Юнг к. Аналитическая психология.*

ПСИ­ХИ­КА С ЭНЕР­ГЕ­ТИ­ЧЕ­СКОЙ ТОЧ­КИ ЗРЕ­НИЯ

Мы хо­тим пре­дос­та­вить по­ня­тию «ли­би­до» (libido) дей­ст­ви­тель­но по­до­баю­щее ему зна­че­ние, а имен­но зна­че­ние энер­ге­ти­че­ское, для то­го что­бы энер­ге­ти­че­ски по­ни­мать жи­вое свер­ше­ние и за­ме­нить ста­рое «взаи­мо­дей­ст­вие» аб­со­лют­но эк­ви­ва­лент­ны­ми от­но­ше­ния­ми. Мы не долж­ны сму­щать­ся, ес­ли нас уп­рек­нут в ви­та­лиз­ме. Мы так­же да­ле­ки от ве­ры в спе­ци­фи­че­скую жиз­нен­ную си­лу, как и от дру­гих ме­та­фи­зи­че­ских ми­ро­воз­зре­ний. «Ли­би­до» — та­ко­во долж­но быть на­зва­ние энер­гии, ко­то­рая про­яв­ля­ет­ся в жиз­нен­ном про­цес­се и субъ­ек­тив­но вос­при­ни­ма­ет­ся как стрем­ле­ние и же­ла­ние. Та­кое воз­зре­ние вряд ли тре­бу­ет за­щи­ты. Та­ким об­ра­зом, мы лишь при­об­ща­ем­ся к мощ­но­му те­че­нию вре­ме­ни, ко­то­рое стре­мит­ся энер­ге­ти­че­ски по­нять мир яв­ле­ний. Пусть удов­ле­тво­рят­ся ука­за­ни­ем на то, что все, ап­пер­це­пи­ро­ван­ное на­ми, мож­но по­нять толь­ко как дей­ст­вие сил.

В мно­го­об­ра­зии яв­ле­ний при­ро­ды мы ви­дим во­ле­ние, ли­би­до в са­мых раз­но­об­раз­ных при­ме­не­ни­ях и об­ра­зо­ва­ни­ях. В ста­дии дет­ст­ва ли­би­до пре­ж­де все­го про­яв­ля­ет­ся ис­клю­чи­тель­но в фор­ме ин­стинк­та пи­та­ния, ко­то­рый об­слу­жи­ва­ет рост те­ла. Ма­ло-по­ма­лу вме­сте с по­сле­до­ва­тель­ным раз­ви­ти­ем те­ла от­кры­ва­ют­ся но­вые об­лас­ти при­ме­не­ния ли­би­до. По­след­ней важ­ной об­ла­стью при­ме­не­ния ее яв­ля­ет­ся сек­су­аль­ность.

С опи­са­тель­ной точ­ки зре­ния пси­хо­ана­лиз ви­дит мно­же­ст­вен­ность вле­че­ний и сре­ди них в ка­че­ст­ве час­тич­но­го яв­ле­ния — сек­су­аль­ное, кро­ме то­го, он при­зна­ет не­ко­то­рые ли­би­доз­ные при­то­ки и в не­сек­су­аль­ных вле­че­ни­ях.

Ина­че с ге­не­ти­че­ской точ­ки зре­ния. Здесь ус­мат­ри­ва­ет­ся воз­ник­но­ве­ние мно­же­ст­вен­но­сти вле­че­ний из от­но­си­тель­но­го един­ст­ва, из ли­би­до: от ли­би­до, об­слу­жи­ваю­щей функ­цию раз­мно­же­ния, по­сто­ян­но от­де­ля­ют­ся и при­сое­ди­ня­ют­ся к но­вым фор­мам его про­яв­ле­ния ли­би­доз­ные при­то­ки.

СТРУК­ТУ­РА БЕС­СОЗ­НА­ТЕЛЬ­НО­ГО

Со­глас­но мо­ему взгля­ду, в бес­соз­на­тель­ном раз­ли­чи­мы два от­де­ла. Один из них я на­зы­ваю бес­соз­на­тель­ным лич­ным. Оно вклю­ча­ет все пси­хи­че­ские со­дер­жа­ния, за­бы­вае­мые в те­че­ние жиз­ни. Их сле­ды по­сто­ян­но ос­та­ют­ся в бес­соз­на­тель­ном, да­же ес­ли их соз­на­тель­ное вос­при­ятие ста­но­вит­ся не­воз­мож­ным. Сверх то­го, лич­ное бес­соз­на­тель­ное со­дер­жит все под­соз­на­тель­ные впе­чат­ле­ния и вос­при­ятия, ко­то­рые не за­ря­же­ны дос­та­точ­ной до­лей энер­гии, что­бы дос­тиг­нуть соз­на­ния. Сю­да при­над­ле­жат те бес­соз­на­тель­ные ком­би­на­ции пред­став­ле­ний, ко­то­рые слиш­ком сла­бы и не­от­чет­ли­вы, что­бы стать соз­на­тель­ны­ми. На­ко­нец, лич­ное бес­соз­на­тель­ное вклю­ча­ет,все пси­хи­че­ские со­дер­жа­ния, со­вмес­ти­мые с соз­на­тель­ной ус­та­нов­кой. Они пред­став­ля­ют­ся не­дос­туп­ны­ми глав­ным. об­ра­зом вслед­ст­вие их нрав­ст­вен­ных, эс­те­ти­че­ских или ин­тел­лек­ту­аль­ных не­до­че­тов. Че­ло­ве­ку не­воз­мож­но по­сто­ян­но чув­ст­во­вать и ду­мать воз­вы­шен­но, пра­виль­но и прав­ди­во; ста­ра­ясь под­дер­жать иде­аль­ную ус­та­нов­ку, он ав­то­ма­ти­че­ски вы­тес­ня­ет все то, что к ней не под­хо­дит. Ес­ли ка­кая-ли­бо од­на функ­ция, на­при­мер мысль, раз­ви­та в вы­со­кой сте­пе­ни и пре­об­ла­да­ет в соз­на­нии, то функ­ция чув­ст­ва ес­те­ст­вен­но ока­жет­ся вы­тес­нен­ной и опус­тит­ся в бес­соз­на­тель­ное.

