Словари, справочники

Мифологический словарь. Энциклопедический словарь. – М., 1991.

Восточнославянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии / Отв. ред. К.П. Кабашников. – Минск, 1993.

Персонажи славянской мифологии / Сост. А.А. Кононенко, С. А. Кононенко. – К., 1993.

Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу, в 3-х томах. – М., 1995.

Власова М. Новая АБЕВЕГА русских суеверий. – СПб, 1995.

Власова М. Русские суеверия. – СПб, 1995.

Грушко Е. А., Медведев Ю. М. Словарь славянской мифологии. – Нижний Новгород, 1995.

Костомаров Н. И. Славянская мифология. – М., 1995.

Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. – Смоленск, 1995.

Мифы народов мира. Энциклопедический словарь в 2-х томах. – М., 1995.

Славянские древности. Энциклопедический словарь. В 5 т. / Под ред. Н. И. Толстого. – Т.1, М., 1995; Т.2, М., 1999; Т.3, М., 2004.

Волошина Т. А., Астапов С. Н. Языческая мифология славян. – Ростов на Дону, 1996.

Даль В. И. О повериях, суевериях и предрассудках русского народа. – СПб, 1996.

Религии мира. Энциклопедия в 2-х томах / Гл. ред. М.Д. Аксенова. – М., 1997.

Панкеев И. А. Тайны русских суеверий. – М., 1997.

Элиаде М. Словарь религий, обрядов и верований. – М., 1997.

Соболев А.Н. Мифология славян. Загробный мир по древнерусским представлениям. – СПб., 1999.

Тимонина Н.Р. Учебная и методическая литература 1990-х гг по фольклору и фольклористике / Традиционная культура: Научный альманах. – М., 2000. №1. С.109-113.

Шапарова Н. С. Краткая энциклопедия славянской мифологии. – М., 2001.

Энциклопедия суеверий / Сост. Э. Редфорд, Е. Миненок. – М., 2001.

Зуева Т.В. Русский фольклор: Словарь-справочник: Книга для учителя. – М., 2002.

Славянская мифология. Энциклопедический словарь / Отв. ред. С.М. Толстая – М., 2002.

Славянская мифология: Словарь-справочник / Сост. Л.М. Вагурина. – М., 2004.

Приложение

Русские заговоры и заклинания

Детские заговоры

На лёгкие роды

Господи, Исусе Христе, Господи, благослови! Встану, благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота. Выйду в чистое поле, пойду к граду Иерусалиму. Едет Господь и видит Господь – мучается жена со младенем. Отворяйте ворота костяные, мясные и жилотные. Как свет Пресвятая Богородица родила истинного Христа не болевши, не стонавши, всему миру не слыхавши, так и раба Божья (имя) родила князя(княгиню), не болевши, не стонавши, всему миру не слыхавши. Аминь.

От испуга

По полям, по долам, по зелёным лугам, и по жёлтым пескам, и по быстрым рекам ходил раб Божий (имя). Как жёлтые пески пересыпаются, как быстрые реки переливаются, как с зелёной травы вода скатывается, так с раба Божьего (имя)и исполох скатится – с буйной головы, с ретивого сердца, с ясных очей, с кровяных печеней и со всего тела белого.

От сглаза

Белая берёзка, кудреватая берёзка росла в чистом поле, широком раздолье. Всякий шёл – ей завидовал. Не боялась она ни ветра, ни погоды, ни людской оговоры. Так и ты бы, младенец, раб Божий, не боялся ни ветреных переломов, ни людского оговора.

Любовные заговоры и приговоры

На красоту

Стану я, раба Божия Наталья, перекрестясь, пойду, благословясь, из избы дверьми, из ворот в ворота, выйду в чистое поле под утреннюю зарю, под частые звёзды, под млад-свет месяц, под красное солнце. Утренней зарей умоюся, частыми звёздами утруся. Все люди православные как глядят на утреннюю зарю, на частые звёзды, на млад-свет месяц, на красное солнце, так бы на меня, рабу Божью Наталью, глядели, смотрели, ярких очей не сносили. Все князья, бояре и простые крестьяне, и все: старый и малый, холостой и женатый – все бы зрели и смотрели, ярких очей не сносили. Будьте, мои слова, крепки и легки век по веку, отныне до веку. Аминь. Говорить эти слова, собираясь на гулянье, одеваясь или умываясь.

На любовь

Стану я, благословясь, выйду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота, выйду я в чистое поле, в чистом поле стоит золотая церковь. В этой церкви стоит стол-престол, на столе, на престоле стоит золотое блюдо, из этого золотого блюда умьюся (умоюся), вся я алыми цветами усажуся. Белорозовый цвет, пристань к моему лицу. Будь, моё лицо, как белое круглое яйцо. Будьте, мои очи, как у ясного сокола. Будьте, мои брови, как у чёрного соболя. Ключевой воды пил бы не напился, на меня, рабу Божью Ольгу, глядел бы не нагляделся, говорил бы – не наговорился. Из этой воды нигде ему не умыться, без меня, рабы Божьей, нигде бы не обжиться, и одну бы думу думал: на мне, рабе Божьей Ольге, жениться и мне навек покориться. Будьте, мои слова, крепки и лепки, крепче каменя, крепче кременя и крепче булатна ножа. От веку по веку, до веки веков. Аминь.

