- •Часть шестая ссылка
- •Глава 1 Ссылка первых лет свободы
- •Глава 2 Мужичья чума
- •Глава 3 Ссылка густеет
- •Глава 4 Ссылка народов
- •Глава 5 Кончив срок
- •Глава 6 Ссыльное благоденствие
- •Глава 7 Зэки на воле
- •Содержание глав
- •Глава 1 — ссылка первых лет свободы
- •Глава 2 — мужичья чума
- •Глава 3 — ссылка густеет
- •Глава 4 — ссылка народов
- •Глава 5 — кончив срок
- •Глава 6 — ссыльное благоденствие
- •Глава 7 — зэки на воле
Глава 4 — ссылка народов
Колониальные покорения не знали высылки народов.— Сталинский опыт — первый.— Первые «спецпереселенцы» в Мужичью Чуму.— Высылка корейцев с Дальнего Востока в 1937.— Высылка финнов и эстонцев в Карелию, 1940.— Высылка немцев Поволжья в 1941.— Высылка разных наций в годы войны.— Техника изгнания народа.— Торжество единообразия.— Лишь малые трещины в нём.— Куда ссылались нации.— Прореженье прибалтийцев.— Почему начинали с офицеров.— Принципы отбора из нации.— Высылка прибалтийцев и западных украинцев в 1948—1951.— Что ещё было в планах Сталина? — Прибалтийские постановления и категории ссылаемых.— Как повысилась техника высылки.— Эстонцы в этапе.— Моление о войне в те годы.— Теплота встречи сибиряками.— Комсомольский актив.— Как купили 10 вагонов ссыльных на Чулым.— На рудниках Хакасии. «Старатели».— Сравненье с заводскими крепостными.— Спецпереселенцы в колхозе: колхоз и лагерь вместе.— Прибалтам — кайло, лопата!— Картинки быта.— «Гражданские права» как ещё одна гиря.— О, как однообразно!. .
Немцы, греки, корейцы в казахстанской ссылке.— Непокорные чечены.— Случай с семьёй Худаевых.— Значение кровной мести.
Глава 5 — кончив срок
Тюремная мечта о ссылке.— Подпал и я. — 50-е годы. Преимущество ссыльных перед мнимо освобождёнными.— Тюремные суеверия при освобождении.— Едем на юг!— Ещё одно освобождение.— Владимир Александрович Васильев.— Новый след Эрика Андерсена.— Предположительная версия о нём.— Решающий миг назначения места.— Сознание высшее: не ловчить.— Вечная ссылка, в неувязке даже с советскими законами.— Но — вечно ли МГБ?— Издевательское назначение Васильева.— Наш последний этап.— Ссыльных принимает МГБ.— Иду наниматься учителем!— На приёме в районе.— Лунная ночь во дворе МГБ.— Начало жизни!— И смерть Тирана.
Глава 6 — ссыльное благоденствие
Пишу нестеснённо пьесу.— Агония переоценок в райпо.— Мой бунт.— Как меня взяли преподавателем.— Особенность учения для ссыльных детей.— Для казахских.— Угнетённое положение учителей.— Борьба Митровича с администрацией.— Ссыльные участвуют в комедии выборов.— История Григория М-за.— Как рассудить?— Где предел прощения?
Льготность некоторых южных ссылок.— Ссылка в Казахстане лучше колхоза на Украине.— «Ворошиловская» амнистия 27 марта 1953.— Как она проявилась в Кок-Тереке.— Смягчение ссылки после Берии.— Я был счастлив.— Очищенная точка зрения.— «Аденауэровская» амнистия 9 сентября 1955.— Не хочу в столицы!— XX съезд и конец ссылки.— Опять на Лубянке. Дело к реабилитации.
Глава 7 — зэки на воле
«Освобождение» под небом ГУЛАГа.— Лишённые ссылки. — Как Наталья Столярова попросилась переночевать в лагере.— Всюду гонимые.— Когда твои фотографии замазаны друзьями.— Когда предпочитаешь быструю смерть.— Благоразумные зэки остаются при лагере.— Как они живут.— Чем дольше сидел — тем меньше надежды на пенсию.— «Второй день Ивана Денисовича».— В одну сторону — бровь нахмурить, в другую — впрячь сто волов.— Цена реабилитации.— Справка . . .— И откуда следующим поколениям узнавать?
Расслабление от свободы.— Воспрятие.— Освобождение как вид смерти.— Побег в одиночество.— Ничего не иметь, от зоны до зоны.— Трудно с благополучными.— Те, кто, напротив, нагоняет упущенное.— Гордиться прошлым — или забыть, забыть?— Как благомыслы включаются в советскую жизнь.— Забыть — не слишком ли глубокое рабство?— Заплывчивое тело. — Забыть, как вор завязывает.— Остойчивость личности? — Но как это забывают? — Читаю лекцию в женской колонии.— Лагерный голод восстанавливается в один день.— Тяга посещать места, где сидел.— Но мы умеем вспоминать и хорошее.— Всегда безунывные зэки, могучее племя.— Новая мера вещей и людей.
