Философия средних веков

Философия средних веков

1. Смена мировоззренческой парадигмы: теоцентризм. Креационизм. Провиденциализм.

476 год н.э. В это время еще господствует греческая философия, и с ее точки зрения началом всего является природа. В средневековой философии, напротив, реальностью, определяющей все сущее есть Бог. Поэтому переход от одного мышления к другому не мог произойти мгновенно: завоевание Рима не могло сразу изменить ни социальных отношений (ведь греческая философия принадлежит эпохе античного рабовладельчества, а средневековая философия относится к эпохе феодализма), ни внутреннего миропредставления людей, ни религиозных убеждений, построенных веками.

В основе средневекового человекознания лежали религиозные (теоцентристские) установки о том, что Бог — начало всего сущего. Он создал мир, человека, определил нормы человеческого поведения.

На вершине средневекового интеллектуального мышления стоит Фома Аквинский. Согласно Фоме Аквинскому, «есть некоторые истины, которые превосходят сколь угодно мощный разум: например, Бог един в трех лицах. Другие истины вполне доступны разуму: например, что Бог существует, что Бог един и подобные этому». Фома Аквинский впервые ввел различие истин факта и веры, которое широко распространилось в религиозной философии.

ТЕОЦЕНТРИЗМ - (греч. theos - Бог), такое понимание мира, в котором источником и причиной всего сущего выступает Бог. Он центр мироздания, активное и творящее его начало. Принцип теоцентризма распространяется и на познание, где на высшую ступеньку в системе знания помещается теология; ниже ее - находящаяся на службе у теологии философия; еще ниже - различные частные и прикладные науки. Философия и частные науки выполняют по отношению к теологии служебные функции. Выражением этого принципа является известное положение Фомы о том, что теология "не следует другим наукам как высшим по отношению к ней, но прибегает к ним как к подчиненным ей служанкам".

Истины теологии имеют своим источником откровение, истины науки - чувственный опыт и разум. Фома утверждает, что с точки зрения способа получения истины, знание можно разделить на 2-а вида: знания, открытые естественным светом разума, например, арифметика, и знания, черпающие свои основы из откровения. Существует область некоторых объектов, общих для теологии и науки. Фома считает, что одна и та же проблема может служить предметом изучения различных наук. Но существуют определенные истины, которые нельзя доказать при помощи разума, и потому они относятся исключительно к сфере теологии. К этим истинам Аквинский относил следующие догматы веры: догмат воскрешения, историю воплощения, святую троицу, сотворение мира во времени и так далее; Положения науки не могут противоречить догматам веры. Наука должна опосредованно служить теологии, должна убеждать людей в справедливости ее принципов. Стремление познать Бога - подлинная мудрость. А знание - это лишь служанка теологии. Философия, например, опираясь на физику, должна конструировать доказательства существования Бога.

Корни философии средних веков уходят в религии единобожия.

Согласно христианскому догмату, Бог сотворил мир из ничего, сотворил воздействием своей воли, благодаря своему всемогуществу, которое в каждый миг сохраняет, поддерживает бытие мира. Такое мировоззрение характерно для средневековой философии и называется КРЕАЦИОНИЗМОМ. (creatio - творение, создание).

Активное творческое начало как бы изымается из природы, из космоса и передается Богу; в средневековой философии космос поэтому не есть больше самодовлеющее и вечное бытие, не есть живое и одушевленное целое, каким его считали многие из греческих философов. Другим важным следствием креационизма является преодоление характерного для античной философии дуализма противоположных начал - активного и пассивного: идей или форм, с одной стороны, материи - с другой. На место дуализма приходит монистический принцип: есть только одно абсолютное начало - Бог, а все остальное - его творение. Разница между Богом и творением - огромная: это две реальности различного ранга. Подлинным бытием обладает только Бог, ему приписывается те атрибуты, которыми античные философы наделяли бытие. Он вечен, неизменен, самотождественен, ни от чего другого не зависит и является источником всего сущего. Христианский философ Августин Блаженный говорит поэтому, что Бог есть высшее бытие, высшая субстанция, высшая (нематериальная) форма, высшее благо. Отождествляя Бога с бытием, Августин следует священному писанию. В отличие от Бога, сотворенный мир не обладает такой самостоятельностью, ибо существует не благодаря себе, а благодаря другому; отсюда происходит непостоянство, изменчивость, преходящий характер всего, что мы встречаем в мире.

