Almanakh_ChDB__3

Кто разбивается с моста кто под ним замерзает

а еще думает что спит ведь внутри еще греет

Но продолжается недолго сновиденье сказанье в голове перед плахой или перед реей

Медленное качанье автобусов с поездами

Дрёма в попутном рейсе

Смесь офсета и глянца

Снег засыпает все страницы всех печатных изданий

Но зима пройдёт

Лучше не похмеляться

Книги книгами Но следи как живёт ребенок где и что говорит и слушает о чем смеётся плачет

как красавец кожей толст а уродец тонок

Некрасивая девочка

Гуттаперчевый мальчик

Все отверстия забиты

Снег замёл дорогу

Буйно заколосится рожь вырастет гречиха

Только мы будем умирать по дороге к Богу ни добрыми ни злыми медленно и тихо

Малая родина не пахнет

Все свое любимо

Омниа меа мекум порто

Переезд закончен

51

Помню как десятки машин пролетали мимо

так что не привыкать кончать в кюветах у обочин

Значит элегии протухли и эклоги сгнили

Литература бросила нас как слепых котяток

Нет прозренья без подогрева

На Волге же не на Ниле растёшь грибом-паразитом уже четвёртый десяток

Итак я качаюсь Я качели

Все мои семь дырок великая родина зальёт завалит и замажет

Железнодорожный переезд

и я ступаю с миром

Ятоже оставлю себя когда-то или сейчас же

Якачели Я качаюсь пока еще иду

Элегии и эклоги зубов на меня не скальте

Пока я владею словом если не в бреду

В этом ли оставлю себя в новом ли году

Если я чёрт знает где

но не в могиле и не в аду

я вижу Каспийское озеро

Вот зима на льду

А мой ребёнок сказал

52

Кирилл Миронов

Избранное

в память о Темникове

Gauloises

одна из немногих пачек на которой нет надписей

КУРЕНИЕ ВЫЗЫВАЕТ БЕСПЛОДИЕ ИМПОТЕНЦИЮ РАК ЛЕГКИХ

ОБРАТИТЕСЬ К ВРАЧУ

эти сигареты курил самарский писатель Андрей Темников

на вкладыше написано:

свобода

нонконформизм творческий подход и радость жизни

МОЯ КОЛЫБЕЛЬ

тьма настает ложись и смирным будь

преисполняй уверенностью дух когда ты превращаясь в консервированный труп спасая шуб гротеск в шкафу от моли одетый в что-нибудь другое не то что должен ты носить но то что носится душою когда повсюду голь пустынь рябит что старый телевизор то выдох смерти что застыл огнем из льда в пустыне жизни ускорь дыхание в покое замедли сердце на бегу проснись среди молчащей ночи и в сон прошествуй поутру

ВИВАЛЬДИ ИЛИ МЕВРЕНА ДОГА

осень лето наступило

изима запорошила наши капли на сосульках

возле ландышей небесных прорастающих из почвы над декабрьской травой когда вьюги во июле майской изморосью СТОНЫ это видно из апреля нам январь гласит ВЕСНА ну и ладно мы не против нам бы только магазины не замерзли не сгорели

бы под солнцем глыбы ЛЕД ну а если магазины

погорят сперва замерзнув ничего не продадя леденящим огнедувам в зимних шлепанцах ПОХОДКА ежась холодом потея

ишарфами охлаждаясь

то тогда погода будет очень мерзкое ГОВНО

53

ДРАМА ЖИЗНИ В ПЯТИ ЧАСТЯХ

ХОЛОДНО. Вот дно. Ракообразь! Рыбь! Хищнеченствуй! ТЕПЛО. Сопло пламени. Дьявольствуй! ДемонИ! ОгнемЁть!

НИ РЫБА НИ МЯСО.

Короче говоря — между господом и ладьЁй. Тура.

Крепкая тура стоит.

Ждет время когда ударить в чужую темень.

Сразмашища.

Сдури. АрфИ! На лютнях!

На скрипке!

ТЕХАССКАЯ РЕЗНЯ БЕНЗОПИЛОЙ. Между господом, ты не купил макароны Раньше было между прочим - а теперь между господом.

Темные времена настали Рабы.

Лжепророки. Чума.

Зарплату не выдают. Ипотека!!!

Кредит!!!

Возьми! Отдай!

Между господом ты не купил Тебе говорю — встань и купи!

КОНЦЕПТ ЛЮБВИ

(фонетическая увертюра)

Татьяна!

Ну ка послушай!

Тать! Яна! яна тать! тььььта!

Ййййййана!! та-та! Та-та-та-та!

Как слышно меня? Я Кирилл

54

Ки-Р-Р-Р-Р-Р-Р-илл

{Л} {Т}

<!>Р-р-р-рт-т-т-т-ЙА<!> {ТУ} говорят не {ИЛ} нету говорю {У} только {Л} и {Р} а еще {Т} и {Н}

что у нас общего? Ни-че-го!