Вто­рой от­дел бес­соз­на­тель­но­го — так на­зы­вае­мое сверх­лич­ное, или кол­лек­тив­ное, бес­соз­на­тель­ное. Со­дер­жа­нии это­го кол­лек­тив­но­го бес­соз­на­тель­но­го не лич­ные, а кол­лек­тив­ные, дру­ги­ми сло­ва­ми, при­над­ле­жат не од­но­му ка­ко­му-ли­бо ли­цу, а по мень­шей ме­ре це­лой груп­пе лиц; обык­но­вен­но они суть при­над­леж­ность це­ло­го на­ро­да или; на­ко­нец, все­го че­ло­ве­че­ст­ва. Со­дер­жа­ния кол­лек­тив­но­го бес­соз­на­тель­но­го не при­об­ре­та­ют­ся в те­че­ние жиз­ни од­но­го че­ло­ве­ка, они суть при­ро­ж­ден­ные ин­стинк­ты и пер­во­быт­ные фор­мы по­сти­же­ния — так на­зы­вае­мые ар­хе­ти­пы, или идеи. Ре­бе­нок хо­тя и не име­ет при­ро­ж­ден­ных пред­став­ле­ний, но об­ла­да­ет вы­со­ко­раз­ви­тым моз­гом, ко­то­рый име­ет воз­мож­ность оп­ре­де­лен­ным об­ра­зом функ­цио­ни­ро­вать. Мозг унас­ле­до­ван на­ми от пред­ков. Это ор­га­ни­че­ский ре­зуль­тат пси­хи­че­ских и нерв­ных функ­ций всех пред­ков дан­но­го субъ­ек­та. Та­ким об­ра­зом, ре­бе­нок при всту­п­ле­нии в жизнь уже об­ла­да­ет ор­га­ном, го­то­вым дей­ст­во­вать точ­но так­же, как дей­ст­во­ва­ли по­доб­ные ему ор­га­ны в ис­тек­шие ве­ка. В моз­гу за­ло­же­ны пре­фор­ми­ро­ван­ные ин­стинк­ты, а так­же и пер­во­быт­ные ти­пы, или об­ра­зы, ос­но­ва­ния, со­глас­но ко­то­рым из­дав­на об­ра­зо­вы­ва­лись мыс­ли и чув­ст­ва все­го че­ло­ве­че­ст­ва, вклю­чаю­щие все гро­мад­ное бо­гат­ст­во ми­фо­ло­ги­че­ских тем. Ко­неч­но, не лег­ко до­ка­зать на­лич­ность кол­лек­тив­но­го бес­соз­на­тель­но­го у нор­маль­но­го че­ло­ве­ка, од­на­ко яв­ные сле­ды ми­фо­ло­ги­че­ских об­ра­зов мож­но най­ти в сно­ви­де­ни­ях. Су­ще­ст­во­ва­ние кол­лек­тив­но­го бес­соз­на­тель­но­го лег­че про­сле­дить в из­вест­ных слу­ча­ях ум­ст­вен­но­го рас­строй­ства, в осо­бен­но­сти при ши­зоф­ре­нии. Тут мы на­хо­дим ино­гда по­ра­зи­тель­ное оби­лие ми­фо­ло­ги­че­ских об­ра­зов. У не­ко­то­рых боль­ных яв­ля­ют­ся сим­во­ли­че­ские идеи, ко­то­рые не­воз­мож­но объ­яс­нить опы­том их субъ­ек­тив­ной жиз­ни, но лишь ис­то­ри­ей ума все­го че­ло­ве­че­ст­ва. В по­доб­ных слу­ча­ях об­на­ру­жи­ва­ет­ся не­что вро­де пер­во­быт­но­го ми­фо­ло­ги­че­ско­го мыш­ле­ния, про­яв­ляю­ще­го­ся в осо­бых, при­над­ле­жа­щих ему пер­вич­ных фор­мах, не сход­ных с нор­маль­ным мыш­ле­ни­ем, при ко­то­ром по­сто­ян­но при­ме­ня­ет­ся лич­ный опыт.

Лич­ное бес­соз­на­тель­ное со­дер­жит ком­плек­сы, при­над­ле­жа­щие субъ­ек­ту и со­став­ляю­щие не­отъ­ем­ле­мую часть его пси­хи­че­ской жиз­ни. Ес­ли ка­кой-ли­бо ком­плекс, ко­то­рый дол­жен бы быть со­еди­нен с «Я», ста­но­вит­ся бес­соз­на­тель­ным бла­го­да­ря вы­тес­не­нию или умень­ше­нию его по­тен­ци­аль­но­сти, то дан­ный субъ­ект ис­пы­ты­ва­ет ощу­ще­ние по­те­ри; ко­гда же ут­ра­чен­ный бы­ло ком­плекс сно­ва ста­но­вит­ся соз­на­тель­ным бла­го­да­ря, на­при­мер, пси­хо­те­ра­пев­ти­че­ско­му ле­че­нию; то у его об­ла­да­те­ля яв­ля­ет­ся при­лив пси­хи­че­ской энер­гии. Нев­ро­зы час­то ис­це­ля­ют­ся этим пу­тем. Ес­ли же ком­плекс кол­лек­тив­но­го бес­соз­на­тель­но­го со­еди­ня­ет­ся с «Я», дан­ный субъ­ект бы­ва­ет по­ра­жен не­обыч­но­стью его со­дер­жа­ния. Оно ощу­ща­ет­ся им как не­что жут­кое, сверхъ­ес­те­ст­вен­ное, не­ред­ко опас­ное. Ино­гда оно мо­жет вы­звать и ощу­ще­ние по­мо­щи сверхъ­ес­те­ст­вен­ных сил, наи­бо­лее же час­то пред­став­ля­ет­ся вред­ным, бо­лез­нен­ным влия­ни­ем, при­во­дя­щим к на­стоя­щей фи­зи­че­ской бо­лез­ни или же к пси­хи­че­ско­му от­чу­ж­де­нию от нор­маль­ной жиз­ни. Ин­ди­ви­ду­аль­ное соз­на­ние — все­гда из­ме­ня­ет­ся в сво­ем ха­рак­те­ре бла­го­да­ря со­еди­не­нию с ним со­дер­жа­ний, дол­жен­ст­вую­щих в нор­маль­ном по­ряд­ке ос­та­вать­ся бес­соз­на­тель­ны­ми. Ес­ли вра­чу уда­ет­ся уда­лить по­доб­ное бо­лез­нен­ное со­еди­не­ние из соз­на­ния, то боль­ной чув­ст­ву­ет се­бя об­лег­чен­ным от да­вив­шей его тя­же­сти. Вне­зап­ное втор­же­ние по­доб­ных чу­ж­дых со­дер­жа­ний час­то име­ет ме­сто в пер­вых ста­ди­ях ши­зоф­ре­нии. Боль­но­му яв­ля­ют­ся при­чуд­ли­вые мыс­ли, все кру­гом ка­жет­ся ему из­ме­нив­шим­ся, ли­ца ок­ру­жаю­щих чу­ж­ды и ис­ка­же­ны и т. д.

