Лекции ИМЮН

которая бы разумелась как необходимая»60. Право воспроизводится и развивается благодаря работе профессионального и общественного правосознания; юридический мир – это когнитивный мир идей, понятий и конструкций, а не некая «фактическая данность», развивающаяся подобно явлениям, изучаемым естествознанием. Становление и развитие любой правовой традиции как явления культуры – это неповторимый, качественно отличный от иных правовых традиций процесс, в результате которого формируется «внутреннее» юридическое содержание – юридическая догма, позволяющая рассматривать правовую систему как с внешней, исторической, перспективы, так и с внутренней, генетической.

Именно в развитии явлений культуры следствие всегда превосходит причину (effectus exsuperat causam): «в созидании культурных ценностей добываемое произведение дает нечто большее, чем представлял собой потраченный на него труд»61. Иными словами, каждый последующий этап в развитии догматической юриспруденции производит больше, чем тот правовой материал и те специально-юридические средства, что имелись до формирования того или иного догматического направления. С каждым новым этапом в развитии континентальной юридической догматики необходимо установить тот качественный «прирост» специально-юридического знания и методологического инструментария, который сформировался благодаря последовательной работе юридического духа, профессионального юридического сознания. Предметное и методологическое расширение и углубление континентальной догматики нельзя объяснить исключительно через исследование внешнего социального и исторического контекстов: после этапа формирования догматической традиции в ней начинает работать внутренний механизм воспроизводства и развития, который и позволяет различать внешнюю, историческую, и внутреннюю, генетическую перспективы развития профессиональной юриспруденции.

Кроме того, генетический подход «вбирает» в себя представления из теории систем и требует описать континентальную юридическую догматику как целостную систему, обладающую эмерджентными свойствами, определяющими ее относительную автономию от социальной метасистемы. Это означает необходимость определения структуры континентальной догматики через обобщение тех свойств и элементов, которые лежат в основании преемственности развития догматической юриспруденции. Представляется, что эмерджентные свойства континентальной догматической юриспруденции наиболее отчетливо проявятся и при ее сопоставлении с англоамериканской юридической догматикой. Генетический подход вовсе не исключает необходимость обращения к философскому и социокультурному контекстам, в которых неизбежно развивается догматическая юриспруденция. Определенные предметные и методологические изменения догматической юриспруденции могут вызываться не только внутренними (структурными) основаниями и факторами, но и изменением господствующих философских «картин мира», принципиальными сдвигами в ценностно-целевых структурах общества, базовых представлениях определенной культурной традиции, в которую объективно «вписано» и юридическое сообщество. Поэтому при реконструкции становления и развития континентальной юридической догматики при необходимости мы будем освещать ее генезис в более широкой социокультурной рамке.

Вместе с тем в качестве доминанты генетический подход к исследованию объекта требует принять интерналистскую установку в объяснении последовательных изменений его состояний. В юридическом исследовании это означает, что источником, обусловливающим развитие права как социокультурного института, являются изменения в концептуальных основаниях юридического мышления, в оперантах и/или операциях мышления, в юридической практике и/или в изменении знаковых систем, которые используют в этих практиках юристы. На наш взгляд, в основании генетического развития права лежат когнитивные формы юриспруденции, профессиональная юридическая культура, мировоззрение юристов. Действительно, постоянными, устойчивыми элементами права выступают юридический язык и стиль мышления, фундирующие не только

60

61

Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. С. 328. Там же. С. 52.

131

профессиональное правосознание, но и образующие фундамент той или иной правовой семьи62. Именно обращение к юридическому мышлению позволяет выявить генетическую связь в становлении и развитии профессиональной юридической традиции. Специфика юридической мысли

– есть идентификатор профессии юриста и отдифференциации правовой системы, а генетический подход позволяет проследить ее становление и постепенную «эмансипацию» от иных типов мышления, знаниевых систем и традиций.

34. Юридические конструкции в правопознании и юридической практике.

