Учебный год 2023 / Егоров. Решения собраний кредиторов

75

Журнал РШЧП

Выпуск № 5 / сентябрь–октябрь / 2019

Пункт десятый.

Отказ от каузальности нарушения

Это самый спорный пункт Обзора:

«Нарушение порядка уведомления о проведении собрания кредиторов, в результате которого кредитор был лишен возможности принять в нем участие, является основанием для признания решений, принятых на этом собрании, недействительными»

Здесь ВС РФ отказывается применять принцип каузальности нарушения, согласно которому не может служить основанием для признания решения собрания недействительным нарушение, допущенное в отношении лица, чье участие в собрании или голосование не могло повлиять на принятие решения. В отношении оспоримых решений данный принцип закреплен в ГК:

«Решение собрания не может быть признано судом недействительным, если голосование лица, права которого затрагиваются оспариваемым решением, не могло повлиять на его принятие и решение собрания не влечет существенные неблагоприятные последствия для этого лица» (п. 4 ст. 181.4 ГК РФ)

Есть такое ощущение, что вся идея неприменения ГК РФ к решениям собраний кредиторов при банкротстве основана на желании каким-либо образом не применять п. 4 ст. 181.4 ГК. Этот подход совпадает с жесткой критикой, которую в адрес данной нормы высказывает А.А. Кузнецов, один из немногих авторов, который разрабатывает проблематику решений собраний в современном праве17. Возможно, ВС РФ прислушался к его позиции. В любом случае это неверно, и об этом пойдет речь ниже.

В примере, который приводит ВС РФ, в собрании приняли участие кредиторы с 80% голосов. Это означает, что, если бы уполномоченный орган, не извещенный о собрании, пришел на него, он все равно остался бы в абсолютном меньшинстве. Принцип каузальности не позволил бы оспорить такое решение. Задумаемся, какой смысл

воспаривании? Какой мыслью оно продиктовано, нам понятно: дабы не повадно было нарушать закон в отношении миноритариев. Но какой смысл в оспаривании? Соблюдение закона ради соблюдения закона? Хорошо, решение собрания будет оспорено, кредиторы заново соберутся на новое собрание и примут ровно такое же решение. И его уже нельзя будет оспорить. Спрашивается, а зачем тогда было признавать недействительным первое решение? К сожалению, ответа на этот вопрос ВС не дает. И значит, что стабильности решений собраний – одному из краеугольных камней теории решений собраний в германском праве, которую пытались рецепировать разработчики поправок к ГК РФ в 2013 году, - приходит конец. Ее просто не будет. Любое более-менее существенное нарушение процедурного порядка, совершенное даже

вотношении кредитора с 0,1% голосов, будет гарантированно уничтожать решение собрания.

17  Кузнецов А.А. Оспаривание решений общих собраний участников (акционеров). В кн.: Корпоративное право в ожидании перемен: сборник статей к 20-летию Закона об ООО. – Москва: Статут, 2020. С. 241, 270.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

76

Журнал РШЧП

Выпуск № 5 / сентябрь–октябрь / 2019

Нам, безусловно, придется жить теперь в этой парадигме. Но с доктринальной, и тем более прагматической точки зрения в ней ничего хорошего нет.

Вот ключевая цитата судебного акта:

«Отклоняя возражения управляющего о том, что уполномоченный орган, обладающий 20 процентами голосов, не мог повлиять на результаты голосования, суд указал, что право кредитора на участие в собрании и обсуждение вопросов повестки не ставится в зависимость от количества принадлежащих ему голосов (пункт 1 статьи 12 Закона о банкротстве)»

Кажется, именно о таком подходе придумана латинская поговорка Pereat mundus, fiat justitia («Да свершится правосудие, даже если погибнет мир»). Раньше примерно такой же логикой руководствовался Президиум ВАС РФ в постановлении от 30 октября 2007 г. № 7769/07. Однако с тех пор законодательство поменялось. П. 4 ст. 181.4 ГК РФ был призван именно для того, чтобы остановить практику тотального оспаривания любых решений при нарушении при созыве собрания.

Возможно, с целью немного сбалансировать такой довольно жесткий подход ВС РФ включил в комментируемый пункт обзора второй пример, в котором суд отказал кредитору в требовании о признании решения собрания недействительным несмотря на нарушения при уведомлении данного кредитора. Однако данный пример вовсе никак не компенсирует жесткость предыдущего примера, поскольку в нем совершенно иные исходные данные. Имело место несущественное нарушение права кредитора, т.к. ему не направили уведомление о собрании по почте, но сведения о собрании были включены в ЕФРСБ с незначительным нарушением срока, установленного Законом о банкротстве.