Со­дер­жа­ние лич­но­го бес­соз­на­тель­но­го пред­став­ля­ет­ся нам ча­стью соб­ст­вен­ной пси­хик, со­дер­жа­ние же кол­лек­тив­но­го бес­соз­на­тель­но­го пред­став­ля­ет­ся ей чу­ж­дым, точ­но при­вхо­дя­щим из­вне. Об­рат­ное вве­де­ние в пси­хи­ку лич­но­го ком­плек­са дей­ст­ву­ет не­ред­ко об­лег­чаю­щим и ис­це­ляю­щим об­ра­зом, ме­ж­ду тем втор­же­ние ком­плек­са кол­лек­тив­но­го бес­соз­на­тель­но­го час­то есть — не­при­ят­ное или да­же опас­ное яв­ле­ние. По­доб­ный ком­плекс пред­став­ля­ет­ся об­ла­даю­щим чем-то сверхъ­ес­те­ст­вен­ным, дру­ги­ми сло­ва­ми, он со­про­во­ж­да­ет­ся чув­ст­вом бла­го­го­вей­но­го стра­ха. Со­от­вет­ст­вие этой тео­рии пер­во­быт­ным ве­ро­ва­ни­ям в ду­ши и ду­хов оче­вид­но: ду­ши со­от­вет­ст­ву­ют ком­плек­сам лич­но­го бес­соз­на­тель­но­го,. ду­хи — ком­плек­сам кол­лек­тив­но­го бес­соз­на­тель­но­го. На­уч­ная точ­ка зре­ния про­за­ич­на, ибо она на­зы­ва­ет «пси­хо­ло­ги­че­ски­ми ком­плек­са­ми» су­ще­ст­ва, вну­шаю­щие бла­го­го­вей­ный страх, по­чи­тае­мые как сверхъ­ес­те­ст­вен­ные и оби­таю­щие в те­ни пер­во­быт­ных ле­сов. Но, при­ни­мая во вни­ма­ние не­обык­но­вен­ную роль, ко­то­рую ве­ра в ду­ши и ду­хов иг­ра­ла в ис­то­рии че­ло­ве­че­ст­ва, нель­зя до­воль­ст­во­вать­ся про­стым фак­том су­ще­ст­во­ва­ния по­доб­ных ком­плек­сов, нуж­но изу­чать их да­лее. Су­ще­ст­во­ва­ние ком­плек­сов лег­ко до­ка­зы­ва­ет­ся опы­том ас­со­циа­ций. Опыт этот весь­ма не­сло­жен: про­из­во­дя­щий его го­во­рит ка­кое-ли­бо сло­во ис­пы­туе­мо­му, ко­то­рый а от­вет дол­жен не­мед­лен­но про­из­не­сти пер­вую при­шед­шую ему на мысль ас­со­циа­цию. Вре­мя ре­ак­ции, — т. е. про­ме­жу­ток вре­ме­ни ме­ж­ду сло­вом-раз­дра­жи­те­лем и от­ве­том, из­ме­ря­ет­ся хро­но­мет­ром. Мож­но бы­ло бы ожи­дать, что все про­стые сло­ва вы­зо­вут со­от­вет­ст­вен­но крат­кую ре­ак­цию, все же труд­ные или ред­ко упот­реб­ляе­мые сло­ва — бо­лее про­дол­жи­тель­ную. На са­мом же де­ле про­дол­жи­тель­ность вре­ме­ни ре­ак­ции за­ви­сит не столь­ко от это­го, сколь­ко от дру­гих при­чин. Весь­ма про­дол­жи­тель­ная ре­ак­ция ино­гда не­ожи­дан­но бы­ва­ет вы­зва­на со­всем про­стым сло­вом-раз­дра­жи­те­лем, ино­гда тот же субъ­ект без за­пин­ки от­ве­ча­ет на со­вер­шен­но не­обыч­ные сло­ва-раз­дра­жи­те­ли. Тща­тель­ное изу­че­ние ин­ди­ви­ду­аль­ной пси­хо­ло­гии ис­пы­туе­мых субъ­ек­тов при­ве­ло ме­ня к за­клю­че­нию, что уд­ли­не­ние вре­ме­ни ре­ак­ции обык­но­вен­но вы­зва­но на­лич­но­стью чув­ст­ва, ас­со­ции­ро­ван­но­го со сло­вом-раз­дра­жи­те­лем или же с от­ве­том. Са­мо же это чув­ст­во все­гда вы­зва­но тем, что сло­во-раз­дра­жи­тель «за­де­ло» ка­кой-ли­бо ком­плекс. Дол­гое вре­мя ре­ак­ции — не един­ст­вен­ный сим­птом, об­на­ру­жи­ваю­щий су­ще­ст­во­ва­ние ком­плек­са. Су­ще­ст­ву­ют и мно­гие дру­гие сим­пто­мы, ко­то­рые здесь не­воз­мож­но пе­ре­чис­лить.

Ком­плек­сы, об­на­ру­жи­вае­мые опы­том ас­со­циа­ций, обык­но­вен­но от­но­сят­ся к об­стоя­тель­ст­вам, ко­то­рые ис­пы­туе­мый субъ­ект пред­по­чел бы скрыть; об­стоя­тель­ст­ва эти не­ред­ко но­сят му­чи­тель­ный ха­рак­тер и да­же не соз­на­ют­ся ис­пы­туе­мым субъ­ек­том. Ко­гда сло­во-раз­дра­жи­тель за­тра­ги­ва­ет ком­плекс, ас­со­циа­ций ино­гда не воз­ни­ка­ет во­все, ино­гда же они, на­про­тив, яв­ля­ют­ся в та­ком изо­би­лии, что мгно­вен­ный вы­бор не­воз­мо­жен. От­сю­да про­ис­хо­дит на­ру­ше­ние ре­ак­ции, об­на­ру­жи­ваю­щее­ся раз­лич­ны­ми сим­пто­ма­ми кро­ме про­дле­ния ее вре­ме­ни. Сверх то­го, ес­ли мы, за­кон­чив весь ряд опы­тов, за­ста­вим ис­пы­туе­мо­го субъ­ек­та по­вто­рить дан­ные им от­ве­ты, то за­ме­тим, что нор­маль­ные ре­ак­ции за­по­ми­на­ют­ся им; те же, ко­то­рые на­хо­дят­ся в свя­зи с ком­плек­сом, лег­ко за­бы­ва­ют­ся.