Понимание бытия в средние века в средние века нашло свое выражение в формуле: бытие и благо обратимы. Так как Бог и только Бог есть высшее бытие и благо, то все, что им сотворено, тоже хорошо и совершенно. Отсюда следует утверждение о том, что зло само по себе - небытие, оно не является сущностью. Так, дьявол, с точки зрения средневекового мышления, это небытие прикидывающееся бытием. Зло живет благом за счет блага, поэтому в конечном счете добро правит миром. В этом учении выразился оптимистический мотив средневекового сознания.

ПРОВИДЕНЦИАЛИЗМ (от лат. — провидение) историко-философский метод, рассмотрение исторических событий с точки зрения непосредственно проявляющегося в них Провидения, высшего Промысла, осуществления заранее предусмотренного Божественного плана спасения человека. Провиденциализм является одним из принципов средневековой философии. Провиденциализм религиозная интерпретация истории как осуществления божественного плана, промысла божия. Этот божий промысел спасительно направляет историю на достижение царства божия и недоступен человеческому пониманию. Исторический процесс при таком подходе предстает как раскрытие богочеловеческих отношений. Он характеризуется, с одной стороны, упадком, регрессом, вызванным грехопадением и отчуждением человека от Бога, а, с другой стороны, восхождением человека к Богу. Основная миссия истории понимается как спасительная, искупительная, исправительная, испытательная и назидательная. Провиденциализм неразрывно связан с эсхатологией религиозным учением о конце света, смысле и завершении земной истории, конечных судьбах человека (индивидуальная эсхатология) и человечества (универсальная эсхатология). История изображается как процесс, направляемый Богом к заранее предопределяемой цели царству Эсхатона («царству божию»). У христианских мыслителей «царство божие» представляет собой мир истинного, прекрасного и совершенного, в котором человек полностью соединится с Богом. Достижение «царства божия» это конечная цель и смысл человеческого существования.

2. Возникновение и становление христианства. Философское значение Библии. Понятие веры. Бог-Личность. Вера. Надежда. Любовь.

Христианство возникло в начале нашей эры в Римской империи. В отличие от всех религий древнего мира, его возникновение сопровождалось активной религиозно-идеологической и политической борьбой, в ходе которой значительно пострадала историческая истина.

Христианская традиция точно указывает дату: 28-33 гг. н.е., годы активной проповеднической деятельности Иисуса Христа. С этим можно согласиться, если иметь в виду ядро, основу христианского вероучения, но учитывая то, что это вероучение записанное уже после казни Иисуса Христа. Причем с канонически признанных авторов Нового Завета только два были непосредственными учениками Иисуса Христа, видели и слышали его, то есть контактировали с непосредственным источником учения. Все остальные уже получили информацию опосредованно.

Возникновение христианства в Римской империи следует рассматривать как процесс, состоящий из двух стадий: собственно возникновения его как религиозной школы, течения в Палестине и распространение в Риме, а затем и во всей империи как новой религии.

История свидетельствует, что в любых социальных условиях, при различных политических и экономических порядках, независимо от национальных, возрастных и иных факторов люди обнаруживают в библейских текстах нечто для себя существенное и важное. Несомненно, содержание Библии вскрывает ряд универсальных характеристик человеческого бытия, и, следовательно, бытия как такового, и именно это обстоятельство лежит в основе вечности священного текста.

«Библия» означает в греческом «книги», т.е. множественное число от слова «книга». Библия и представляет собой не одну книгу, а собрание книг, каждая из которых имеет свое название и свою специфику.

