Философская антропология Мусин М.З

дигме модерна человек есть только человек (индивид) и является творцом самого себя.

Впремодерне человек призван преодолевать свои границы

врелигиозном культе и символически ориентированном бытии, стараться «стать иным». В модерне человек призван укреплять свою самотождественность­ , «быть самим собой».

Впарадигме премодерна душа человека вечна и живет до и после телесной смерти, либо (как в монотеизме) его душа, появившаяся вместе с телом, переживает смерть и остается бессмертной, ожидая Воскресения в теле и Страшного Суда. В парадигме модерна человек смертен и после телесной смерти более не существует ни в какой форме.

Контрольныевопросы

1. В чем различия между антропоцентризмом Нового времени и монотеистическим антропоцентризмом?

2. Что такое «Смерть Бога»?

3. Дайте определение понятия «гуманизм».

4. Покажите различия между понятиями «личность» и «индивид».

5. Какова специфика идеалистического и материалистического подхода к человеку?

6. Как понимается сущность, смысл и цель человеческой жизни в марксизме и либерализме?

ТЕМА7. Раскройте4. сущность кризиса гуманизма.

ЧЕЛОВЕК В ПАРАДИГМЕ ПОСТМОДЕРНА: ПОСТЧЕЛОВЕК

Основные вопросы

1.«Смерть человека» – центральное событие постмодерна.

2.«Ризома»: мир – корневище.

3.«Дивидуум» как метафизический образ постчеловека.

4.«Симулятивный человек» – важнейший антропологический феномен постмодернизма.

5.«Смерть смерти» – апогей постмодерна.

6.Перспективы постчеловека.

31

Термином «постмодерн» обозначают радикальную трансформацию человека, особую социокультурную и духовную ситуацию, сложившуюся приблизительно с середины 1960-х гг. в наиболее развитых странах Запада и Востока. Постмодерн выступил как закономерное продолжение модерна, как проект полной эмансипации человека. Модерн, сотворив индивидуума, поставил задачу освободить его от всего сакрального, трансцендентного и «неразумного» и в целом свою задачу выполнил – создал сугубо человеческий мир на принципах гуманизма и рационализма. Но обратной стороной «расколдования мира» была сакрализация человеческого разума и созданного им общества, обожествление человека как мыслящего субъекта. Социальная действительность модерна подчинила индивидуальное бытие жестким законам рынка и выживания в по-прежнему иерархичном обществе, а сознание – обезличивающим идеологиям, в которые эти условия жизни облекались. Гуманистический идеал человека как равного Богу героя-творца обернулся «экономическим человеком», жаждущим прибыли, комфорта и наслаждений. Поэтому целью постмодерна и постмодернистской философии (постмодернизма) стало освобождение от «человека», его преодоление. Так фундаментальной теоретической основой постсовременной культуры становится «смерть человека» («смерть субъекта»).

Сам феномен человека, то есть целостного, неразделимого субъекта, оценивается в постмодернизме как связанный с традицией модерна и потому исторически преходящий метафизический образ (концепт). Один из лидеров постмодернистской философии Мишель Фуко (1926–1984) считал, что явление образа человека в европейской культуре Нового времени было результатом изменения фундаментальных установок знания. «Если эти установки исчезнут так же, как они некогда появились, – пишет Фуко, – если какое-нибудь событие, возможность которого мы можем лишь предчувствовать­ , не зная пока ни его облика, ни того, что оно в себе таит, разрушит их, тогда – можно поручиться – человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке».

В метафоре «смерти человека» заключена мысль о том, что человек является функцией социально-экономических, полити-

32

ческих, культурно-идеологических структур общества и сам на них существенно повлиять не может. Индивид предстает не только как иллюзия и идеологическое представление общества, но он также есть реальность, которая, по мысли Фуко, фабрикуется особой технологией власти, называемой дисциплиной. Человек определяется у Фуко как субъект в буквальном значении этого слова, как подлежащее (subjectum), то есть марионетка власти. Надзирающая и наказывающая власть создает «пространства заключения»: семью, школы, университеты, больницы, казармы, заводы и тюрьмы. Задача этих дис­циплинарных пространств состоит в том, чтобы путем точечных чув­ствительных­ воздействий на тело добиться подчинения индивидуального тела коллективному, сделать душу индивида подобием общественной машины.