Большинство фрагментов юридической действительности являются не естественными, а искусственными, так называемыми артефактами, т.е. сконструированными людьми. Например, для регулирования деятельности группы людей была создана определенная конструкция, которая создает впечатление, что юридические лица появились сами, но они были сконструированы, а не возникли сами по себе. В объекте юридических лиц нет, они есть в предмете. Большинство феноменов в юриспруденции сконструированы в предмете, после чего помещены в объект и затем на основе их анализа оформлены в понятия.

Юридические конструкции отечественная доктрина отождествляла с юридической техникой (которая в нашей литературе считалась второстепенной). При этом область исследования сужалась до рассмотрения приемов, правил изложения содержания, разработки оформления.

В современном российском правоведении возрождается догматическое понимание юридических конструкций как особого приема в профессиональной деятельности юристов. Так, С.С. Алексеев рассматривает юридические конструкции как органический элемент собственного содержания права, рождаемый на первых этапах спонтанно, в самой сфере, в практике в результате процесса типизации. Значение юридической конструкции столь велико, что «собственное развитие права – это и есть история становления и совершенствования юридических конструкций.

Д.Е. Пономарев. Традиционное для нашего правоведения «структурное» понимание юридической конструкции, ограничивающее ее рассмотрение рамками статики позитивного права и его доктрины, теоретически оправданно дополнить «процессуальным» аспектом, раскрывающим закономерности возникновения и развития юридической конструкции как процесса «юридического конструирования». Юридическая конструкция – особая процедура юридического мышления - прием практической деятельности юристов. В процессуальном аспекте основным и непосредственным результатом юридической конструкции (как процесса «юридического конструирования») является построение таких юридических понятий (юридических

конструкций), которые напрямую (непосредственно) воспринимаются и задействуются юридической практикой, системным образом соорганизуют правовые средства в рамках механизма правового регулирования, обеспечивают системность действия позитивного права и, в конечном счете, эффективность правового регулирования. В рамках такого понимания юридических конструкций раскрывается их роль и значение как рациональных оснований структурной организации институтов позитивного права.

Юридическое конструирование «начинает» складываться в континентальном правоведении как инструмент и результат становления европейской юриспруденции ориентировочно с XI-XII веков. Юридическое конструирование изначально возникло как прием осмысления римского частного права в целях его практического освоения, который впоследствии выступил одним из факторов, решающим образом повлиявших на становление всей традиции континентальной юридической догматики. В данном контексте, исходя из проведенного анализа, юридическую

62	См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. С. 25–26.
	132

конструкцию предлагается трактовать как мыслительный прием, выражающий генетические (сущностные) характеристики юридико-догматического отношения к позитивному праву, в рамках которого исторически актуализируется и формируется специфическое юридическое мышление.

Возникнув в рамках юридической догматики, понятие юридической конструкции подверглось в российской юриспруденции теоретической переинтерпретации с позиций научно-позитивистской концепции социологического правоведения (начало XX в.). Именно эта трактовка, в основных чертах, была воспринята советским правоведением в силу сходства методологических оснований марксизма и научного позитивизма и продолжает оставаться актуальной до настоящего времени, правда, с возвращением элементов догматического понимания юридической конструкции.

Ход эволюции взглядов на сущность юридической конструкции определялся идейной оппозицией двух противоположных точек зрения на юридическое мышление. Первая, доминировавшая в «изначальном» теоретическом осмыслении юридической конструкции как одного из приемов специфической юридико-догматической деятельности, была обусловлена стремлением подчеркнуть и выразить специфику юридического мышления через его обусловленность институциональными особенностями права и юридической деятельности. Вторая, возникшая в последующем позитивистском нивелировании юридического мышления до уровня частного случая общенаучного мышления, привела к признанию юридической конструкции рядовым научным методом - методом моделирования исследуемой действительности.

Всвоем генезисе юридическая конструкция возникает посредством идеализации, то есть создания идеального объекта (понятия) либо путем особой индукции от частных посылок (норм позитивного права), либо путем дедукции из общих социо-регулятивных принципов (экономических, идеологических и т.п.). При этом обосновывается, что целевые контексты юридического конструирования формируются задачами не процесса познания, а юридической практики и «видением» требуемого регулятивного результата, которые задают специфику конкретной юридической конструкции. Вместе с тем, юридическое конструирование может опираться не только на нормы позитивного права, но и на уже имеющиеся юридические конструкции. Образуемые в результате такой процедуры «конструкции, созданные на конструкциях» (мета-конструкции), составляют несущую основу юридико-догматических концепций (доктрин, учений).

