6o9tzmwvf9

УДК 114 + 1:82

Ю.Л. Войтеховский

К проблеме межъязыковой философской коммуникации: категория пространства

Аннотация. В статье и докладе Ю.Л. Войтеховского отмечено, что проблема межъязыковой философской коммуникации имеет место лишь тогда, когда речь идёт об «осмысляющем раздумье», а не «вычисляющем мышлении», по М. Хайдеггеру. Именно здесь возникает проблема адекватного перевода мысли в иное языковое пространство, сохраняющего непрерывность мышления, то есть возможность помыслить всё на всяком языке. Предложена идея категорий – эталонов адекватного перевода. В качестве примера таковой рассмотрена естественнонаучная категория пространства горной породы.

Ключевые слова: проблема межъязыковой философской коммуникации, взаимосвязь между естественными науками и философией, категория пространства как стандарт для философского перевода.

«Есть два вида мышления. Причём существование каждого из них оправдано и необходимо для определённых целей: вычисляющее мышление и осмысляющее раздумье… Осмысляющее мышление требует от нас, чтобы мы занялись тем, что, на первый взгляд, вовсе не имеет к нему отношения» [8, c. 104, 109]. Перевод вычисляющего мышления в пространство иного языка может быть уподоблен вычисляющему же алгоритму (всё успешнее реализуемому компьютерами), но с осмысляющим раздумьем дело обстоит сложнее. Здесь зияет проблема онтологической глубины. Ведь невозможность адекватного перевода философской мысли означает разрыв поля мышления, в котором должно быть возможно выразить любую мысль на любом языке [5, 6]. Для проверки адекватности перевода нужны эталоны, понимаемые одинаково на разных языках. Таковыми могут служить природные феномены, гарантирующие одинаковость по крайней мере одной стороны субъектобъектной рефлексии. Их могут предложить естественные науки, например, минералогия и петрография – науки о «камне», фундаментальный статус которых доказан человеческим бытием. Ведь сказано: «И на сем камне я создам Церковь мою» (Мф. 16:18).

В формулировке «философия минералогии», состоящей из двух слов, объемлющих целые когнитивные миры, не менее обращает на себя внимание лаконичный пробел, категорически разделяющий, но и с интуитивно угады-

51

ваемой убедительностью связывающий их в требующее обсуждения единство. Объекты минералогии и петрографии, сопричастных изучению кристаллической земной оболочки, мелки для философского рассмотрения не сами по себе, но лишь тогда, когда им придают сугубо специальный статус, сдерживая свободный полет совы Минервы. Но философская истина проницает их естественно, как только случается мысль, нетривиальная и столь объемлющая, что обретает статус фундаментальной. И этот редкий (но так и должно быть) опыт не заказан ни минералогу, ни философу.

Есть много нитей, связывающих минералогию, петрографию и философию. Одна из важнейших, время от времени испытываемая на прочность – попытка представления горной породы как пространства. И это одна из многогранных философских категорий, предоставляющая для адекватного перевода множество граней-смыслов. По-видимому, В.И. Вернадский был первым

вестественных науках, когда в 1930-х определил «пространство горной породы» как специфическое состояние «пространства земной реальности» [1]. Здесь явно доминирует категория «пространство», с очевидностью неслучайная в рассуждении, но недомысленная даже носителями одного с ним языка, что кажется важным, ведь речь идет о смыслах, подчас угадываемых лишь из контекста. Автор уже делал попытку привлечь внимание к теме [2]. Что может почерпнуть здесь философ?

Спор о существе пространства горной породы уходит корнями в диалектику непрерывного и дискретного и питается тем, что оно обладает признаками того и другого. Непрерывность физического пространства допускает и даже предполагает неограниченный выбор способов метризации и топологизации. В то же время, его квантованность (дискретность, атомарность, зернистость, гранулированность) накладывает на метрику принципиальное ограничение – она не может быть выражена иначе как через квант (атом, зерно, гранулу), и метрическая единица не может составлять его часть. Вопрос состоит и в том, есть ли среди многих дискретных метрик пространства та, которую можно было бы принять за естественную.

