Карл Ясперс.

Б лизки к Хайдеггеру размышления известного немецкого философа, одного из крупнейших экзистенциалистов Карла Ясперса (1883-1969). В работе «Истоки истории и ее цель» философ рассматривает технику как новый фактор мировой истории.^[2] Он призывает к осознанию современной эпохи и приходит к выводу, что лишь в масштабе истории становится понятным, какие глубокие изменения, подготовленные в течение двух последних веков, произошли в наше время. Эти изменения не сравнимы ни с чем, что известно людям из истории прошедших пяти тысячелетий.^[3]

Ясперс выделял в мировой истории отдельный этап – «научно-техническую эру»: она была подготовлена в конце средневековья, получила в XVII столетии свое духовное обоснование, в XVIII – развитие, а в XX веке сделала головокружительный скачок. Философ выделяет и понимает технику как важнейший элемент нашего времени, влияющий на мировое развитие, на эволюцию, на всемирную историю. С появлением современной техники все изменилось. Она знаменовала собой резкое усиление социальной динамики. Немецкий мыслитель подчеркивает, что техническая цивилизация уже по своему объему, богатству и многообразию занимает особое место во всей истории познания. Техника, по мнению Ясперса, приобрела огромное значение не только для Европы и западной культуры в целом, но и для всего мира.

В книге «Истоки истории и ее цель» осмыслению техники посвящен специальный раздел – «Современная техника». Ясперс начинает с описания кризиса. «Нынешний век, – пишет философ, – век техники со всеми вытекающими отсюда последствиями, которые, по-видимому, не оставят на земле ничего из того, что на протяжении тысячелетий обрел человек в области труда, жизни, мышления, символики. Природа меняет облик под воздействием техники, и, обратно, на человека оказывает воздействие окружающая его среда. Перед лицом непокоренной природы человек представляется относительно свободным, тогда как во второй природе, которую он технически создает, он может задохнуться. Техника превратила все существование в действие некоего технического механизма, всю планету – в единую фабрику. Произошел полный отрыв человека от его почвы, от отзвука подлинного бытия. Значимость вопроса – к чему может прийти человек – стала настолько велика, что техника стала сегодня центральной темой».

Главной чертой техники является ее рассудочность. Согласно мыслителю, техника является частью общей рационализации, начавшейся в XVII веке. Техническое мышление распространяется на все сферы человеческой деятельности. Существует представление об абсолютном превосходстве механической предначертанности, исчисляемости и надежности над человеческой нелогичностью и ненадежностью. А поскольку смысл техники – освобождение от нерациональной власти природы, поверхность земного шара на наших глазах превращается в машинный ландшафт.

По Ясперсу «техника возникает, когда для достижения цели вводятся промежуточные средства». Все, что задумано для осуществления какой-либо деятельности, должно быть построено по образцу машины, – т.е. должно обладать точностью, логичностью и т.п. Самая большое воздействие оказывает самая совершенная и большая машина.

Вследствие уподобления всей жизненной деятельности работе машины, общество превращается в одну большую машину, организующую жизнь людей. Все, связанное с душевными переживаниями и верой, допускается лишь при том условии, что оно полезно для цели, поставленной перед этой общественной машиной. Человек сам становится одним из видов сырья, подлежащего целенаправленной обработке. Поэтому традиция, в той мере, в которой в ней коренятся абсолютные, вечные и нелогичные требования, уничтожается, а люди в своей массе уподобляются песчинкам.

Когда люди оторваны от традиции, лишены корней, они могут быть использованы наилучшим образом. Если традиция хранит их в нерациональном, историческом, целостном, то исчезновение культурной традиции – это самый верный и легкий способ манипуляции. Горизонт человеческой жизни сужается, как по отношению к прошлому, так и по отношению к будущему. Когда человек теряет традицию, он начинает жить лишь настоящим. В пустоте и усталости от бессмысленного труда действуют только инстинкты, потребность в развлечении и сенсации. Игры и развлечения становятся технически организованными.

Х. Ортега-и-Гассет.

И спанский философ Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1955) в связи с анализом техники указывал на двойственность человека – он отличен от природы и вместе с тем посредством техники он с ней сливается.

По мысли Ортеги-и-Гассета, современный мир сделали возможным три фактора: либеральная демократия, экспериментальная наука и индустриализация. (Причем, второй и третий факторы, по Ортеге, можно объединить под именем «техники».) Согласно испанскому мыслителю, либеральная демократия и техника так неразрывно связаны между собой, что одна немыслима без другой. «Нужно было бы найти специальное слово, более широкое понятие, обнимающее и ту, и другую, – пишет философ. – Это слово было бы подлинной характеристикой XIX века». В конце концов, все сводится к технике, утверждает Ортега.