Надо отметить, что в практике ВС РФ имелись примеры, когда решение принималось большинством 99,9% от общего числа голосов, но было оспорено потом по иску кредитора с мельчайшей долей (0,1%). Речь об определении Верховного Суда РФ от 02.11.2017 № 305-ЭС17-9625 по делу № А40-46798/2013. Однако в данном случае основанием недействительности были не процедурные нарушения, а серьезные сомнения в существе принятого решения (доля в дочернем обществе была продана за 2 рубля), поэтому скорее всего ВС РФ подразумевал мажоризацию (злоупотребление мажоритарного кредитора). А при мажоризации никакой принцип каузальности, конечно, уже не действует. Похожий пример мажоризации стал предметом рассмотрения судов в деле № А68-2070/2016, завершившимся определением Верховного Суда РФ от 18.01.2018 № 310-ЭС17-20671.

А.А. Кузнецов, критикуя принцип каузальности в его жестком варианте, закрепленном в ГК (т.е. без учета существенности нарушения прав миноритария), называет его «чужеродным элементом для российского права»18, пишет, что он противоречит всей практике, которая сложилась к моменту инкорпорации п. 4 ст. 181.4 в ГК. К сожалению, им не приводится ни одного примера существенного нарушения, который мог бы убедить в правоте его позиции о том, что существенность нарушения важнее каузальности. Да, законодатель поменял существенность нарушения на существенно неблагоприятные последствия для миноритарного участника.

18  Кузнецов А.А. Указ. соч. С. 240.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

77

Журнал РШЧП

Выпуск № 5 / сентябрь–октябрь / 2019

И в этой своей формулировке он более точен и ближе к справедливому балансу интересов сторон.

Кроме того, А.А. Кузнецов допускает некоторую подмену понятий. Он приводит следующую цитату из постановления ФАС Северо-Кавказского округа от 02.05.2007 по делу № А32-15658/2006-55/221: «При рассмотрении вопроса о действительности решений общего собрания участников общества, при принятии которых допущены существенные нарушения закона, имеют значение не только арифметические данные о количестве и пропорциях принадлежащих участникам голосов… Своим участием в общем собрании, в том числе путем обсуждения вопросов повестки дня, приведения доводов и возражений, внесения предложений по кандидатуре генерального директора общества, истец мог повлиять на формирование позиции иных участников общества при голосовании по тем или иным вопросам». Однако такая логика суда кассационной инстанции не противоречит принципу каузальности, а раскрывает его. Конечно, суд не должен понимать принцип каузальности буквально: если у лица 1% голосов, он никогда не мог повлиять на исход голосования. Разумеется, это не так. Если лицо приведет убедительные доводы о том, что при его участии на собрании иные кредиторы могли бы проголосовать иначе, то принцип каузальности сработает, и решение следует признавать недействительным.

Возможно, понимая слабость этого аргумента, А.А. Кузнецов продолжает дальше: «Однако, на наш взгляд, даже помимо возможности повлиять на формирование позиции других участников недопустимость оставления решения в силе в случае существенности процедурных нарушений имеет своей главной целью не допустить превращения прав миноритариев в пустую формальность, ведь это противоречит сути сделки, лежащей в основе существования корпоративного образования, – любой участник, становясь таковым, соглашается подчиняться воле большинства лишь при условии соблюдения закона и устава, в том числе процедурных правил»19.

Однако надо понимать, что принцип каузальности, провозглашенный в п. 4 ст. 181.4 ГК, не легитимирует «любые» нарушения прав миноритариев. Его смысл лежит вообще не в плоскости «легитимации» нарушений. Он написан лишь в целях соблюдения здравого смысла: нет смысла оспаривать решение, если второе решение гарантированно будет таким же. «Я дерусь, потому что дерусь» красиво звучит в романе Дюма, но право должно быть рациональным. Если оспаривание решения не защищает реально никакого интереса, а может быть, напротив, использовано как элемент greenmail (устрашение миноритариями мажоритариев), то такое оспаривание не должно иметь места. Тут ни в коем случае нельзя соглашаться с А.А. Кузнецовым.