Библия строится на концепции Завета. Завет — это наказ, идущий от Бога к людям. Предполагается, что человеческое существование определяется законом. Этот закон не устанавливается людьми, а имеет божественную природу. Давая людям Завет, Бог устанавливает особого рода отношения между собой и людьми, свидетельствующие о Его благой воле: Бог принимает на себя ответственность. Одновременно Завет возвышает человека, делая его свободно устремленным к Богу. В этой связи текст Библии рассматривается в качестве боговдохновенного. Это значит, что хотя он и написан вполне конкретными земными людьми, но через него открывается не человеческое, но божественное. Текст вдохновлен Богом, и через него Бог открывает себя. Отсюда наименование Библии — Откровение. В силу своей природы Бог не может быть познан как познаются вещи чувственного мира — прямо, целиком и во всей полноте. Прямое и полное познание Бога превышает человеческие возможности. Бог открывает себя в каноническом тексте, «приоткрывает» завесу для тех, кто обнаруживает в себе мужество веры. Поэтому Библия предстает как «слово Божие» и как таковая она — объект веры. Как необходимый минимум предполагается сочувственное стремление понять сокровенный смысл. Этим библейские идеи радикально отличаются от философии предшествующего античного периода. Тексты Платона или Аристотеля апеллируют к уму читателя, но не требуют для своего понимания напряжения всех душевных сил и особого доверия к тексту.

Вера в Бога абсолютно не похожа на то, что называется логической очевидностью, с которой мы воспринимаем евклидову геометрию. Бог не есть вывод по результатам мыслительного процесса, не решение математических задачи. Верить в Бога не принимать возможность Его существования на основании того, что некий теоретический довод «доказал» нам, но это значит верить в Того, которого мы знаем и любим. Вера не есть предположение, что что-то, возможно, истинно, но уверенность, что кто-то существует.

Поскольку вера не есть логическая очевидность, а личное отношение, и поскольку это личное отношение настолько несовершенно в каждом из нас и нуждается в постоянном развитии, вера никоим образом не может существовать об руку с сомнением. Но два эти понятия не являются взаимоисключающими.

Вера означает личное отношение с Богом, отношение несовершенное и неуверенное, однако не менее реальное. Бога познавать надо не как теорию или отвлеченный принцип, но как Личность. Знать личность — гораздо больше, чем знать факты об этой личности. Знать личность — это, по сути, любить ее. Не может быть истинного осознания другой личности без взаимной любви. Мы ничего по-настоящему не знаем о тех, кого ненавидим. Вот два наименее обманчивых пути свидетельствования о Боге, Который превосходит наше понимание: Он есть Личность, и Он есть Любовь. И это два основных пути говорения о Боге. Именно через личную любовь мы входим в тайну Бога. Как сказано в сборнике «Облако незнания»: «Его можно возлюбить, но не помыслить. Любовью Его можно поймать и удержать, но мыслью — никогда».

Изначально единство веры, надежды и любви (с приоритетом любви) понималось как христианский идеал. В средние века на этой основе сложилось представление об их единстве, как единстве т.н. «теологических добродетелей», возвышающихся над четырьмя философскими добродетелями, выделенными в античности (умеренность, мужество, мудрость, справедливость).

Вера. К апостолу Павлу восходит определение веры как «уверенности в невидимом». В этом смысле веры требует не только то, что связано с бытием Бога, но и многое из того, что связано с познанием, творчеством, человеческими отношениями. Поэтому обычно выделяют научную, философскую, религиозную веру, веру как психологическое доверие, веру, лежащую в основе математической, эстетической, философской интуиции и т.д. Вера как экзистенциальное состояние не исчерпывается ни одним из этих видов и проявляется во всех из них. Но ближе всего находится к религиозной вере, поскольку впервые обнаруживается и самостоятельно осознается именно в ней.

Особую значимость вера приобретает в христианстве, т.к. оно утверждает парадоксальное с точки зрения обычного разума полноценное воплощение Бога как Абсолюта в конкретной человеческой личности Иисуса Христа. Уже в Ветхом Завете вера трактовалась как главное условие устанавливаемых между Богом и его избранниками отношений.

В русской философии Л. Шестов утверждает полную несовместимость разума и веры, которая существует только в ситуации абсурда, отменяющего законы разума. В большинстве же своем русские философы, не смешивая и не разводя между собой веру и разум, стремились ввести фактор веры в сам механизм мышления, провозглашая идеал «цельного», верующего разума.

