Согрин
.docxНо в это же время в черной общине США укоренилось противоположное убеждение: мечта М.Л.Кинга об интеграции чернокожих в американское общество, объединении их и белых в единую нацию потерпела сокрушительное поражение. У афроамериканцев появились лидеры, которые заявили о необходимости изменить всю стратегию негритянского движения. "Если белые не хотят единства с нами на основе подлинного равенства, то мы должны существовать как суверенная афроамериканская нация с правами и возможностями, обеспечивающими подлинное равенство с белыми", - таков их лейтмотив. Стали приводиться многочисленные факты и аргументы, свидетельствующие, что позитивные показатели развития межрасовых отношений - всего лишь фасад, скрывающий униженное и бедственное положение черной расы.
Действительно, если судить даже по официальной статистике, можно обнаружить, что экономическое и статусное положение черной расы в целом по отношению к белой в течение последних десятилетий ХХ в. не претерпело существенных изменений. Так, в 1969 г. ниже черты бедности находилось 9,5% белых и 32,2% черных, а в конце ХХ в. эти показатели составили соответственно 11,7 и 30,6%. Как в 50-е годы, так и в конце 90-х средний доход белой семьи в 1,5 раза превосходил доход черной семьи. В конце ХХ в. 56% черных семей имели годовой доход ниже 25 тыс. долл. и входили в нижний класс, а среди белых этот процент равнялся 29; безработица среди черных, как и 30 лет до того, была в 2,5 раза выше чем среди белых. Приведу еще одну цифру, характеризующую статусное положение черных американцев: в конце ХХ в. число чернокожих среди госслужащих низшего первого разряда составило 39%, а среди госслужащих высшего (15-го) разряда - только 3,8% (между тем, жалованье высшего разряда в 6 раз превосходит жалованье низшего разряда) (Statistical Abstract of the United States 1996 pp. 461, 472-473; Vital Statistics on American Politics, pp. 373, 375, 400; The American Quarter Century. U.S. Politics from Vietnam to Clinton. Ed. by P.Davies. Manchester and N.Y., 1995, pp.168-171; La Feber W., Polenberg R., Woloch N. The American Century. A History of the United States Since 1890's. N.Y., 1986, p.551.).
В последние десятилетия ХХ в. белые продолжали отделяться прочной стеной от черных и, вопреки своим ответам на вопросы служб общественного мнения, не проявляли желания смешиваться с ними в единую нацию. С 60-х годов массовый отток белых из городов в пригороды имел очевидную расовую подоплеку: после того, как чернокожие получили право и возможность селиться в городских районах, в которых проживали белые, последние стали дружно покидать насиженные места и перебираться за город. В ответ на появление чернокожих детей в белых школах белые родители, поддерживавшие, согласно опросам общественного мнения, десегрегацию обучения, стали переводить своих детей в расово чистые загородные школы. Сегрегированные подобным образом городские районы и школы быстро пришли в упадок. Можно заключить, что расизм, исчезнувший с языка белых американцев, продолжал сохраняться в их сознании. В ответ черные американцы заняли собственную расовую позицию, сказавшуюся на стратегии их движения и поведении.
На протяжении ХХ в. две главные тенденции получили развитие в негритянском движении США. Одна из них, нацеливавшая черных американцев на интеграцию в белое общество, овладение его ценностями, оформилась на рубеже XIX-ХХ вв., а ее главным выразителем был Б.Вашингтон. Вторая тенденция заключалась в стремлении обособиться от белых по причине их неискоренимого расизма и создавать собственную негритянскую субцивилизацию. В первой трети ХХ в., в том числе в годы «нового курса», наиболее видным выразителем этой тенденции был У.Дюбуа.
В 50-60-е годы признанным лидером интеграционистского движения выступал М.Л.Кинг, который в отличие от Б.Вашингтона проповедовал не покорное "вживание" черных в белую Америку, а единение двух рас на основе полного равноправия. В тот же период другую тенденцию, отвергавшую идею интеграции как утопию, представляли радикальные организации, самой известной среди которых была "Черные пантеры". Их лидер С.Кармайкл сформулировал лозунг "Власть черным", требовавший от негров отказываться от бессмысленных союзов с белыми либералами и претворять в жизнь принципы расовокультурного суверенитета. В борьбе за свои принципы черные радикалы оправдывали использование силовых методов.