Ис­хо­дя из этих фак­тов мож­но под­вес­ти итог свойств ав­то­ном­ных ком­плек­сов. Ком­плекс вы­зы­ва­ет из­вест­ное рас­строй­ство ум­ст­вен­ной ре­ак­ции, бла­го­да­ря ему от­ве­ты за­мед­ля­ют­ся или ис­ка­жа­ют­ся; он вы­зы­ва­ет не­под­хо­дя­щую ре­ак­цию или из­гла­жи­ва­ет вос­по­ми­на­ние о дан­ном от­ве­те. Ком­плекс вме­ши­ва­ет­ся в соз­на­ние и рас­страи­ва­ет на­ши на­ме­ре­ния, по­это­му мы на­зы­ва­ем его ав­то­ном­ным. Про­из­во­дя опы­ты над нерв­но- или ду­шев­но­боль­ным субъ­ек­том, мы ви­дим, что ком­плекс, рас­страи­ваю­щий ре­ак­цию, при­над­ле­жит соб­ст­вен­но к глав­но­му со­дер­жа­нию пси­хи­че­ской бо­лез­ни. Эти ком­плек­сы не толь­ко рас­страи­ва­ют экс­пе­ри­мен­таль­ные ре­ак­ции, но и яв­ля­ют­ся при­чи­ной, вы­зы­ваю­щей бо­лез­нен­ное со­стоя­ние. Я ис­сле­до­вал не­ко­то­рые слу­чаи, в ко­то­рых ис­пы­туе­мый субъ­ект от­ве­чал на из­вест­ные сло­ва-раз­дра­жи­те­ли не­связ­ны­ми и как бы бес­смыс­лен­ны­ми сло­ва­ми, вы­ры­вав­ши­ми­ся у не­го во­пре­ки его соз­на­тель­ным на­ме­ре­ни­ям, точ­но его ус­та­ми го­во­ри­ло чу­ж­дое ему су­ще­ст­во. По­доб­ные сло­ва ис­хо­дят от бес­соз­на­тель­но­го ком­плек­са. Ком­плек­сы, воз­бу­ж­дае­мые на­руж­ны­ми раз­дра­же­ния­ми, мо­гут вы­звать вне­зап­ное за­ме­ша­тель­ст­во или силь­ную эмо­цию, де­прес­сию, со­стоя­ние стра­ха и все­воз­мож­ные ду­шев­ные рас­строй­ства. Дей­ст­вия ком­плек­сов по­доб­ны дей­ст­ви­ям не­за­ви­си­мых су­ществ, так что пер­во­быт­ные тео­рии ду­хов пре­вос­ход­но об­ри­со­вы­ва­ют, фор­му­ли­ру­ют та­кие ком­плек­сы.

Эту па­рал­лель мож­но раз­вить и да­лее. Не­ко­то­рые ком­плек­сы воз­ни­ка­ют бла­го­да­ря тяж­ким пе­ре­жи­ва­ни­ям, на­но­ся­щим пси­хи­че­ские ра­ны, ко­то­рые не за­жи­ва­ют це­лы­ми, го­да­ми. Не­ред­ко тя­же­лое пе­ре­жи­ва­ние вы­тес­ня­ет из­вест­ные свой­ст­ва, не­об­хо­ди­мые для жиз­ни. Это по­ро­ж­да­ет ком­плекс в лич­ном бес­соз­на­тель­ном. Пер­во­быт­ный че­ло­век спра­вед­ли­во смот­рит на это как на ут­ра­ту ду­ши, ибо при этом дей­ст­ви­тель­но ис­че­за­ет из­вест­ная часть пси­хи­ки. Мно­гие ком­плек­сы воз­ни­ка­ют этим пу­тем.

Но су­ще­ст­ву­ет еще не ме­нее важ­ный ис­точ­ник ком­плек­сов. Толь­ко что опи­сан­ный ис­точ­ник по­ня­тен без тру­да, ибо от­но­сит­ся к соз­на­тель­ной жиз­ни, дру­гой же те­мен и в нем труд­но ра­зо­брать­ся, по­то­му что он за­ви­сит от вос­при­ятий и впе­чат­ле­ний, про­ис­те­каю­щих из кол­лек­тив­но­го бес­соз­на­тель­но­го. Дан­ное ли­цо обык­но­вен­но не соз­на­ет, что по­доб­ные вос­при­ятия вы­те­ка­ют из бес­соз­на­тель­но­го: они пред­став­ля­ют­ся ему вы­зван­ны­ми на­руж­ны­ми кон­крет­ны­ми фак­та­ми. Та­ким об­ра­зом, он ра­цио­на­ли­зи­ру­ет внут­рен­ние впе­чат­ле­ния, при­ро­да ко­то­рых ему не­из­вест­на. На са­мом же де­ле эти впе­чат­ле­ния есть ир­ра­цио­наль­ные идей­ные со­дер­жа­ния его соб­ст­вен­но­го ума, ко­то­рых он ра­нее ни­ко­гда не соз­на­вал; они не по­ро­ж­де­ны ка­ким-ли­бо на­руж­ным опы­том.

АР­ХЕ­ТИ­ПЫ КОЛ­ЛЕК­ТИВ­НО­ГО БЕС­СОЗ­НА­ТЕЛЬ­НО­ГО

Ги­по­те­за кол­лек­тив­но­го бес­соз­на­тель­но­го от­но­сит­ся и тем по­ня­ти­ям, ко­то­рые сна­ча­ла ка­жут­ся стран­ны­ми, но за­тем по ме­ре их упот­реб­ле­ния пре­вра­ща­ют­ся чуть ли не в при­выч­ные пред­став­ле­ния, как это про­изош­ло с по­ня­ти­ем бес­соз­на­тель­но­го.

По­сле то­го как фи­ло­соф­ская идея,бес­соз­на­тель­но­го, встре­чаю­щая­ся глав­ным об­ра­зом у Г. Ка­ру­са и Эд. фон Гарт­ма­на, по­гиб­ла под на­сту­паю­щей вол­ной ма­те­риа­лиз­ма и эм­пи­риз­ма, не ос­та­вив по­сле се­бя зна­чи­тель­ных сле­дов, она опять ма­ло-по­ма­лу всплы­ла в на­уч­ной ес­те­ст­вен­но ори­ен­ти­ро­ван­ной ме­ди­цин­ской пси­хо­ло­гии. Сна­ча­ла по­ня­тие бес­соз­на­тель­но­го ог­ра­ни­чи­ва­лось для обо­зна­че­ния вы­тес­нен­но­го и за­бы­то­го со­дер­жа­ния. Уже у Фрей­да — хо­тя это край­не ме­та­фо­рич­но — бес­соз­на­тель­ное вы­сту­па­ет в ка­че­ст­ве дей­ст­вую­ще­го субъ­ек­та и, сущ­но­сти, яв­ля­ет­ся не чем иным, как об­ла­стью имен­но та­ких вы­тес­нен­ных и за­бы­тых со­дер­жа­ний, и толь­ко бла­го­да­ря это­му име­ет прак­ти­че­ское зна­че­ние. Со­от­вет­ст­вен­но это­му воз­зре­нию бес­соз­на­тель­ное об­ла­да­ет ис­клю­чи­тель­но лич­ной при­ро­дой, хо­тя, с дру­гой сто­ро­ны, уже Фрейд при­зна­вал ар­хаи­че­ски-ми­фо­ло­ги­че­ский ха­рак­тер бес­соз­на­тель­но­го⁵³.

До не­ко­то­рой сте­пе­ни по­верх­но­ст­ный слой бес­соз­на­тель­но­го, не­со­мнен­но, яв­ля­ет­ся лич­ным. Мы на­зы­ва­ем его «лич­ное бес­соз­на­тель­ное». Оно по­ко­ит­ся на бо­лее глу­бо­ком слое, ко­то­рый не яв­ля­ет­ся про­дук­том лич­но­го опы­та и при­об­ре­те­ния, но вро­ж­ден че­ло­ве­ку. Этот бо­лее глу­бо­кий слой — так на­зы­вае­мое кол­лек­тив­ное бес­соз­на­тель­ное. Я вы­брал вы­ра­же­ние «кол­лек­тив­ное», по­то­му что это бес­соз­на­тель­ное не ин­ди­ви­ду­аль­ной, а все­об­щей при­ро­ды, т. е. оно в про­ти­во­по­лож­ность лич­ной пси­хи­ке об­ла­да­ет од­ним и тем же со­дер­жа­ни­ем к фор­ма­ми по­ве­де­ния по­всю­ду и у всех ин­ди­ви­дов. Дру­ги­ми сло­ва­ми, оно иден­тич­но у всех лю­дей и об­ра­зу­ет су­ще­ст­вую­щую в ка­ж­дом об­щую ду­шев­ную ос­но­ву сверх­лич­ной при­ро­ды.

