Глава 4. Наследование усыновленных
Указание п. 3 ст. 137 СК на то, что при усыновлении ребенка одним лицом личные неимущественные и имущественные отношения могут быть сохранены по желанию матери, если усыновитель - мужчина, или по желанию отца, если усыновитель - женщина, доктриной семейного права толкуются расширительно, в смысле признания наследственных прав усыновленного в отношении всех его кровных родственников со стороны соответствующего родителя. При этом, однако, и судебная практика, и доктрина наследственного права придерживаются буквального толкования указанного положения.
Настаивая на расширительном толковании указаний п. 3 ст. 137 СК, автор основывает свои доводы, прежде всего, на необходимости восполнения семейного круга ребенка, который в результате усыновления одним лицом должен был бы довольствоваться отношениями только с родственниками со стороны этого лица, тогда как при сохранении по решению суда отношений с одним из родителей и со своими родственниками со стороны этого родителя ребенок будет воспитываться и содержаться в полном семейном кругу. В таком подходе проявляется индивидуальное начало регулирования наследственных отношений, предопределяющее необходимость выработки таких условий сохранения юридических связей усыновленного со своими кровными родственниками, которые не препятствовали бы осуществлению его связей с родственниками со стороны усыновителя и, кроме того, обеспечивали бы защиту интересов усыновленного.
Глава 5. Наследование иждивенцев наследодателя
К числу перспективных направлений развития правового регулирования наследования нетрудоспособных иждивенцев автор, прежде всего, относит укрепление тех начал этого института, которые обеспечивают возможность использования условий иждивения для восполнения предполагаемой воли наследодателя (индивидуальное начало).
К ним относятся: отказ от требования совместного проживания для тех нетрудоспособных иждивенцев, которые конкурируют на наследственной лестнице с родственниками наследодателя далее третьей-четвертой степени родства, закрепление права на обязательную долю только за теми из нетрудоспособных иждивенцев, кого наследодатель обязан был в силу закона содержать, и отказ от использования признаков нетрудоспособности, иждивения и совместного проживания для восполнения воли наследодателя в тех случаях, когда лишив наследства тех иждивенцев, которых он не обязан был содержать, наследодатель вполне определенно выразил свою волю.
Что касается нетрудоспособности и условий ее приобретения, т.е. тех элементов института наследования нетрудоспособных иждивенцев, которые свидетельствуют о влиянии социального начала, - то их последовательное развитие неизбежно должно привести к постепенному вытеснению этого института из сферы наследственного права. С позиций гражданского права представляется достаточным признаком намерения наследодателя обеспечить то или иное лицо систематическое предоставление содержания этому лицу в течение продолжительного времени и в объеме, составляющем основной источник существования для этого иждивенца. Использование указанных критериев для восполнения предполагаемой воли наследодателя, совершенно очевидно не связано с какими-либо проявлениями социального начала. В то же время, при нынешнем уровне экономического развития и правовой культуры в обществе, критерий нетрудоспособности должен сохраниться в качестве условия призвания к наследованию нетрудоспособных иждивенцев как действенная гарантия защиты имущественных интересов наиболее близких родственников и членов семьи наследодателя от злоупотребления последним своими имущественными правами (индивидуальное начало).