Развыкание, разделение мужа и жены за 10, за 20 лет.— Когда встречаешь на воле своих следователей, своих лагерных хозяев, своих предателей.— Тщетно искать справедливости против лжесвидетелей и негодяев.— Громы прошли без дождя.— Льготы клеветникам по советскому уголовному кодексу.— Дело Анны Чеботар-Ткач.— Где ещё бывало столько ненаказанного злодейства?
Все эти данные взяты из тома ХVI ("Западная Сибирь") известной книги "Россия" Семёнова-Тян-Шанского. Не только сам знаменитый географ, но и его братья были настойчивыми самоотверженными либеральными деятелями, они много способствовали прояснению идеи свободы в нашей стране. В революцию вся семья их разгромлена, один брат расстрелян в их уютном имении на реке Ранове, само оно сожжено, вырублен большой сад, аллеи лип и тополей.
П. Ф. Якубович. "В мире отверженных". М, "Художественная литература", 1964.
Тан-Богораз, В. И. Иохельсон, Л. Я. Штернберг.
По юридической своей простоте, а верней в духе своего времени, Чехов не запасся для Сахалина никакой командировкой, никакой служебной бумагой. Тем не менее он был допущен к придуманной им переписи ссыльно-каторжных и даже к тюремным документам! (Примерьте это к нам. Поезжайте проверить гнездо лагерей без направления от НКВД!) Только с политическими встретиться ему не дали.
Феликс Кон. "За пятьдесят лет", том 2 – "На поселении". М, Изд-во Всес. Об-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1933.
Этот революционер, чьим именем перезваны Почтовые улицы многих русских городов, настолько, видимо, не имел навыков труда, что на первом же субботнике получил мозоль и от мозоли... умер.
Тухачевский. "Борьба с контрреволюционными восстаниями". Журнал "Война и революция", 1926, 7/8, стр. 10.
Собрание Узаконений РСФСР, 1922, № 65, стр. 844.
П. Н. Лепешинский. "На повороте" (От конца 80-х годов к 1905 г). Попутные впечатления участника революционной борьбы. Петербург, Госиздат, 1922.
ЦГАОР, ф. 4042, оп. 38, д. 8, лл. 34-35.
ЦГАОР, ф. 393, оп. 84, д. 4, л. 97.
1Те западные социалисты, как Даниэль Майер, которые только в 1967 ощутили "постыдным быть социалистамивместес Советским Союзом", могли бы, пожалуй, придти к этому убеждению лет и на 40-45 пораньше. Ведь советские коммунисты уже тогда под корень уничтожали советских социалистов, но: за чужой щекою зуб не болит.
Казалось бы, такой природный и благородный порыв сионистов – воссоздать землю своих предков, утвердить веру своих предков и стянуться туда из двухтысячелетнего рассеяния, должен был бы вызвать дружную поддержку и помощь хотя бы европейских народов. Правда, Крым вместо Палестины не был той чистой сионистской идеей, и не насмешкою ли Сталина было предложение этому средиземноморскому народу избрать себе второю Палестиною притаёжный Биробиджан? Великий мастер вытаивать подолгу свои мысли – он этим ласковым приглашением может быть делал первую примерку той ссылки, которую им наметит на 1953 год?
1926 год, Сибирь. Свидетельство Д. П. Витковского.
Эта цифра преуменьшена, если судить по речи Сталина на 1-м съезде колхозников-ударников (Сочинения, М, 1951, т. 13, стр. 246). Он назвал: на каждые 100 дворов – 4-5 кулацких, 8-10 зажиточных. Объединяя, получим процент дворов на уничтожение от 12 до 15. А в 1929 крестьянских дворов было около 26 миллионов, а крестьянская семья того времени в среднем больше 5 человек, а зажиточная – и больше 6.
Не относится к нашей теме, но к пониманью эпохи. Со временем и в Архангельске устроился Тимофей работать взакрытуюколбасную – тоже из двух мастеров, но с заведующим над ними. Собственная его была закрыта как вредная для трудящихся, эта была закрытой, чтоб не знали о ней трудящиеся. Они выделывали дорогие сорта колбас для личного снабжения правителей этого северного края. Не раз и Тимофея посылали относить изделия в одноэтажный за высоким забором особняк секретаря обкома товарища Аустрина (угол улиц Либкнехта и Чумбарова-Лучинского) и начальника областного НКВД товарища Шейрона.
Их мужчины, если и ссылались, с ними не ехали: была инструкция рассылать членов осуждаемых семей в разные места. Так, если кишинёвского адвоката И. X. Горника за сионизм сослали в Красноярский край, то семью его – в Салехард.
Ведь ему необязательно, а арестантам невозможно знать законы страны Советов, ну хотя бы уголовный кодекс, его пункт 35-й: "ссыльные должны быть наделены землёй или им должна быть предоставлена оплачиваемая работа".
