Горфункель А.Х. Философия эпохи Возрождения (1980)

себе эгоистом. Но создание новой системы нравственности требовало преодоления груза лицемерных и традиционных представлений, требовало прежде всего освобождения человеческой личности, признания ее самоценности. Справедливы замечания исследователей о буржуазном характере индивидуалистической этики Монтеня, возникновение которой они связывают с первыми шагами буржуазных общественных отношений [см. 17]. Но это помогает нам понять генезис индивидуализма Монтеня, а не его историческую перспективу. Освобождение человеческой личности имело огромное историческое значение и далеко выходило за конкретные исторические и социальные рамки своего времени.

Главное в этике Монтеня — признание самодостаточности человеческой жизни, цель которой —не вне ее, а в ней самой. Результат жизни, подчеркивает он, не творения человека и не его деяния, хотя и те, п другие имеют значение и смысл. Но «лучшее наше творение — жизнь согласно разуму» [74, т. 3, с. 409]. Таким образом, именно нравственное содержание придает смысл и оправдание человеческой жизни. Жизнь— не орудие спасения и искупления первородного греха, она и не орудие каких-то иных, превышающих самого человека целей,— она в себе самой должна получить достойный смысл и оправдание. И в выработке этого смысла человек должен опираться на самого себя, в себе самом находить опору подлинно нравственного поведения. Автономная, независимая от господствующих мнений и предрассудков, нравственная позиция есть высшее достижение человека. Это позиция, не требующая наград ни в загробном мире, ни иа земле, по заставляющая действовать по самостоятельному выбору, объединяя в своем поведении интересы личности и других людей, личности и общества. Ибо полезной обществу и другим людям может быть, по Моитеню, только суверенная личность.

Воззрения Монтеня оказали значительное влияние на последующее развитие европейской философской мысли. Провозгласив опыт основой человеческого знания, он оказал воздействие на разработку эмпирического метода в философии Ф. Бэкона. Его эпикуреизм получил дальнейшее развитие в творчестве П. Гассенди. Рационализм Монтеня, его борьба против господствующих в обществе предрассудков нашли продолжение в

231

мировоззрении Р. Декарта. Мощное воздействие идеи Монтеня сказалось и в той полемике, которую вели с ним защитники религиозного спиритуализма — Б. Паскаль, Н. Мальбранш, Ж- Боссюэ. Скептицизм Монтеня оказал во многом определяющее воздействие на П. Бейля; автора «Опытов» высоко ценили деятели французского Просвещения. А его этика, его глубокий анализ человека — все это явилось достоянием европейской культуры вплоть до наших дней: достаточно вспомнить, что «Опыты» — одна из любимых книг А. С. Пушкина и Л. Н. Толстого.

Переход к натурфилософии

Г л а в а IX

ФИЛОСОФИЯ ПРИРОДЫ БЕРНАРДИНО ТЕЛЕЗИО

К середине XVI в гуманистическая традиция и неоплатонизм фнчинианской школы изживают себя Став-

ший достоянием литераторов, гуманистический неоплатонизм становится украшением княжеских дворов раздробленной Италии и находит популярное выражение в изящных и малосодержательных трактатах о любви, в утонченной любовной лирике эпигонов Петрарки Разумеется, следы воздействия гуманизма и неоплатонической традиции обнаружатся п в последующем развитии ренессанспой философской мысли Однако и содержание и метод философии второй половины XVI — начала XVII в иные возникает натурфилософия.

Уже у ПьетроПомпонацци мы обнаруживаем тенденции преодоления университетского аристотелизма и вы-

233

хода к постановке и решению натурфилософских проблем. Платоник Пьер-Анджело Мандзолли в заключительных космологических разделах поэмы «Зодиак жизни» подходит к созданию типично натурфилософской, пантеистической картины мира. Преодоление гуманистического и неоплатонического антропоцентризма характерно и для философии Мишеля Монтеня: его подход к проблемам человека и его места в мире явно свидетельствует о натурфилософской тенденции.