Утебя {Т}

Уменя {Р}

Утебя {А}

Уменя {И}

Утебя {Ь}

<РРРР>	У меня {Ъ}
<ТТТТ>
NO davai_poprobuem:
<!>ТаКиТьяРил<!>
но куда девать {НА}?
Вот куда:
КИТАРИЛ-НАТЬ-Я!
и еще одно
{Л}	(на всякий случай)
короче говоря — <!>МЫ<!>
<!>МММММ-ХАТ<!>
Вот ты идешь в купальнике — {Н}!
И вот я иду без купальника — {Л}!
Ты такая: ОГО!
А я такой: будем знакомы

ВАРФОЛОМЕЙ

-варфоломей, все плохо. больше нет огня.

-возьми по акции, попробуй безлимитку.

-варфоломей не успокаивай меня.

ябыл на выборах, лежал в больницах.

язнаю жизнь. но больше нет огня.

все в сумраке, варфоломей, поет козловский

-я полагаю, ты потратил деньги зря. попробуй бросить.

-бог с тобой! варфоломей, ты лучше оцени, как люстра угрожающе висит над головой.

и выпить нечего. и санитары вечно за спиной.

-ты погуляй по кладбищу. там дивная тусовка. бывает, яйца подают, конфеты «маша и медведи».

55

-варфоломей, я жив еще. зачем мне яйца и конфеты?

-тогда попробуй умереть. попробуй, станет лучше. исчезнет грусть, бессмысленность шагов, упадок дел достигнет беспредельного баланса. здоровье превратится в несгораемый венок, а музыка заштырит круче ИБМ и транса.

не то что как у нас, у жителей небес - сидим и вынужденно лузгаем подсолнух. а вам зачем-то троицкого рынка мало.

зато на кировском полно цыган, киргизов и армян...

казалось бы — ну что еще? есть воздух, деньги и товары. у нас вот в небе покати шаром — наткнешься разве что на астероид.

а между тем, на птичке, за пивным ларьком возможно приобресть ай-под, а в нем — ОС «андроид»

-варфоломей, ты вроде бы непьющий.

а странные слова мне доставляешь на анализ.

-с анализами так всегда, мой теплый друг. но из-за них ясней становится диагноз.

-и чем же болен я, варфоломей?

-о, ты здоров, пока в печали.

но стоит грусть развеять, дрожь унять, легионером побежать навстречу смертным битвам - как все пространство — улица, на ней фонарь, под фонарем, естественно, аптека.

тогда уж точно надо помирать, осваивать диету из кладбищенских конфеток.

-варфоломей, ты издеваешься. я только начал жить.

-конечно. но забыл продолжить. ты лучше вот что - начинай дружить с неосязаемым, без времени и места. глядишь, все станет хорошо.

ты будешь улыбаться, глядя на могилы. а-а-а, вот — попробуй белый порошок.

авось пропрет быстрей на дружбу. Ты ел сегодня?

-да...

-тогда садись-ка на горшок. у нас не допустимы сочетания цветов коричневых напополам с небесным.

иди, иди, очисть гумно! тем более — горшок-то белый иди и помни: мне не все равно, когда не рады красной крови в синих венах!

ушел... ах как приятно жалкий камень раздробить водою чистоты предвечной!

я не таю: и мне не в радость жить без чьих-то ощутимых изменений...

декабрьКМ, 2011—апрель2012

56

Михаил Богатов

Амнезия

ОльгеСедаковой

Оттолкнувшийся ногами о дно самоубийства выплывает обратно – не жадно хватает воздух:

дышит аккуратно, осторожно, внимательно: этого всего может не быть. А раньше, казалось, было.

Идавило тяжестью, оборачивалось невыносимым, и хотелось убежать. Теперь же оказалось: какое оно всё хрупкое, со своими уродствами и несправедливостью,

со своими делами, непредвиденной жарой и крутыми холодами. Ну и что поделаешь: замёрз виноград по осени?

Морозы случаются раньше снегов – и этого тоже может не быть. Нежно-нежно случается грязная улица, губами, боясь обжечься, греет её декабрьское небо:

всё они смотрят так, будто пришёл ты с того света. А ты и пришёл.

Иможно только полюбить, не понять, полюбить это всё:

беспричинное, условное, почти не бывающее, но здесь вот оно, с тобой.

Оно не может без тебя, но ты, ты, если в следующий раз

от дна не оттолкнёшься, разобьёшь лоб и сломаешь позвоночник, уйдёшь туда, откуда пришёл, помни:

здесь всё это останется, беспричинное, почти не могущее быть, с нежностью случающееся и делающее грубых детей, детей для этого мира, здесь всё это помнит о твоём странном визите и ждёт тебя снова.