Су­ще­ст­во­ва­ние оп­ре­де­лен­но­го пси­хи­че­ско­го со­дер­жа­ния об­на­ру­жи­ва­ет­ся лишь че­рез осоз­на­ва­ние это­го со­дер­жа­ния. По­это­му мы мо­жем го­во­рить о бес­соз­на­тель­ном лишь по­столь­ку, по­сколь­ку в со­стоя­нии по­ка­зать его со­дер­жа­ние. Со­дер­жа­ния­ми лич­но­го бес­соз­на­тель­но­го яв­ля­ют­ся глав­ным об­ра­зом чув­ст­вен­ные ком­плек­сы, ко­то­рые со­став­ля­ют ин­тим­ность ду­шев­ной жиз­ни. Со­дер­жа­ния же кол­лек­тив­но­го бес­соз­на­тель­но­го со­став­ля­ют так на­зы­вае­мые ар­хе­ти­пы. Для на­ших це­лей это обо­зна­че­ние точ­ное и по­лез­ное, по­то­му что оно по­ка­зы­ва­ет, что при кол­лек­тив­ных бес­соз­на­тель­ных со­дер­жа­ни­ях речь идет об ар­хаи­че­ских, или о пер­во­на­чаль­ных об­раз­ах, т. е. о все­об­щих об­раз­ах, су­ще­ст­вую­щих с древ­ней­ших вре­мен. Вы­ра­же­ние «кол­лек­тив­ные пред­став­ле­ния», ко­то­рое Ле­ви Брюль ис­поль­зо­вал для обо­зна­че­ния сим­во­ли­че­ских фи­гур при­ми­тив­но­го ми­ро­воз­зре­ния, без тру­да мож­но от­не­сти к бес­соз­на­тель­ным со­дер­жа­ни­ям, по­то­му что оно ка­са­ет­ся чуть ли не то­го же са­мо­го пред­ме­та. В на­зван­ных при­ми­тив­ных ро­до­вых уче­ния» ар­хе­ти­пы вы­сту­па­ют в осо­бой ва­риа­ции. Ра­зу­ме­ет­ся, они здесь не яв­ля­ют­ся со­дер­жа­ния­ми бес­соз­на­тель­но­го, а пре­вра­ти­лись уже в осоз­нан­ные фор­му­лы ко­то­рые вы­учи­ва­ют­ся боль­шей ча­стью в фор­ме ре­ли­ги­оз­но­го уче­ния, яв­ляю­ще­го­ся ти­пич­ным вы­ра­же­ни­ем для пе­ре­да­чи кол­лек­тив­ных, из­на­чаль­но про­ис­шед­ших из бес­соз­на­тель­но­го, со­дер­жа­ний.

Дру­гим вы­ра­же­ни­ем ар­хе­ти­па яв­ля­ют­ся миф и сказ­ка. Од­на­ко здесь речь идет о спе­ци­фи­че­ских фор­мах ко­то­рые пе­ре­да­ва­лись от по­ко­ле­ния к по­ко­ле­нию с дав­них вре­мен. По­это­му по­ня­тие ар­хе­ти­па при­ме­ни­мо лишь кос­вен­но к кол­лек­тив­ным пред­став­ле­ни­ям, по­сколь­ку оно обо­зна­ча­ет толь­ко те пси­хи­че­ские со­дер­жа­ния, ко­то­рые еще не под­вер­га­лись ни­ка­кой соз­на­тель­ной об­ра­бот­ке и, сле­до­ва­тель­но, пред­став­ля­ют не­по­сред­ст­вен­ную ду­шев­ную дан­ность. В та­ком по­ни­ма­нии ар­хе­тип зна­чи­тель­но от­ли­ча­ет­ся от ис­то­ри­че­ски став­ших и вы­ра­бо­тан­ных фор­мул. Как пра­ви­ло, имен­но на выс­ших сту­пе­нях ре­ли­ги­оз­ных уче­ний ар­хе­ти­пы по­яв­ля­ют­ся в оформ­ле­нии, ко­то­рое не­дву­смыс­лен­но об­на­ру­жи­ва­ет оце­ни­ваю­щее и об­су­ж­даю­щее влия­ние соз­на­тель­ной об­ра­бот­ки. На­про­тив, их не­по­сред­ст­вен­ный об­лик, ко­то­рый по­ра­жа­ет нас в сно­ви­де­ни­ях и гре­зах, име­ет мно­го, ин­ди­ви­ду­аль­но­го, не­по­нят­но­го и да­же на­ив­но­го, как на­при­мер в ми­фе. Ар­хе­тип пред­став­ля­ет, но су­ще­ст­ву, бес­соз­на­тель­ное со­дер­жа­ние, ко­то­рое за­ме­ня­ет­ся в про­цес­се все­го ста­нов­ле­ния соз­на­тель­ным и чув­ст­вен­ным, и при­том в ду­хе то­го ин­ди­ви­ду­аль­но­го соз­на­ния, в ко­то­ром он по­яв­ля­ет­ся.

Что по­ни­ма­ет­ся под ар­хе­ти­пом, дос­та­точ­но яс­но вы­ска­за­но при из­ло­же­нии его свя­зи с ми­фом, ре­ли­ги­оз­ным уче­ни­ем и сказ­кой. Де­ло ус­лож­ня­ет­ся, ес­ли мы по­пы­та­ем­ся от­ве­тить на во­прос, что та­кое ар­хе­тип с пси­хо­ло­ги­че­ской точ­ки зре­ния. То, что ми­фы в пер­вую оче­редь яв­ля­ют­ся пси­хи­че­ски­ми ма­ни­фе­ста­ция­ми, в ко­то­рых вы­сту­па­ет сущ­ность ду­ши, пре­ж­де не при­зна­ва­лось. При­ми­ти­ва ма­ло вол­но­ва­ло объ­ек­тив­ное объ­яс­не­ние оче­вид­ных ве­щей, ско­рее, он имел на­стоя­тель­ную по­треб­ность, или, луч­ше ска­зать, что ду­ша бес­соз­на­тель­но не­одо­ли­ма стре­ми­лась ас­си­ми­ли­ро­вать весь внеш­ний чув­ст­вен­ный опыт с со­бы­тия­ми сво­ей ду­шев­ной жиз­ни. При­ми­ти­ву не­дос­та­точ­но ви­деть вос­хо­дя­щее и за­хо­дя­щее солн­це — это внеш­нее на­блю­де­ние долж­но стать од­но­вре­мен­но ду­шев­ным со­бы­ти­ем, т. е. солн­це в сво­ем пре­вра­ще­нии долж­но пред­став­лять для не­го судь­бу бо­га или ге­роя, ко­то­рый, в сущ­но­сти го­во­ря, не жи­вет ни­где, кро­ме как в ду­ше че­ло­ве­ка. Все ми­фо­ло­ги­зи­ро­ван­ные про­цес­сы при­ро­ды, та­кие, как ле­то и зи­ма, фа­зы лу­ны, пе­ри­од до­ж­дей и т. д., лишь ал­ле­го­рии объ­ек­тив­но­го опы­та, они суть сим­во­ли­че­ское вы­ра­же­ние внут­рен­ней и бес­соз­на­тель­ной дра­мы ду­ши, ко­то­рая бла­го­да­ря про­ек­ции, т. е. бу­ду­чи пе­ре­не­се­на на со­бы­тия при­ро­ды, ста­но­вит­ся по­нят­ной че­ло­ве­че­ско­му соз­на­нию.

