Марченко Источники права

законов юридической силой, превышающей юридическую силу обычных за-

конов, отечественные исследователи (впрочем, как и их зарубежные коллеги)

оставляют без должного ответа принципиально важный вопрос об объектив-

ных, конкретных критериях первоначального отнесения нормативных право-

вых актов к разряду конституционных законов и последующего их разгра-

ничения с обычными, текущими законами.

Без должного ответа на данный вопрос трудно будет не согласиться с мнени-

ем Л. И. Петражицкого, констатировавшего исходя из опыта России и других стран, что в число конституционных законов могут произвольно включаться и «включаются не только законы, определяющие основные начала государ-

ственного устройства, а и разные другие законы» и что «различие между ос-

новными и обыкновенными законами имеет чисто формальный, касающийся порядка их изменения, характер».

Само собой разумеется, что при такой постановке вопроса и при отсутствии четко выраженных объективных, основанных на реальных жизненных обсто-

ятельствах критериях выделения конституционных законов и отграничения их от обычных, текущих законов более уместным будет говорить, как бы это ни было обидно, не о науке конституционного права или общей теории пра-

ва, а о самом заурядном ремесле.

Рассматривая классификацию законов и сопутствующие ей как объективно-

субъективному процессу критерии, следует обратить внимание на такие ее особенности, как относительный характер процесса классификации законов,

обусловленность его определенными академическими или практическими целями и задачами, стремлением к их более глубокому и разностороннему познанию и совершенствованию.

Это касается всех без исключения законодательных актов, ибо нет и не мо-

жет быть в разумном мире некой абстрактной в социальном плане, нецелевой и не связанной с решением тех или иных задач классификации законов. В

первую очередь это касается (исходя не столько из теоретических, сколько из сугубо практических соображений) подразделения законов на основные и

141

неосновные, кодифицированные и некодифицированные, федеральные кон-

ституционные и федеральные обычные законы и др.

Относительный характер процесса классификации законов ассоциируется не только с его целями и задачами, но и с другими элементами, в частности, как справедливо замечал Е. Н. Трубецкой, с «пространством действия законов».

Подразделяя все законы на основе данного критерия на общие, под которыми понимались те, что «действуют на всем пространстве государственной тер-

ритории, за исключением местностей, где действует местное право», и на местные законы, которые охватывают «только известную часть территории государства и вне своей области не имеют силы», указанный автор обращал внимание на то, что различие между ними «отличается условным характе-

ром».

Одни и те же законы «могут быть, с одной стороны, местными, с другой — общими». Баварское земское право, приводил пример этот ученый, «является местным по отношению к общему праву Германии и общим по отношению,

скажем, к городскому праву Мюнхена».

При рассмотрении процесса классификации законов и ее критериев нельзя не учитывать его преходящий, своего рода исторический характер, обусловлен-

ность процесса градации и классификации законов определенными времен-

ными и пространственными рамками.

Любой процесс градации в зависимости от юридической силы законов и их классификации совершается не вообще, а с привязкой ко вполне определен-

ному периоду развития правовой системы с учетом конкретных экономико-

политических, территориальных и иных факторов.

На каждом историческом этапе развития общества, государства и права клас-

сификация законов, отражая их этапную специфику, с неизбежностью прояв-

ляет свои особенности.

Например, в досоветский период развития правовой системы России в про-

цессе классификации выделялись такие законы, которые в более поздние —

142

советский и постсоветский — периоды как самостоятельные виды норматив-

ных правовых актов вообще не признавались.

Речь идет, например, о так называемых частных видах законов — законах-

привилегиях, «устанавливающих какие-либо преимущества в пользу какого-

либо лица или разряда лиц». Предоставляя лицу «известные положительные права (право на изобретение) или освобождая его от определенного общего предписания (от налогов и других повинностей), привилегии в некоторых случаях оказываются необходимыми и составляют справедливое вознаграж-

дение за общественные заслуги и общественные предприятия».

Имеется в виду также признававшаяся в досоветский период такая разновид-

ность специальных законов, как индивидуальные законы, которые, по словам Г. Ф. Шершеневича, «давались для определенного объекта или ввиду опре-

деленного отношения».

Если содержанием таких законов, отмечал этот автор, «создаются преимуще-

ства, то мы говорим о привилегиях».