И.А. Ильин говорит об отличии веры (как способности) и верования (как потребности в единении с предметом веры). Без веры (даже атеистической) не может жить ни один человек: «верят – все люди, сознательно или бессознательно… веруют же далеко не все». В веровании тот, кто верит, образует «живое единство» с предметом веры, при этом, что особенно важно, «человек сам постепенно уподобляется тому, во что он верит». Таким образом, в осмыслении веры русскими мыслителями вера выступает как такая связь с источником веры, которая проявляется в опыте личности как осознанное стремление и делание, как движение к преображению по образу и подобию Божественной личности. Вера, начинаясь с поиска личностью своей целостности и смысла жизни, пройдя через обретение этой целостности во встрече с Богом.

Э. Фромм выделял иррациональную и рациональную веру. Первая основана на принятии внешнего авторитета, вторая – это убеждение, коренящееся в собственном мыслительном или эмоциональном опыте человека. При этом независимо от содержания веры, рациональной она становится тогда, когда характеризует присущее нашим убеждениям качество уверенности и твердости. «Вера – это черта характера, пронизывающая всю личность, а не конкретное верование во что-то». Корни веры лежат в созидательной активности, она требует мужества, терпения, умения рисковать и брать на себя ответственность, готовности выносить боль и разочарование не как «нечто незаслуженное» (свойство нарциссизма), а как «вызов, ответ на который делает нас сильней». Утрата религиозных оснований в современной культуре повлекла за собой утрату этих способностей личности, которая традиционная религия, несмотря на отчужденную форму существования, воспитывала и поддерживала в людях.

Надежда. В отличие от веры как таковой, надежду можно определить как веру, взятую в аспекте будущего времени, в ее открытости грядущему. Феномен надежды тесно связан с временным характером человеческой жизни, ее устремленностью в будущее, открытостью к тому, чего актуально нет. Даже в обыденном смысле под надеждой мы подразумеваем или свою склонность утверждать, что будущее – будет, и что оно может быть именно таким, каким мы хотели бы его видеть, или уверенность в том, что из любой ситуации возможен выход, возможна «помощь» со стороны бытия. Античные представления сфокусированы на тезисе Парменида «Он есть», а христианские – на свидетельстве Писания: «Он приидет».

Кант разделял добродетель и счастье в земной жизни. В этом смысле надежда – не есть надежда на земное (конечное) благополучие, а всегда надежда на нечто большее. Кант говорил о блаженстве, как возможности единения с суверенным благом в перспективе бессмертия. В более широком смысле, даже для нерелигиозного сознания о надежде, как экзистенциале, можно говорить именно как о чем-то, что выходит за границы природной обусловленности жизни, и что можно определить как надежду на обретение смысла и полноту бытия.

«Надежда – это ожидание, но ожидание активное, предполагающее терпение. А терпение само есть нечто трудное и активное. Надежда противоположна лени и привычке. Душа надеющаяся является противоположностью души привыкшей». Активность терпения так же связана со способностью «справиться со временем», как и активность веры. «Надежда предстает как прокол во времени. Все тогда происходит так, как если бы время, вместо того, чтобы замкнуть сознание, позволяет чему-то просочиться сквозь него». К.С. Пигров пишет: «Терпение – борьба с идолом пожирающего времени. Человек должен быть независимым от времени, внутренне спокойным перед ним. Именно таким путем можно выбраться из платоновской пещеры». Отсюда решительный вывод: «Человек лишь постольку действительный человек, поскольку он овладел искусством терпения». Отсутствие терпения обнаруживает вульгарность, имеющую дочеловеческие основания. «Человек, проникший в искусство терпения, умеет внимать судьбоносности каждого момента, находить в любом случайном рисунке реальности его внутреннюю закономерность и красоту, гармонически сливаясь в своей деятельности с другими людьми и с мировыми ритмами».

Любовь. Любовь как экзистенциальное состояние занимает в бытии человека особое, исключительное место, поскольку представляет собой главный способ выражения внутренней целостности человека. Способность любить говорит о достижении этой целостности, о полной самореализации личности, готовности к самораскрытию, к тому, чтобы открыть себя навстречу Другому. Любовь – такое утверждение бытия и блага Другого, которое становится утверждением и безусловного бытия любящего. Любовь, расширяя границы личности, формируя в личности «структуру самоотдачи», приводит к осознанию укорененности «Я» в общей структуре мироздания, к феноменально переживаемой событийности «Я» и окружающего мира в целом.