В последней трети ХХ в. две тенденции сохраняли свое влияние, причем удельный вес радикальной тенденции к концу столетия стал нарастать. Ее выражали несколько организаций, наибольшую известность среди которых приобрела "Нация ислама" во главе с Л.Фараханом. Фарахан и его сторонники способствовали оформлению черного национализма экстремистской окраски. Среди многих черных американцев распространялось убеждение, что интегрироваться в белую Америку, можно только преобразовав себя по подобию белых, т.е. ценой отказа от собственной социокультурной идентичности.
Неприятие подобной цены отразилось в набравшей силу идеологии мультикультурности (равенство и разнообразие расово-этнических культур). Идеология эта, доказывающая, что все расово-этнические культуры самоценны и равны и ни одна из них, в том числе культура белых, не может ставиться и цениться выше других, имела демократическое звучание. Многие американские политики и идеологи не преминули преподнести теорию мультикультурности как новое проявление подлинного плюрализма и демократизма американского общества. Но это утверждение скрывало то очень важное обстоятельство, что данная теория мультикультурности отразила радикальный протест против доминирования культуры белых и заключала в себе вирус и угрозу дезинтеграции американского общества по расово-этническим линиям. Эту опасность осознали прозорливые белые политики. Б.Клинтон, признав, что в США конца ХХ в. наблюдалось возрождение скрытой сегрегации и что расизм, искорененный в законодательстве, сохранился в сознании белых американцев, с тревогой относился и к распространению мультикультурности. Ее оборотной стороной, отмечал он, являлось углубление раскола рас и этносов. Президент США считал необходимым в качестве противоядия сформулировать "американскую мечту", которая сплотила бы и удержала вместе все расы и этносы страны («The New York Times», 26.09.1997.). Но как свидетельствует мировой исторический опыт, сформулировать и внести в сознание подобную идею сверху, если ее не приемлет большинство населения, практически невозможно. Расовый конфликт остается самой тяжелой социальной ношей, которую Соединенные Штаты забирают с собой в XXI в.
В последней трети ХХ в. на исторической сцене США действовали еще два движения радикального толка, участниками которых были уже белые американцы. Одно из них, вошедшее в историю как "новое левое", просуществовало одно десятилетие, а вот феминистское движение, вобравшее сторонниц радикального изменения положения женщин, укоренилось весьма прочно и стало авангардом мирового феминизма.
Радикальное молодежное движение 60-х годов причудливо сочетало концепции К.Маркса и Г.Маркузе, фабианского социализма и современной социал-демократии, идеологов ненасильственных действий - от Уитмена до Ганди, и левоэкстремистские доктрины троцкистского, анархистского и маоистского толка. Новое левое движение с его духовными терзаниями и поисками, активной практической деятельностью, вместившей и создание молодежной контркультуры, и массовые протесты против войны во Вьетнаме, и бескомпромиссную борьбу за права черных американцев, явило одну из самых неожиданных и романтичных страниц в американской истории. Оно окрасило собой целое десятилетие американской истории, получившее название "бурных 60-х". Тем более странно и неожиданно, что столь яркое массовое движение ненадолго пережило это десятилетие.
Публицисты и ученые указывали на многие причины упадка новых левых. Очевидна и главная среди них: американская система, в которую новые левые выпустили столько критических стрел, сумела проявить гибкость, обезоружившую радикальное движение. Система нашла в себе силы для того, чтобы прекратить войну во Вьетнаме, изыскала немалые средства для социальной помощи бедным и престарелым, приняла законы, защищавшие права черных американцев.
В 60-е годы в США оформилось радикальное женское движение, наметившее целью завоевание самых широких гражданских прав для женщин. При этом трактовка гражданских прав приобрела самый широкий смысл: феминистки добивались уравнения прав женщин и мужчин в экономике, в социальной сфере, в доступе к политической власти, в быту и семье. По сути была начата беспрецедентная и для США, и для всего мира феминистская революция, нацеленная на изменение не только законодательства, но и основополагающих социокультурных (в том числе морально-нравственных) норм, перетряску, если воспользоваться социологической терминологией, традиционных социальных ролей женщин. Наиболее радикальные феминистки стали рассматривать мужчин и женщин наподобие двух социальных классов, при этом мужчины предстали в качестве класса эксплуататоров, а женщины эксплуатируемых. Для обозначения полов стало использоваться понятие "гендер", которое в отличие от понятия "пол" включало всю совокупность характеристик мужчин и женщин, в том числе, и даже в первую очередь, их социальных позиций и ролей.