Семейные заговоры, молитвы и разлучные слова

На благополучие семьи

В прежнее время были цари: Демьян, Константин и Соломон. Были они кротки, смирны и тихи перед Иисусом Христом, так же и муж мой (имя) был бы тихий, кроткий и смирный перед женой своей(или перед матерью), не буянил над женой(имя).

На разлучение

Встану, не благословясь, пойду, не перекрестясь, из избы не дверями, из двора не воротами. Выйду я дымным окном, окладным бревном, пойду я не в чистое поле. Не в чистом поле есть пенье да коренье, на этом пенье, на коренье стоит избушка на курьих ножках. В этой избушке есть холодная печка, на этой печке сидят кошка да собака. Как они сидят, чапаются, царапаются, плюются, харкаются, друг другу в руки не даваются, так бы (имена)друг другу в руки не давались, чапались, царапались, плевались, харкались и век ненавиделись.Шерсть собачья и кошачья – над ней и говорить. В умывальник положить, чтоб он (на кого наговаривают) с ночи встал, умылся. Под матрас подсунуть или в папиросу, чтоб он выкурил. По всякому можно.

Домоводческие и хозяйственные заговоры

На здоровье скотины

Встану, благословясь, пойду, перекрестясь, утренним облаком обволокусь, утренними звёздами подтычусь, вечорними звёздами подтычусь, утренней зарёй подпояшусь, вечорной зарёй подпояшусь. Так никому облака не разволокчи, зари не перекусить, с неба звёзд не снять – ни девке простоволосой, ни молодке-красноголовке, ни мужику-отравнику, ни малому, ни старому, ни седатому, ни плехатому, ни утлому, ни богорадному, ни слепому, ни хромому, ни рыжему, ни белому, ни русому. На пар божью скотинку кто лихо подумает, зло замыслит, тому шипицы в глаза, смола на язык, дресва на зубы, стрела в уши. Аминь.

Промысловые заговоры

Чтобы пчёлы не улетали, надо такие слова сказать:Стану я на восток и слышу шум пчёл. Беру я пчелу роя и сажаю в улей. Не я тебя сажаю, а чист месяц, красно солнце и ясны звёзды. Ты, пчела, роися у меня, раба Божьего Афанасия. Замыкаю я тебе, матка, все пути-дороги, а ключи бросаю в окиян-море. Будьте, мои слова, лепки, крепки. Аминь.

Лечебные заговоры

От зубной боли

Повторяется над объеденным мышью куском хлеба три раза. Потом этот кусок надо съесть:Господи, Иисусе Христе, Господи, благослови рабу Божью (имя). Как у этой мыши-твари зубы не болят никогда, ни в какую пору, ни в какую зорю, грызёт она железо, дерево, каменье, так чтоб у рабы Божьей не болели зубы ни в какую пору, ни в какую зорю, не тоснули. Аминь.

На кровь, раны, ураз

Стану я, раба Божья, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из ворот воротами, выйду в чистое поле. В чистом поле стоит дуб, на дубу сидит чёрный ворон с булатной иголкой, с шёлковой ниткой. Кости вместе сшиваю, рану зашиваю, кровь останавливаю, чтобы не было ни руды, ни щипоты, ни опухоли. Не ради хитрости, не ради мудрости, а ради Божьей милости. С нонешнего числа до мёртвого часа. Отныне и до веку, и век по веку, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

От сглаза

Стану я, раба Божья, не благословясь, пойду, не перекрестясь, отцом не прощена, матерью не благословлена, не из сеней сенями, не из дверей дверями, не из ворот воротами, а мышиными бронями (тропами?), собачьими следами, выйду в чистое поле. В чистом поле есть ветряной мужичок, у него есть лук. Он стреляет, отстреливает, колет, откалывает – у одинка(одинока?)куста чтобы не было ни единого листа, ни единой отрасли. Так бы и у раба Божия не было бы стрельбы ни в белых руках, ни в резвых ногах, ни в буйной голове, ни в ретивом сердце, ни в ясных очах, ни в черных бровях, ни в белом теле – ни грыжьев, ни стрельцов. Во веки по веку, отныне и до веку. Аминь.Три раза. Свекровь так детей успокаивала.

От всех болезней

Стану, благословясь, пойду, перекрестясь, стану я, раб Божий, помолюсь, благословлюсь, пойду во чисто поле, под красное солнце, под светлый месяц, под частые звёзды, под полётные облака. Стану я, раб Божий, во чисто поле, на ровное место. Что на том ли на престоле на Господнем облаками облачусь, небесами покроюсь, на главу положу венец – солнышко красное, подпояшуся светлыми зорями, обтычуся светлыми звёздами, что – вострыми стрелами. Небо ты, небо, праведное солнце, ты, небо, видишь, ты, небо, слышишь, благослови меня, раба Божьего, исцелить и поправить раба Божьего во веки веков. Аминь.

Житейские и общественные заговоры

От лихого человека, вора

Чтобы чужой человек не взял того, что ты на улице или где оставил (вилы, грабли), нужно сказать: Чьи руки клали, те и возьмут.

