В данном документе представлены краткие конспекты статей (книг), рассмотренных на семинарах с Сергеем Геннадьевичем💛

Сентябрь-октябрь «Великая реформа: к 150-летию Судебных уставов» под ред. Головко

До Судебной реформы 1864 г. суд не имел никакого влияния на полицейских "следователей", прокуроров и стряпчих - "адвокатов" - зависимость суда от других органов - не совместимо с самостоятельностью - обеспечение полноты судебной власти достигалось через нормы о судоустройстве и судопроизводстве.

Разные подходы к пониманию полноты судебной власти, по Фойницкому:

§ в судоустройстве: полнота судебной власти – отнесение к "судебным установлениям", помимо собственно судов, их "вспомогательных органов" (следователей, прокуроров, присяжных поверенных, нотариусов и судебных приставов);

§ в судопроизводстве: производство по делу находилось под контролем судебной власти в лице суда и (или) его вспомогательных органов (дознание осуществляла полиция под руководством прокурора)

Обеспечение полноты судебной власти:

1. судебным характером доказывания: судебными считали доказательства, представленные суду с соблюдением установленных законом правил - доказывание попадало под полный контроль судебной власти;

2. обязанность постановить законный, обоснованный и справедливый приговор: в смешанной форме процесса с предварительным судебным следствием приводила к появлению ярко выраженного следственного начала в деятельности суда;

3. предварительное судебное следствие было поставлено под судебный контроль, который осуществлялся в двух формах: путем рассмотрения окружным судом жалоб на действия судебного следователя и заключений прокурора о прекращении или приостановлении предварительного следствия и деятельности судебной палаты в качестве камеры предания суду; при этом последний порядок назывался в теории ревизионным и считался обычным, а первый – исключительным.

4. суд, рассматривавший дело по существу, обладал процессуальными инструментами по восполнению пробелов доказательственной базы и изменению пределов судебного разбирательства

5. если предъявленное подсудимому обвинение не подтверждалось судебным следствием, то прокурор был обязан "заявить о том суду по совести": данное заявление не рассматривалось как отказ от обвинения, поскольку право распоряжения обвинением признавалось принадлежавшим судебной власти, следовательно, отказаться от обвинения прокурор попросту не мог; основываясь на внутреннем убеждении, прокурор был полномочен отказаться от поддержания обвинения, что вполне закономерно не освобождало суд от продолжения разбирательства и принятия решения по существу дела.

Реформаторы действительно постарались поставить все производство по уголовным делам под контроль суда. Но реформаторам удалось воплотить задуманную идею НЕ в полном объеме.

Фиктивными оказались гарантии независимости судебного следователя - на него НЕ распространялись гарантии несменяемости.

Формирование представлений о полноте судебной власти и попытки их реализации во время Судебной реформы 1864 г. и в первые советские десятилетия означали лишь стремление создать автономную юстицию в виде суда и его вспомогательных органов без достаточных конституционно-правовых предпосылок - концепция полноты судебной власти в России, в теории уголовного процесса предстает как одна из форм правовой регламентации разделения полиции и юстиции.

Поскольку в Конституцию РФ вернули и закрепили концепцию разделения властей, то обращение к реализации концепции полноты судебной власти крайне необходимо.

С точки зрения судоустройства демонтаж вспомогательных органов суда начался уже в конце 1920-х годов:

• в 1928 г. следователи, ранее состоявшие при судах, были переподчинены прокуратуре, затем учреждена прокуратура СССР, а прокуратура Верховного Суда СССР упразднена;

• в 1936 г. органы прокуратуры и следствия выделены из народных комиссариатов юстиции союзных республик с подчинением непосредственно прокурору СССР - прокуроры и следователи перестали быть судебными деятелями, превратившись в чиновников;

• связь адвокатуры с судебной властью прервалась с изданием в 1939 г. положения об адвокатуре;

• что касается судебных приставов, упраздненных еще Декретом о суде №1 1917 г., то их преемники - судебные исполнители - сохраняли связь с судебной властью дольше всего - до 1997 г., когда им на смену вновь пришли судебные приставы, но уже как органы исполнительной власти.

• В УПК РСФСР 1922 г. законодатель отказался от судебного характера доказывания: полиция (органы дознания) получили право собирать доказательства, по юридической силе равные судебным. Такое положение дел сохраняется и поныне (ст. 74, 86 УПК РФ). Если со времен Устава уголовного судопроизводства законодатель руководствовался положением о том, что "суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства" (ч. 1 ст. 20 УПК РСФСР 1960 г.), то УПК РФ 2001 г. не содержит аналогичной нормы.