В постсоветский период важными проявлениями особенностей классифика-

ции законов могут служить законы краев, областей, городов федерального значения и других субъектов РФ, которые стали признаваться собственно за-

конами и выделяться в отдельную вполне самостоятельную группу лишь по-

сле образования Российской Федерации как самостоятельного государства и предоставления права ее субъектам на издание такого рода нормативных правовых актов.

В качестве аналогичного примера, указывающего на особенность процесса классификации законов в постсоветский период, может служить также вве-

дение в правовую систему России Конституцией 1993 г. и выделение в осо-

бую группу такой категории законов, как федеральные конституционные за-

коны.

Данные и другие им подобные примеры со всей очевидностью свидетель-

ствуют о том, что в отечественной, равно как и в любой иной правовой си-

143

стеме, в силу самых разных причин нет и не может быть одних и тех же ос-

нований классификации.

Рассматривая сложившуюся на современном этапе развития Российского государства и права модель классификации законов и других нормативных правовых актов, а также критерии, на основе которых проводится данная классификация, нельзя не заметить следующее. Будучи значимой для отече-

ственной правовой теории и юридической практики, тем не менее, в контек-

сте современной российской весьма противоречивой и динамичной («пере-

ходной») действительности названная модель представляется не в меру кон-

сервативной, шаблонной; рассчитанной на устоявшиеся правовые системы и,

как следствие, не в полной мере отражающей потребности государственно-

правовой теории и практики.

В условиях становления и первоначального развития федеральной правовой системы «демократической» России и правовых систем субъектов РФ весьма важно классифицировать законы не только на основе традиционных крите-

риев, касающихся формы, содержания и юридической силы рассматривае-

мых законов, но и на основе такого критерия, как эффективность и социаль-

ная значимость законов.

На основе данного критерия с определенной долей условности действующие законы, в зависимости от их социально-правовой отдачи можно подразделить на эффективные, малоэффективные и неэффективные.

Такое подразделение тем более представляется важным в плане улучшения качества и повышения эффективности принятых за последние годы в поре-

форменной России законов еще и потому, что эти акты, как показывает ана-

лиз, далеко не все являются таковыми. А ведь для общества и государства в конечном счете важны не столько количество законов, нередко засоряющих и ослабляющих правовую систему, сколько их социальная эффективность,

действенность и качество.

144

Проблема качества и эффективности законов является далеко не новой для отечественной юридической науки проблемой, но она всегда была и остается весьма актуальной.

Отражая различные академические подходы к решению данной проблемы и воспринимаясь по аналогии с нормой права в одних случаях как отношение между фактически достигнутым результатом и конечной целью, ради кото-

рой был принят закон; в других — как соотношение между результатом его применения и затраченной при этом энергией; в третьих — как степень обес-

печения с помощью норм, содержащихся в законе, нормального состояния общества, эффективность закона и содержащихся в нем норм всегда находи-

лась и должна постоянно находиться в поле зрения исследователей.

В настоящее время следует обратить особое внимание на такие факторы,

обусловливающие эффективность и качество законов, как уровень профес-

сиональной подготовки законодателя; степень технико-юридического совер-

шенства закона; уровень соответствия социально-классовой сущности и со-

держания закона интересам всего общества или, по крайней мере, его боль-

шинства; прочность моральной основы отдельных законов и всего законода-

тельства в целом; степень соответствия действующего в стране позитивного права основным канонам и требованиям естественного права.

По поводу последнего, отмечая важность максимального соответствия пози-

тивного права естественному, еще в начале XX в. И. А. Ильин писал, что

«справедливость требует, чтобы право поддерживало равенство и равновесие между людьми, поскольку это необходимо для того, чтобы каждый мог вести достойное существование». Право не должно упускать из виду, что каждый человек, «кто бы он ни был, как бы ни был ограничен в своих силах и спо-

собностях, имеет безусловное духовное достоинство и что в этом своем че-

ловеческом достоинстве каждый человек равен другому».

Данное положение как один из факторов обеспечения качества позитивного закона, приближенности к естественному праву и восприимчивости обще-

145

ством, а, следовательно — и его эффективности, несомненно, имеет непрехо-

дящее значение.