На дорогу

Ангел – в дорогу, Бог – на пути, Божья Матерь, всегда впереди. Аминь. Это чтоб все хорошо было в пути. Когда куда далеко ехать соберёшься, войдёшь на крыльцо и три раза про себя скажешь.

*Тексты даны по книге: Русские заговоры и заклинания: материалы фольклорных экспедиций 1953-1993 гг. / под ред. В.П. Аникина. – М., 1998.

Предания

Предания о предводителях народных движений:

<На Ураковском лбище>

На Ураковском лбище... жил некогда атаман, по имени Урак, человек очень жадный и отчаянный. Тут же, под горой, впадает в Волгу маленькая речушка Ураковка, служившая гаванью для разбойников. лишь только с вершины раздавался зычный клич атамана, из прибрежных кустов вылетали «острогрудые челны», окружали неуклюжую купецкую посуду, и начиналась расправа. одним из есаулов Урака был отважный Стенька, по фамилии Разин.

Человек он был и дурной, и хороший, говорит рассказчик, зря не обижал, но уж плохому человеку спуску не давал.

Однажды атаман приказал ему взять бедную мужицкую посуду, нагруженную лаптями. Стенька наотрез отказался грабить бедноту, и вот из-за этого произошла ссора, во время которой Разин убил Урака. Похоронив его на вершине Лбища, он сделался сам атаманом и ушёл со своей шайкой на новое место, на тот бугор, что и сейчас называется Стенькиным.

<Разин и мастер>

В Саратове, когда на красный собор ставили кресты, в это время к берегу с Волги ехал на кошме Стенька Разин для того, чтобы посмотреть. Мастер, который ставил крест, увидал Стеньку сверху и, видно, силой божьей остановил Стеньку сажень на 50 от берега, полость под Стенькой стала тонуть. Стенька бросил кошму и на руках доплыл до берега. Когда вышел на берег, то он волшебной силой узнал, кто это над ним пошутил, и в отместку мастеру устроил змея, и этот змей, к ужасу всего народа, быстро пополз прямо наверх по канату, а потом обвился около той верёвки, на которой был привязан мастер. Мастер взял топор и тяп по змею, верёвку на себе и перерубил, затем следом за ударом топора полетел вниз и расшибся вдребезги.

Бугор Степана Разина

Бугор – Стенькин двор, а пещера – его жилище.

Здесь он с вершины волжских гор караулил купецкие караваны, царскую да монастырскую казну к себе поджидал. А в глубоких буераках его молодцы на мелких лодках ждали слова атамана: «Сарынь, на кичку!»

Радостным свистом отвечали бурлаки, сбросив с плеч опостылевшую лямку.

Степан Разин не умер. В день, когда ему выйдет срок, он встанет. Взмахнет кистенем – и от обидчиков, лихих кровопивцев мигом не останется и следа.

Не долго уж ему осталось маяться. Скоро, говорят старики, час настанет. Тогда держись только. Он, батюшка, шутить не станет!..

(Так говорили о Степане Разине крестьяне в период империалистической войны).

<Волжский атаман>

Степан Тимофеевич Разин, волжский атаман, живёт в Разиных горах. Это горы по берегу Волги, от Федоровки до Терешки, их видно из Елшанки.

Он живёт в виде громадного громадного горного орла. Иногда он нападает на людей, но только за провинности.

Иногда он бывает в виде старого старика. Тогда он встречает людей на дороге и расспрашивает об их житье-бытье. Он внимательно выслушивает все жалобы на господ и начальников и обещает явиться грозным мстителем за народ.

<Клад Разина>

Когда шёл Стенька Разин на Промзино Городище (Алатырский уезд), то зарыл в окрестностях его две бочки серебра. Конечно, зарыл он их неспроста, и теперь часто видят при вечере, как эти бочки выходят из подземелья и катаются, погромыхивая цепями и серебряными деньгами. Но достать их мудрёно.

Один мужичок узнал, что они лежат в горе, отыскал место, дождался полночи и стал копать землю и разворачивать каменья; дошёл уже он до плиты, закрывавшей заветные бочки, да как-то взглянул на противоположную сторону горы – и видит он: идёт на него войско, так стройно, ружья все направлены прямо на него.

Он бросил всё и бежал домой без оглядки; на другой день мужичок пошёл на гору, но не нашёл ни скребка, ни лопаты. Если бы он не струсил, то, без сомнения, клад достался бы ему.

<Олёнкин куст>

Старики говорили, что тут лес был агромаднейший. Пугачёв тут был и в Малиннике-лесу повесил барыню Олёну. За что? Бывало Пугачёв Емелька-то соберёт сход: мол, старики, как барин с вами обращается? Хороших обходил. А Олёна порола, взыскивала – таких он вешал. Так он и сейчас называется: «Олёнкин куст». Это старики рассказывали: тут, мол, Емельян Пугачёв повесил барыню такую-то.

Пугач и Салтычиха¹

Когда поймали Пугача и засадили в железную клетку, скованного по рукам и ногам в кандалы, чтобы везти в Москву, – народ валма-валил и на стоянки с ночлегами, и на дорогу, где должны были провозить Пугача, – взглянуть на него; и не только стекался простой народ, а ехали в каретах разные господа и в кибитках купцы.