Программа и идеология феминизма раскололи американское общество. Число американцев, как женщин, так и мужчин, разделявших принципы феминизма, постоянно нарастало. Но одновременно консолидировались и их противники. Феминистское движение не смогло добиться реализации многих своих требований, но оно добилось и весомых успехов. В 70-е годы конгресс принял целую серию законов, запрещающих дискриминацию женщин и уравнивающих их в правовом отношении с мужчинами. Федеральное правительство одобрило принцип преференций для женщин при заполнении вакансий в учреждениях и на предприятиях, имеющих федеральные контракты. Феминистское движение успешно противостояло консервативным кругам, настаивавшим на запрещении в США абортов. Одновременно феминистки добились широкого правового и морального осуждения практики и разнообразных форм «сексуальных домогательств» в отношении женщин. Женская проблематика утвердилась на самом почетном месте в университетской науке. Повсеместно были созданы кафедры женских и гендерных исследований. В социологической науке одним из ведущих направлений стала гендерная социология, а историческая наука во все большей мере представляла американское историческое развитие сквозь призму взаимоотношний и конфликтов мужчин и женщин. Таким образом, феминизм вошел в текущий век как одно из ведущих социальных явлений в США.
* * *
На протяжении всей американской истории особую гордость Соединенных Штатов составляла политическая демократия. Вместе с тем отнюдь не все в США готовы признать свою страну подлинно демократической. Среди американских политологов существует несколько основных точек зрения на политическое управление и политический режим государства. Первая точка зрения объявляет США воплощением образцовой политической демократии. Вторая, противоположная, утверждает, что американское политическое управление является олигархическим. Между этими двумя крайними взглядами разместились две промежуточные точки зрения: одна определяет американское политическое управление как систему политического плюрализма (ее выразитель - самый известный современный политолог США Р.Даль), а вторая - как демократический элитаризм.
На мой взгляд, в современном американском обществоведении редко встретишь абсурдную концепцию, не поддающуюся эмпирическому подтверждению. Так, каждая из названных точек зрения опирается на богатую фактуру и обосновывается разнообразными аргументами. Но ни одну из них нельзя признать абсолютно и единственно верной уже по той причине, что в разные периоды американской истории соотношение демократического, олигархического, элитарного и плюралистического компонентов в политическом управлении было разным. И все же представляется, что две крайние точки зрения - представление о США как об образцовой демократии или как об олигархическом режиме - обладают наименьшей основательностью, а из двух средних суждений в наибольшей степени близка к истине концепция демократического элитаризма. В теоретическом и практическом плане она состоит из двух компонентов. Первый - наличие демократических механизмов формирования политической власти, второй - отправление политической власти элитой, или правящим классом. Важно выясниь реальную роль каждого из этих компонентов, как и их соотношение.
Среди демократических механизмов наибольшее значение в новейший период американской истории неизменно принадлежало выборам, которые явно доминировали над всеми другими видами политического участия. Именно в ходе выборов американцам предоставлялась возможность отдавать предпочтение той или иной политической группировке элиты, тем или иным ее лидерам и представителям. Распространено мнение, идущее от Л.Милбрэта, что значимы шесть показателей вовлеченности в выборы. Это выдвижение своей кандидатуры на выборный пост, проявление активности в предвыборной борьбе, внесение денежных средств в поддержку кандидата, принадлежность к партии или иной организации, которая поддерживает кандидата, агитация и другие меры убеждения друзей и окружения при обсуждении кандидатур кандидатов, наконец, само участие в выборах.
Первые пять показателей имеют минимальное значение. Менее 1% взрослых американцев когда-либо выдвигали свои кандидатуры на выборные должности. Только 5% проявляли активность в партийных и избирательных кампаниях. Лишь около 10% делали финансовые взносы. Около одной трети американцев участвовало в организациях, которые могут быть названы группами политических интересов и лишь несколько большая часть убеждала своих близких проголосовать определенным образом. И только непосредственно в самом голосовании в новейшее время принимало участие в среднем больше 50% взрослых американцев (Дай Т.Р., Зиглер Л.Х. Демократия для элиты. Введение в американскую политику. М., 1984, c. 144-145.).