Не случайно к нему иногда обращаются даже в настоящее время некоторые авторы в попытках доказать, что в разоренной посредством перестройки и последовавших за ней приватизации и демократических реформ России про-

исходит «процесс углубления нравственно-этических начал отечественного права, сближения права и морали демократического общества, возможного преодоления возникающих между ними противоречий».

Разумеется, в данном, равно как и в других ему подобных случаях, желаемое выдается за действительное. Тем не менее, стремление приблизить позитив-

ное право к естественному праву и морали, рассматривать это приближение как один из признаков повышения качества и эффективности позитивного права остается фактом.

Весьма важным при этом представляется обратить внимание и на другие факторы, обусловливающие повышение качества и эффективности россий-

ского права.

Наряду с классификацией законов на основе того или иного уровня их эф-

фективности и социальной значимости весьма целесообразной представляет-

ся, особенно в переходный период развития российского государства и права

— в период становления и развития согласно официальной, конституционно закрепленной доктрине демократического правового государства и, соответ-

ственно, права, подразделение законов также на основе таких критериев, ко-

торые в максимальной степени отражали бы данный процесс.

Речь идет, в частности, о таких критериях, которые позволяли бы выделять,

помимо конституционных и обычных, федеральные законы и законы субъек-

тов РФ, законы прямого действия и иные законы;

законы, содержащие первичные правовые нормы, т.е. предназначенные регу-

лировать те общественные отношения, которые «еще не были урегулированы правом» и которые «не создаются на основе юридических актов более высо-

кой ступени и с более высокой юридической силой», и законы, не содержа-

146

щие таковых; законы, юридическое содержание которых составляют пра-

вовые нормы, и законы, основным содержанием которых являются правовые принципы, законы-директивы, так называемые рамочные законы, и др.

Весьма важным в плане более глубокого понимания и дальнейшего совер-

шенствования законов является разделение их на законы правовые и законы неправовые.

В качестве формального критерия различения правовых и неправовых зако-

нов ученые в одних случаях предлагают рассматривать соответствие их (пра-

вовой закон) или несоответствие (неправовой закон) «содержанию и смыслу принципа правового равенства и свободы», в других случаях — «надлежащее соотношение запретов и дозволений». При этом предполагается, что право-

вые законы «регулируют отношения членов общества, определяя максималь-

ную меру их свободы по принципу «незапрещенное разрешено», напротив, в

обществе, в котором нет правовой свободы, где исходно все запрещено, мак-

симальная мера свободы определяется дозволениями». Особенностью право-

вых законов в отличие от неправовых при таком подходе к их классификации считается также то, что в отношениях власти и подчинения они устанавли-

вают «властные полномочия по принципу «неразрешенное запрещено», а в отношении к гражданам не могут запрещать то, что относится к правам чело-

века, и не могут дозволять государственным органам то, что ограничивает или же затрагивает основное содержание прав человека.

Наконец, в третьих случаях в качестве основного критерия отграничения правовых законов от неправовых предлагается рассматривать правовой иде-

ал, который представляется в виде «порождения индивидуального, обще-

ственного, научного сознания о разумном устройстве общежития на принци-

пах добра, справедливости, гуманизма и сохранения природной среды». Ра-

зумеется, в качестве правовых законов при этом рассматриваются те законы,

в которых воплощается правовой идеал, а в качестве неправовых — все остальные законы.

147

Наряду с последовательными сторонниками использования различных кри-

териев отграничения правовых законов от неправовых и проведения самой подобной классификации законов есть у нее не менее последовательные про-

тивники.

Аргументация последних в конечном счете сводится к тому, что, различая правовой и неправовой законы, решая «не одно тысячелетие исследуемую проблему соотношения права и закона» в пользу их разделения и вынесения за пределы права неправового закона, авторы «дезориентируют юридиче-

скую практику», заводят сами себя и других в процессе решения проблем,

касающихся правопонимания, в тупик.

Помимо данных аргументов, высказываются и иные соображения, призван-

ные доказать несостоятельность идеи разделения законов на правовые и не-

правовые. С ними, несомненно, нельзя не считаться, равно как и с весьма се-

рьезными аргументами другой стороны, вполне разумно полагающей, что нелогично рассматривать все существующие в стране законы, включая, в

частности, те, под прикрытием которых в России проводилось в процессе приватизации официальное ограбление многомиллионного населения и фак-

тически благословлялся неприкрытый произвол, в качестве правовых и отно-

сить их к праву.