Важнейшим аспектом «смерти человека» является «смерть автора», о которой писали такие значимые философы постмодерна, как Ролан Барт (1915–1980) и Жак Деррида (1930–2004). Деррида на место рефлексиикакпроцессанаблюдения за процессами мышления поставил «деконструкцию» – операцию помещения высказывания, мысли или фразы в конкретный исторический, культурный и философский контекст. С такой точки зрения высказывания не существуют в отрыве от контекста. Вне контекста ни одно высказывание не может быть признано ни истинным, ни ложным, не может содержать в себе никакого смысла, так как смыслом его наделяет контекст. Метод деконструкции призывает вернуть высказывание к тому контексту, в котором оно было сделано – что требует выяснения, кем, в какое время, по какому поводу, в каких обстоятельствах, обращаясь к кому и на каком языке это высказывание прозвучало. А также не звучало ли оно или нечто подобное раньше, а если да, то в каком контексте.

По сути, постмодернизм есть сплошной процесс деконструкции. Это существенно меняет отношение к высказыванию и творчеству, которое царило в эпоху модерна. В культуре Нового времени считалось, что человек творит смыслы и философские системы, произведения искусства и научные теории. Встав на место Бога, человек производил их «из ничто», с опорой на собственную волю и представление. Постмодернисты поставили это положение­

33

под вопрос, продемонстрировав, что человек ничего не способен сотворить­ и лишь манипулирует фрагментами различных текстов, комбинируя их элементы. Творчество есть цитирование, воспроизводство возможностей, заложенных в структурах языка. И корректнаяинтерпретацияфилософии,произведенияискусства,политического и правового института или экономического закона есть не что иное, как выяснение того, откуда та или иная цитата взята, как онисоотносятсядругсдругоми спородившимихконтекстом. Деконструкция развенчала идею свободы и самостоятельности человека,лежавшуювосновемодерна.Человекнеявляетсяавтором, он лишь машина, воспроизводящая тексты. Текст (связная и полная последовательность знаков) имеет самостоятельное бытие, ни от кого не зависящее. Весь мир в постмодернистской философии осмысливается как сплошной текст, причем сам человек рассматривается уже не как создатель, а как элемент этого текста.

Постмодерн возникает как протест против самого принципа власти, воплощенного в идее структурной упорядоченности, иерархии, центра. Центром репрессирующей власти в самом челове- кебылобъявленразум,подавляющийчувственно-эмоциональную иррациональную спонтанность, непосредственность бытия. Тезис Декарта «я мыслю, следовательно, существую», на котором базировалась антропология модерна, заменяется постулатом французского теоретика и практика психоанализа Жака Лакана (1901– 1981): «Я мыслю там, где не существую, а значит, существую там, гденемыслю».Отчеловеканеобходимоосвободитьбессознательное как все хаотичное, бесструктурное и невнятное.

Так,наместевнутреннесобранногомыслящимЯсубъектамо-

дерна появляется постчеловеческий децентрированный субъект,

который вообще не имеет центра. Он постоянно «становится» во всех вероятных направлениях­ , но никакого основного магистрального направления у этого становления­ нет. Такого направления нет в принципе, поскольку реальность представляет собой ризому. Ризома (от франц. rhizome – корневище, клубень) – метафора, которая была заимствована из ботаники ключевыми фигурами постмодернистской философии Жилем Делезом (1925–1995) и Феликсом Гваттари (1930–1992); это особая разветвленная форма корне-

34

вища, не обладающая четко выраженным главным корнем. Здесь все корни – главные (как в состязаниях в Зазеркалье все – «первые»). Подобно грибнице или клубню, ризома представляет собой сложное взаимопереплетение отростков и побегов, не имеющих единого корня и способных служить корнями для бесконечного множествадругихотростковипобегов.Вотличиеотдерева(метафора модерна), чье вертикальное положение и структура (корень, центральный ствол и отходящие от него ветви) строго зафиксированы, ризома дает стебли и пускает корни произвольно и во все стороны, перемещаясь под поверхностью земли. В такой картине мирапонятия«центра»и«периферии»теряютсмысл,утрачиваются стержень, структура и единая направленность, но появляются неограниченные возможности изменения.