Натурфилософия становится определяющим движением философской мысли на заключительном этапе Возрождения. Ее отличает не только предмет рассмотрения — прежде всего собственно «философия природы», но и метод подхода к основным проблемам философии. Сами мыслители называли себя «натуральными философами», подчеркивая этим, что рассматривают и космос и человека с точки зрения автономии природы, вне теологии и схоластической книжной традиции. Натурфилософия использовала во всей полноте возрожденное гуманистами античное философское наследие, прежде всего философию «досократиков», но также н платонизм, и отвергаемый ею в его схоластической форме аристотелизм. Через головы гуманистов она обратилась и к философской мысли средневековья, в особенности к неортодоксальным, аверроистским и неоплатоническим, пантеистическим течениям. Опираясь па достижения возникающих в эту эпоху в борьбе со схоластикой естественных наук, исходя из назревших общественных потребностей, натурфилософия стремится создать новую картину мира, свободную не только от авторитета теологии и схоластики, но и от книжной учености гуманизма. Основу ее метода составляет рассмотрение

природы исходя		из	ее «собственных начал», независи-
мо	от вне- и	сверхприродного			вмешательства и от
груза книжной учености.
Беряардино Телезио			" а Ч Э Л 0	натурфилософии ПОЛОЖИЛ
г	1		Бернардиио		Телезпо (1509—1588).

Он родился в Козеице, в Южной Италии, и получил воспитание в доме дяди Антонпо Телезио, автора латинских поэм, проникнутых лукрецпаиским духом; в заключительных стихах одной из них возникал образ магернприроды: «О всепорождающая природа, создательница людей и вещей, суровая и благодетельная, постоянная

234

и изменчивая, никому не сродная, неутомимая, плодоносная, самое себя превосходящая красотой, лишь с самою собой состязующаяся, ты и побежденная вновь стяжаешь победу!» [155, т. 2, с. 644].

Знание классического		наследия составило основу
его философской культуры,		и это не могло не способ-
ствовать отчуждению	его от официальной схоластики в
Падуе, где он изучал	философию и медицину и где по-

лучил в 1535 г. степень доктора философии.На дальнейшее его философское развитие оказали влияние вольные ученые общества, «академии», в недрах которых, подчас в причудливых формах, зарождалось новое экспериментальное естествознание на основе опыта и наблюдения природных явлений. Одна из них, Козентинская, в его родном городе, была особенно знаменита, и господствовавший там дух независимости послужил причиной преследований со стороны церковных властен. Результатом многолетних размышлений явилась собственная натурфилософская система, изложенная Телезио в книге «О природе согласно ее собственным началам» (De natura juxta propria principia) — главном его сочинении, вышедшем первым изданием в Риме в 1565 г. и переизданном под названием «О природе вещей согласно ее собственным началам» (De rerum nalura juxta propria principia) с изменениями, а затем и со значительными дополнениями в 1570 и 1586 гг. Кроме того, Телезио принадлежит ряд небольших научных и философских трактатов по частным вопросам.

«Собственные	^ ж е в с а м о м	названии книги Теле-
начала»	зио заключена программа его фило-
природы	софип. Здесь	и напоминание о ма-

териалистической традиции древних, и решительное утверждение нового метода — изучение природы в соответствии с ее собственными началами, заключенными в ней самой и из нее выводимыми. Непосредственное божественное вмешательство в дела природы тем самым заранее исключено и из природы, и из сферы философского анализа. Телезио делает специальное разъяснение: если в его книге не встречается упоминание о

вещах	«божественных и достойных восхищения», то по-
тому, что		автор	следовал «лишь	ощущениям и приро-
де»,	«а	помимо	этого — ничему	другому» [212, т. 1,

с. 28]. Отвергая, таким образом, богословие, как недоступное разуму и ощущению, Телезио откладывает «по-

235

знание» бога на будущее внеземное существование. «Довольствуясь этим,— творит он о познании природных начал,— мы никак не осмеливаемся своими силами и своим разумом исследовать иное, далеко превосходящее остроту нашего духа» [там же, т. 2, с. 758]. Даже приведя в конце космологического раздела книги доказательства бытия божия, Телезио обрывает его на многозначительной фразе- «Но вернемся к нашему исследованиюибо здесь не место для доказательства, прославления, восхваления и почитания божественной мудрости, благости л всемогущества» [там же]. Философия освобождается, таким образом, не только от решения теологических задач, но и от всякой связи с богословием и от услужения ему.

Одновременно призыв следовать «собственным началам» означает и полемику со схоластической традицией. Телезио отказывается следовать Аристотелю: «Мы не удовлетворяемся учением Аристотеля, которому вот уже на протяжении многих веков весь род человеческий поклоняется, словно идолу, и выслушивает его, как если бы он был учеником и истолкователем самого бога, с величайшим восхищением и благоговением» [там оке, т, 1, с. 669]. Антисхоластическая полемика Телезио направлена против тех, кто «не считает нужным изучать и исследовать природу вещей, но лишь рассматривает, что об &том думал Аристотель. Поэтому не простят нас люди такого образа мыслей, так как мы, если и тратим силы па изучение взглядов Аристотеля, то осмеливаемся и не соглашаться с ним,.. Мы же подвигнуты именно любовью к истине и поклоняемся ей одной и не можем успокоиться на том, что было сказано древними, ибо долгое время изучали природу вещей» [там же]. Телезио отвергает всякие ссылки на авторитет Философия должна основываться единственно на разуме и ощущении, «каковым одним только следует придавать веру в изучении природы» [тамже, с. 670].