В этом, несомненно, есть резон. Однако в настоящее время речь идет не об оценке аргументов, приводимых каждой стороной, и даже не о решении во-

проса о состоятельности того или иного воззрения в целом либо, наоборот, о

его несостоятельности, а о простом факте — об изначальном, возможно,

весьма условном отделении одних законов, которые по ряду устоявшихся признаков именуются правовыми, от других, которые в научной литературе не относятся к разряду таковых, в целях их более обстоятельного изучения и решения спорных вопросов, касающихся как тех, так и других.

148

3.3. Коллизия и конкуренция законов

При рассмотрении вопросов, касающихся места и роли законов как источни-

ков права в системе нормативных правовых актов и других источников рос-

сийского права основное внимание исследователей традиционно концентри-

руется на их понятийной и функциональной сторонах — на понятии и со-

держании законов, их классификации, их огромной значимости для стабили-

зации и преобразования общества и государства, мобилизации усилий и ра-

зумной централизации общественной и государственной жизни и др.

При этом нередко из поля зрения авторов, занимающихся данной проблема-

тикой, полностью или частично выпадают относительно новые для отече-

ственной юридической науки до конца не исследованные, но теоретически и практически важные проблемы конкуренции и коллизии законов.

Традиционно коллизионными вопросами юристы — теоретики и практики активно занимаются в основном в рамках международного права, точнее,

международного частного права. Гораздо в меньшей степени подобная ак-

тивность проявляется в отраслевых дисциплинах внутригосударственного

(национального) права и в общей теории права.

Основная причина такого дисбаланса в исследовании коллизионного аспекта законов и других нормативных правовых актов в том, что в рамках междуна-

родного частного права и различных внутригосударственных отраслей права

степень теоретической и практической значимости и востребованности подобного рода исследований различна.

Несомненно, прав М. М. Богуславский, утверждая, что «коллизионная про-

блема — проблема выбора права, подлежащего применению к тому или ино-

му правоотношению, — типична, прежде всего, для международного частно-

го права» и что если в других отраслях права вопросы коллизии законов

«имеют второстепенное, подчиненное значение, то здесь именно коллизион-

ная проблема и ее устранение составляют основное содержание этой право-

вой отрасли, что отразилось, как известно, в том, что в ряде стран ее называ-

ют коллизионным правом».

149

Справедливости ради следует заметить, что в последние годы дисбаланс в исследовании коллизионных вопросов, связанных с международным част-

ным правом и различными отраслями внутригосударственного права, значи-

тельно уменьшился благодаря усилению внимания со стороны юристов — теоретиков и практиков к коллизионным проблемам в сфере внутригосудар-

ственного права.

Причем речь идет о расширении исследований коллизионных вопросов как в отраслях национального частного права, особенно гражданского, коммерче-

ского, семейного и др., так и в ряде отраслей публичного права — конститу-

ционного, административного, уголовного и проч.

Юридические коллизии, справедливо отмечает в связи с этим Ю. А. Тихоми-

ров, весьма динамичны, «переходят из стадии в стадию». Ранее для их обо-

значения применялись понятия «правонарушения», «проступок», «преступ-

ление», «отклоняющееся поведение» и т.д. Тогда, констатирует автор, основ-

ной акцент был сделан «на воздействиях государства, причем на разрешении коллизий преимущественно в гражданском и уголовном праве. В настоящее время публично-правовые коллизии признаются в конституционном и адми-

нистративном праве», что отражает «возросшую потребность граждан и об-

щества в реализации принципов правового государства и использовании юридических процедур».

Расширение сферы исследований и круга коллизионных вопросов, требую-

щих своего изучения, значительно острее, чем это было раньше, одновре-

менно ставит и проблему более четкого определения понятия коллизии зако-

нов и соотношения его с другими однопорядковыми непосредственно свя-

занными с ним понятиями, такими как юридическая коллизия, конкуренция законов, юридический конфликт и др.

В юридической литературе нет единого мнения по вопросам общего понятия коллизии применительно к правовой сфере, т.е. юридической коллизии, и его соотношения с другими понятиями.

150