Таким образом, на американском политическом рынке подавляющее большинство населения выступало лишь в роли «покупателей» тех или иных партийно-политических программ, делая выбор из идей и кандидатур, поставляемых элитой. Но вряд ли справедливо выпячивать эту "недемократи-ческую" сторону американской политики, ибо ограничение роли народа по преимуществу выбором из программ и кандидатур политических элит характерно для всех современных либерально-демократических систем. В то же время нельзя не заметить, что возможность реализовывать гражданское право выбора в США в новейшее время была расширена.
Из десяти поправок к Конституции США, принятых в новейшее время, три касались расширения избирательных прав граждан, так что в последней трети ХХ в. ими пользовались все граждане старше 18 лет. В новейшее время произошло возвышение такого специфического американского демократического механизма, как первичные выборы (праймериз). Количество штатов, где проходили первичные выборы, возрастало вплоть до первой мировой войны, затем пошло на убыль. Ситуация вновь изменилась с 1968 г., когда национальный съезд Демократической партии решительно потребовал увеличить "пространство" первичных выборов. Примеру демократов последовали и республиканцы. За 30 лет после 1968 г. число штатов, практикующих отбор кандидатов в президенты посредством праймериз, увеличилось у демократов с 17 до 37, а у республиканцев - с 16 до 41 (Wayne S. The Road to the White House 1996. The Politics of Presedential Elections. N.Y., 1996, p. 11.).
Возрастание избирательных прав и возможностей рядовых американцев сопровождалось, однако, и тенденцией иного рода - снижением их гражданской активности. В праймериз участвовало не более 30% избирателей. Несколько лучше выглядела активность избирателей в ходе самих выборов. В год президентских выборов на избирательные участки приходило от 50 до 60% избирателей. В промежуточных выборах в конгресс участвовало от 30 до 40% (Statistical Abstract of the United States 1996, p. 287.). Эти показатели в 1,5 раза ниже показателей, характерных для XIX в. (но избирательное право тогда было гораздо уже). Среди всех социальных групп на выборах явно доминировали две: во-первых, это белая раса, во-вторых, благополучные американцы. Американский политолог Т.Эдзол подсчитал, что гораздо большая избирательная активность благополучных граждан обеспечивала их подавляющее, намного превосходящее пропорцию в электорате, превосходство и определяло исход избирательных кампаний. Так, например, из самой богатой квинты американцев в выборах участвовало 75%, а из самой бедной - вдвое меньше (Edsall T. The New Politics of Inequality. N.Y., 1984; Perspectives on American Government. A Comprehensive Reader. Ed. by W. Lasser. Lexington, 1992, pp. 197, 205.).
Подавляющее большинство избирателей неизменно разделялось на либералов и консерваторов: первые составляли опору Демократической, а вторые - Республиканской партии. Между либералами и консерваторами нет антагонистических противоречий: и те и другие не подвергают сомнению принципы частной собственности, рыночной экономики, политического плюрализма, республиканизма и федерализма. Они расходятся в вопросах государственного регулирования экономики, социальных расходов, расово-этнической и иммиграционной политики, моральных и культурных ценностей. Причем, если в 30-60-е годы в центре разногласий между либералами и консерваторами были экономические и социальные проблемы, то в 70-90-е годы таковыми во все большей мере оказывались социокультурные вопросы.
Разделение американских избирателей на либералов и консерваторов не оставалось жестким и неизменным, подчас в нем происходили серьезные изменения. Следствием этого было то, что в новейший период американской истории произошли две крупные партийно-политические мутации американских избирателей. Первая и наиболее крупная пришлась на 30-е годы и была вызвана политико-идеологической модернизацией Демократической партии. Восприятие Демократической партией программы экономического регулирования и социальных реформ склонило на ее сторону рабочий класс, расово-этнические меньшинства и значительную часть городских и сельских средних слоев. То была коалиция избирателей, объединившихся под знаменем социального либерализма, соединившего традиционно индивидуалистические и реформаторско-коллективистские ценности. Социально-либеральная коалиция сохраняла свой состав и контуры до 60-х годов, когда началась новая мутация избирателей, сопровождавшаяся переходом большого числа либералов в консерваторы.