Захотелось также взглянуть на Пугача и Салтычихе. А Салтычиха эта была помещица злая-презлая, хотя и старуха, но здоровая, высокая, толстая и на вид грозная. Да как ей и не быть было толстой и грозной: питалась она – страшно сказать – мясом грудных детей. Отберёт от матери, от своих крепостных, шестинедельных детей, под видом, что малютки мешают работать своим матерям, или другое там для виду наскажет – господам кто осмелится перечить? И отвезут-де этих ребятишек куда-то в воспитательный дом, а на самом-то деле сама Салтычиха заколет ребёнка, изжарит и съест.

Дело было под вечер. Остановился обоз с Пугачом на ночлег; приехала в то же село или деревню и Салтычиха: дай-де и я погляжу на разбойника-душегубца, не больно-де я из робких. Молва уже шла, что когда к клетке подходил простой народ, то Пугач ничего – разговаривал; а если подходили баре, то сердился и ругался. Да оно и понятно: простой, чёрный народ сожалел о нём, как жалеет о всяком преступнике, когда его поймают и везут к наказанию, – тогда как покуда тот преступник ходил по воле и от его милости не было ни проходу пешему, ни проезду конному, готов был колья поднять, – сожалел по пословице: «лежачего не бьют»; а дворяне более обращались к нему с укором и бранью: что-де, разбойник и душегубец, попался!..

Подошла Салтычиха к клетке; лакеешки её раздвинули толпу: – Что, попался, разбойник? – спросила она. Пугач в ту пору задумавшись сидел да как обернётся на зычный голос этой злодейки-и, Богу одному известно, слышал ли он про неё, видел ли, или просто-напросто не понравилась она ему зверским выражением лица и своей тушей, – да как гаркнет на неё, застучал руками и ногами, инда кандалы загремели; глаза кровью налились: ну, скажи, зверь, а не человек. Обмерла Салтычиха, насилу успели живую домой довезти, привезли её в имение, внесли в хоромы, стали спрашивать, что прикажет, а она уже без языка. Послали за попом; пришёл батюшка; видит, что барыня уж не жилица на белом свете, исповедовал глухою исповедью; а вскоре Салтычиха и душу грешную Богу отдала…

<Про Пугачева>

Про Пугачёва у нас много дедушка знал. Рассказывал бывало всё. Как сойдутся круг его, – он и пойдёт, и пойдёт… А его дед (как уж он мне-то теперь?) пастухом был, когда Пугачёв к нам в село заявился. У речки, значит, встретил его со стадом, двое конных подъехали. «Чьё, мол, стадо?» – «Мирское», – говорят. «Ну, а барин у вас кто, обижает, мол, вас? Бай нам, мол, всё, как есть…» – «Не могу, мол, знать, мы, мол, его не видим». А барин-то и не жил там – в экономии: всё по заграницам катался да по столицам. Ну, приказчика главного, того пугачи с собой забрали. У нас старики есть, – они лучше про это знают.

Пугачёвское золото на дне озера Инышко

Есть у нас места, которые в народе пугачёвскими зовут. Это в горах, недалеко. Сказывают, будто бы Пугачёв с войском там стоял, когда от царской армии отступал, и решил оставить лишний груз – золото. Задумал упрятать его на дне озера Инышко.

Когда сбросили бочонки с золотом, озеро начало затягиваться илом и землёй. В пяти-шести метрах над дном получилось как бы второе дно. Бочонки-то с золотом тяжёлыми оказались и, пробив одно «дно», упали на настоящее дно озера.

Говорили также, будто один богач захотел достать пугачёвское золото Разгородил озеро, пытался выпустить воду, но у него ничего не получилось. Будто бы озеро не захотело отдавать пугачёвское золото богачу, а может, само золото не захотело доставаться никому.

Предания о разбойниках и кладах

Рах- разбойник

Один разбойник много душ губил. Стоит раз в лесу, возле мёртвого тела (только что убил человека), вдруг ему кто-то и говорит: «Брось это! Нехорошее дело людей убивать!» Обернулся, смотрит: пустынник-старичок стоит. – «Да я, – говорит разбойник, – ничего больше не умею делать». – Великий грех! Спасай свою душу, пока время!» – говорит старичок. – «Да чем же я её спасу?» – «На, вот тебе два замочка!» Взял и продел ему по замочку в уши, а ключи себе взял. «Поди на горы, белях овец там найдёшь: паси их. Когда замочки из ушей у тебя выпадут, тогда значит, ты душу спас». Разбойник всё так и сделал: пошёл на горы, нашёл там овец и стал их пасти. О худом он вовсе забыл и много лет пас, а замки всё в ушах. Вот раз видит он, что едет большой дорогой кулак-купец, и думает себе разбойник: «А что, сколько этот купец из мужиков денег выжал? Все на него жалуются… Рады бы все деревни были, кабы его не было… Хорошо его убить!» Как подумал, так и сделал: купца зарезал, а деньги, которыя с ним были, по всем окрестным деревням роздал. И испугался разбойник, что опять старый грех совершил: человека убил. Глянул себе под ноги, а замочки из ушей выпали, на земле около него лежат. И подошёл к нему старичок и сказал: «Ты не человека убил, а свой грех!»

Разбойник Васька Журавлёв

Был ещё один разбойник, Васька Журавлёв. Неуловимый был. Поймают его, а он обязательно уйдёт из тюрьмы дня через два. Или стоскуется по жене, придёт домой. Побудет немножко и говорит её:

– Иди в полицию и скажи, что я дома. Награду возьмёшь за мою голову.