Ризомапогружаетпостчеловекавсостояниепостоянногостановления без внятного смысла и определенной цели. В такомбесформенном потоке существования неделимый, самодостаточный индивидуум становится, по определению Делеза, дивидуумом, человеком делимым. «Дивидуум» – разорванный, смятенный, лишенный целостности человек постмодерна. Дивидуализация человека тесно связана с тем, что в постмодернизме называется «фрагментирование субъекта». Дивидуум теряет целостность и самоидентичность как некое чувство самотождественности и представление о своем Я: он человек многоликий, у него не одна идентичность, а несколько, и те, в свою очередь, бесконечно делимы. Это соотносится с тем, что внутри дивидуума невозможно обнаружить какую-либо единую контролирующую инстанцию – самость как тот стержень, на который нанизываются те или иные идентификации. Дивидуум – это просто место встречи множества противоречивых­ сил, стремлений и импульсов, не имеющее центра. Кирпичики, из которых он слагается, случайны и фрагментарны; он подвержен «сборке» и «разборке» в зависимости от внешней ситуации. Средства массовой информации превращают постчеловека в чистый экран, на который они могут проецировать любые представления и идеи.

Технический прогресс приводит к навязыванию человеку новой,открытой,множественнойиподвижнойидентичности.ПоДе-

35

лезу, это человек «волновой, орбитальный, постоянно пребывающий в сети». В сети Интернета идентичность человека проявляется только в текущем контексте, с тем чтобы в следующий момент претерпеть трансформацию. Это виртуальный субъект («виртуал»), который сам создает свою идентичность и экспериментирует с ней. Виртуальный субъект существует в информационной­ ризоме – бесконечном, беспорядочном и бессмысленном потоке информации и коммуникации с такими же, как он, виртуалами, превращаясь в систему связей, то есть в сеть, зависимую от многих других сетей, непрерывно перерабатывающую информацию с целью постоянного обновления­ желаемой виртуальной идентичности. Становясь виртуалом, дивидуум погружается в виртуальность, призванную заменить реальность и создать новый, во многом изобретенный самим виртуальным субъектом мир, который был бы наиболее приближен к реальному, но лишен его недостатков. Для виртуала грань между виртуальным и реальным миром по мере совершенствования технологий стирается. Виртуализация человеческого­ существования в постмодерне открыла еще одну возможность в модернистском проекте эмансипации человека – освобождение его воображения­ от рамок внешнего мира, прежде всего от рамок самотождественного индивида.

Есливиртуализацияпредставляетсобойпутьосвобождениявоображенияпостчеловекаотпутфизическойприродыисоциального мира,топодлинноеосвобождениеотразумаемуможетдать«шизоанализ» – направление в постмодернистской философии и психиатрии, разработанное Жилем Делёзом и Феликсом Гваттари. Шизоанализоснованнакритикепсихоанализа:Фрейдиегопоследователи остаютсярационалистами,посколькусчитаютсвоейглавнойцелью поставить бессознательное под контроль сознания, «образумить» бессознательное, переформулировав иррациональные влечения в рациональных категориях. А шизоанализ исходит из того, что бессознательное, будучи «сферой Желания», носит продуктивный и творческий характер, поэтому его не следует репрессировать и контролировать, но, наоборот, необходимо освобождать.

Бессознательное как «производство желания» – это мир, где все возможно. Он приравнивается к миру особого рода шизофре-

36

нического опыта, нетождественного клиническим формам шизофрении (от греч. schizein – расколоть). «Состоявшимися шизофрениками» называются философы и писатели, перешедшие предел

иобратившиеся к шизофреническому­ дискурсу – к языку абсурда

ипарадокса, ставящему под вопрос адекватность языка общепринятой логики и причинно-следственных связей. «Шизо» – это дивидуум, тотально отвергающий общество и живущий по законам «желающегопроизводства».Егопрототипы–персонажиС.Бекке- та,А.Арто,Ф.Кафки,воплощающиевчистомвидемодельчеловека как «машины желаний», «позвоночно-машинного животного».

Витоге постмодернистский дивидуум оказывается в мире, где реальность вытесняется симуляцией и симулякрами. В философии крупнейшего критика постмодерна Жана Бодрийара (1929–2007) симулякры (от лат. simulo – делать вид, притворяться) – это копии или подобия, которые вытесняют собой оригинал, становясь важнее оригинала. Объект рекламы, например, имеет отдаленное отношение к реальному предмету, продать который пытается продавец. Покупая этот предмет, постчеловек покупает не столько сам предмет, сколько его образ. Объекты стремлений постчеловека(например,какие-либотоварыиуслуги)такжемало соотносятся с его реальными потребностями. Обмен, в котором участвуют постлюди, перестает быть обменом потребительными стоимостями, становясь обменом знаками. Так возникает виртуальная «экономика знака», замещающая собой денежную экономику, где люди становятся рабами потребления, но уже не потребления товаров, а потребления знаков – «гламура», «рекламы», «имиджа», «информации» и т. д.