Давайте посмотрим на ситуацию глазами мажоритария, взяв пример из другой крайности: руководство ООО допустило халатность и направило уведомление на неправильный адрес миноритария с долей 1%. Мажоритарий явился на собрание, потратил время и прочие ресурсы, решение принято, и оно будет безусловно оспорено. Ведь неуведомление это существенное нарушение! Но во имя чего? Зачем нужно возводить в абсолют процедурные правила, остается непонятным. Пусть миноритарий защищается исками о возмещении убытков в адрес тех лиц, которые допустили нарушение, не пригласив его на собрание надлежащим образом (руководства

19  Кузнецов А.А. Указ. соч. С.241.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

78

Журнал РШЧП

Выпуск № 5 / сентябрь–октябрь / 2019

юридического лица, арбитражного управляющего, в некоторых случаях – даже мажоритария).

Вместе с тем, в литературе представлены и более взвешенные оценки данного принципа. В частности, Д.В. Новак цитирует Концепцию совершенствования общих положений ГК РФ о том, что принцип каузальности нарушения является одним из важнейших принципов, положенных в основу оспаривания решений собраний, и демонстрирует одну из главных особенностей решения по сравнению с иными сделками20. Он совершенно справедливо отмечает, что в российском праве этот принцип получил развитие сначала в судебной практике по делам об оспаривании решений общих собраний участников хозяйственных обществ. В постановлении Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 № 19 было указано, что, разрешая такие споры, суд вправе с учетом всех обстоятельств дела оставить в силе обжалуемое решение, если голосование данного акционера не могло повлиять на результаты голосования, допущенные нарушения не являются существенными и решение не повлекло причинения убытков акционеру (п. 7 ст. 49 Закона об АО).

Получается, судебная практика первоначально восприняла данный институт в российском правопорядке, а теперь она же от него и отказывается, хотя он за это время получил закрепление в законодательстве. Это выглядит очень странно.

Кроме того, Д.В. Новак верно обращает внимание на то, что принцип каузальности не работает сам по себе. Для того, чтобы немного сместить баланс интересов в сторону миноритарного участника, ГК содержит важное дополнительное условие – в принятом решении не должна идти речь о существенных неблагоприятных последствиях для этого лица21. Данный оценочный критерий всегда позволяет суду отступить от принципа каузальности, если он сочтет это справедливым.

К существенным неблагоприятным последствиям, согласно разъяснениям, содержащимся в п. 109 постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 № 25, относятся нарушения законных интересов как самого участника, так и гражданско-правового сообщества, которые могут привести в том числе к возникновению убытков, лишению права на получение выгоды от использования имущества гражданско-правового сообщества, ограничению или лишению участника возможности в будущем принимать управленческие решения или осуществлять контроль за деятельностью гражданскоправового сообщества.

В чем можно согласиться с А.А. Кузнецовым, так это в необходимости внимательного изучения зарубежного опыта, поскольку все правопорядки подвижны и в них одна доктрина сменяет собой другую. Так, в Германии на смену принципу каузальности (Kausalität) нарушения пришел принцип относимости (Relevanz) нарушения. И практика по-разному относится к разным нарушениям: одно дело, когда голосовало неуполномоченное лицо небольшой по размеру долей, другое дело, когда лицо не известили о собрании, третье – когда лицу не предоставили необходимой информации или предоставили недостоверную. Причем это касается оспаривания корпоративных решений. Для решений собраний кредиторов провозглашен иной принцип – если решение

20  Новак Д.В. в кн.: Глосса. С. 915.

21  Там же.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

79

Журнал РШЧП

Выпуск № 5 / сентябрь–октябрь / 2019

собрания противоречит общему интересу конкурсных кредиторов (он заключается в получении наибольшего удовлетворения их требований), оно может быть отменено судом, рассматривающим дело о банкротстве. Причем речь идет именно об отмене, а не об оспаривании данного решения (§ 78 Положения о несостоятельности Германии). В любом случае, данный вопрос требует своего дальнейшего исследования,

ипока такие исследования не проведены, целесообразно воздерживаться от крайних подходов, стремясь к поиску справедливого баланса интересов мажоритарных

иминоритарных кредиторов.