При­ми­тив­ный че­ло­век по­ра­жа­ет субъ­ек­тив­но­стью сво­его соз­на­ния ми­ра. Ес­ли со­гла­сить­ся с та­ким до­пу­ще­ни­ем, то мы долж­ны со­от­но­сить ми­фы с пси­хи­че­ским ми­ром-это­го че­ло­ве­ка. Его по­зна­ние при­ро­ды вы­ра­жа­ет­ся на язы­ке бес­соз­на­тель­ных ду­шев­ных про­цес­сов. В том, что по­след­ние бес­соз­на­тель­ны, ле­жит при­чи­на, по­че­му рань­ше при объ­яс­не­нии ми­фа не при­бе­га­ли к ду­ше. Про­сто не зна­ли, что ду­ша со­дер­жит. все те об­ра­зы, из ко­то­рых ко­гда-ли­бо про­изош­ли ми­фы, не зна­ли, что на­ше бес­соз­на­тель­ное — это дей­ст­вую­щий и стра­даю­щий субъ­ект, чью дра­му при­ми­тив­ный че­ло­век на­хо­дил по ана­ло­гии во всех боль­ших и ма­лых про­цес­сах при­ро­ды.

В про­цес­се мо­их ис­сле­до­ва­ний, по­свя­щен­ных струк­ту­ре бес­соз­на­тель­но­го, я уви­дел се­бя вы­ну­ж­ден­ным ус­та­но­вить ло­ги­че­ское раз­ли­чие ме­ж­ду ду­шой и пси­хи­кой. Под пси­хи­кой я по­ни­маю со­во­куп­ность всех пси­хи­че­ских про­цес­сов, как соз­на­тель­ных, так и бес­соз­на­тель­ных. Под ду­шой же я по­ни­маю оп­ре­де­лен­ный, от­гра­ни­чен­ный ком­плекс функ­ций, ко­то­рый луч­ше все­го мож­но бы­ло бы оха­рак­те­ри­зо­вать как «лич­ность». Для бо­лее точ­но­го опи­са­ния то­го, что я ра­зу­мею при этом, я дол­жен при­влечь сю­да еще не­ко­то­рые бо­лее от­да­лен­ные точ­ки зре­ния. Так, осо­бен­но­сти яв­ле­ния со­мнам­бу­лиз­ма (уд­вое­ние ха­рак­те­ра, рас­ще­п­ле­ние лич­но­сти), в ис­сле­до­ва­нии ко­то­ро­го наи­боль­шая за­слу­га при­над­ле­жит фран­цуз­ским уче­ным, при­ве­ли нас к той точ­ке зре­ния, по ко­то­рой в од­ном и том же ин­ди­ви­дуу­ме мо­жет быть как бы «не­сколь­ко лич­но­стей»...

Не­сколь­ко бо­лее зор­ко­му пси­хо­ло­ги­че­ско­му на­блю­де­нию уда­ет­ся без осо­бен­ных за­труд­не­нии ус­мот­реть на­лич­ность хо­тя бы за­ча­точ­ных сле­дов рас­ще­п­ле­ния ха­рак­те­ра да­же у нор­маль­ных ин­ди­ви­дуу­мов. Дос­та­точ­но, на­при­мер, вни­ма­тель­но на­блю­дать за кем-ни­будь при раз­лич­ных об­стоя­тель­ст­вах, что­бы от­крыть, как рез­ко ме­ня­ет­ся его лич­ность при пе­ре­хо­де его из од­ной сре­ди в дру­гую, при­чем ка­ж­дый раз вы­яв­ля­ет­ся рез­ко очер­чен­ный и яв­но от­лич­ный от преж­не­го ха­рак­тер. По­го­вор­ка «со свои­ми ла­ет­ся, а к чу­жим лас­ка­ет­ся» фор­му­ли­ру­ет, от­прав­ля­ясь от по­все­днев­но­го опы­та, имен­но яв­ле­ние та­ко­го рас­ще­п­ле­ния лич­но­сти. Оп­ре­де­лен­ная сре­да тре­бу­ет и оп­ре­де­лен­ной ус­та­нов­ки. Чем доль­ше и ча­ще тре­бу­ет­ся та­кая со­от­вет­ст­вую­щая сре­де ус­та­нов­ка, тем ско­рее она ста­но­вит­ся при­выч­ной. Лю­ди по боль­шей час­ти при­ну­ж­де­ны вра­щать­ся в двух, со­вер­шен­но раз­лич­ных сре­дах: в до­маш­нем кру­гу, в се­мье, и в де­ло­вой жиз­ни. Эти две со­вер­шен­но раз­лич­ные об­ста­нов­ки тре­бу­ют двух со­вер­шен­но раз­лич­ных ус­та­но­вок, ко­то­рые обу­слов­ли­ва­ют уд­вое­ние ха­рак­те­ра.

В со­от­вет­ст­вии с со­ци­аль­ны­ми ус­ло­вия­ми и не­об­хо­ди­мо­стью со­ци­аль­ный ха­рак­тер ори­ен­ти­ру­ет­ся, с од­ной сто­ро­ны, на ожи­да­ни­ях и тре­бо­ва­ни­ях де­ло­вой сре­ды, с дру­гой сто­ро­ны, на со­ци­аль­ных на­ме­ре­ни­ях и стрем­ле­ни­ях са­мо­го субъ­ек­та. Обык­но­вен­но до­маш­ний ха­рак­тер сла­га­ет­ся со­глас­но ду­шев­ным за­про­сам и его по­треб­но­стям в удоб­ст­ве, на­при­мер, бы­ва­ет так, что лю­ди в об­ще­ст­вен­ной. жиз­ни чрез­вы­чай­но энер­гич­ные, сме­лые, упор­ные, уп­ря­мые и без­за­стен­чи­вые, до­ма и в се­мье ока­зы­ва­ют­ся доб­ро­душ­ны­ми, мяг­ки­ми, ус­туп­чи­вы­ми и сла­бы­ми. Ко­то­рый же ха­рак­тер есть ис­тин­ный, где же на­стоя­щая лич­ность?