• от активной роли суда в судебном разбирательстве современный законодатель также счел возможным отказаться: в предварительном слушании суд обязан, не учитывая собственную позицию, удовлетворить ходатайство стороны об исключении доказательства, если противная сторона против этого не возражает; в судебном разбирательстве суд НЕ определяет порядок исследования доказательств, НЕ вправе по собственной инициативе огласить показания подсудимого, данные в ходе производства предварительного расследования или в суде, нет указаний на право суда по собственной инициативе вызывать свидетелей и осматривать вещественные доказательства, ограничены возможности суда огласить показания свидетеля и потерпевшего, данные в ходе производства предварительного расследования или в суде.

• Возможность отмены приговора суда в апелляционном порядке в связи с односторонностью или неполнотой судебного следствия исключена.

В настоящее время в досудебном производстве суду принадлежат две группы полномочий: принятие решений и дача разрешений на выполнение процессуальных действий, ограничивающих конституционные права и свободы личности (ч. 2 ст. 29 УПК), а также рассмотрение жалоб на действия (бездействие) и решения прокурора, следователя, органа дознания и дознавателя (ч. 3 ст. 29 УПК).

У суда нет полномочий по исследованию вопроса о достаточности доказательств для судебного рассмотрения обвинения. Такой вывод обусловлен содержанием вопросов, подлежащих выяснению судом по поступившему уголовному делу (ст. 228 УПК), отсутствием у суда права в ходе подготовки к судебному заседанию вернуть уголовное дело прокурору в связи с недостаточностью доказательств для рассмотрения дела (ч. 1 ст. 237 УПК) либо прекратить его по одному из реабилитирующих оснований (ст.239 УПК). Суд проверяет лишь отсутствие формальных препятствий для рассмотрения дела.

Предание суду преимущественно решением прокурора умаляет полноту судебной власти, так как суд не может не согласиться со сделанной прокурором оценкой собранных по делу доказательств как достаточных для судебного рассмотрения обвинения. Устранение суда от оценки достаточности доказательств для судебного рассмотрения обвинения уничтожает значение стадии предания суду как гарантии прав обвиняемого, препятствия для направления в суд неполно расследованных дел и появления на скамье подсудимых без достаточных на то оснований.

Деформированными оказались и полномочия суда в стадии судебного разбирательства. Так, суд не имеет достаточных процессуальных инструментов для восполнения пробелов, допущенных сторонами в доказывании. Несмотря на отмеченные ранее полномочия суда по сбору доказательств, нужно учитывать, что ряд следственных действий осуществим лишь на этапе предварительного расследования, а возвращение судом по собственной инициативе уголовного дела прокурору для дополнительного собирания доказательств не допускается.

С большим трудом и только благодаря активной позиции Конституционного Суда РФ удалось вернуть суду возможность корректировать пределы судебного разбирательства путем возвращения дела прокурору по мотивам, связанным с изменением обвинения в сторону ухудшения из-за неверной квалификации либо появления новых обстоятельств, отягчающих ответственность.

В современном уголовном процессе положение суда при отказе прокурора от обвинения кардинально отличается от пореформенного состояния. Часть 5 ст. 37 УПК предоставляет прокурору право в порядке и по основаниям, установленным УПК, отказаться от осуществления уголовного преследования. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой обязательное прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью либо в соответствующей его части за отсутствием события или состава преступления либо в связи с непричастностью подсудимого к его совершению (ч. 7 ст. 246 УПК).

Связанность суда отказом прокурора от обвинения умаляет полноту судебной власти и ставит под сомнение принцип независимости судей и в целом статус суда как органа правосудия. Конституционный Суд РФ, оценивая конституционность положения ч. 2 ст. 10 УК, указал, что рассмотрение судом находящихся в его производстве дел предполагает наличие у него возможности выбора решения, исходя из действующего законодательства, обстоятельств конкретного дела, позиций участников судопроизводства и их обоснования. Иное решение вопроса, т.е. безальтернативность поведения суда, что и имеет место в ситуации отказа прокурора от обвинения, ограничивает права суда как органа правосудия и нарушает право граждан на судебную защиту.

В настоящее время много говорится об укреплении независимости судей. Опыт Судебной реформы 1864 г. показывает, что независимость судей, какими бы гарантиями она ни обеспечивалась, — это лишь одно из проявлений независимости судебной власти. Пока не будет обеспечена полнота судебной власти, говорить о ней как о подлинной защитнице закона и прав личности преждевременно