Партийно-политическая переориентация большого числа американских избирателей, впервые четко обозначившаяся на президентских выборах 1968 г. и продолжившаяся в последующем, была вызвана тремя главными факторами. Во-первых, действия Демократической партии в пользу расширения гражданских и политических прав черных американцев оттолкнули от нее часть белых избирателей как на Юге (в первую очередь), так и на Севере (правда, эта потеря была отчасти компенсирована укреплением позиций демократов среди расовоэтнических меньшинств). Во-вторых, восприятие Демократической партией новой, более радикальной программы социальных реформ (материальной и страховой поддержки бедных слоев), упрочив ее позиции среди нижнего класса, вызвало недовольство части среднего класса, в том числе и белых рабочих, начавших «дрейфовать» в сторону Республиканской партии. В-третьих, поддержка Демократической партией нонконформистских социокультурных принципов (право на аборт, полное равноправие женщин, нетрадиционные сексуальные ориентации и нетрадиционная семья) ослабило ее влияние среди почитателей моральных устоев общества.
В результате количество американцев, идентифицирующих себя с Демократической партией, сократилось за время с 1964 по 1994 г. с 52 до 36%. Число же сторонников Республиканской партии увеличилось с 25 до 29%. За этот же период число американцев, считающих себя политически «независимыми», увеличилось с 23 до 35%. При этом среди "независимых" число твердых «беспартийцев» увеличилось с 8 до 13%, "склоняющихся к демократам" - с 9 до 12% и "склоняющихся к республиканцам" - с 6 до 10% (Keith B., Magleby D., Nelson C., Orr E., Westlye M., Wolfinger R. The Myth of Independent Voter. Berkeley, 1992, p.14; Wayne S. Op. cit., p.73.).
Изменения в партийно-политических привязанностях не отменили основополагающих тенденций в политическом поведении американцев в новейшее время. Они могут быть обобщены следующим образом. Главной, а в последней трети ХХ в. господствующей формой политического участия американцев были выборы. Роль масс при этом ограничивалась по преимуществу ролью «покупателя» на политическом рынке, где в качестве главных «продавцов» выступали Демократическая и Республиканская партии. Отсутствие иных конкурентов объяснялось в значительной мере приверженностью подавляющего большинства американцев буржуазным ценностям и политической культуре в двух ее вариантах - консервативно-индивидуалистическом и либерально-демократическом, которые вполне адекватно воплощены в идеологии двух главных политических партий. Политическая активность верхних и средних социальных слоев превышала активность нижних слоев, что являлось важной гарантией сохранения общественных первооснов США.
В новейшее время сохранялась и укреплялась традиционная для американцев тенденция объединяться в так называемые группы интересов, которые служат для выражения и достижения специфических социальных предпочтений. Только в два последних десятилетия ХХ в. число таких групп увеличилось в 1,5 раза - с 14,7 тыс. до почти 23 тыс. (Hrebenar R. Interest Group Politics in the United States. New York and London, 1997, pp.15-17.) В отличие от электората, реализующего свои права во время выборов, группы интересов участвуют в политическом процессе повседневно. Влияние их неравнозначно, а в качестве особенно активных и значительных среди них выделяются группы, которые занимаются лоббистской деятельностью, создавая для этой цели специальные профессиональные подразделения. Федеральный закон 1946 г. называет лоббистами тех, кто ходатайствует, собирает или получает деньги или любое другое вознаграждение, имеющее ценность, используя их в основном для облегчения принятия или отклонения любого закона или отказа от него в конгрессе (Дай Т.Р., Зиглер Л.Х. Ук. cоч., c.179.). Без лоббистских организаций не обходится принятие ни одного законодательного акта, они воздействуют на все ветви государственной власти, а используя средства массовой информации, и на общество в целом. Некоторые политологи даже говорят о наличии в США властного «железного треугольника» - альянса лоббистов, законодателей и государственных чиновников.
Согласно федеральному закону, группы интересов, имеющие лоббистские формирования, обязаны их зарегистрировать. Наиболее влиятельны и представительны группы интересов и лоббистские организации объединений бизнеса и престижных профессий (врачи, юристы, работники образования). В исследовательской литературе хорошо раскрыта эффективная лоббистская деятельность объединений бизнеса и в целом групп интересов, представляющих верхний класс. Эти оценки сохраняют свое значение и в конце ХХ в. Вместе с тем необходимо отметить возрастание активности и эффективности групп интересов, представляющих средние слои и общество в целом.