Пункт одиннадцатый. Ограничение права оспаривания

Разъяснение данного пункта Обзора может быть разделено на две части. Во-первых, ВС РФ в очередной раз пожинает плоды своего нежелания применять ГК РФ к решениям собраний кредиторов при банкротстве, и вынужден заново изобретать подход, прямо закрепленный в Кодексе (п.3 ст.181.4 ГК):

«Конкурсный кредитор, принимавший участие в собрании и голосовавший за принятие решения либо воздержавшийся от голосования, не вправе впоследствии ссылаться на его недействительность»

Единственное отличие указанной цитаты от того, что написано в ГК, сродни взгляду на полстакана воды в известной притче об отличии пессимиста от оптимиста: ГК рассуждает о том, кто вправе обжаловать оспоримое решение собрания (абз. 1 п. 3 ст. 181.4: «Решение собрания вправе оспорить в суде участник соответствующего гражданско-правового сообщества, не принимавший участия в собрании или голосовавший против принятия оспариваемого решения»), а ВС РФ говорит о тех, кто не вправе обжаловать решение. Вместе с тем, с точки зрения круга лиц, о которых идет речь, оба высказывания тождественны.

Во-вторых, ВС РФ фактически комментирует второй абзац п. 3 ст. 181.4 ГК

«Участник собрания, голосовавший за принятие решения или воздержавшийся от голосования, вправе оспорить в суде решение собрания в случаях, если его волеизъявление при голосовании было нарушено»

Ввиду того, что это норма очень молода и еще не получила подобающего внимания ни в судебной практике, ни в доктрине, рассматриваемое разъяснение Верховного Суда является одним из важнейших в современной практике оспаривания решений собраний. Его значение, очевидно, выходит за пределы банкротного процесса и распространяется на любые виды решений собраний.

Рассмотрим оба указанные аспекта подробнее.

Как выводит ВС запрет участнику собрания ссылаться на недействительность решения собрания, если он голосовал «за» или воздержался от голосования? Он не может обойтись без ссылки на ГК РФ, но использует лишь нормы общего характера (ст. 10 и 166 ГК), правила гл. 9.1 продолжают находиться под запретом:

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

80

Журнал РШЧП

Выпуск № 5 / сентябрь–октябрь / 2019

«Из системного толкования положений пункта 4 статьи 15 Закона о банкротстве, статьи 10 и пункта 5 статьи 166 ГК РФ следует, что кредитор, поддержавший решение собрания при голосовании или воздержавшийся от голосования, не вправе впоследствии ссылаться на его недействительность»

Согласимся с тем, что попытка оспорить решение собрания, за которое сам же и голосовал (а воздержание от голосования означает позицию «мне все равно», т.е. лицо готово проголосовать «за» соответствующее решение), представляет собой противоречивое поведение, которое не следует поощрять в данном случае и поэтому можно расценивать как заведомо недобросовестное поведение, т.е. будет выполнена диспозиция п. 1 ст. 10 ГК РФ22.

А вот ссылка на п. 5 ст. 166 ГК заставляется задуматься. С одной стороны, эта ссылка означает, что ВС РФ рассматривает акт голосования как сделку (такова диспозиция п. 5 ст. 166 ГК)23. Это совершенно правильный вывод24. Из множества воль тех, кто участвовал в собрании (неважно, как они голосовали, «за», «против» или воздержались), складывается единая сделка – решение собрания.

С другой стороны, эта норма применяется как к оспоримым, так и ничтожным сделкам (п. 70 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25) и в своем тезисе ВС говорит не только об оспаривании решения собрания, но и о запрете ссылаться на него (эта фраза копирует текст как раз п. 5 ст. 166 ГК РФ).

И тогда возникает вопрос, не имел ли в виду ВС РФ установить правило, далеко выходящее за пределы п. 3 ст. 181.4 ГК, и распространить запрет оспаривания ничтожного решения собрания теми, кто голосовал за это решение? Если да, то это серьезная ошибка. Попробуем объяснить, почему.

Разработчики ГК принципиально не стали закреплять правило, аналогичное п. 3 ст. 181.4 ГК, в ст. 181.5, которая посвящена ничтожным решениям собраний. Это было идеологически выверенное решение. Возможны примеры, когда ссылки лица, голосовавшего за ничтожное решение собрания, на такую ничтожность не будут недобросовестными. Предположим, лицо, обладая миноритарным пакетом, участвовало на собрании об увеличении уставного капитала акционерного общества, но в этом же собрании от имени крупного акционера участвовало неуполномоченное лицо. Что это значит? Это значит, что за отсутствием кворума принятое решение будет ничтожным. Стоит ли дать право нашему миноритарию на подачу иска о ничтожности данного решения, дабы внести ясность в правовое положение акционерного общества? Конечно, стоит. Разумеется, при условии, что кто-то сомневается в ничтожности решения собрания (т.е. имеется спор о праве).