Ну, она не идёт. А он всё же её уговорит. Пойдёт она с доносом. К ней сразу и нагрянут. У бабы сердце в пятки: поймают её мужика, казнят. Обыщут весь дом, никого не найдут. Во дворе попадётся им какой-нибудь нищий или дворник старый да глухой. Вот и спрашивают раз дворника:

– Дедушка, не видел Ваську?

– Нет. Спит ещё на печи.

– Да нет его на печи.

– Ну, нет – тогда не знаю.

А сам еле двигается. Уйдёт только полиция, а следом записку приносят к приставу: «Все вы дурни набитые. Отдайте моей бабе выкуп за мою голову. Был я дома. С вами имел счастье разговаривать в образе дворника». Него делать, выдадут бабе деньги. Боялись его очень. Хитрый он был. Часто проводил он полицию переодеванием, и никогда его узнать не могли. А ему от этого двойная выгода: дома побудет и деньги баба получит.

Атаман Кудеяр

Теперь здесь поля да сёла, а когда-то, сказывали старые люди, были непроходимые леса, а в лесах тех жил знаменитый атаман Кудеяр. Бары пуще огня боялись Кудеяра. Когда они ехали лесом, то переодевались в крестьянскую одежду. Но Кудеяра трудно было провести, он по рукам узнавал, посмотрит на руки, а у барина руки гладкие да белые.

– А ну, – скажет, – слазь! Хоть ты и в другой коже, а сердце у тебя всё то же.

Сколько раз хотели поймать Кудеяра, да там, ищи ветра в поле. Как-то идёт царская стража Кудеяра ловить, а навстречу им мужичок.

– Ей, старина, – говорят, – а не знаешь ли тут Кудеяр?

– Как не знать, – отвечает тот, – сам видел, как он по сосне взбирался, до неба хотел добраться, а добрался или нет – про то не знаю.

Задрали те головы и смотрят, а мужичок смеётся.

– Дурак – как мешок, что в него сунут, то и несёт.

Сказал так-то и пропал. А это и был сам Кудеяр.

Кудеяр на барском пиру

А вот ещё такой случай был. Собрал богатый барин пир. Созвал он гостей, почитай, со всей округи. Лакеи снуют, музыка играет, вино рекой льётся, одним словом, господам – и то такой пир в диковинку. Ну, ладно, сели это за столы, а барину докладывают, что какой-то большой начальник приехал.

Подкатила эта тройка к барскому крыльцу, выходит начальник с виду молодой, но такой строгий. Провели его к столу, поднялись все и стали вино пить. А барин выпил стакан и стал бахвалиться:

– Все боятся Кудеяра, а вот я нет, только попадись он мне на глаза, так я его на первой осине повешу.

Встал тогда начальник, что приехал, и смеётся:

– А может, этот самый Кудеяр с вами за одним столом сидит?

Перепугались господишки, стали друг друга оглядывать, а начальник, что приехал, снял с головы парик и крикнул:

– А ну, кому хотелось увидеть Кудеяра?!

Наставил он на них пистолет, а бары от испугу в кучу сбились, стоят трясутся.

Засвистел Кудеяр, и тут же его люди сбежались. С барами тогда круто расправились, а добро барское крестьянам роздали.

Клады, Кудеяр и разбойники

<...> Около Хренниковой мельницы, по Ксизовской дороге, зарыто сорок бочек золота под плошавым корнем, в дурном верху. Кудеяр тогда давным-давно, при царе Иване Грозном, почту ограбил да и спрятал туда.

То же и на Лысой горе, Ендовиной называется, у Козьмином лесу – три кадки золота… Тут жили силачи-богатыри. У них была застава, городище. Ещё на моей памяти был тут огромный строевой лес, глухой-глухой, что и войти в него страшно; при шоссе было городище. Это, как бы сказать, курганок такой, небольшой; там и теперь ещё видны вороты и проезд.

Такое же городище было и в селе Козачьем (в семи верстах от первой заставы).

Никому они ни проходу, ни проезду не давали. Если одному из них не под силу справиться с кем, то один разбойник бросает другому топор, а тот уж понимает, что идти надо. Вот какая силища-то! Да что до сказу, мой дядя родной выкопал кости богатырские – одна кость до колена, нижняя, больше трёх аршин.

С водой ушёл

В воду уходил Криволуцкий. Подадут попить – он и уходил.

Сидел здесь, в волости, начал трубу разбирать (в трубу хотел податься). Отняли.

Хворь на себя напустил, кричит:

– Дайте водицы ковшик!

Подали ковшик. Он в ковшик – мырк! – и уплыл.

Он все земли прошёл. Один был такой по Алтийскому округу.

Не захочет в каморе сидеть – воду напустит. Все ревут:

– Тонем!

Их вода моет, а он стоит, смеётся. И уйдёт.

И воду хорошо знал, он на морях плавал.

То сидит в каморе, в окошко чувыркает, чувыркает… Птиц налетит много, заревут, закаркают. Он орёт:

– Откройте окошко, от этих птиц тошно!

Откроют – а он с птицами и улетит.

С шестнадцати лет пошёл он страдать.