Формируемые в процессе юридического конструирования понятия (конструкции) имеют принципиально иную природу, чем понятия научные, поскольку направлены не на познание действительности, а на решение задач юридической практики и служат ее инструментом непосредственно. В связи с этим корректным критерием оценки юридических конструкций является операциональность, то есть практическое удобство и эффективность.

(Н.Н. Тарасов) Традиционно право двухфокусно: «Отношение – наука». Необходим трехфокусный вид: «Отношение – конструкция – наука». Причем юридические конструкции получают «прописку» и в отношениях как его складывающаяся типовая модель, и в юридической науке как позитивное закрепление такой типовой модели.

Черданцев А.Ф. утверждает: «Разновидностью моделей в правоведении является юридическая конструкция - гносеологическая категория, инструмент, средство познания правовых явлений. Юридическая конструкция – модель управляемых правом отношений или отдельных элементов, служащая методом познания права и отношений, указанных им». Юридическая конструкция здесь рассматривается как инструмент познания, как модель социальных отношений. Юридические конструкции – особый способ связи, обеспечивающий соответствие предписаний науки позитивного права природе регулируемых отношений.

Вконтексте проблемы метода юридического исследования, юридические конструкции должны быть отнесены к специально юридическим средствам исследования права.

133

Вкачестве элемента содержания позитивного права, юридические конструкции работают

впространстве правового регулирования независимо от их отражения теоретическим сознанием. В принципе, мыслимо существование в праве юридических конструкций, не имеющих соответствующего теоретического представления. В частности, Рудольф Иеринг писал: «Медленно и с трудом прокрадывается сознание в область права, и даже при высокой зрелости науки многое скрывается от его взора. Как ни велико было совершенство классических римских юристов, но, все-таки, и в их время были правовые положения, которые существовали, но ими не были осознаны, и которые были раскрыты только усилиями нынешней юриспруденции; я называю их скрытыми (lаtent) правовыми положениями». И далее, отвечая на вопрос о возможности применения положений права без их фактического осознания, автор продолжает: «Вместо всякого ответа мы укажем на законы языка. Они ежедневно применяются тысячами людей, никогда ничего об них не слыхавших, и даже человек образованный не всегда сознает их вполне; где недостает сознания, там его заменяет чувство, грамматический инстинкт». Таким образом, по оценке Р. Иеринга, в римском праве существовали некоторые правовые положения как некоторая юридическая реальность, не осознанная юристами на теоретическом уровне. С

общетеоретических позиций на такую возможность, по сути, указывает и А.Ф. Черданцев, также оценивая такое положение дел, преимущественно, как принадлежащее истории: «Исторически, пожалуй, раньше возникла нормативная конструкция, выраженная в нормах права...

конструктивное выражение норм только что возникшего права не было сознательным, а складывалось стихийно».

Таким образом, как минимум, ретроспективно отмечается возможность существования в позитивном праве положений, юридических конструкций, не имеющих соответствующего научного осознания, складывающихся стихийно и «работающих» латентно. В то же время,

даже по чисто логическим основаниям сложно признать возможность стихийного складывания юридических конструкций исключительно фактом истории.

Таким образом, по характеру формирования юридические конструкции условно можно подразделить на естественные и искусственные.

Виды юридических конструкций в зависимости от осуществляемых функций:

нормативные – закреплены и выражены в позитивном праве.

теоретические – используется правовой наукой в качестве метода познания

права.

Различение юридических конструкций как нормативных и теоретических проводится, по сути дела, в зависимости от плана их рассмотрения и обращения к соответствующим функциям. Если юридическая конструкция выражается, например, в организации нормативного материала

и, в силу этого, является фактором определенного регулятивного воздействия, то ее следует расценивать как нормативную, а если та же конструкция используется в гносеологическом отношении, то она должна интерпретироваться как теоретическая.

