаются выгодные условия для экспорта или импорта и т.д.

К сожалению, СССР не мог обратить себе на пользу и эти преимущества. Несмотря на широко разрекламированную кампанию по созданию концессий, зарубежный капитал не стремился внедряться в нашу страну, опасаясь риска, связанного с вложениями. Большое впечатление на зарубежных инвесторов произвели национализация зарубежных предприятий и акционерных компаний, с большой долей иностранных капиталов, произведенная в 1918 г., а также отказ не только возвратить конфискованную иностранную собственность, но и выплатить денежную компенсацию. Поэтому концессии имели место в основном там, где зарубежные предприниматели могли, не вкладывая больших средств, получать немедленную отдачу, например, при вырубке леса.

Внешняя торговля СССР осуществлялась в государственно-монополистической форме. Наркомвнешторг концентрировал в своих руках закупку товаров в стране и ее реализацию за рубежом. Все это приводило к отрыву экспорта и импорта от конкретных нужд и интересов предприятий, связывало внешнюю торговлю с политическими, а не чисто экономическими интересами. В результате внешняя торговля СССР была заметно ниже не только по сравнению с другими западными странами, но даже в отношении дореволюционного уровня (см. табл.6)

Таблица 6

Экспорт в СССР и некоторых западных странах

(в млн. долларов США по ценам каждого года)∗ СССР		Фран-ция		Герма-ния		Ита-лия		Анг-лия		США		Бель-гия
1913	760		1328		2454		485		2555		2380		717
1926	296		3234		3039		1017		2914		5588		937
1927	349		3550		2996		940		3298		5875		1156
1928	400		3242		3341		944		3372		6032		1275
1929	462		3221		3717		982		3427		6212		1269
1930	518		2822		3437		816		2743		4993		1071

∗См. табл. 3. Данные по СССР переведены из рублевой оценки в долларовую по московскому официальному курсу.

В литературе широко распространено неизвестно как сформировавшееся убеждение в том, что червонец котировался во всем мире. На самом деле его котировка производилась только в Прибалтике, Италии, Турции, Персии и Китае. В большинстве западных стран котировался не червонец, а золотая 10-рублевая монета⁹. Правда, в Москве производилась котировка многих западных валют: доллара США, английского фунта стерлингов, немецкой марки и др. Однако эти курсы не были обязательны для западных торговцев и использовались в расчетах внутри страны. Повлиять каким-либо образом на соотношение между экспортом и импортом это не могло.

Таким образом, в 20-е гг. СССР не мог воспользоваться ни одним из преимуществ рыночного хозяйства. С одной стороны, это привело к падению эффективности нэповской системы по мере завершения восстановительного периода. С другой стороны, с этим связан и легкий отказ от новой экономической политики с переходом к задачам реконструктивного периода.

______________

¹ Maddison Angus. Dynamic Forces in Capitalist Development. N.Y., 1991.

² Источники: Баланс народного хозяйства Союза ССР 1923-24 г. М., 1926; Материалы по балансу народного хозяйства СССР за 1928, 1929 и 1930 гг. М., 1932; Контрольные цифры народного хозяйства СССР на 1928/29 г. М., 1929; Вайнштейн А.Л. Народный доход России и СССР.М., 1969; Народное хозяйство СССР в 1923-24 г. М.,1925; Народное хозяйство СССР в 1924/25 г. М., 1926; Народное хозяйство СССР. 1922-1972. Юбиленйный статистический ежегодник. М., 1972; Подтягин М.Е. Народное хозяйство СССР: его достижения и состояние в 1924 г. М., б.г.

³ См.: Бокарев Ю.П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянское хозяйство в СССР в 20-е годы. М., 1989. С.270-274.

⁴ См.: Винн Р., Холден К. Введение в прикладной экономический анализ. М., 1981.

⁵ См.: Бокарев Ю.П. Указ. соч. С.270-274.

⁶ Экономический бюллетень Конъюнктурного института. 1926. № 11/12. С.18.

⁷ См.: Бокарев Ю.П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянское хозяйство в СССР в 20-е годы. М., 1989. С.266.

⁸ См.: Русский рубль. Два века истории. М., 1994. С.226.

⁹ Там же.