Любовь как акт преклонения перед Святыней, в очередной раз обнаруживая свое единство с верой, выступает и в работе С.Л. Франка «Непостижимое». Здесь истинное основание любви так же заключается в благоговейном отношении к божественному началу личности, видение и обнаружение этого начала в себе и другом. Отсюда любовь понимается как таинство и непостижимое чудо, имеющее метафизические основания. В христианской традиции в качестве такого метафизического, онтологического основания для реализации этого экзистенциала выступает понимание самого истинного бытия как прежде всего общения в любви. В рамках французского персонализма эта же мысль выражается у Ж. Лакруа следующим образом: «Бытие – это любовь. Говорить о примате милосердия значит утверждать, что в конечном итоге, одна любовь делает реальность умопостигаемой, что следует делать выбор между любовью и абсурдом: либо высшее объяснение универсума – это порыв любви, либо универсум неинтеллигибелен. Бытие, таким образом, имеет свое основание в милосердии, а это означает, что оно в глубине своей отождествляется с любовью, являющейся одновременно разумом».

3. Исторические этапы развития средневековой философии: Апологетик: Филон Александрийский. Плотин. Ориген Александрийский. Патристика: Иоанн Домаскин (675-753), Иоанн Златоуст. Философия Августина Аврелия – апогея латинской патристики. Литературное наследие Августина. Важнейшие темы философского учения Августина. «Исповедь». «О граде божием». Метафизика «души». Природа зла и свобода воли. Истина. Смысл истории. Схоластика. Важнейшие проблемы схоластической философии. Иоанн Скот Эриугена (810-877). Фома Аквинский: пять доказательств существования Бога.

В момент появления христианской идеологии для нее не нашлось свободной интеллектуальной ниши. Много сделал для становления религиозной философии Филон Александрийский, годы жизни которого приходятся на начало I в. Филон в целом правильно судил, что за внешней формой мифа или исторического предания скрывается глубокий духовный смысл. Одним из важных условий проникновения в тайну Ветхого Завета служит, по его мнению, основательная научная и философская подготовка. Филон был первым философом, для которого идея Бога стала главным объектом анализа. Античные категории Единого, Мирового ума и Мировой души он передает в определениях ветхозаветных текстов. Результатом оказывается превращение Единого в личностного Бога, Мирового ума – в Логос, или слово, а Мировой души – в сотворенный мир. Впервые в учении Филона Бог приобрел личностные качества, а Логос стал посредником между творцом и вещественной действительностью.

Самые ранние попытки собственно христианского философствования относятся ко II в. Его содержание определялось не только духовным потенциалом этого вероисповедания – в немалой степени оно зависело от общего контекста сложившейся социально-культурной ситуации. Суровые условия становления раннего христианства вынуждали его бороться за свое сохранение. Вот почему первые христианские философы получили название апологетов (от греч. apologetikas – защищаюсь). Они стремились убедить властителей и образованных людей в оправданности христианского вероисповедания. Делалось это в форме философской рефлексии над идеями, что высказаны в Библии и Евангелиях. В этом им существенно помогал уже накопленный опыт религиозно-философского мышления.

Апологеты выбирали разные направления интеллектуальной деятельности: одни вступали в полемику с язычниками, другие – с еретиками, одни выражали приверженность эллинской духовной культуре, другие были ее одержимыми критиками. Интересно, однако, то, что даже противники античной философии пользовались некоторыми ее идеями и методами, чтобы утвердить свои взгляды.

Наиболее значительное влияние на формирование патристики оказал неоплатонизм. Основатель школы Плотин (ок. 203–270) систематизировал и трансформировал учение Платона. Он использовал также некоторые идеи Аристотеля и стоиков. Апологетам нравилось неоплатойовское понимание субстанции: их привлекло то, как объяснялось ее воздействие на процесс упорядочения мира. Весьма заманчиво выглядела и мысль о способности людей преодолевать невзгоды материального бытия и приобщаться к высшему благу. Такое понимание неоплатонизма сложилось, однако, у апологетов не сразу – было и взаимное отрицание, и резкая критика. Но в конечном счете победило стремление к философской рефлексии, методы которой были довольно основательно разработаны неоплатонизмом.