Научная юридическая конструкция может находить свое выражение в нормативной конструкции, и наоборот, нормативная конструкция может превратиться в научную юридическую конструкцию. В большинстве случаев они совпадают. Таким образом, можно говорить о единой юридической конструкции, используемой в различных условиях, осуществляющей разные функции: гносеологическую и нормативную. Например, если юридическая конструкция выражается в организации позитивно-правового материала и в силу этого является фактором определенного воздействия, то перед нами нормативная юридическая конструкция. Если юридическая конструкция используется в гносеологическом отношении – теоретическая юридическая конструкция.

134

Юридическая конструкция может существовать в позитивном праве и не иметь соответственного научного осознания.

1.При применении права по аналогии. Вынося решение на основе общих начал и принципов права, суд создает конкретные юридические конструкции, которые затем могут послужить основанием для формирования соответствующей конструкции в законодательстве.

2.Обобщение юридической практики, в ходе которых создаются «схемы» решения юридических ситуации (типовая конструкция).

С методологической позиции, можно утверждать, что в процессе исследования юридических конструкций может рассматриваться, во-первых, в рамках позитивного права как сложившаяся нормативная схема решения и, во-вторых, как научная теоретическая модель, которую оправданно соотносить с первой как идеальный объект. Другими словами, их допустимо различать в планах объекта и предмета юриспруденции. Объект юридического исследования – нормативная юридическая конструкция предмет юридического исследовании

–научная юридическая конструкция как теоретическая модель нормативной юридической конструкции.

Достаточно перспективной видится гипотеза о связи юридического мышления с собственным содержанием права – юридическими конструкциями. С этих позиций оправдано следующее рассуждение. Если рассматривать формирование собственного содержания права в процессе юридической деятельности, первоначально - стихийной регулятивной практики, то существование определенных устойчивых «схем» такой практики возможно как минимум в двух планах: в плане нерефлектируемого юридического опыта, организованного как система образцов и прототипов, и в плане юридического знания, возникающего в результате исследования такого опыта, его идеализации и превращения в собственно юридические конструкции. В этом процессе, как представляется, и формируется юридическое мышление, приобретая «собственное лицо». Таким образом, можно с определенной долей правдоподобия утверждать, что поскольку специфика юридического мышления формируется в процессе создания юридических конструкций, то именно юридические конструкции определяют по крайней мере профессиональные стереотипы юридического мышления. А если считать, что юридическое познание – это деятельность юридического мышления, то конструкции лежат в основе и юридических методов анализа позитивного права.

Мы исходим из представления, что любое профессиональное мышление имеет как бы две стороны. Одна - нормируемая мыслительная деятельность, требующая собственно профессиональных единиц мышления, соответствующих понятий, схем, моделей и пр. Именно этот план профессионального мышления «отвечает» за воспроизводство профессиональной деятельности. Другая - способы профессиональной (как правило, научной) рефлексии по поводу нормируемого мышления. В связи с этим нормирование юридического мышления и, в догматическом плане, юридическая методология задается, в частности, и юридическими конструкциями, поскольку, формируясь в процессе их освоения и идеализации, юридическое мышление не могло не «отпечатать» их в себе как собственные единицы и модели. В этом смысле прав С.С. Алексеев, указывающий на своеобразную логику права. Разумеется, это не логика «по понятию», но логика в плане императива мыслительного движения в рамках, сформированных правовой практикой и рефлексией профессионального мышления, юридических конструкций.

Собственно деятельность, в данных представлениях, нормируется средствами другого типа. Как раз юридические конструкции и могут рассматриваться как одно из средств такого

135

нормирования - нормирования не формального, через сформулированные правила юридической деятельности, а содержательного - как императивная логика права. В этом смысле

воспроизведение юридических конструкций как культурных норм юридической деятельности

в процессе законотворческой, профессиональной юридической деятельности может рассматриваться и как условие воспроизводства самой юридической деятельности с точки зрения ее природы и содержания.