Поражённого.

57

Циклопы

1.

…“Теперь прощай! Отныне в разлученье Пребудут наши души и тела, Несчастные навеки. Для меня Ты не живёшь и больше жить не будешь;

Рок разорвал твои былые клятвы”. Тогда, от муки застонав, в слезах Рыданий безутешных, ото сна Освободился я. Но всё в очах Она стояла, и в луче неверном Казалось мне, что видел я её.

Джакомо Леопарди Сон

Когда Фемида устанет и снимет свою повязку, мы все ужаснёмся покойно: Фемида была слепа – не от истоков рожденья. Но стали два её глаза уютными гнёздами парок, и в них завелася тьма;

и вот на весах Фемиды – всё это увидели мы – незначительность важных решений, обречённость на выбор тьмы и тьмы: источник света погашен – и посветлели тени.

Так нам показалось тогда, и нам теперь оставалось лишь приучить глаза – и языки – к словам:

в тьме выявлять оттенки тьмы на два и на раз – и два называть светлым, а раз оставлять врагам.

Хрупко танцуют весы: шаг влево, шаг вправо, стоп. Рука приучилась к ритму, рука подгоняет ритм: надо чтоб танцевали, всё дело лишь в танце том, Фемида! – ты Терпсихора! – мы так теперь говорим,

и мы меняем инстинкты чрез ломку былых ожиданий: отныне несправедливость как джигу танцуем мы, чтоб ногами весёлого танца совесть загнать в молчанье, глядеть в повязку Фемиды глазами, полными тьмы.

58

6.

Иштиль навещал их, и вал штормовой,

и– все – их моря навестили.

Ярою, ты роешь, вон червь дождевой тоже роет. Вот песнь: они рыли.

ОНекий, о Всякий, о ты, Никакой! Где теперь то, что шло на нигдейность?

О, ты роешь, я рою; я рою к тебе, за тобой и наш перстень на пальце не спит, как младенец.

Пауль Целан “Земля была в них…”

На свадьбе гуляли отменно – как будто назавтра смерть, и надо успеть всё успеть, чего давно так хотелось: попеть, напиться и съесть, всё самое лучшее – съесть, на длинный стол навалясь, друг к другу прижались телом.

Единая плоть кровей, собравшихся тут же смешаться – в языческую пещеру, как дикари у огня:

здесь товаром сделалась жизнь, спешащая разом продаться другой нетоварной жизни: мол, купи, ну купи же меня!

Сквозь веселье возгласов шумных клином вбилось глухое молчанье: печаль царила меж стульев, отзываясь эхом едва на небесный шатёр-тишину, на летнее солнцестоянье:

тщетные их попытки завеселить природу заглушала молчанья стена.

Тяготеньем нависла тщета: жизнь не может другую купить, безнадёжно ступлённые гости ощущали внизу живота:

нет нельзя, ни купить, ни продать, ни мгновения остановить, чтобы жить во все время впредь, как сегодня, весельем – тщета.

И суровее праздник завыл, загорланил хор с тамадою, и жених, и невеста клялись в верной вечности без конца… Подходящий вечер пугал, всех пугал своей тишиною,

в толстом брюхе спрятавший завтра, безразличное к чуду венца.

59

7.

Сквозь решето течёт Всё что людей потом От кладов отвлечёт · Две каменных вещички Останутся лишь в нём – Звериные яички .

Вам бельма застят путь И глуп и туп ваш взор .

Где правит живодёр Мы празднуем в трясине .. Сквозь яд и фосфор синий Мы прозреваем суть .

Стефан Георге Хоровод ведьм

Головы людям размяли и оформили боги руками округлые черепа, сделав выемки под глаза, чтобы видели люди – что происходит с богами, чтобы могли хоть как-то поглядывать на небеса.

И когда с небес шли дожди, разливаясь из чёрных туч, то вода с головы людей вмиг стекала, едва коснувшись – разливалась по всей земле, и земля становилась лучше, порождая людскую снедь, ту, которую можно кушать.

Не нашёлся такой человек, кто бы смог задержать дожди на своей голове другой, не округлой, но чашеобразной – чтоб вода не смогла бы стечь, ни под землю, ни в небо уйти, превратилась бы в океан, головной, мировой, прекрасный,

чтобы в нём завелись три кита, три огромных, три чёрных зверя, они плавали б в том океане, и от края до края бы жили, таких сильных, чтоб черепах на себе сдержать бы сумели,

и на них взросла б плоская твердь безотчётная – лишь бы осилить.

И тогда бы в той голове странно вырос свой собственный мир,

итогда бы тот человек всем другим смог что-то сказать,

итогда бы услышали б все: у богов не осталось сил, потому что бы тот человек глаза к небу не смог бы поднять.

60