Подтверждением этого может служить, например, деятельность Американской ассоциации пенсионеров, созданной в 1958 г. и увеличившейся за 40 лет с нескольких сот тысяч до более чем 30 млн. членов. Ею были подготовлены сотни законопроектов по улучшению пенсионного и социального обеспечения, многие из которых были одобрены. В 80-е годы ассоциация активно и успешно противодействовала попыткам администрации Р.Рейгана снизить уровень пособий по отдельным видам социального страхования и увеличить возраст выхода мужчин на пенсию с 65 до 68 лет. На проводившихся ею конференциях всегда присутствовали представители конгресса, самым внимательным образом прислушивавшиеся к ее мнению. Ассоциация стала главным и надежным гарантом сохранения и упрочения системы пенсионного и социального обеспечения пожилых американцев. В последней трети ХХ в. успешно действовали также объединения, отстаивавшие интересы потребителей, в первую очередь Американская федерация потребителей, основанная в 1967 г., и организация "Гражданин - общественник", созданная в 1971 г. Обе организации широко практиковали судебные иски против компаний и правительственных органов, ущемлявших права и интересы массового потребителя (низкое качество продукции, искусственное завышение цен и т. д.).
Возрастание роли подобных групп интересов стало важным условием поддержания социального мира и консенсуса между элитами и народом, политической властью и обществом. При их характеристике важно отметить то, что среди них отсутствуют такие группы, которые подвергают сомнению основы существующей экономической и социально-политической системы. Соперничество между ними укладывается в рамки конфликта либерализма и консерватизма, при этом либеральная позиция в большей степени характерна для групп интересов, представляющих средние слои общества.
Политический вес групп интересов существенно возрос с середины 70-х годов в связи с принятием в 1974 г. федерального закона, резко (до 1 тыс. долл.) ограничившего взносы на избирательную кампанию со стороны частных лиц и одновременно расширившего возможности финансирования для коллективных политических доноров (они могут перечислять на счет одного кандидата до 5 тыс. долл. и при этом финансировать неограниченное количество кандидатов). Группы интересов тут же стали создавать комитеты политического действия (КПД), ставшие главными каналами финансовой поддержки избирательных кампаний. Следует отметить, что комитеты первоначально (40-50-е годы) создавались профсоюзами, но до принятия закона 1974 г. их роль в сравнении с другими каналами политического финансирования была ограниченной и поэтому бизнес пренебрегал их созданием. После же 1974 г. лидирующая роль профсоюзов в создании комитетов перешла именно к группам бизнеса: за 20 последующих лет количество созданных ими КПД увеличилось с 89 до 1674, в то время как численность подобных профсоюзных комитетов возросла лишь с 201 до 334 (Hrebenar R. Op. cit., p. 19; Statistical Abstract of the United States 1996, p.198.).
Всего же к середине 90-х годов в США было зарегистрировано около 4 тыс. КПД - в 6,5 раза больше, чем их было в 1974 г. В последней четверти ХХ в. финансовая поддержка, получаемая кандидатами на выборные должности от КПД, в 20-30 раз превосходила поддержку, оказываемую политическими партиями (Hames T., Rae N. Governing America: History, Culture, Institutions, Organizations, Policy. Manchester and New York, 1996, p.217.). В связи с этим некоторые американские политологи даже выдвинули положение, что политическая роль комитетов политических действий превзошла политическое влияние партий.
Данное мнение представляется явным преувеличением. Комитеты политического действия, как и группы интересов, при всем том, что их общественно-политическая роль возросла, не заменили и тем более не отменили политических партий. Две ведущие партии сохранили функцию главных организаторов политического процесса, а в случае с партией-победительницей - и функцию основного механизма, при посредстве которого организуется и распределяется политическая власть. Положение двух главных партий, как и двухпартийной системы в целом, в новейшее время в некоторых отношениях даже упрочилось. Прежде всего имеется в виду ослабление конкуренции со стороны третьих партий.
После "нового курса" в США не возникало левых партий, которые могли бы сравниться по влиянию с социалистами и популистами конца XIX - начала ХХ в. И только дважды - на президентских выборах 1968 и 1992 гг. - появлялись политические фигуры (такие как Дж.Уоллес и Р.Перо, оба - политики правопопулистского толка), составлявшие более или менее серьезную конкуренцию кандидатам от двух главных партий. Двухпартийная система оставалась и главным механизмом отбора и формирования государственно-политической элиты.