Стал навыкать всяку всячину. Учился, учился и научился.

Он в волости сидел. Я полы мыть ходила туда. Он и говорит:

– Истопи мне баню.

А я:

– Нет, убежишь, пожалуй, с водой-то.

А он пятишку вынимает, даёт:

– На! Истопи!

Я ему баню истопила, он с водой и ушёл.

Лобовская шайка

Была на наших приисках лобовская шайка. Заступались они за бедных. Придут в деревню, зайдут к какой-нибудь старухе, попросят молочка или мяса, а у старухи нет ничего. Ну её и спрашивают, можно ли за деньги купить корову, то отвечает, что можно. Вот выложат они денежки на стол, и пойдёт старуха, приведёт корову. Молоко и мяско появятся. Побудут они немного, а когда уходить будут, то снова выложат деньги на стол и скажут: «Вот, бабашка, тебе денежки, купи коровушку, а мы, Бог даст, если зайдём когда-нибудь, то ты нас молочком и угостишь». Старуха, конечно, рада. Много таких случаев бывало. И всегда появляются там, где жить уж становится невмочь.

Легенды

Легенды о церковных храмах и об иконах

След на камне

Один он такой, странник, был-шёл. Думали, он такой старичок какой-то. Вот он сел туда – они испугались: что он будет делать? А он говорит:

– Я здесь буду оприселяться.

– Ты что это строиться будешь, дак поля жалко.

Вот его взяли и прогнали. Говорят: «Уходи».

Вот он пошёл и тут, где родничков наделал, пошёл он по деревне.

В деревне лежал камешок. Он на этот камень ступил ногой, след оставил и пошёл дальше.

– Вот, – говорит, – живите ни серо ни бело. А ухожу, найду место.

Шёл он, до Реки дошёл. Это где волость – Река. Дошёл до Реки, свернул в лес. Там такой горбышок нашёл, определил – хотел монастырек поставить. Не понравилось: место сырое.

<...> Дальше пошёл в сторону. И вот идёт – о дорогу все роднички. Потом там сделал тоже много родников и там тоже оставил следы – знак, что он был тут.

Вышел на большую дорогу. Эта дорога не зарастает. Вот куда он шёл – не зарастает лесом, как на тракторе проехано.

Пошёл дальше, дошёл до Ошевенска. Там монастырь был построен.

Часовня при дороге

Вот у нас в Таржеполе была часовня на дороге. И вот не было часовни – была сосна, такая кудрявая-кудрявая. Шёл мужик в церковь в нашу деревню, в Верховье. У нас на горушке была церковь.

И ему показалась богородица будто. И богородица идёт-идёт-идёт ему навстречу и говорит:

– Как бы мне согреться. На этом месте состроить хоть часовню.

И этот мужик нарубил брёвен и такую маленькую-маленькую избушечку состроил, часовню. Иконы накупил.

А там был такой камень: со здешнего узенький, а там широкий. И была вот человечья ножка в этом камне. И такие росли маленькие-маленькие травушки, душистые-душистые. И мы всё ходили по этой травушке, и когда дождик подождит, на этом камню мылися, из этой ножки-то, и моему-то девчонками там.

Дак ведь разорили эту часовню теперь, да и сосна выпилена. А как было красиво! А там у нас праздник – Тихвинская, вот топерь с иконами ходили бы… Да росу взимали в бутылочку, да этой росой-то мылись, да чтобы парни-то вслед нас бегали…

Церковь на острове

Ильинскую церковь хотели прежде построить на другом месте и привезли для этой цели лес на место, предназначенное для постройки церкви. Невидимая сила снесла его на остров. Лес снова привезли на место, предназначенное для постройки, но невидимая сила вернула лес снова на тот остров, где он был найден после первого раза. И так несколько раз. После этого жители решили, что сам Бог назначает место, угодное для постройки храма. И церковь во имя святого Ильи была воздвигнута на том острове, где она стоит до сих пор.

Колокол церкви Городца

Вместе с другим таким же колоколом он приплыл к берегу местной реки и зазвонил. Но так как священник и прихожане медлили крестным ходом, то оба колокола стали опускаться в воду, и когда прибыл крестный ход к берегу, один колокол скрылся в воде, а другой виден был лишь наполовину. Немедленно закинули сети и вытащили этот последний колокол, но при всех усилиях, не могли вытащить другого колокола, который, как нужно думать, скоро отплыл дальше.

Демонологические рассказы

О мертвецах

Жених-мертвец

Дружили парень с девкой. У неё родители были богаты, а у него бедны. Девкины родители не соглашались, чтобы они сошлись.

Вот парень с девкой договорились, что она за него убёгом пойдёт.

Девка ишо днём узелок собрала и вынесла на улицу, в поленнице спрятала. Вот сидит, дожидается ночи.

Пришла ночь. Эта девка слышит: кони остановились и захрапели. Она шубёнку накинула, вышла тихонько на улицу, узелок взяла, за ворота выскочила. Там её в сани посадил парень – а всё темно – и только копоть полетела! Вот кони бегут! Темно, снег пошёл. Парень на неё доху накинул, а сам спрашивает:

– Месяц свет, покойник едет! Ты его не боишься?

Она отвечает:

– Я с тобой ничего не боюсь.