22  Иногда суды используют такую логику воздержания от голосования в неправильном русле. Так, суд первой инстанции рассудил, что голосования лица с долей 0,21% достаточно для избрания кандидатуры арбитражного управляющего, несмотря на то, что основной кредитор с 99,7% голосов (ФНС России) воздержался от голосования. Постановлением АС Московского округа от 10.04.2019 г. по делу № А40-34476/2018 данный судебный акт с ошибочной правовой позицией был отменен.

23  Об этом же пишет Д.В. Новак, см. Глосса. С. 878.

24  Громов А., Егоров А. Практический комментарий к первому и второму блокам изменений в ГК РФ. Самые значимые поправки. М.: Актион-Медиа, 2014. С. 128–130.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

81

Журнал РШЧП

Выпуск № 5 / сентябрь–октябрь / 2019

Наверняка могут быть приведены иные примеры, в которых не будет недобросовестности в ссылках участника собрания на недействительность решения. Не говоря уже о том, что сама по себе норма п. 5 ст. 166 ГК применительно к ничтожности сделок вызывает огромные доктринальные сомнения25, с которыми мы готовы согласиться, а значит, широкое применение данной нормы отнюдь нельзя приветствовать.

Какие аргументы могут быть все-таки в пользу того, что по существу в комментируемом пункте Обзора речь идет только об оспоримых решениях собраний?

Во-первых, можно наконец использовать в свою пользу то странное удвоение понятий, которое уже не раз критиковалось выше. ВС в тексте рассуждает только о недействительности решений. Но отсутствие у решения юридической силы (читай – ничтожность) не входит в объем понятия недействительности решения. А значит, недействительное решение здесь – синоним оспоримого решения.

Во-вторых, оба примера, которые ВС приводит в подтверждение выработанного им тезиса, относятся строго к оспоримым решениям собраниям.

Переходя к следующему вопросу, следует однозначно похвалить ВС РФ за приведение круга примеров, при которых воля кредитора при голосовании была нарушена:

«…принятие решения (точнее говорить про голосование – А.Е.) под влиянием насилия, угрозы, обмана, в том числе в результате сообщения информации, не соответствующей действительности, намеренного умолчания об обстоятельствах, о которых лицо должно было сообщить при той добросовестности, какая от него требовалась по условиям оборота, и т.п.)»

Живой пример – арбитражный управляющий, обосновывая на собрании необходимость установления дополнительного вознаграждения, ссылался на большой объем и сложность работы, которую необходимо будет провести. Однако впоследствии выяснилось, что сведения и документы, представленные управляющим, не соответствовали действительности. Суд пришел к выводу, что кредитор был дезинформирован. Спорное решение нарушает права и законные интересы заявителя, других кредиторов, поскольку возлагает обязанность выплатить дополнительное вознаграждение арбитражному управляющему без достаточных к тому оснований. При таких условиях решение можно было оспаривать даже тем лицам, которые голосовали за его принятие.

Правда, остался еще один интересный вопрос, по которому еще предстоит определиться судебной практике. Речь о применении ст. 178 ГК о существенном заблуждении при совершении сделки. Напомним, это эта статья также относится догматически к порокам воли, как обман и угроза, прямо упомянутые ВС РФ в комментируемом пункте Обзора. Дает ли заблуждение лица право оспаривать решение, за которое он голосовал, – очень интересный вопрос. Например, если управляющий не допускал никаких ложных утверждений (в отличие от казуса, разобранного в одиннадцатом пункте Обзора), и кредитор самостоятельно пришел к грубо ошибочным выводам

25  Ширвиндт А.М. Ссылка на ничтожность сделки как злоупотребление правом. Изобретение судов, закрепленное в законе // Арбитражная практика для юристов. 2015. № 7. С. 24–41.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

82

Журнал РШЧП

Выпуск № 5 / сентябрь–октябрь / 2019

об объеме деятельности управляющего? Будем ждать, когда этот вопрос будет решен судами. В доктрине на данный вопрос встречается положительный ответ26.