35. Теоретические модели в правоведении.

(А.Ф. Черданцев) Модель в собственном (специальном) смысле слова выступает как звено между субъектом и объектом, вспомогательное средство познания, промежуточный этап

построения образа теории	объекта.	Речь	идет	об	искусственном		моделировании —
моделировании второго	порядка,		отличном		от	естественного		—

первичного моделирования человеческого познания. Таким образом, моделирование преследует цель прежде всего облегчить исследование, фиксацию, запоминание и передачу результатов научного исследования.

В. А. Штофф дает следующее определение: «Под моделью понимается такая мысленно представляемая или материально реализованная система, которая, отображая или воспроизводя объект исследования, способна замещать его так, что ее изучение дает нам новую информацию об этом объекте».

Можно отметить следующие характерные черты моделей.

Во-первых, модель является формой отражения действительности. Отражая исследуемый

объект, модель является его упрощением, своего рода огрубленным образом.
Во-вторых, модель создается	в	результате	процесса	абстракции.	При

создании модели исследователь абстрагируется от бесконечной совокупности свойств, признаков, отношений исследуемых объектов, отвлекается от частностей. При моделировании в оригинале выделяются те признаки, свойства, связи и отношения, которые должны быть собственно предметом исследования.

В-третьих, модель и исследуемый объект находятся между собой в отношении соответствия. Модель является аналогом исследуемого объекта. Между моделью и объектом имеется определенное сходство, но не на всех уровнях (материала, элементов, структур, функций, результатов и т. п.). Модель не есть тождественное повторение того или иного процесса, явления. Если бы этого удалось достигнуть, то модель утратила бы свою специфику. Отношение модели и объекта — не отношение тождества, а именно отношение аналогии, единство отношений сходства, различий и отношений, характер которых еще не известен.

В-четвертых, модель служит средством отвлечения и выражения внутренней структуры сложного явления. Когда раскрывается целая система связей и отношений, т. е. сложная структура,

процесс абстрагирования осуществляется	посредством	модели. Если объекты	берутся как нечто
элементарное, моделирование лишается	смысла.	Объекты,	исследуемые

путем моделирования, должны быть сложными, иметь систему, состоять из элементов.

Кроме того, модель выступает в качестве заместителя объекта, промежуточного звена между теорией и действительностью, дает информацию об объекте, имеет содержательный характер. Модели являются не только средством, но и формой знания, самим знанием.

(Н.Н. Тарасов) Свойством теоретической модели является генерализированная корректность в отношении класса объектов. Помимо этого, любая теоретическая модель отличается свойством дефицита содержания: через теоретическую модель нельзя ничего понять про тот объект, который описывается. С помощью теоретической модели мы схватываем лишь общие признаки, но в отношении конкретных объектов мы не можем понять всю их специфику с помощью теоретической модели, для этого существуют другие типы исследований, например, исторические. Зачем необходимы теоретические модели? В

136

практике они не применяются. Когда-то на здании физического факультета Кембриджского университета было написано: «Мы точно знаем, что мы занимаемся наукой, поскольку все, что мы делаем, не имеет никакого отношения к практике». Теория и практика – это разные миры, они не пересекаются.

У теоретических моделей две функции. Первая – объяснение. Вторая –

прогнозирование. С одной стороны, теоретическая модель позволяет нам понять, что есть данный объект по принципу, каковы его свойства. С другой стороны, теоретическая модель позволяет предсказать, как этот процесс поведет себя в будущем. Чем надежнее теоретические модели, тем больше у нас шансов осмысленно действовать, осуществлять осмысленную деятельность.

Чем больше склонность к абстракции, тем больше склонность к мышлению. Люди мыслят редко, только 2-3%, и они по своим природным качествам способны к мышлению,

ибо мышление начинается там, где заканчивается представление. Мышление не возникает у человека естественным образом, им овладевают, его изучают: мышление для человека противоестественно (Г. Гегель). При этом мышление в практической жизни людей имеет такое же значение, как танцы лошадей.

Теория – способ протестировать себя на пригодность к мышлению, ибо оно всегда существует в теоретической форме.