Вопрос не праздный. В том или ином виде он возникал в различных науках о пространстве. В аналитической геометрии поиски привели к разработке естественных параметризаций кривых и поверхностей, не требующих внешней системы координат. В кристаллографии исследования привели к естественным, определяемым особенностями кристаллической решетки, установкам кристаллов. В поисках естественной метризации петрографического пространства автор, вслед за Риманом, принимает идею, что она тесно связана с вопросом о внутренней причине возникновения метрических отношений

впространстве любого рода, что в случае дискретного многообразия принцип метрических отношений содержится в самом понятии [4].

52

Но метрическое отношение не может сформироваться иначе как на фундаменте межэлементных отношений, формирующих пространство. Здесь путеводной служит мысль Гегеля: «Смысл и дух процесса составляет внутренняя связь, необходимое соотношение образований, к которому временная смена ничего не прибавляет… Внутренняя связь существует в настоящем как рядоположность… Весь интерес заключается в том, что дано – в наличной системе различённых образований» [3]. Для пространства горной породы фундаментальными отношениями рядоположности являются: (1) субстанциальная (не) тождественность минеральных зерен, (2) их видовая (не) тождественность, (3) их (не) контактирование. В [2] показано, что отношения (1) и (2) являются эквивалентностями, а их отрицания антирефлексивны, симметричны и не транзитивны, как и отношение (3). Но отрицание последнего рефлексивно, симметрично и не транзитивно, то есть является толерантностью и ведет к определению горной породы как пространства толерантности. Повидимому, это максимум того, что предоставляет нам горная порода в интуитивном стремлении определить ее как структуру с неким имманентно присущим ей отношением (строгого, нестрогого, квази-) порядка.

Между тем, в пространстве толерантности возможен дальнейший поиск естественной метрики. По Риману, она может быть введена «довольно естественным путем с помощью кардинального (наименьшего) числа промежуточных элементов» [4]. Именно так она была определена в [9]. Таким образом, естественное определение метрики в дискретном пространстве горной породы возможно. Его «естественная установка» состоит в коррелированном характере образующих элементов, степень которого не зависит от внешнего наблюдателя. В целом, петрографическое пространство имманентно есть пространство топологическое, толерантное, измеримое, метрическое и коррелированное. От этих точных математических смыслов можно оттолкнуться в поисках адекватного перевода категории пространства.

Ещё одна область, порождающая множество смыслов, требующих точного философского языка и перевода – пространство в искусстве. «Пустота не ничто. Она также и не отсутствие… Пустота вступает в игру как ищущепроектирующее выпускание, создание мест» [7]. Иначе, пустота – не возможность присутствия. Она всегда заполнена, по меньшей мере, отношениями рядоположности, что обеспечивает содержание и смысл перевода. Но эта тема заслуживает отдельного осмысляющего раздумья.

Библиография

1.Вернадский В.И. Химическое строение биосферы Земли и ее окруже-

ния. – М.: Наука, 1987. – 340 с.

53

2.Войтеховский Ю.Л. (Сост. и ред.) Горная порода: опыты постижения. – Апатиты: Изд-во K&M, 2005. – 167 с.

3.Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 2. Философия при-

роды. – М.: Мысль, 1975. – 695 с.

4.Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. – М.: Едиториал УРСС, 2003. – 568 с.

5.Фокин С.Л. К философии перевода: будущее одной науки // Казус философии. Прения. – СПб.: Изд-во РХГА, 2012. – С. 171-189.

6.Фокин С.Л. Перевод как незадача русской философии: к критике концепции мимесиса В.А. Подороги // Казус философии. Прения. – СПб.: Изд-во РХГА, 2012. – С. 190-218.

7.Хайдеггер М. Искусство и пространство // Самосознание европейской культуры ХХ века. – М.: Изд-во полит. литературы. 1991. – С. 95-102.

8.Хайдеггер М. Разговор на просёлочной дороге. – М.: Высшая школа,

1991. – 192 с.

9.Voytekhovsky Y.L., Fishman M.A. Rock kriging with the microscope // Math. Geol. 2003. V 35. N 4. P. 451-458.