Часть пятая, глава 5.
I. Steinberg. "Spiridonova". Methuen & Co Ltd, London, 1935.
Сталин. Сочинения. М., 1951, т. 13, стр. 258.
В 60-х гг. XIX века помещики и администрация Таврической губернии ходатайствовали о полном выселении крымских татар в Турцию; Александр II отказал. В 1943 о том же ходатайствовал гауляйтер Крыма; Гитлер отказал.
Конечно, всех изворотов не предусмотреть и Мудрому Кормчему. В 1929 изгоняли из Крыма татарских князей и высоких особ. Это делали мягче, чем с русскими дворянами: их не арестовывали, они сами уезжали в Среднюю Азию. Здесь среди родственного мусульманского населения они постепенно прижились, благоустроились. И вот через 15 лет туда же привезли под гребёнку всех трудящихся татар! Старые знакомые встретились. Только трудящиеся были изменниками и ссыльными, а бывшие князья занимали прочные посты в советском аппарате, многие – в партии.
Эти конвоиры – как и что понимали в своих действиях? Марию Сумберг ссылал сибирский солдат с реки Чулым. Вскоре он демобилизовался, приехал домой – и там увидел её и осклабился вполне радостно и душевно: "Тётя! Вы – меня помните?.."
Ко времени октябрьского переворота Васильев практически возглавил департамент земельных улучшений.
Павел Веселов (Стокгольм), много занимавшийся другими захватами шведских граждан советскими властями, проанализировав рассказы Э. А. Андерсена о себе и отсутствие какого-либо миллиардера Андерсена в Швеции, высказывает предположение: что и по внешнему виду и по форме названной им фамилии Э. А. скорее норвежец, но по каким-то причинам предпочел выдавать себя за шведа. Норвежцы, бежав из страны после 1940, и в английской армии служили несравнимо чаще, чем может быть одиночные шведы. Э. А. мог иметь английскую родственную связь с какими-то Робертсонами, но родство с генералом Робертсоном придумать, чтобы поднять себе цену перед МГБ. Вероятно, и в Москву он приезжал в составе английской или норвежской делегации, а не шведской (такая, кажется, и не ездила), но был там третьестепенным лицом. Может быть, МГБ предлагало ему стать своим разведчиком, и за этот отказ он получил 20 лет. Отец Эрика мог быть дельцом, но не такого масштаба. Однако Эрик преувеличивал и даже знакомство своего отца с Громыкой (отчего гебисты и показали его Громыке),– чтобы заинтересовать МГБ выкупом и таким образом дать знать о себе на Запад. (Примечание 1975)
В Камышлаге зашёл кум (морда пришибеевская) в барак и объявил строго: "Партия с гордостью сообщает о смерти Иосифа Виссарионовича Сталина".
Правда, через полгода вернут нам КГБ, штаты прежние.
Потом другой зэк написал мне: к 1950 Езепов был подполковник и начальник отделения. В 1978 из гебистской книжки я узнал, что он – на почётной пенсии, заслуженно отдыхает.
Через 5 лет друг свалил это на жену: она замазала. А ещё через десять (1961) жена и сама пришла к Авениру в райком профсоюза – просить путёвку в Сочи. Он дал ей. Она рассыпалась в воспоминаниях о прошлой дружбе.
Сегодня и бытовикам приходится так же. А. И. Бурлáке в ананьевском райкоме ответили: "У нас не отдел кадров", в прокуратуре: "Этим не занимаемся", в горсовете: "Ждите". Был без работы 5 месяцев (1964). С П. К. Егорова в Новороссийске (1965) сразу же взяли подписку о выезде в 24 часа. Показал в горисполкоме лагерную грамоту "за отличную работу",– посмеялись. Секретарь горкома просто выгнал. Тогда пошёл, дал взятку – и остался в Новороссийске.
Молодая Ч-на попросила простодушную девицу показать ей все сорок карточек из пачки. Во всех сорока одним и тем же почерком было вписано одно и тоже заболевание печени... А то и так: "Ваш муж (Александр Петрович Малявко-Высоцкий) умер до суда и следствия, и поэтому реабилитирован быть не может".
С этим они и повалили в столицы в 1956: как из затхлого сундука, принесли воздух 30-х годов и хотели продолжать с того дня, когда их арестовали.
Часть третья, гл. 19.
На Западе я получил письмо от Фрэнка Диклера из Бразилии, он пишет, что и там и уже через 30 лет после освобождения у него всё ещё бывают лагерные кошмары и он всё ещё просится у начальника 3-го отдела (оперчасти) отпустить его из Заполярья.
Для справедливости добавлю пóзднее: с Колымы уехал, несчастно женился – и потерян высокий строй души и не знает, как шею высвободить.
О нём метко сказано: если раньше народовольцы становились знаменитыми языковедами благодаря вольной ссылке, то Крейнович сохранился им, несмотря на сталинский лагерь: даже на Колыме он пытался заниматься юкагирским языком.