Приговор: дать денег

- Опять моя Анжелка шалит, - с порога начинает Виктория, молодая женщина с веселыми глазами. Ее 16-летняя дочка Анжела два раза побывала в суде. Один раз украла белье с веревки: кофточка, в которой она гуляла, испачкалась, и девочка решила переодеться. Второй раз захотела проверить, как работают спецслужбы на ее хуторе - вызвала милицию и "скорую помощь" спасать детей из якобы заминированной школы.

Суд вынес частное представление: девочку нужно выучить и трудоустроить; маме, у которой еще четверо детей, - оказать материальную помощь.

- Мне три тысячи дали. Анжелку на курсы поваров отправили. Но ей ездить далеко неохота, бросила, - жалуется Вика. - Работа ее тоже никакая не устраивает. Нравится только на уборке овощей: там график свободный.

- Будем пристраивать учиться куда-нибудь еще. С работой, конечно, сложновато будет. На хуторах ее почти нет, - говорит Раиса Мелащенко.

- А вы ей внимания побольше уделяйте, - советует психолог. - Девочка-то запущенная. Ласки ей не хватает.

- Стараюсь, - неуверенно бормочет Виктория.

Частные представления суд вынес и в отношении 17-летнего Вовы. Он дважды попадался: один раз украл металлолом, другой раз вырвал у прохожей мобильный телефон. В обоих случаях до приговора дело не доходило: стороны примирились. Мальчик усиленно изображает раскаяние.

- Первый раз матери хотел помочь. Заработки сезонные, денег нет совсем, - прячет глаза Вова. - Потом - авторитет поддержать. Без мобильника ты лох последний. Нам после суда денег в соцслужбе дали - четыре тысячи. Мать мне на них мобильник купила. Больше не ворую.

- Учишься?

- От суда меня в техникум на водителя пристроили. Отучусь - пойду в армию. Там еда на халяву, одежда, можно из села наконец выбраться. Без судимостей обошлось, так что в строй меня возьмут.

- А что пришел?

- Да мать работу найти не может. А вдруг ей что-нибудь подыщут.

Особенно пристально следят в суде за теми, кто получил условный срок. Председатель суда Валентина Степанцова добилась того, чтобы ребята приходили отмечаться не в инспекцию по делам несовершеннолетних, а в здание суда.

- Детям психологически трудно идти в инспекцию - она же в милиции расположена, - говорит Валентина. - А там решетки, засовы, люди в погонах. Да к тому же у нас тут случай был. Парень с отметкой в инспекцию на день опоздал. Был снегопад, автобусы из его хутора до станицы не ходили. Добраться было просто невозможно, но это никого не смутило. Из прокуратуры нам пришел запрос: отменить подростку условное наказание и заменить реальным. Мы, конечно, отказали.

Игра в убийство

Количество рассмотренных дел в Егорлыке с каждым годом снижается. В 2005 г. было 21 дело, в 2006-м - 18, в 2007-м - 10, в этом - 5 дел. И не только потому, что работает профилактика рецидивов.

- Милиция и прокуратура поняли, что за счет малолеток им свои показатели не поднять. Мы все дела через лупу просматриваем, и чуть что - материалы отправляем на доработку, - признается Валентина Степанцова.

С прокурором Егорлыка и криминальной милицией у ювенального суда идет необъявленная война с легким гендерным оттенком. У дам в судейских мантиях к соседям-силовикам целый список претензий.

- Ну вот, посмотрите, присылают нам дело. Мальчик уклонился от службы в армии - к назначенному сроку не явился в военкомат, - говорит Валентина. - Социальный работник начинает собирать материалы, и выясняется, что в тот момент парню даже восемнадцати не было. Он совершеннолетним только через пару недель стал. Ну как это можно назвать? Или вот еще случай. Девочка украла подержанный мобильный телефон. Потерпевшая заявляет, что он стоил полторы тысячи рублей. По закону мы должны были привлечь девочку к уголовной ответственности. Но мы назначили экспертизу мобильника, выяснилось, что он стоит от силы 680 рублей. Подсудимую оправдали. Теперь в прокуратуре переживают: брак в их работе.

Прокурор района Федор Кремнев, суровый пожилой мужчина, о своих переживаниях не рассказывает. Твердит: "Если суд работает в рамках закона, мы его решения не обсуждаем". Но осанну ювенальной юстиции явно петь не собирается.

- Вот вы говорите, рецидивов нет, говорите, число дел в суде снижается. А почему? Из-за ювенальной юстиции? Не думаю. Народ стал лучше жить, социально-экономические условия улучшились - вот ребята и воруют меньше. Потом, службы профилактики у нас работать стали лучше. Школы начали на детей обращать внимание, инспекторы по делам несовершеннолетних, центр реабилитации для подростков у нас работает. А ювенальный суд - это дело молодое. О каких-то результатах говорить еще рановато.

Главный аргумент Кремнева против смягчения наказаний для несовершеннолетних - история 16-летнего Миши (имя изменено. - "РР"). Год назад он задушил подушкой маленького мальчика. До этого парень дважды попадался на краже, но судьи ограничились условным наказанием.

- Я до сих пор этого не забуду. Было 1 сентября. Мы отстояли полную смену: белые бантики, цветы, никто даже не напился. И тут бабах - звонят: ребенка на хуторе задушили, - говорит начальник криминальной милиции Александр Серков. В отличие от прокурора он признает заслуги ювенального суда. Но таких, как Миша, предлагает судить по американским меркам. Там в некоторых штатах за убийства, изнасилования, торговлю наркотиками подростки караются смертной казнью наравне со взрослыми преступниками. У нас же за самое ужасное злодейство несовершеннолетним нельзя давать больше десяти лет.

- Приехали на место происшествия. Мать ревет навзрыд. Говорит, старший сын в школу пошел, а у младшего горло заболело. Чтобы не разболелся совсем, дома оставила. На свою беду. Поймали мы этого паразита, привели в отделение. У него сигарета в зубах, в глазах огоньки пьяные. Рассказывает, что у него помутнение было. А по фактам - вполне логичное преступление. Он залез в квартиру к своему приятелю, стал красть деньги, увидел свидетеля - девятилетнего мальчика - и задушил подушкой. Потом рванул в Ростов бабки пропивать с путанами. Ему десять лет колонии дали. Мало. Это в советское время подростков в колонии ломали, а тут цацкаются с ними. Вот в Британии тоже с малолетками сюсюкают, так там рецидив похуже нашего. Не удивлюсь, если он вернется 26-летним лбом, и будет у нас еще один авторитет в области.

В ювенальном суде тоже Мишу забыть не могут, но вспоминают подростка-убийцу совсем по-другому.

- Он такой маленький, щупленький, на суде плакал, трясся. Матери его три раза "скорую" вызывали, не могла позора снести. Все говорила, что его разбаловала. Семья-то вообще хорошая. Тут и наша вина есть. Но, строго говоря, когда мальчонка к нам первый раз попал, мы ювенальным судом не были, - говорит Степанцова.

- А почему условный срок за кражи дали?

- Так ему тогда 14 лет было. Куда его было в колонию? - удивляется судья Мошкова. - Я считаю, десять лет за убийство - и то много. Вот недавно было доказано, что чувство раскаяния заключенные только три года испытывают, а потом озлобление наступает.