Мы начинаем разворачивать понятие как некоторую теоретическую модель, с помощью которой мы можем понимать природу и поведение некоторого класса социальных объектов, которые называются государство, право.

Все модели в зависимости от способов и средств их построения делятся на материальные (реальные, вещественные) и идеальные (мысленные, воображаемые). В юридических науках могут

применяться как материальные (например, кибернетические) так и идеальные модели.
По	характеру	воспроизводимых	сторон	оригинала модели подразделяются	на

субстанциональные (идентичные оригиналу по своей физической природе), структурные, функциональные и смешанные. Для юридической науки могут иметь значение лишь три последние.

Модели как средство		познания,	исследования, гносеологическая		категория	обладают
интерпретаторской,	объяснительной,		предсказательной,	критериальной		функциями.
Но модель может не	иметь	исследовательского характера, а		выполнять	специальную задачу

описания, демонстрации.

Механизм правового регулирования определяется С. С. Алексеевым как «взятая в единстве система правовых средств». Все феномены указанного механизма можно охватить, взять, расчленить по элементам, представить взаимосвязанными только идеально. Здесь мы также имеем дело с

абстрагированием, упрощением действительности, созданием на основе аналогии, подобия

идеальной модели (идеального объекта), которая	отражает процесс	регулирования,	дает
определенную наглядность (в особенности когда этот механизм		предстает в	виде
иконической модели-схемы), позволяет охватить	сразу разнообразные	взаимодействующие
феномены процесса регулирования.

В результате различных видов абстрагирования (изолирующей абстракции, тождества), в конечном счете в результате абстракции идеализации создается идеальный объект (модель) — механизм правового регулирования. Модель, выступающая средством научного познания процесса правового регулирования, имеет различные функции: объяснения, интерпретации, наглядности

отражаемого объекта, упорядоченности знаний о нем и т. д.
«Разновидностью моделей в правоведении является юридическая конструкция	-

гносеологическая категория, инструмент, средство познания правовых явлений. Юридическая конструкция – модель управляемых правом отношений или отдельных элементов, служащая методом

137

познания права и отношений, указанных им». Юридическая конструкция здесь имеет модельный статус.

Юридическая конструкция как				идеальная модель урегулированных			правом		общественных
отношений	или	их	элементов	является	формой	отражения		действительности.
Юридическая конструкция создается в				результате	абстракции.	При ее	создании		исследователь

абстрагируется, отвлекается от многообразия видов и свойств общественных отношений, от многообразия их связей с другими общественными факторами (с экономикой, политикой, правосознанием, моралью и т. д.). В юридической конструкции находят отражение лишь те стороны и элементы общественных отношений, которые урегулированы нормами права или благодаря своему характеру могут быть ими урегулированы. Таким образом, в юридической конструкции отражаются лишь те стороны, элементы, свойства общественных отношений, которые являются предметом

исследования именно юридической науки.
Юридическая конструкция (как			и	любая модель) является			упрощенным	образом
общественных	отношений	или		их	элементов,	урегулированных		правом.

Правовые конструкции как модели возможны именно потому, что исследуемые правоотношения и их элементы могут в результате идеализации рассматриваться как явления сложные, структурные, имеющие определенное системно-структурное строение, включающие разные элементы.

(Н.Н. Тарасов) Модель – гносеологическое отношение, где целью и задачей является замещение реальности (в силу ее сложной организации) некоторым идеальным представлением о ней. Это такое представление, которое можно поместить в действительность или действительность поместить в него. Когда говорим «модель» то,

попадаем в гносеологические отношения, где происходит замещение реальности понятием о ней. Устройство, количество связей и отношений объекта настолько сложно, что с ним невозможно мыслительно работать в натуральном плане, и поэтому создается в определенных отношениях редуцированная, аппроксимативная его репрезентация – модель.

Два объекта, один из которых называется моделью, должны находиться в модельных отношениях. Теоретическая модель, строго говоря, «копирует» не сам объект, а только его некоторые свойства. Если бы удалось модельно репрезентировать объект во всех его свойствах, проявлениях и функциях, то мы получили бы не модель объекта, а его копию.