Таким образом, те «начала», о которых идет речь в книге Телезио, должны быть извлечены не из Священного писания, не из творений Стагнрита пли иных мудрецов древности и вообще не из собственных измышлений философов, В основе философских построений должны лежать непосредственные данные ощущений. «Те, кто до пас исследовали строение этого мира и природу содержащихся в ней вещей,—пишет Телезио,—ничего,

236

как кажется, не достигли...», и произошло это потому, что, «слишком полагаясь на самих себя, они, рассматривая вещи и их силы, не придавали им, как это следовало, тех величин, способностей и свойств, какими они с очевидностью обладают, но, как бы соревнуясь и соперничая в мудрости с самим Богом, осмелились разумом постичь причины и начала самого мира, и в рвении и самомнении своем считали открытым то, чего не сумели открыть, измышляя мир по своему произволу» [там же, с. 26]. Задачу натурфилософии Телезио видит в выявлении подлинных, действительных свойств вещей и извлечении этих свойств «из самих вещей», с учетом чувственной очевидности. Человеческое знание тогда может достичь вершин, когда «может обнаружить то, что явило ей ощущение и что можно извлечь из подобия вещей, воспринятых чувствами» [там оке, с. 28].

Такими выведенными из самой при-
и актХшПачала Р °Д Ы н а ч а л а м и	вещей, отвечающи-
ми чувственной	очевидности, Теле-

зио считает материю (именуемую им «телесной массой», что должно подчеркнуть конкретность, реальность телезианской материи в отличие от схоластического «почти ничто») и бестелесные активные силы-—тепло и холод. Но если в качестве начал вещей они рассматриваются в отдельности, то в действительности они существуют только в неразрывном единстве: ни одному из этих трех начал не подобает наименование субстанций, но субстанцией они являются лишь все вместе. Материя придает вещам телесность и массу, тепло и холод дают им свойства и формы. Материальное телесное начало вечно и нетленно: «Материя в действительности никогда не погибает и не рождается, но постоянно пребывает во всех вещах» [там же, с. 688]. Эта «телесная масса» не обладает активными свойствами, она «совершенно лишена всякого действия и движения» [там же, с. 50], она неподвижна, невидима и «черна», «как бы мертва».

Активные начала — тепло и холод, борющиеся между собой за обладание материей, «будучи бестелесными, не могут существовать сами по себе». Они «для своего существования нуждаются в телесной массе, из которой состоят абсолютно все сущности» [там же]. В природных вещах вообще «не наблюдается никакое действие, которое бы зависело от бестелесной субстанции, не связанной с каким-либо телом» [там же, с. 691—692].

237

В мире нет «ни единой точки», которая была бы только массой или только холодом или теплом, «но всегда она представляет и то и другое» [там же, с. 50—52]. Бестелесные активные начала, ведущие между собой непрерывную борьбу за обладание материей, «лишь меняют расположение и состояние материи, но ни в коей мере не упраздняют ни ее природу, ни какое-либо из ее свойств и не порождают на ее месте иную природу...»

[там же, с. 58].

Борьба противоположных начал проявляется в противостоянии двух «великих тел» космоса — неба и Земли. Небо есть материя, в которой действует теплое начало, Земля находится в обладании холода. Это противопоставление должно было в соответствии с принципами телезианской философии объяснить космологическую— вполне традиционную, чуждую коперниканской революции в астрономии —схему: подвижность Солнца, планет и звезд, всей субстанции неба и неподвижность «холодной» Земли. Однако в противоположность Аристотелевой космологии Телезио отвергает противопоставление небесной и земной субстанции как качественно различных видов и сущностей. Для «квинтэссенции», особой «пятой сущности» схоластов, нетленной субстанции неба в философии Телезио места нет. Материальная субстанция неба и Земли едина. Небо столь же телесно, как и Земля: субстанция небесных тел отличается лишь «большей чистотой», «большей тонкостью», приобретаемой ею от воздействия тепла.