На этот во­прос час­то не­воз­мож­но бы­ва­ет от­ве­тить. Это крат­кое рас­су­ж­де­ние по­ка­зы­ва­ет, что рас­ще­п­ле­ние ха­рак­те­ра впол­не воз­мож­но и у нор­маль­но­го ин­ди­ви­дуу­ма. По­это­му мы с пол­ным пра­вом мо­жем об­су­ж­дать во­прос о дис­со­циа­ции лич­но­сти и как про­бле­му нор­маль­ной пси­хо­ло­гии. По мо­ему мне­нию, ес­ли про­дол­жить на­ше ис­сле­до­ва­ние, на по­став­лен­ный во­прос сле­ду­ет от­ве­чать так, что у та­ко­го че­ло­ве­ка во­об­ще нет на­стоя­ще­го ха­рак­те­ра, что он во­об­ще не ин­ди­ви­дуа­лен, а кол­лек­ти­вен, т. е. со­от­вет­ст­ву­ет об­щим об­стоя­тель­ст­вам, от­ве­ча­ет — об­щим ожи­да­ни­ям. Будь он ин­ди­ви­дуа­лен, он имел бы один и тот же ха­рак­тер при всем раз­ли­чии в ус­та­нов­ках. Он не был бы то­ж­де­ст­вен с ка­ж­дой дан­ной ус­та­нов­кой и не мог бы, да и не хо­тел бы, пре­пят­ст­во­вать то­му, что­бы его ин­ди­ви­ду­аль­ность вы­ра­жа­лась так и не ина­че как в од­ном, так и в дру­гом со­стоя­нии. В дей­ст­ви­тель­но­сти он ин­ди­ви­дуа­лен, — как и вся­кое су­ще­ст­во, — но толь­ко бес­соз­на­тель­но. Сво­им бо­лее или ме­нее пол­ным ото­жде­ст­в­ле­ни­ем с ка­ж­дой дан­ной ус­та­нов­кой он об­ма­ны­ва­ет, по край­ней ме­ре, дру­гих, — а час­то и са­мо­го се­бя — от­но­си­тель­но то­го, ка­ков его на­стоя­щий ха­рак­тер, он на­де­ва­ет мас­ку, о ко­то­рой он зна­ет, что она со­от­вет­ст­ву­ет, с од­ной сто­ро­ны, его соб­ст­вен­ным на­ме­ре­ни­ям, с дру­гой сто­ро­ны; при­тя­за­ни­ям и мне­ни­ям его сре­ды, при­чем пре­об­ла­да­ет то один, то дру­гой мо­мент. Эту мас­ку, а имен­но ус­та­нов­ку, при­ня­тую для дан­но­го слу­чая, я на­звал «пер­со­ной» (persona), тер­мин, ко­то­рым обо­зна­ча­лась мас­ка древ­не­го ак­те­ра, То­го, кто ото­жде­ст­в­ля­ет­ся с мас­кой, я на­зы­ваю «пер­со­наль­ным»» («лич­ным» в про­ти­во­по­лож­ность «ин­ди­ви­ду­аль­но­му»).

Обе ус­та­нов­ки вы­ше­при­ве­ден­но­го слу­чая суть две кол­лек­тив­ные «лич­но­сти», ко­то­рые мы про­сто объ­е­ди­ним од­ним име­нем, — persona или personae (мно­же­ст­вен­ное чис­ло). Я уже ука­зал вы­ше, что на­стоя­щая ин­ди­ви­ду­аль­ность от­лич­на от них обе­их. Итак, «пер­со­на» есть ком­плекс функ­ций, соз­дав­ших­ся на ос­но­ве при­спо­соб­ле­ния или не­об­хо­ди­мо­го удоб­ст­ва, но от­нюдь не то­ж­де­ст­вен­ных с ин­ди­ви­ду­аль­но­стью. Ком­плекс функ­ций, со­став­ляю­щий «пер­со­ну», от­но­сит­ся ис­клю­чи­тель­но к объ­ек­там.

Внут­рен­няя лич­ность есть тот вид и спо­соб от­но­ше­ния к внут­рен­ним пси­хи­че­ским про­цес­сам, ко­то­рый при­сущ дан­но­му че­ло­ве­ку, это есть та внут­рен­няя ус­та­нов­ка, тот ха­рак­тер, ко­то­рым он об­ра­щен к бес­соз­на­тель­но­му. Внеш­нюю ус­та­нов­ку, внеш­ний ха­рак­тер, я обо­зна­чаю сло­вом «пер­со­на»; внут­рен­нюю ус­та­нов­ку я обо­зна­чаю тер­ми­ном anima — ду­ша. В той ме­ре, в ка­кой ус­та­нов­ка при­выч­на, она есть бо­лее или ме­нее ус­той­чи­вый ком­плекс функ­ций, с ко­то­рым «Я» мо­жет бо­лее или ме­нее ото­жде­ст­вить­ся. Язык вы­ра­жа­ет это пла­сти­че­ски: ко­гда кто-ни­будь в из­вест­ных по­ло­же­ни­ях име­ет из­вест­ную при­выч­ную ус­та­нов­ку, то обык­но­вен­но го­во­рят: «Он со­всем дру­гой, ко­гда де­ла­ет то или иное». Этим вскры­та са­мо­стоя­тель­ность ком­плек­са функ­ций при при­выч­ной ус­та­нов­ке. Де­ло об­сто­ит так, как ес­ли бы дру­гая лич­ность ов­ла­де­ва­ла ин­ди­ви­дуу­мом, как ес­ли бы «в не­го все­лял­ся иной дух». Внут­рен­няя ус­та­нов­ка, ду­ша, тре­бу­ет та­кой же са­мо­стоя­тель­но­сти, ко­то­рая очень час­то со­от­вет­ст­ву­ет внеш­ней ус­та­нов­ке. Это один из са­мых труд­ных ас­пек­тов вос­пи­та­ния — из­ме­нить «пер­со­ну», внеш­нюю ус­та­нов­ку. Но столь же труд­но из­ме­нить и ду­шу, по­то­му что обык­но­вен­но ее струк­ту­ра столь же креп­ко спая­на, как и струк­ту­ра «пер­со­ны». По­доб­но тьму как «пер­со­на» есть су­ще­ст­во, со­став­ляю­щее не­ред­ко весь ви­ди­мый ха­рак­тер че­ло­ве­ка и в из­вест­ных слу­ча­ях не­из­мен­но со­пут­ст­вую­щее ему в те­че­ние всей его жиз­ни, так и ду­ша его есть оп­ре­де­лен­но ог­ра­ни­чен­ное «су­ще­ст­во», имею­щее под­час не­из­мен­но ус­той­чи­вый и са­мо­стоя­тель­ный «ха­рак­тер». По­это­му не­ред­ко ду­ша пре­крас­но под­да­ет­ся ха­рак­те­ри­сти­ке и опи­са­нию.