Во-вторых, модель никогда не представляет реальность, модель представляет лишь отдельные черты или свойства реальности. Это значит, что результаты оперирования с моделями могут быть отнесены, обратно «наложены» не на объект во всем многообразии его связей и отношений, а лишь на определенный «аспект» объекта, т.е. модели способы объяснять не объект в его конкретно-эмпирической целостности и многообразии, а лишь его определенный «срез». Отсюда следует важное методологическое утверждение: эффективная работа тех или иных моделей в предмете науки не является достаточной для утверждения, что мир устроен так, как устроены научные модели. Если у нас есть некоторая теоретическая модель, и эта модель хорошо работает в качестве объяснительного принципа и теоретической конструкции, это совершенно не означает, что в правовой реальности существует именно такой тип правового регулирования, что правовая реальность структурирована так, как структурирована модель.

В-третьих, модель всегда должна иметь границы применения. Это положение следует из того, что изначально модель выстраивается на основе ограниченного количества связей в объекте.

В-четвертых, модель всегда должна иметь область интерпретации – т.е. где можно ее опредмечивать в конкретном материале, а где нельзя. Предельно формальные отношения к реальным социальным процессам иногда не позволяют интерпретировать в

138

формальной области результат, потому что реальные процессы подчиняются с точки зрения их встроенности в социальные общие контексты несколько другим правилам.

О формировании теоретических моделей. Прежде чем конструировать научную модель,

необходимо проведение научных исследований избранных свойств, формирование определенных представлений и знаний об этих свойствах, т.е. то, что иногда называют «предмодельными разработками». В противном случае мы рискуем получить некоторую репрезентацию объекта, находящуюся с ним не в модельных отношениях, а, например, в иллюстративных (макет). Следовательно, модельное отображение научного типа получается при условии предварительной аналитической работы в рамках познавательных целей исследователя.

По этому поводу Н.М. Коркунов писал: «Для того чтобы расширить обобщения и дать им надежную постановку, необходимо предварительно подвергнуть представляющийся нам в наблюдении материал известной обработке. Мы подвергаем для этого наши представления анализу, разлагая их на составные элементы, с тем, чтобы найти общие элементы, из различных комбинаций которых составляется все разнообразие наших представлений известного рода. Затем полученные посредством анализа общие элементы наших представлений мы комбинируем уже сознательно и так, как того требуют цели научного исследования, выстраивая, конструируя таким образом научные понятия, которые, как идеальные построения, не суть простые копии действительности, но своеобразные, требующиеся для целей науки, конструкции».

Нормативные и теоретические юридические конструкции возможно различать и по способу их построения. Нормативные юридические конструкции изначально формируются в ходе практики правового регулирования и являются органическим содержанием самого права. Теоретические конструкции в отношении соответствующих регулятивных конструкций могут рассматриваться и как их модельные представления. Данные модельные представления имеют, судя по всему, тесную референтную связь с моделируемыми конструкциями.

Такой подход к различению нормативных и теоретических юридических конструкций достаточно точно соответствует различению объекта и предмета юридической науки. В рамках такого различения регулятивные конструкции принадлежат к объекту, например, общей теории права, а теоретические юридические конструкции являются единицами ее предмета

и в системе юридической догмы выражают его организацию в варианте аналитической юриспруденции.

Юридические конструкции как инструмент специально-юридического познания.

Юридические конструкции как некоторые типологически обобщенные формы социальных организованностей могут иметь гносеологическую нагрузку, т.е. работать на познание, с точки зрения выявления юридической природы некоторых процессов. В этом смысле юридические конструкции могут иметь модельную функцию.

Один и тот же объект может быть моделью и конструкцией, но при его понимании как модели или как конструкции он находится в разных контекстах и выполняет разные функции. В первом случае модель выражает гносеологическое отношение, а конструкция – проектировочное. (Д.Е. Пономарев) В принципе, видимо, можно обсуждать юридические конструкции как модели, но как модели «должного», «требуемого». Однако в этом случае корректнее говорить все же не о моделях в строгом смысле слова, то есть идеальных образованиях, отражающих фактическое, а о проектах, задающих «требуемое». Фактически именно этот смысл вкладывается в термин «модель» при обсуждении, например, «моделирования отношений собственности», «моделирования организационно-правовых форм юридических лиц» и т.д.: здесь «моделирование» фактически отождествляется с «конструированием».