Еще один интересный ход ВС РФ в данном пункте Обзора – изменение начального момента исчисления исковой давности в случаях, когда волеизъявление кредитора при голосовании на собрании было нарушено. Суд сказал, что при допущенном нарушении срок для оспаривания решения исчисляется применительно27 к положениям абзаца третьего пункта 4 статьи 15 Закона о банкротстве, то есть с момента, когда кредитор узнал или должен был узнать о факте обмана или введения в заблуждение.

Пункт двенадцатый.

Недействительность решения или локального акта, который им утвержден?

В двенадцатом пункте Обзора Верховный Суд разбирался с правильной формулировкой исковых требований в том случае, когда на собрании утверждался локальный акт (план внешнего управления, положение о продаже имущества, порядок и условия замещения активов). Что признавать недействительным в данном случае: решение собрания или упомянутый локальный акт?

Отвечая на данный вопрос, ВС РФ склоняется к выводу об оспаривании локального акта, а не решения собрания, утвердившего его. Это можно вывести из первого примера, рассмотренного в данном пункте довольно подробно (где суд переквалифицировал требования из оспаривания решения собрания в оспаривание локального акта и удовлетворил требования), и прямо вытекает из второго примера:

«…конкурсный кредитор обжаловал решение собрания кредиторов об утверждении плана внешнего управления, ссылаясь не на процедурные нарушения, допущенные при подготовке и проведении собрания, а на несоответствие отдельных условий плана положениям Закона о банкротстве. Суд квалифицировал это заявление как требование о признании недействительным (противоречащим закону) локального внутреннего акта – плана внешнего управления – и рассмотрел его по существу (пункт 6 статьи 107 Закона о банкротстве)»

Данный подход представляется ошибочным. Решение собрания может быть недействительным не только по процедуре его принятия, но и ввиду нарушения данным решением положений закона. Если сравнить решения собраний с обычными сделками, то сделка может быть недействительной как ввиду пороков воли или несоблюдения формы, так и ввиду нарушения содержанием сделки положений закона.

Любой локальный акт, утвержденный на собрании кредиторов, является составной частью, содержанием принятого решения. Как можно отделять содержание от формы принятия решения, остается только удивляться. Не делая подобного разграничения для обычных сделок, судебная практика поступает совершенно верно. Надеемся, что

26  Новак Д.В. в Глоссе. С. 913.

27  Опять это прекрасное слово, в действительности означающее аналогию закона.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

83

Журнал РШЧП

Выпуск № 5 / сентябрь–октябрь / 2019

и в отношении решений собраний кредиторов данный подход будет пересмотрен или по меньшей мере не получит дальнейшего распространения. Особо опасным было бы его перетекание в сферу корпоративных решений28 или решений участников общей собственности.

Ранее в практике ВС РФ встречались дела, которые были разрешены, на наш взгляд, правильно: применительно к замещению активов недействительным признано именно решение собрания, а не утвержденное положение и порядок замещения активов29.

Из постановления АС Волго-Вятского округа от 18.06.2019 г. по делу № А43-17523/2016, которое ссылается на комментируемый пункт Обзора, становится понятен еще один практический смысл занятой ВС позиции. Если решения собраний могут быть обжалованы только в апелляционном порядке, то для локальных актов таких ограничений не имеется, и значит такие споры могут доходить и до судов кассационной инстанции. Так же поступают и АС Восточно-Сибирского округа (постановление от 21.01. 2019 по делу № А33-26192/2014), АС Дальневосточного округа (постановление от 23.05.2019 № Ф03-1759/2019), АС Западно-Сибирского округа (постановление от 09.08.2019 по делу № А03-10415/2010), АС Московского округа (постановление от 04.072019 по делу № А41-6539/13).

Из такого стремления судов кассационной инстанции принимать на себя дополнительную нагрузку, по-видимому, можно сделать вывод о том, что правило Закона о банкротстве, ограничивающее возможность оспаривания решений собраний кредиторов только апелляционной инстанцией, нуждается в пересмотре, раз практика придумала его обход и активно пользуется им.

Помимо отмеченной проблемы комментируемый пункт Обзора закрепляет такую особенность решений собраний при банкротстве, как допустимость оценки судами экономической целесообразности принятых решений. Уполномоченный орган обратился в суд с заявлением о признании недействительным решения собрания кредиторов об утверждении положения о продаже незаложенного имущества должника, будучи несогласным с продажей имущества единым лотом и полагая, что выручка увеличится при реализации имущества отдельными лотами.