54

УДК 159.9

Е.А. Ежова

О некоторых психотерапевтических идеях Мартина Хайдеггера

Аннотация. В статье анализируется положение М. Хайдеггера о двух модусах бытия и мышления и их значении для современной экзистенциальногуманистической психотерапии.

Ключевые слова: экзистенция, экзистенциальная философия, мышление повседневное, мышление онтологическое, невроз, экзистенциальногуманистическая психотерапия.

Если разделить общее поле психологической науки на классическую психологию и неклассическую, то экзистенциальная психология наряду с гуманистической и органической принадлежат неклассической психологии [5]. Последняя кардинальным образом отличается от традиционной академической науки, ориентированной на естественнонаучный идеал познания. Классическая психология психику человека понимает как некий идеальный феномен, как объект, существующий в одном-единственном экземпляре и подлежащий изучению. Неклассическая психология, в частности, экзистенциальная, предметом психологии понимает неразрывность связи человека с миром, в котором протекает его жизнедеятельность, т.е. экзистенциальная психология, по сути, отказывается от понятия «психика» и смещает свое внимание в сторону другого понятия – «экзистенция». Эта трансформация содержания науки сегодня имеет колоссальное значение, ибо показывает ее приближение к психотерапевтической практике, а, значит, и к человеку в целом.

Классическая психология в том виде, который ей придали И.М. Сеченов [4] и С.Л. Рубинштейн [3], изучает психику и ее продукты как конечный результат отражения, экзистенциальная же делает акцент на зависимости результатов отражения от индивидуального опыта человека и от характера окружающей его объективной реальности, подчеркивая неразрывную связь объекта и субъекта, которую трактует как экзистенцию. Последняя есть нерасчлененное существование объекта и субъекта, «конкретное человеческое существование в его фундаментальной, глубинной онтологической специфичности» [1].

Неклассическая психология исходит из следующей посылки: содержание психики, психического поля каждого конкретного индивида идентично (изоморфно) тому физическому полю, в котором находится субъект здесь и

55

сейчас. Экзистенциализм, а вслед за ней и экзистенциальная психология, не признают разрыва между субъектом и объектом, полагая, что личность – это не только мыслящий субъект, но человек живущий, принимающий в себя свое многообразие подлинной жизни. М. Хайдеггер, в частности, так характеризует экзистенцию: «Человек и бытие вверены друг другу. Они принадлежат друг другу. Это есть взаимопринадлежность человека и бытия. Это есть бытие – в – мире» [6].

Бытие-в-мире или Dasein («существование там», «существование в мире») означает единство личности и окружающей среды, это основной принцип объяснения природы человека и главное условие его пребывания в мире. В трудовом мире, в мире вещей, который является предметом заботы человека и который лучше всего может быть понят с точки зрения самого человека. Бытие-в-мире – это экзистенциал существования, это процесс, динамический и открытый реальности, где существование предшествует сущности. Человеческое существование в связи с этим должно анализироваться через его конкретные отношения с социально-историческим миром, в котором человек говорит, мыслит и действует.

Пребывание в мире порой оказывается для человека проблематичным: при столкновении человека с миром у него рождаются базовые экзистенциальные проблемы – стресс и тревога. Зрелой, здоровой личности удаётся успешно с ними совладать, а вот неспособность с ними справиться, принять их, осмыслить и отрефлексировать, приводит к психическим нарушениям. Понимание причин этой неспособности можно найти в философии М. Хайдеггера. Он точно подметил, что человеческое существование выступает в двух модусах: в повседневном и онтологическом. В повседневном модусе человек погружен в конкретные социально-исторические условия (бытовую и социальную ситуацию развития), он поглощен тем, что вокруг, и интересуется «каковы вещи». В онтологическом же модусе, модусе осознания бытия, личность сосредотачивается на чуде бытия как такового и восхищается уже тем, что вещи и сам человек есть, т.е. существуют, обладают бытием. Американский психотерапевт И. Ялом по этому поводу пишет: «Здесь пролегает ключевое различие между хайдеггеровскими подходами «каковы вещи» и «вещи существуют». Поглощенные повседневным модусом, мы обращаем внимание на такие незначащие моменты как внешность, стиль одежды, богатство, престиж. С другой стороны, живя в онтологическом модусе, мы не только лучше осознаем бытие, смерть и другие неотъемлемые свойства жизни, но приобретаем больше желания и возможности изменить мир» [7].