139

36. Анализ и синтез в юридическом исследовании.

Анализ (греч. analysis - разложение, расчленение) – логический прием, посредством которого сложно организованное целое мысленно делится на составляющие его элементы, свойства, отношения, которые исследуются отдельно с целью более полного и глубокого знания об объекте как целом. «Анализ как логическая операция входит составной частью во всякое научное исследование и обычно образует его первую стадию, когда ученый переходит от нерасчлененного описания изучаемого объекта к выявлению его строения, состава, его свойств, связей. На теоретическом уровне познания начинает функционировать высшая форма анализа – мысленный, или абстрактнологический анализ, возникающий вместе с навыками материально-практического расчленения предметов в процессе труда». В общей теории права и государства анализ используется для более глубокого познания сложных по своему содержанию объектов правовой действительности.

Если диалектический метод средневековых схоластов был по своей природе синтетическим, искавшим общие, родовые основания противоречащих суждений авторитетов, то акцент на анализе как первичной процедуре научного исследования был сделан в Новое время и связывается с именем французского философа-рационалиста Р. Декарта (1596 – 1650). В работе «Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках» мыслитель сформулировал основные правила метода: «Первое — никогда не принимать за истинное ничего, что я не познал бы таковым с очевидностью, иначе говоря, тщательно избегать опрометчивости и предвзятости и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и столь отчетливо, что не дает мне никакого повода подвергать их сомнению. Второе — делить каждое из исследуемых мною затруднений на столько частей, сколько возможно и нужно для лучшего их преодоления. Третье — придерживаться относительного порядка мышления, начиная с предметов более простых и наиболее легко познаваемых и восходя к познанию наиболее сложного, предполагая порядок даже там, где объекты мышления вовсе не даны в их естественной связи. И последнее — составлять всегда перечни столь полные и обзоры столь общие, чтобы была уверенность в отсутствии упущений». Можно видеть, что второе правило метода Декарта состоит как раз в аналитическом исследовании объекта, а третье указывает, что начальная точка познания должна основываться в простейших элементах, достижение которых невозможно без использования процедуры анализа.

Однако анализ сам по себе никакого самостоятельного значения не имеет, если после него не следует синтез. (Д.И. Менделеев: «Не имея перед мысленным взором синтез, не трать время на анализ»). В научном исследовании за анализом всегда следует синтез (греч. synthesis - соединение, составление) – логический прием воссоединения целого из составляющих и уже познанных в отдельности связей, отношений, аспектов, элементов. «Синтез выступает не как прием

конструирования целого,		а как прием представления целого в форме единства знаний, полученных
с помощью	анализа. В	синтезе происходит не просто объединение, а обобщение аналитически
выделенных	и изученных особенностей объекта.		Положения, получаемые в результате синтеза,
включаются в теорию объекта, которая, обогащаясь			и уточняясь, определяет пути нового научного

поиска».

После проведенного анализа и процедуры сравнения элементов исследователь познал содержание каждого элемента в отдельности, выявил уникальные (единичные), типичные (групповые) и общие (универсальные) свойства каждого из элементов, составляющих целое. На основе же воссоединения элементов в единое целое исследователь: 1) познает генетические (какой элемент от какого происходит), функциональные, причинно-следственные связи между элементами; 2) на основе определения структуры объекта строит гипотезы относительно роли, функций каждого элемента внутри целого; 3) делает выводы о том, какие элементы являются для системы жизненно важными, необходимыми, какие – факультативными; 4) строит прогнозы относительно будущего поведения исследуемого объекта.

Анализ и синтез в концептуальной юриспруденции (Р. Иеринг). Анализ стал первым приемом, который Р. Иеринг включал в метод юридической техники, отличавшей

140