Суд отказал в разрешении разногласий, сочтя, что решение о том, как будет продаваться имущество, принято большинством голосов кредиторов и оно не может быть пересмотрено по инициативе одного из них. Напротив, суд апелляционной инстанции, оценив представленные доказательства, признал обоснованными доводы уполномоченного органа о том, что производство остановлено, работники уволены

28  Хотя надо признать, что в корпоративном праве также иногда заявляются требования о признании недействительными того или иного положения устава, а не решения собрания об утверждении данного устава или его соответствующей редакции (Решение АС Нижегородской области от 16.07.2019 по делу № А43-14409/2018; постановление ФАС Уральского округа от 23.01.2014 по делу № А60-16813/2013). Тем не менее, данные положения следует оценивать таким образом: если речь идет об оспоримом решении (таких случаев будет меньшинство, но можно помыслить, когда положение устава нарушает права только определенного лица), то срок исковой давности по оспариванию данного положения устава надо исчислять по дате принятия решения об утверждении этой редакции устава; если речь идет о ничтожном положении устава, то срок исковой давности здесь уже значения не имеет.

29  Определение Верховного Суда РФ от 26.12.2017 № 301-ЭС17-14863 по делу № А43-24798/2013.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com

84

Журнал РШЧП

Выпуск № 5 / сентябрь–октябрь / 2019

и продажа имущества отдельными лотами даст больший экономический эффект для конкурсной массы.

Может вызывать интерес также вопрос о том, как догматически обосновать игнорирование судом решения большинства кредиторов. И тут видятся два варианта.

Первый вариант – обоснование через злоупотребление большинства, допущенного при принятии решения. Злоупотребление большинства иногда называется также мажоризацией. С отнесением решений, принятых в ситуации мажоризации, к оспоримым или ничтожным, имеют место явные проблемы в российском правопорядке30. В практике судов имеются примеры, когда основанием недействительности решения признается именно мажоризация: мажоритарные кредиторы, находящиеся в Москве, приняли решение о проведении последующих собраний кредиторов в Москве, хотя должник находился в Твери и там же находилось большинство его кредиторов31.

Однако есть опасения, что злоупотребление большинства не только не просто доказать, – его на самом деле может не быть в конкретном случае. Может иметь место простая неразумность в осуществлении своих прав. Самый простой пример – большинство настаивает на скорой продаже недвижимости, не веря в то, что при длительной экспозиции удастся получить более высокую цену, или просто срочно нуждаясь в деньгах. В таких действиях нет злоупотребления, но можно усмотреть неразумность. Как быть в этом случае? Дать судам возможность оспаривать неразумные решения? Это означает допустить весьма глубокое вторжение судов в переоценку решений собраний. Поэтому данный вариант не видится оптимальным. Тем не менее, ВС РФ, судя по всему, следует именно этим путем, когда делает ссылку на абзац седьмой пункта 1.1 статьи 139 Закона о банкротстве о том, что порядок, сроки и условия продажи имущества должника должны быть направлены на реализацию имущества по наиболее высокой цене и обеспечивать привлечение к торгам наибольшего числа потенциальных покупателей. По сути, в этом случае сам закон задает критерии решению собрания, и критерии эти таковы, что предполагают весьма существенное вторжение суда в оценку фактических обстоятельств.

Второй вариант – считать такое решение необязательным для суда или арбитражного управляющего. Возможно, это лучший подход. Решение останется действительным, но суд будет его лишь учитывать, но не будет им связан. Это решение можно считать рекомендательным для суда. Однако этот вариант актуален только de lege ferenda, т.е. в случае изменения концепции закона.

Пункт тринадцатый. «Решения – не сделки»

В данном пункте проводится идея о том, что при рассмотрении вопроса о завершении процедуры конкурсного производства арбитражный суд не связан мнением кредиторов. Большинство кредиторов проголосовало на собрании за завершение конкурсного

30  Громов А., Егоров А. Практический комментарий к первому и второму блокам изменений в ГК РФ. Самые значимые поправки. М.: Актион-Медиа, 2014. С. 144.

31  Определение Верховного Суда РФ от 12.01.2018 № 307-ЭС17-14727 по делу № А66-1797/2014.

Подписаться на Журнал РШЧП: https://privlaw-journal.com