Говоря о двух модусах существования, М. Хайдеггер выделяет два принципиально разных типа мышления, соответствующих им. Он пишет: «Есть два вида мышления, причем существование каждого из них оправдано

56

и необходимо для определенных целей: вычисляющее (исчисляющее) мышление и осмысляющее раздумье» [6; 104]. (DasbesinnlicheNachdenken – думание вслед за чем-то, после чего-то). Главные характеристики осмысляющего мышления, по Хайдеггеру, следующие:

1)оно парит над действительностью;

2)оно бесполезно в практической жизни (но не в психотерапии, здесь нет мелочей, случайностей);

3)оно «выше» обычного рассудка, оно само не случается-получается, для него необходимы высшие усилия, необходима тренировка;

4)оно носит выжидательный характер, т.е. для получения результатов от осмысляющего мышления нужно время;

5)оно доступно для каждого, ибо человек – это мыслящее, т.е. осмысляющее существо.

«Чтобы рассуждать, – отмечает Хайдеггер, – нам отнюдь не требуется «перепрыгнуть через себя». Достаточно остановиться на близлежащем и подумать о самом близком: о том, что касается каждого из нас – здесь и сейчас –

внастоящий час мировой истории» [6; 105].

Важна также и догадка немецкого философа о причинах человеческих неврозов: незнание характеристик подлинного человеческого существования, неспособность собирать себя «из рассеяния и бессвязности» только что произошедшего и неумение приходить к самому себе, к своим мыслям и чувст-

вам [1].

Другим важным моментом в учении Хайдеггера, принципиально отличным от трактовки классической психологии, является понимание феномена личности. Он утверждал, что люди, в отличие от предметов, существуют в интерактивном единстве с реальностью. Они не являются фиксированными, статичными объектами, но несут в себе источник активности и постоянно ведут диалог со своим окружением. В каждый конкретный момент индивид является творческим соединением прошлого опыта и текущей ситуации. В результате человек ежеминутно изменяется. Вера в фиксированность собственной личности, с точки зрения Хайдеггера, неправомерна и ошибочна, это есть неаутентичный способ отношения к себе и другим. Получается, что люди не «обладают» личностью, а постоянно создают и пересоздают ее с помощью собственного выбора и действий [2]. Позже, Ж.-П. Сартр предположил, что, когда люди сталкиваются с необходимостью нести ответственность за себя и свой выбор, они начинают испытывать тревогу. И здесь концепция фиксированной идентичности помогает эту тревогу снизить. Желание стать социально укорененным, социально приемлемым и общественно принятым человеком заменяет необходимость познания своих истинных потребностей и мотивов поведения, заставляя выстраивать их в соответствии с общепринятыми пра-

57

вилами и добродетелями. Чтобы избежать ощущения тревожности при выборе, человек использует фиксированную идентичность (читай стереотипные формы поведения, «тоннельное» мышление) в виде названий профессий, социальных статусов, должностей и т.п. Но за желание «загасить» тревогу приходится расплачиваться: утрата ощущения полноты жизни, укорененности в существовании повседневном и невозможности выхода в трансцендентные формы бытия ведет к потере смысла жизни, который всегда требует навыка философского мышления, а от него и к страху смерти, о котором также много писал Хайдеггер.

Современная психотерапия призвана решать эти и другие проблемы человеческого существования, в том числе и через погружение в онтологический модус бытия. Так, доктор Ялом прямо заявляет: «Мы (психотерапевты) готовы взять на себя основную задачу человека – построить истинную жизнь, наполненную смыслом, деятельностью, основанную на чувстве связанности с людьми и ведущую к самореализации» [7]. Современная психотерапия экзи- стенциально-гуманистической направленности, владеет множеством техник, приоритетными из которых являются две взаимодополняющие друг друга: философское размышление или осмысляющее раздумье о содержаниях своих физического и психического полей и субъективное в-себя-вчувствование, распознавание сигналов своего тела и своих эмоций.