Дальше едут. Он опеть спрашивает:

– Месяц свет, покойник едет! Ты его не боишься?

– Я с тобой ничего не боюсь.– А самой так жутко вроде стало. У неё в узелке Библия была. Она узелок растянула, Библию вытащила и за пазуху спрятала. Едут дальше. Он снова:

– Месяц свет, покойник едет! Ты его не боишься?

– Я с тобой ничего не боюсь.

Тут кони остановились, и она увидела, что приехали на кладбище. И поняла, что это не жених, а мертвец на могилы её увёз.

Вот он подошёл к пустой могиле и стал показывать, как в неё входить надо. А девка не растерялась. Быстро сдернула шубёнку, разорвала Библию, сунула половинки в рукава и накрыла шубой могилу. Сама побежала. Там часовня была, она заскочила в неё и перекрестила дверь за собой. Досветла дождалась. Потом ушла домой. Родителям всё рассказала, они тогда согласились выдать её за бедного перня. Он же ночью приезжал, а она уже с мертвецом-то уехала.

Муж-мертвец

Умер у одной женщины муж. Давай к ней по ночам ходить. А раз говорит:

– За тобой пришёл, собирай вещи.

Она собралась, поехали на кладбище. К могиле подошли, а он:

– Лезь в могилу.

У неё сердчишко всё сжалось, поняла, что плохо это, и говорит:

– Ты лезь сам, у меня вещей много, я тебе подавать буду.

А сама всё молится, чтоб петухи скорей пропели. Просыпала бисер, чтоб дольше собирать. А тут и петухи пропели. Смотрит: она стоит у могилы.

Когда домой прибежала, давай у старухи заговорами лечиться. Он к ней на следующий день приехал. Мимо неё на коне проскакал и говорит:

– Счастливая ты! [...]

О духах природы

С лешим за рыжиками

Батюшка ещё тогда был подростком. Пошёл за рыжиками. Ну, и шёл-шёл. Правда, ушёл далеко, на Ильинщину, как у нас раньше говорили. Ильинщина – тако место называлось.

Ну вот, говорит, встретил дядя такой, из другой деревни, из Поздышева. Покурили вместях, посидели на брёвнышке.

– Пойдём, – говорит, – со мной.

Ну, пошли, говорит, рыжиков насобирали.

– Ну, пойдём, – говорит, – домой теперь.

Ну, и пошли. Он идёт впереди, а я сзади. Шёл-шёл по тропинке и не знаю, куда он меня ведёт. Ещё подумал: «Куда он меня ведёт? По какой тропинке? Я по той не ходил за рыжиками». А иду вслед. А он расхохотался впереди и потерялся.

А я, говорит, глаза открыл – стою в воде. А у нас как раз дом был на самом берегу, через озеро. Взглянул: да тут наша баня да и наш дом. Куда же он меня привёл? Да я вернулся из воды да кругом такой мыс обошёл, домой пришёл, дак вот так дрожу весь – перепугался.

Была тётка Уля: всё Улина да Улина. Да тётка-то видит, что-то не спроста.

– Да что ты, Иванушко, что с тобой?

Взяла, меня повалила и скатертью накрыла. Что там она делала, не знаю. Я полежал да уснул. Проспался, встал.

– Ты смотри-ко, Иванушко, каких рыжиков ты принёс.

Поглядел, а в корзине навоз коневий.

Леший и целовальник

Леший проигранных крыс целое стадо гнал и подгоняет к кабаку (а лешие на крыс и зайцов играют в карты, всё равно как мы на деньги). Подогнал и кричит целовальнику:

– Отпирай, подай вина!

Тот сперва не дал, потому поздняя ночь была (они ночью перегоняют). Леший взял, приподнял кабак за угол, кричит:

– Давай четверть водки!

Тот испугался, поставил ему. Леший одним духом выпил и деньги отдал, кабак опять как надо поставил и погнал крыс дальше.

Развяжу ли – завяжу ли я

Вот ещё, сидели на тони, сальницек говорит, и вот пришло, под окошком закричало:

– Развяжу-у ли я?

– А развяжи!

Со смехом говорят, не знают кто, и все стихло. А утром пришли: и весь невод развязан, и на клубочки свито, как прядено. Вот беда-то! И ехать надо невод метать, и всё на клубочки свито.

Ну, вот, день-от проходит, а на другой вечер сели так, горюют, нать невод вязать, а скоро ли свяжешь! И опять под окошко пришло:

– Завяжу-у ли я?

– А завяжи, батюшка, завяжи, завяжи!

На другой день встали, пришли: невод по-старому веснет, всё как на вешалах было у них, так и есть.

Договор с водяной русалкой

<...> Годов этак сто тому назад жили в Кузомени купцы Заборщиковы, нынешних варзужских купцов прародители. Не было у них удачи в лове, сколько лет выбиться не могли. А потом вдруг разбогатели. И с того же времени начали из деревни люди пропадать: то девчонка исчезнет, то старуха. И никак не могли понять рыбаки, что такое происходит. Что же, как бы вы думали, оказалось? Оказалось, что купцы Заборщиковы ради своих уловов договор заключили с нечистой силой, с водяной русалкой в реке, что они будут ей живое мясо поставлять, а она к ним – рыбу в сети загонять <...>.

Может, и сказка.