По Ортеге, современная техника возникла из сочетания капитализма с опытными науками. Не всякая техника научна. Только современная европейская техника покоится на научной базе, и отсюда ее отличительная черта – возможность безграничного развития. Техника иных стран и эпох – Месопотамии, Египта, Греции, Рима, Востока – всегда достигала какого-то предела, перейти который она не могла; и по достижении его начинался упадок.

Испанский философ задумывается о будущем техники. Техника и наука, утверждает он, – одной природы. Стало быть, и судьбы той и другой взаимосвязаны. Наука угасает, когда люди перестают интересоваться ею бескорыстно, ради нее самой, ради основных принципов культуры. Когда этот процесс отмирает (что, по Ортеге, как раз происходит в современности), – техника может протянуть еще короткое время, по инерции, пока не выдохнется импульс, сообщенный ей чистой наукой. Жизнь идет с помощью техники, но не от техники. Техника сама по себе не может ни питаться, ни дышать, она – не causa sui (то есть причина самой себя), но лишь полезный, практический осадок бесполезных и непрактичных занятий. Ортега приходит к заключению к заключению, что интерес к технике никоим образом не может обеспечить ее развитие или даже сохранение.

Наука, искусство, техника и все остальное могут процветать только в бодрящей атмосфере, созданной ощущением власти. Как только оно угаснет, европеец начнет падать все ниже. Он утратит ту несокрушимую веру в себя, благодаря которой он так смело и упорно овладевал великими, новыми идеями. Он станет непоправимо будничным. Неспособный более к творческому взлету, он погрязнет во вчерашнем, обыденном, рутинном и превратится в педантичное, надутое существо, подобно грекам периода упадка или эпохи Византии.

Н.А. Бердяев.

Л юбопытные размышления над проблемой техники встречаем у крупного русского мыслителя Николая Александровича Бердяева (1874-1948). Н.А. Бердяев, в частности, обратил внимание на социальные функции техники. Проблемами воздействия техники на социальное бытие современного человека философ интересовался на протяжении всей своей творческой жизни. Поэтому отдельные высказывания о роли техники можно найти практически во всех работах Бердяева, включая его знаменитую книгу «Смысл истории», вышедшую в 1923 году. Концентрированное изложение своих мыслей по этим проблемам он дал в большом очерке «Человек и машина», опубликованном в журнале «Путь» за 1933 год. Специально технике посвящена одна из глав последнего, изданного посмертно, крупного произведения Бердяева – «Царство духа и царство Кесаря». Кроме того, социальные и философские аспекты техники рассмотрены в статье «человек и техническая цивилизация», вышедшей в последний год жизни мыслителя.

В своих произведениях Бердяев неоднократно подчеркивал, что вопрос о технике стал в начале XX в. вопросом о судьбе человека и судьбе культуры. «В век маловерия, в век ослабления не только старой религиозной веры, но и гуманистической веры XIX в., – единственной сильной верой современного цивилизованного человека остается вера в технику, в ее мощь и ее бесконечное развитие» – писал Бердяев в работе «Человек и машина».

Русский мыслитель считал, что власть техники неразрывно связана с капитализмом. Эта власть родилась в капиталистическом мире, а сама техника стала наиболее эффективным средством развития капиталистической системы хозяйства. При этом коммунизм перенял от капиталистической цивилизации ее беспредельный гипертехницизм, и создал религию машины, которой он поклоняется как тотему. Тем самым обнаруживается глубокое внутреннее родство между атеистической верой коммунизма и безрелигиозностью современного мира.

Бердяев полагал, что господство техники открывает новую ступень действительности: «новая реальность», воплощением которой является машина, по своей сути отличается от природной как неорганической, так и органической реальности. Специфический характер реальности, созданной машинной технологией, виден в том воздействии, которое последняя оказала, с одной стороны, на жизнь человека, а, с другой, – на окружающую среду. Это воздействие является результатом нового типа организации, которую Бердяев называл «техносистемой» и рассматривал как некий рыхлый агломерат экономических, промышленных и технологических ассоциаций, распространяющих свое влияние на весь мир. Различные элементы техносистемы не имеют общего управления, действуя отчасти в конкуренции, а отчасти – в кооперации друг с другом. Ими руководят не столько конкретные личности, сколько с трудом опознаваемые анонимные и безличные управляющие силы. Деятельность техносистемы ведет к интеграции и унификации в масштабах земного шара различных укладов жизни, человеческих ожиданий и потребностей. Именно в этом смысле можно, по Бердяеву, рассматривать техносистему как «новую ступень действительности».

Таким образом, современная техника, и, прежде всего, техническое знание, неразрывно связаны с развитием науки. Однако в истории развития общества соотношение науки и техники постепенно менялось.