Простраистм	Утверждая		физическую, матерналь-
	н у ю	однородность Вселенной, от-
и время	*"
	брасывая		качественное противопо-

ставление небесного и земного мира (лежавшее в основе и теологического их противопоставления), Телезио выдвигает положение об однородности пространства в противовес как перипатетическому учению о системе «естественных» мест физических тел, так и иерархическому построению мирового пространства. Он настаивает на существовании пустоты, понимая ее не как абсолютно незаполненное пространство, а как пространство-вмести- лище, отличающееся от заполняющих его тел. Пространство есть условие существования вещей, их" -«восприем- ник», независимый от них и постоянно тождественный са-

мому себе [см. 212, т. 1, с.	190]. «Может	существовать
и действительно существует	пространство,	отличное от

238

массы вещей» [там же, с. 194]. Оно вполне бестелесно, «неспособно ни к какому действию»; оно есть некая «расположенность к восприятию вещей»; в нем нетни сходства, ни различия с вещами, ни противоположности им; оно «глубоко отлично от всех и ни в чем не раз-

нится от самого	себя, но тождественно себе» и поэтому
«в любой своей	части с готовностью воспринимает лю-

бую вещь», будучи «местом всех вещей» [тамже, с.198]. Учение о физической однородности пространства, о единстве пространства и заполняющей его материальной субстанции прилагало путь новой космологии.

Соглашаясь с Аристотелем, что восприятие времени связано с движением и изменением тел, Телезио оспаривает его вывод, что «время не существует без движения и изменения» [там же, с. 224]. Главное для него — объективность времени; время как длительность «совершенно не зависит от движения, но существует само по себе и находит условия своего бытия в себе самом, а не в движении» [там же, с. 226]. Понятию времени как меры движения Телезио противопоставил определение времени как условия существования и движения, и самих тел как ««объективной» длительности»—«не сверх которой и не благодаря которой, но в которой происходит движение иизменение» [там же],

„	Рассмотрение природы на основе ее
Самодвижение	«	с о б с т в е £ н ы х	^ л » включало и
требование поисков		внутренних	источников движения

тел. Перипатетическое «движение от другого», внешний источник движения Телезио отбрасывает и пытается обнаружить причину движения в самой природе, в ее «началах», иначе говоря, раскрыть движение как самодвижение. Однако, поскольку материя, телесная масса в его философии остается началом неподвижным, чуждым движению и изменению, началом движения оказывается одна из борющихся за обладание материей бестелесных сил— тепло. Именно оно является причиной движения как в земном, «подлунном» мире, так и тел небесных. Внешние двигатели перипатетической и схоластической космологии Телезио отвергает, как это сделал до него Пьер-Анджело Мандзолли. Небесные тела движутся «по своей собственной природе», от «своей собственной сущности», ибо они горячие, состоят из огня, а «движение является действием, присущим огню» [211, с. 63].Поэтому нет нужды в обособленных двигателях небесных

239

сфер А из этого следует и более существенный и радикальный вывод: из физики и космологии (а в конечном счете и из онтологии) телезианства изгоняется и представление о «неподвижном двигателе»— перводвигателе Аристотеля, отождествленном в схоластике с богом христианства. «Небо, будучи конечным и телесным, не нуждается в этом бестелесном и неподвижном двигателе.. Небо, будучи конечным и не подвергаясь изменению от какой-либо противоположности, будет существовать бесконечное время и никогда не прекратит своего движения, никогда не утомится от своего действия, но от него самого будет сохранять свою природу, постоянно набирая силу движения и мощь» [212, т 2, с. 757].

Отказ от неподвижного перводвигателя вел к коренному пересмотру соотношения мира и бога в натурфилософской системе Бернардино Телезио. Он отвергал схоластическое доказательство бытия бога «от движения», ограничиваясь признанием акта творения, Внешне это, на первый взгляд, не меняет дела' при любом из этих двух решений мир рассматривается в качестве божественного творения, более того, доказательству сотворения мира, исходя из гармонии космоса, Телезио уделяет место в своем философском труде. Однако при этом бог оказывается вынесен за пределы физической картины мира. Сотворив мир, природу, бог снабдил все тела силами и свойствами, вполне достаточными для их существования п действия; в дальнейшем божественном вмешательстве в дела природы нет уже никакой необходимости. Природа оказывается автономной, живущей и действующей на основе своих законов. Бог, говорит Телезио, «создал мир не таким, чтобы вещи для своего движения нуждались в новой его воле, но так, чтобы все существа, будучи снабжены от бога собственной природой и способностью к движению, действовали бы каждое в соответствии со своей природой» [там же, с. 168].

Признав акт божественного творения, Телезио в дальнейшем обходится без бога; природа, объясняемая на основе «собственных начал», не нуждается в потустороннем вмешательстве. В таком, деистическом по своей сущности, решении проблемы бога и мира проявилась главная натуралистическая тенденция философии Бернардшю Телезио.

240