Первая техника позволяет сделать предметом осмысления всеобщие экзистенциальные проблемы. К ним относятся: идея времени, человеческие жизнь и смерть; феномены свободы, ответственности и выбора в жизни человека; проблема социальных отношений, любви и одиночества; поиск смысла жизни и бессмысленности существования. Объективация и отчуждение из индивидуальной психики подобных проблем помогают, с одной стороны, снизить внутреннее психическое напряжение, а, с другой стороны, способствуют если и не окончательному их решению, то хотя бы некоторому внутреннему компромиссу и равновесию. Другая техника направлена на понимание собственных телесных проявлений, на установление «дружеских» отношений со своим телом, которое регулируется бессознательным, и через управление телом распознать (а заодно и осознать) импульсы индивидуального бессознательного, смягчить действие некоторых его содержаний, травмирующих психику человека.

Таким образом, умение выходить за рамки своего конкретного, ситуативного существования и погружаться в онтологическое бытие, занятия философией и тренировка логического (хайдеггеровского «осмысляющего») мышления, является залогом (и важным психотерапевтическим методом) психического и физического здоровья.

58

Библиография:

1.Всемирная энциклопедия: Философия. / Гл. ред. и сост. А.А. Грицанов.

М., Мн., 2001. 1248 с.

2.Психотерапия: новейший справочник практического психолога. / Сост. С.Л. Соловьева. М., СПб., 2005. 667 с.

3.Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. СПб., 2005. 713 с.

4.Сеченов И.М. Избранные философские и психологические произведе-

ния. М., 1947. 176 с.

5.Есельсон С.Б. Экзистенциализм в психологии // HPSY.RU: сайт.URL: http://hpsy.ru/public/x2711.htm. (дата обращения 15.12.2014)

6.Хайдеггер М. Разговор на просёлочной дороге. Сб. ст. М., 1991. 192 с.

7.Ялом И. Вглядываясь в солнце: Жизнь без страха смерти. М., 2012.

59

UDC 141

P. Aleksandravičius

The Emergence of the Notion of Facticity (Faktizität) and its Meaning for the Philosophy of Heidegger

Abstract. This paper discusses the meaning of the notion Faktizität, which Heidegger developed at the start of his career. The meaning of this notion for the rest of the Heidegger’s career is revealed. It is concluded that this notion remained a philosophical mystery and the main task of Heidegger’s thinking was to disclose that mystery.

Key words: Faktizität, Dasein, Sein, Martin Heidegger.

On 9 January, 1919, 30-years-old Martin Heidegger wrote a letter to his friend, a canon Engelbert Krebs, informing of his withdrawal from the Catholic Church and indicating the main reason for his choice: scholastic system, where the Church aimed to squeeze Christian beliefs, became “problematic and unacceptable”1 for him. He reached this conclusion after thorough studies of theory of knowledge, highlighting fundamentality of the nature of historical human being’s knowledge. Certainly, baroque scholastic system, which divided the being into immobile eternity and insignificant time planes, had already become a caricature of philosophy for Heidegger by then and he mocked it scornfully even during public lectures2.

What happened to the young Catholic thinker, whom Freiburg University officials were preparing since 1913 to become an apologist of Catholic philosophy in protestant Germany? From the first glance, whatever happened was nothing extraordinary: young Heidegger became part of common European intellectual movement, which started already in XIX century and which Sloterdijk defined as “apocalypse of reality”3. It was expressed by expulsion of the underworld and eternal being from the centre of European world as illusory long-lasting images and instead positioning temporal flow into the centre. To put it differently, from XIX century onwards post-Hegelian Europe was set in motion by a radical process: time was emancipated from eternity. Up until that time Heidegger was an active Catholic and a passionate fighter against modernist trends. He dedicated his habilitation thesis, written between 1914 and 1915, to scholar Duns Scotus. However, in the Conclusions of the thesis, written in 1916, we can see a radical

1Ott H. Martin Heidegger. Eléments pour une biographie. Paris, 1988. p. 112.

2Ott H. Martin Heidegger. Eléments pour une biographie. Paris, 1988. p. 47-127.

3Sloterdijk P. La politique de Heidegger / Magazine littéraire.Paris, 2006, n. 9. p. 42-45.

60