3. Система законодательства, регулирующего залог

С принятием новой редакции § 3 гл. 23 ГК РФ система российского права, регулирующего залог, приобрела наконец определенную стройность.

Итак, основная масса норм, регулирующих залог, теперь сосредоточена в названном параграфе ГК РФ. Любопытно, что по своей структуре новая редакция § 3 гл. 23 ГК РФ в некотором смысле представляет собой "мини-кодекс", так как он состоит теперь из подпараграфа 1 "Общие положения", являющегося своеобразной общей частью залогового права, и подпараграфа 2 "Отдельные виды залога", представляющего собой что-то вроде особенной части залогового права.

В связи с принятием новой редакции § 3 гл. 23 ГК РФ наконец-то был окончательно отменен старый Закон о залоге 1992 г. история конкуренции Закона о залоге 1992 г. и положений ГК РФ о залоге насчитывает уже почти два десятилетия. Дело в том, что при принятии ГК РФ Закон о залоге 1992 г. не был формально признан утратившим силу; фактически в этом ключе высказался один из высших судов уже в 1998 г. <1>.

--------------------------------

<1> См.: п. 1 информационного письма Президиума ВАС РФ от 15 января 1998 г. N 26 "Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением арбитражными судами норм Гражданского кодекса Российской Федерации о залоге".

Однако сложность заключалась в том, что хотя во многом нормы Закона о залоге 1992 г. de facto дублировали регулирующие залог нормы ГК РФ, тем не менее определенные различия в правилах ГК РФ и Закона о залоге 1992 г. все же имелись. Следовательно, для определения того, применяется ли норма Закона о залоге 1992 г., практикующим юристам требовалось каждый раз отдельно выяснять, нет ли противоречия между ней и ГК РФ, что вносило определенную неясность в вопрос о нормативном регулировании залога. Кроме того, следует также напомнить о том, что в Законе о залоге 1992 г. содержались нормы об особенностях залога такого объекта, как имущественные права, тогда как в ГК РФ соответствующие нормы вообще отсутствовали. Наконец, законодатель, начавший во второй половине 2000-х гг. активно вносить изменения в Закон о залоге 1992 г., окончательно смутил правоприменителей (ведь нельзя же всерьез относиться к закону как к de facto утратившему силу даже в части, если законодатель периодически правит текст этого законодательного акта!) <1>.

--------------------------------

<1> Например, на практике встречались даже такие рассуждения: коль скоро законодатель вносит поправки в текст Закона о залоге 1992 г., это означает, что все его нормы следует рассматривать как действующие, в том числе и нормы о регистрации залогов автотранспортных средств в ГИБДД, а также о нотариальной форме залога железнодорожных вагонов, морских и речных судов. Однако этот подход судами поддержан не был (см., например, п. 15 Постановления Пленума ВАС РФ N 10).

Окончательное решение проблемы соотношения действия норм Закона о залоге 1992 г. и норм залогового права ГК РФ предполагало перенесение всех востребованных на практике норм Закона о залоге 1992 г. в текст ГК РФ (это касается процедурных норм, регулирующих обращение взыскания на предмет залога и его реализацию, а также положений о залоге имущественных прав) и последующую отмену Закона о залоге 1992 г. Именно по этому пути и пошел законодатель, установив, что Закон о залоге 1992 г. утрачивает силу с 1 июля 2014 г.

Иначе законодатель относится к соотношению норм Федерального закона об ипотеке и норм ГК РФ о залоге. В соответствии с п. 4 ст. 334 ГК РФ к залогу недвижимости применяются специальные нормы ГК РФ о вещных правах (имеется в виду уже упомянутая мной гл. 20.4 проекта раздела "Вещное право", посвященная ипотеке), а также положения специального Закона об ипотеке.

Таким образом, сам ГК РФ допускает возможность существования специальных норм, которые бы устанавливали правила, отличающиеся от общего регулирования залога <1>. Каких-либо особых трудностей такое "двухуровневое" регулирование само по себе вызывать не должно.

--------------------------------

<1> Здесь, наверное, есть смысл напомнить, что особенность российского гражданского права заключается в том, что по общему правилу общий закон - ГК РФ - имеет большую силу, чем специальные законы. Эта идея, превращающая ГК РФ в своеобразную "экономическую конституцию", заложена в абзаце втором п. 2 ст. 3 ГК РФ ("Нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу"). Судебная практика рассматривает эту норму не как "пожелание" разработчиков ГК РФ, обращенное к законодателям, а как норму прямого действия, позволяющую суду не применять положения специальных законов, если они не соответствуют ГК РФ (см., например, п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 марта 2012 г. N 14 "Об отдельных вопросах практики разрешения споров, связанных с оспариванием банковских гарантий").

