- •Прагматизм, релятивизм и иррационализм Часть 1. Прагматизм
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •Часть II. Релятивизм
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •Часть III. Иррационализм
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
- •На пороге XXI века
РИЧАРД РОРТИ (РОД. В 1931 Г.)
Ричард Рорти — известный современный американский философ, проф. университета штата Вирджиния, представитель современной модификации прагматизма, обогащенного поздними версиями аналитической философии, где всецело господствует тенденция к гиперболизации, универсализации значения языка и одновременно выявляется полное равнодушие к системному представлению результатов философствования и к любому фундамента-
477
НА ПОРОГЕ XXI ВЕКА
лизму. Наука, согласно Р.Рорти, есть специфический вид «солидарности» сообщества ученых.
Основные труды: 1982 (Следствия прагматизма); 1989 Случайность, ирония и солидарность.
В знаменитой (помещенной в ряде западных хрестоматий по современной философии) статье «Прагматизм, релятивизм и иррационализм» автор утверждает, что Джеймса и Дьюи нельзя считать сторонниками особой «теории познания»: эти прагматики рассматривали как ошибочные все эпистемологически ориентированные направления в философии. В разделе «Прагматизм» характеризуются три основные, по мнению Р.Рорти, принципиальные отличия прагматизма от других философских школ и направлений. Два другие раздела статьи, озаглавленные соответственно «Релятивизм» и «Иррационализм», призваны доказать, что выдвинутые в первом разделе тезисы-лозунги не приводят прагматизм ни к релятивизму, ни к иррационализму.
Ю.А.Муравьев
Прагматизм, релятивизм и иррационализм Часть 1. Прагматизм
«Прагматизм» — слово туманное, неопределенное и перегруженное значениями. Тем не менее именно прагматизм составляет славу нашей отечественной интеллектуальной традиции. Никто из других американских мыслителей не обозначил столь решительный водораздел между нашим прошлым и будущим, как Джеймс и Дьюи. В наши дни, однако, и к тому и к другому мыслителю относятся пренебрежительно. Многие философы полагают, что все ценное из прагматизма было либо сохранено в аналитической философии, либо приспособлено к ее потребностям. Вернее, эти философы приписывают прагматизму заслугу всего лишь нескольких холистских уточнений атомистической доктрины раннего логического эмпиризма. Вообще-то такой
478
На пороге XXI века
взгляд на прагматизм нельзя назвать неверным. Но водь при этом остается незамеченным самое важное у Джеймса и Дьюи. Логический эмпиризм был одним из вариантов обычной академической неокантианской, эпистемологически ориентированной философии. А наши великие прагматики вовсе не были представителями холистской разновидности такого подхода — наоборот, они напрочь отвергли неокантианскую эпистемологическую традицию. Пока у Джеймса или Дьюи пытаются отыскать «теорию истины», «теорию познания», «теорию морали», — идут по заведомо неверному пути, ибо тогда упускают из виду их утверждение, что о таких предметах вообще не может быть теорий. А без этого мы не поймем, насколько радикальна была их критика попыток Канта, Гуссерля, Рассела и К.ИЛью-иса сделать из философии обоснованную дисциплину.
Признак такой некорректности — тенденция к завышенной оценке Пирса. Пирса ценят по большей части за вклад в развитие ряда логических понятий и таких проблем логической техники (вроде противофактуального кондиционала), которые были впоследствии использованы логическим эмпиризмом. Но главное основание для незаслуженного восхваления Пирса — то, что сказано у него об общей теории знаков, и что якобы предвосхищает открытие значения языка. При всей своей гениальности Пирс, однако, не решил для себя вопросы о том, зачем ему нужна общая теория знаков, какой она должна быть и каким следует мыслить ее отношение к логике или эпистемологии. Действительная его заслуга перед прагматизмом заключалась только в том, что он придумал для него это название, да еще в том, что он дал Джеймсу стимул для размышлений. Сам же Пирс оставался наиболее последовательно кантианским мыслителем — наиболее убежденным в том, что философия дает нам универсальный, всеохватывающий и не зависящий от истории контекст, в котором каждый род дискурсии имеет собственное место и ранг. Против этого кантианского по своей сути утверждения о том, что такой контекст существует и что эпистемология или семантика могут его обнаружить, как раз и выступали Джеймс и Дьюи. На это необходимо обратить внимание, если мы хотим разобраться в их собственных взглядах и оценить их значение.
Точно такую же реакцию на этот кантианский тезис можно наблюдать и у других, гораздо более модных в наши дни, чем Джеймс и Дьюи, мыслителей, — таких, например, как Ницше и Хайдеггер. Прагматики, однако, в отличие от Ницше и Хайдег-
479