О домашних духах

Домовой невзлюбил

У меня случай был во время службы. Перевели меня… Я приехал, документы представил, меня устроили. Там на отшибе дом был. Большой. Все комнаты пустые, а одну для солдат отделали малость. Все ушли в клуб, а я устал с дороги, лег спать. Ребята ушли, и я лёг спать. Вдруг старик лохматый из-за печки выходит…подходит ко мне и давай душить. Душит! Я уж думаю: «Да неужели такой старый задавит меня?!» Все силы собрал – как его толкну! Он улетел. А там западня, она открыта оказалась – он в неё. И замолк. Опять всё тихо.

Я наутро рассказал поварихе, она мне говорит:

– Э-э, солдатик, ты здесь не задержишься. Это тебя домовой невзлюбил.

И точно – вечером меня отправили в другое место. Перевели.

Банник

Теща у меня раз приходит в баню. Стала баню затоплять. Она, значит, затычку снимает – дым хоть некоторый выходит.

Она раз выдернула затычку – не выходит. другой раз – ни черта. На третий раз выдернула она – а из трубы показались пальцы сизые, длинные. Ну она тут перекрестилась, помолилась. Стала топить баню. И больше ничего.

О кладе

Барашек из-под стола

Жила одна семья спокойно, тихо. Большая была семья. Уходят родители в поле, детей оставляют дома.

В одно прекрасное время приходят родители домой, дети жалуются, что с ними барашек играет.

– Какой барашек? – спрашивают.

– Да с-под пола, – отвечают дети.

Просят дети достать барашка, но кто поверит?

И пошла легенда по селу. Под страхом деревня стала жить. Дети припухли, играть не стали. А барашек всё вылазил и играл с детьми. Золотой шарик вылазил…то золотым человеком, то барашком вновь прикидывался.

Так шли годы. Из бань стали выходить ведьмы. В пустых домах музыка играла, черти плясали. Молодёжь отсиживалась по вечерам дома.

И дошла весть до станичного атамана. Взял он добрых казаков и пришёл в деревню проверить, насколько это правда. Пришли в эту семью и начали делать раскопки. И обнаружили на глубине трёх метров саблю дамасской стали и корзину с золотом. И оказалось, что тот, кто ложил клад, сделал заклинание и что таким образом должен обнаружиться.

И так в этом доме хозяин стал богатым купцом. Всё это было завещано предками потомству.

Клад на внучку

Значит, раньше все клали клади. На ребятишек клали. Деньги. Одна бабушка положила деньги на внучку: вот вырастет внучка, пусть её будут деньги. И никто не знал. Старуха умерла.

Дочка выросла до трёх лет. Мать вернётся с поля – она к ней:

– Мама, ты мне оставила молочко, а его у меня пестренька кошечка вылакала!

А мать замыкала её в доме, и кошечек никаких нету. Вот ладно… Женщина стала бояться, начала подспрашивать старух: де вот так, у меня девчонка обирается, что кошечка какая-то ходит и ест у неё молочко. А я, мол, с подворья окошечки все замкнула – не должна бы кошка быть. А одна старуха знаткабыла и говорит:

– Девка, ты купи ленточку – метра три – и накажи дочке: как прибежит кошка да станет молоко лакать, пусть она ей покрепче завяжет ленточку на шею.

Вот она так и сделала, наказала:

– Если появится кошечка, будет молочко лакать, ты ей ленточку на шею завяжи.

Замкнула, опять на работу ушла. Приходит.

– Ну, что, дочка? Завязала?

Та пошла снова к старухе:

– Что же теперь делать будем? Завязала девка-то. Кошки нету.

– А вот пойдём, посмотрим.

Пришли, залезли в подполье, давай светить. Эта ленточка весит из-под матки. Потянули – а там деньги!

Вот такое было.

Собака обратилась в золото

Один богатый брат, желая раз ночью подсмеяться над своим бедным братом, башмачником, поднял на улице дохлую собаку и бросил ему в окно да сказал: «На те, проклятый! Одолел ты меня, попрошайка!» А вышло, что дохлая собака в избе бедняка рассыпалась золотом. Бедный брат проснулся от звона; слышал братнину ругань, встал и, увидав груду золота, поблагодарил брата за помощь. С того времени он разбогател, а богатый брат обеднел, промотался весь.

О кладе, зарытом шведами

В полуверсте от деревни Торокани Кобринского уезда находится старое кладбище, на котором в Великую субботу ежегодно появляются огненные язычки, от сумерек до полночи. Эти язычки беспрестанно меняются в цвете и бывают то белыми, то красными, то синими. Это есть не что иное, как зарытые здесь шведами деньги, которые пересушиваются, по заклятию, в Великую субботу. Воспользоваться деньгами не трудно: стоит только, не щадя памяти погребенных здесь умерших, взрыть все кладбище и разметать кости.

Тексты разделов «Предания», « Легенды», « Демонологические рассказы» даны по книгам:

1. Народная проза / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. С.Н. Азбелева. – М., 1992.

2. Легенды. Предания. Бывальщины / Сост., подгот. текстов, вступ. статья и примеч. Н.А. Криничной. – М., 1989.

3. Прозаические жанры русского фольклора. Хрестоматия. / Сост. В.Н. Морохин. – М., 1977.