В качестве субстанциальной первоосновы сущего Плотин, как и Платон, признавал Единое. Но в отличие от своего предшественника он выносит Единое за пределы мира. Единое ни от чего не зависит. Оно самодостаточно, т. е. является абсолютным. Единое не тронуто временем и пребывает в вечности. Положительными его характеристиками выступают благо и свет.

Первым отблеском Единого оказывается возникающий Мировой ум, который уже является множественным: в нем содержатся различные идеи. Ум обладает двойственной природой. В отношении к Единому он предстает нерасчлененным целостным образованием, но в отношении к своим идеям он оказывается внутренне расчлененным и множественным. Размышляя над своим содержанием, Ум тем самым творит идеи. Сама душа бестелесна. Ее связь с Единым опосредована Умом. У природы также две стороны. Лучшая ее часть напрямую связана с Мировой душой и представлена бесконечным множеством исходных образцов, которые выступают в функции «семян» вещей. Другая же ее часть определяется материей, которая признается полной противоположностью Единого. Материя есть тьма и зло. А так как материя не самостоятельна, то и зло не равномощно добру. Оно означает лишь нехватку последнего.

Плотин полагал, что процесс деградации сущего, связанный с нисхождением Единого, вполне можно преодолеть. Многое, в принципе, способно восходить к Единому, в ходе чего преодолевается разобщенность явлений. Особенно рельефно устремленность к благу проявляется в поступках человека. Если безнравственное поведение удаляет от Единого, то добродетельный образ жизни, напротив, приближает к нему.

В многочисленных трудах христианского теолога, философа, фиолога Оригена Александрийского (185–254) уже делается попытка привести в систему знания, основанные на идее Бога. Ориген первый в христианской литературе высказал мысль о нематериальности и бесконечности Бога. Как единое самостоятельное бытие Бог есть монада (от греч. monas – единица), а как абсолютно простое начало всего он является генадой (от греч. genes – рождающий). Под влиянием неоплатоновского учения Ориген считает Бога-сына и Бога-духа отдельными этапами излучения Бога-отца. Если Бог-отец находится за пределами материального бытия, то Христос принадлежит этому миру и является Логосом, т. е. разумной силой. Бог-сын есть отблеск Бога-отца, он посредник между относительным земным существованием и абсолютным внематериальным бытием. Процесс творения вечен, как и сам Бог. Каждый созданный мир ограничен в пространстве и времени.

Становление христианской философии происходило тогда, когда наблюдалось глубокое разочарование в интеллектуализме античной культуры. Основанные на разуме философемы уже не могли стать средством разрешения жизненных коллизий. Естественно, в патристике все больший вес набирает иррационализм.

Начальный этап средневековой философии отличают следующие особенности: переоценка ценностей античного общества; разработка теоретического миропонимания, смысловым центром которого была идея Бога; постановка проблемы веры как необходимого элемента культуры.

Созданный апологетами синкретический религиозно-философский стиль мышления будет доминировать в течение всего средневекового периода истории. О них сохранится память как о мыслителях, отстоявших в исключительно тяжелых условиях социально-культурных перемен право философии на существование.

Термином «патристика» принято обозначать учения христианских авторов, относящиеся к периоду первой половины II в. н.э. – середины VΙΙΙ в. н.э. Дисциплину, изучающую биографии, сочинения и учения христианских авторов данного периода, принято называть «патрологией», т.е. «наукой об отцах (от греч. πατήρ, лат. pater «отец») [церкви]». Термины «патристика» и «патрология» впервые появились в работах протестантских теологов XVII в. Ф. Хюльземана, Й. Герхарда, А. Олеария, И.Ф. Буддея, иногда они употребляются как синонимы; кроме того, существует традиция называть «патрологиями» собрания текстов отцов церкви. В данной статье «патристика» как исторически сложившаяся совокупность учений «отцов церкви» рассматривается как предмет специальной дисциплины – «патрологии».

Смысл термина «отец церкви» в рамках самой патристики уточнялся почти пять столетий. Истоки содержатся в Новом Завете: «Ибо хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием». «Отец» – прежде всего наставник своих учеников, однако не всякий, но обладающий признанным авторитетом. Первоначально «отцами» назывались преемники апостольского авторитета, т.е. пресвитеры и епископы, учительское достоинство которых подтверждалось их иерархическим статусом.