Однако в ГК РФ все же заложена опция, допускающая существование специальных законов в сфере гражданского права: это случаи, когда в норме ГК РФ прямо указывается на то, что иное регулирование может быть установлено законом.

Однако реформа залогового права породила довольно серьезную проблему соотношения старых норм Федерального закона об ипотеке и новых норм ГК РФ, регулирующих залог.

Дело в том, что изменение залогового права предполагало последовательное изменение сначала норм ГК РФ о залоге, а затем специального регулирования залога недвижимости. (Собственно, изменение Федерального закона об ипотеке (в смысле его модернизации) назрело достаточно давно; сейчас он скорее похож на лоскутное одеяло, за которым не видно центральной идеи.) В целом, наверное, с учетом реалий российского нормотворчества - это здравый подход. Однако есть одно но - то самое предпочтение, которое ГК РФ отдает в регулировании залога специальному Закону об ипотеке.

Одна из тенденций нового залогового права - это его радикальная деформализация. Она выражается в резком ослаблении требований к формальному содержанию договора залога. Другие тенденции - учет добросовестности залогодержателя, покупателя заложенного имущества и т.п. - также нашли свое отражение в тексте новой редакции § 3 гл. 23 ГК РФ.

Однако все эти прекрасные порывы законодатель реализовал пока только в ГК РФ - Федеральный закон об ипотеке изменениям еще не подвергался. Многие действующие нормы Федерального закона об ипотеке (о том, что в договоре залога должно содержаться подробное описание обеспеченного долга, должна быть указана залоговая стоимость, о том, что последующую ипотеку можно запретить договором, что добросовестность залогодержателя вроде учитывается при обсуждении залога, установленного несобственником) содержат регулирование, которое резко расходится с тем, что с 1 июля 2014 г. стало действующим общим залоговым правом.

В связи с этим возник такой вопрос: как следует разрешать казусы в сфере залога недвижимости, в которых на основе норм ГК РФ было бы одно решение, а на основе норм Федерального закона об ипотеке - другое?

Формальный подход заключается в том, что старые нормы Федерального закона об ипотеке должны применяться как "иное, установленное законом" (абзац второй п. 4 ст. 334 ГК РФ) и потому новые правила о залоге на ипотеку не будут распространяться, пока законодатель не поменяет Федеральный закон об ипотеке.

Однако меня в этом формальном подходе смущает следующее. Все-таки lex specialis - это случай, когда законодатель осознанно вводит регулирование, отличающееся от общего. А нормы Федерального закона об ипотеке, которые я упомянул, в свое время были просто дословно скопированы в него из... прежней редакции § 3 гл. 23 ГК РФ. Эти нормы Федерального закона об ипотеке никогда не задумывались законодателем как lex specialis, они стали таковыми... случайно!

Но возможно ли тогда в принципе квалифицировать их как lex specialis? На мой взгляд, история этих норм сама по себе достаточна для того, чтобы не рассматривать их как, если угодно, "осознанно специальные". Да, они отличаются от норм действующего ГК РФ, но не потому, что они именно так и задумывались когда-то законодателем ввиду того, что общее регулирование для каких-то отдельных случаев непригодно. Вряд ли, например, можно всерьез исходить из того, что разработчики Федерального закона об ипотеке в 1996 - 1997 гг. предполагали, что в 2014 г. произойдет реформа залогового права, и заранее создали особые правила для ипотеки. Это по меньшей мере нелепо...

Мне представляется, что коллизию норм ГК РФ и Федерального закона об ипотеке надо решать на основе другого правила разрешения конфликта законов (который, кстати, ничем не "слабее" уже упомянутого принципа lex specialis <1>): lex posterior derogat priori. Нормы § 3 гл. 23 ГК РФ, как более поздний закон, должны считаться имеющими большую силу, чем соответствующие правила Федерального закона об ипотеке. В этом случае новые, более "продвинутые", более "прокредиторские" правила данного параграфа будут превалировать над нормами Федерального закона об ипотеке. По всей видимости, впредь до принятия новой редакции Федерального закона об ипотеке эта коллизия должна разрешаться именно таким образом.

--------------------------------

<1> Хотя взаимное соотношение принципов lex posteriori и lex specialis до сих пор точно не установлено, что в некотором смысле затрудняет их эффективное применение (см.: Kieninger E.-M., Linhart K. German Report // European Review of Private Law. 2012. Vol. 20. Issue 1. P. 109 - 110; Lindroos A. Addressing Norm Conflicts in a Fragmented Legal System: The Doctrine of Lex Specialis // Nordic Journal of International Law. 2005. Vol. 74. P. 27, 41). Скорее всего, правоприменителю следует при выборе принципа толкования полагаться на свое интерпретационное чутье.