Что ка­са­ет­ся «ха­рак­те­ра» ду­ши, то по мо­ему опы­ту мож­но ус­та­но­вить об­щее ос­но­во­по­ло­же­ние, что она в об­щем и це­лом до­пол­ня­ет внеш­ний ха­рак­тер. Опыт по­ка­зы­ва­ет нам, что ду­ша обык­но­вен­но со­дер­жит все те об­ще­че­ло­ве­че­ские свой­ст­ва, ко­то­рых ли­ше­на соз­на­тель­ная ус­та­нов­ка. Ти­ран, пре­сле­дуе­мый тя­же­лы­ми сна­ми, мрач­ны­ми пред­чув­ст­вия­ми и внут­рен­ни­ми стра­ха­ми, яв­ля­ет­ся ти­пич­ной фи­гу­рой. С внеш­ней сто­ро­ны бес­це­ре­мон­ный, же­ст­кий и не­дос­туп­ный, он внут­рен­не под­да­ет­ся ка­ж­дой те­ни, под­вер­жен ка­ж­до­му ка­при­зу так, как ес­ли бы он был са­мым не­са­мо­стоя­тель­ным су­ще­ст­вом. Сле­до­ва­тель­но, ду­ша его со­дер­жит те об­ще­че­ло­ве­че­ские свой­ст­ва оп­ре­де­ляе­мо­сти и сла­бо­сти, ко­то­рых со­вер­шен­но ли­ше­на его внеш­няя ус­та­нов­ка, его «пер­со­на». Ес­ли «пер­со­на» ин­тел­лек­ту­аль­на, то ду­ша, на­вер­ное, сен­ти­мен­таль­на. Вос­пол­няю­щий ха­рак­тер ду­ши от­но­сит­ся так же и к по­ло­во­му ха­рак­те­ру, в чем и не раз с не­со­мнен­но­стью убе­ж­дал­ся. Жен­щи­на, в вы­со­кой сте­пе­ни жен­ст­вен­ная, об­ла­да­ет му­же­ст­вен­ной ду­шой, очень му­же­ст­вен­ный муж­чи­на име­ет жен­ст­вен­ную ду­шу. Эта про­ти­во­по­лож­ность воз­ни­ка­ет вслед­ст­вие то­го, что на­при­мер, муж­чи­на во­все не впол­не и не во всем му­же­ст­вен, но име­ет (в нор­ме) и не­ко­то­рые жен­ст­вен­ные чер­ты. Чем му­же­ст­вен­нее его внеш­няя ус­та­нов­ка, тем бо­лее из нее вы­трав­ле­ны все жен­ст­вен­ные чер­ты, по­это­му они про­яв­ля­ют­ся в его ду­ше. Это об­стоя­тель­ст­во объ­яс­ня­ет, по­че­му имен­но очень му­же­ст­вен­ные муж­чи­ны под­вер­же­ны ха­рак­тер­ным сла­бо­стям: к по­бу­ж­де­ни­ям бес­соз­на­тель­но­го они от­но­сят­ся жен­ски­по­дат­ли­во и лег­ко под­чи­ня­ют­ся их влия­ни­ям. На­про­тив, имен­но са­мые жен­ст­вен­ные жен­щи­ны час­то ока­зы­ва­ют­ся в из­вест­ных внут­рен­них во­про­сах не­ис­пра­ви­мы­ми, на­стой­чи­вы­ми и уп­ря­мы­ми, об­на­ру­жи­вая эти свой­ст­ва в та­кой ин­тен­сив­но­сти, ко­то­рая встре­ча­ет­ся толь­ко во внеш­ней ус­та­нов­ке у муж­чин. Эти муж­ские чер­ты, ис­клю­чен­ные из внеш­ней ус­та­нов­ки у жен­щи­ны, ста­ли у нее свой­ст­ва­ми ду­ши. По­это­му, ес­ли мы го­во­рим у муж­чи­ны об anima (ду­ша), то у жен­щи­ны мы по спра­вед­ли­во­сти долж­ны бы­ли бы го­во­рить об animus (дух), что­бы дать жен­ской ду­ше вер­ное ими.

По­доб­но то­му как «пер­со­на», вы­ра­жаю­щая при­спо­соб­ле­ние к сре­де, яв­ля­ет­ся по об­ще­му пра­ви­лу силь­но оп­ре­де­лен­ной и оформ­лен­ной воз­дей­ст­ви­ем сре­ды, так ду­ша ока­зы­ва­ет­ся силь­но оформ­лен­ной воз­дей­ст­ви­ем бес­соз­на­тель­но­го и его ка­честв. Как «пер­со­на» в пер­во­быт­ной сре­де поч­ти не­из­беж­но при­ни­ма­ет пер­во­быт­ные чер­ты, так ду­ша пе­ре­ни­ма­ет, с од­ной сто­ро­ны, ар­хаи­че­ские чер­ты бес­соз­на­тель­но­го, с дру­гой сто­ро­ны, его сим­во­ли­че­ски-про­спек­тив­ный ха­рак­тер. От­сю­да воз­ни­ка­ют та «пол­но­та пред­чув­ст­вий» и тот «твор­че­ский» ха­рак­тер, ко­то­рые при­су­щи внут­рен­ней ус­та­нов­ке.

«Я» есть, по мо­ему мне­нию, ком­плекс пред­став­ле­ний, ко­то­рый со­став­ля­ет для ме­ня центр мое­го по­ля соз­на­ния, ко­то­рый, как мне ка­жет­ся, об­ла­да­ет в вы­со­кой сте­пе­ни не­пре­рыв­но­стью и то­ж­де­ст­вен­но­стью с са­мим со­бой. По­это­му я го­во­рю и о ком­плек­се «Я». Этот ком­плекс есть на­столь­ко же со­дер­жа­ние соз­на­ния, на­сколь­ко и ус­ло­вие соз­на­ния, ибо пси­хи­че­ский эле­мент осоз­нан мной в той сте­пе­ни, в ка­кой он от­не­сен к ком­плек­су «Я». Од­на­ко, по­сколь­ку «Я» есть лишь центр мое­го по­ля соз­на­ния, оно не то­ж­де­ст­вен­но с мо­ей пси­хи­кой в це­лом, но яв­ля­ет­ся лишь ком­плек­сом сре­ди дру­гих ком­плек­сов. По­это­му я раз­ли­чаю «Я» и са­мость, по­сколь­ку «Я» есть лишь субъ­ект мое­го соз­на­ния, са­мость — же есть субъ­ект всей мо­ей пси­хи­ки, зна­чит и ее бес­соз­на­тель­ной сфе­ры. В этом смыс­ле са­мость бы­ла бы (иде­аль­ной) ве­ли­чи­ной, вклю­чаю­щей в се­бя «Я». Са­мость час­то по­яв­ля­ет­ся в бес­соз­на­тель­ных фан­та­зи­ях в ви­де вы­ше­по­став­лен­ной или иде­аль­ной лич­но­сти, на­при­мер как Фа­уст и Ге­те.