Статус знаков при этом принципиально меняется по отношению к тому, какой они имели в обществе модерна. Следствием активного включения в жизнь постмодернистского общества высоких наукоемких технологий и средств массовой коммуникации явилось то, что знаки перестали быть репрезентацией некой внешней им реальности. Они становятся самодостаточными, автореферентными (то есть не отсылают ни к какому предмету как своему референту). Мир, в котором живет постчеловек, есть мир бесконечной циркуляции знаков, где за тем или иным «озна-

37

чающим» нельзя закрепить определенное «означаемое». Само­ достаточные знаки – симулякры – поглотили собой предметы, то есть реальность в привычном смысле слова. В симулятивной реальности постмодернистского существования дивидуум уже не может провести грань между реальностью и фикцией. Эта реальность соткана из фикций, и, напротив, эти фикции сделались единственной реальностью. Например, такие феномены, как политика, преступность, экономика, войны, настолько вписаны в реальность, создаваемую средствами массовой информации, что отделить здесь «вымысел» от «действительности», то, что существует «на самом деле», от того, что существует «только на экране», почти невозможно. В пустом мире симулякров, которыми становится все, что наполняет постчеловеческую жизнь, возникает важнейший антропологический феномен постмодернизма

– симулятивный человек (какбычеловек), лишенный внутреннего­ субъектного измерения, самоидентичность которого полностью определяется внешним миром.

Апогеем постмодерна становится «смерть смерти», когда смерть становится симулякром и уходит из постчеловеческого существования.Постобществосоздаетпостчеловека,непридающего смерти никакого значения, вытесняет из его сознания тревожную мысль о том, что он неизбежно умрет, подавляет голос совести как единственного свидетеля его жизни. Поэтому смерть становится пустым знаком – симулякром, который ничего не означает.

Жан Бодрийар показал, что в современном обществе нарушается закон символического обмена жизни и смерти, который лежал в основе традиционного общества. Ныне социальная энергия направляется не на этот обмен, а на исключение смерти из жизни. Целью ставится аккумулирование жизни, которая трансформируется в «живую» смерть. Поскольку смерть понимается как угроза жизни, то последняя становится выживанием и работой по отсрочке смерти, продлению молодости, избавлению от напряжения, страха и боли. Представленная на экранах телевидения массовая гибель людей в результате стихийных бедствий, технокатастроф и военных конфликтов «банализирует» смерть, значительно ослабляет трагическое отношение к ней. В итоге

38

очищение жизни от смерти приводит к безжизненной жизни, потерянной попусту в симуляции. Закон символи­ческого обмена не обмануть: смерть, изгнанная из жизни, заполняет ее.

Не имея строгой видовой идентификации, человек постмодерна открыт самым разнообразным мутациям. Совершенствование генной инженерии подводит вплотную к искусственному созданию генома, что открывает возможность программировать личностьдорождения,закладываявнеетеилииныежелательные качества. Генные исследования дают шанс экспери­ментировать с человеческим организмом и дальше, не просто совершенствуя имеющиеся системы, но и создавая новые организмы на человеческой основе – мутантов.

Совершенствование технических средств позволит в скором времени вживлять в человеческий организм искусственные органы, которые в одном случае будут восполнять работу больных (или от- сутствующихпокакой-топричине)органов,авдругом–совершен- ствовать деятельность имеющихся. Искусственный глаз может усовершенствовать зрение, искусственное ухо – слух, искусственная карта памяти – естественную память и т. д. Так складывается образ «киборга», «репликанта» – получеловека-полумашины.

Еслирассматриватьчеловекакакнаборцифровыхпоказателей, каксвоегорода«штрих-код»(акультурапостмодернатакегоирас- сматривает), то можно предвидеть появление виртуальных дублей иликлонов, замещающихчеловекав сетевыхпространствах и регистрирующих все впечатления и переживания в банке данных.

Итак, антропология постмодерна создает совершенно уникальный образ постчеловека. Каковы его особенности?

Впарадигме премодерна человек либо скрывает под своей маской бога или демона, либо является творением Бога. В парадигме модерна человек есть только человек (индивид) и является творцом самого себя. В парадигме постмодерна он есть децентрированный, фрагментированный субъект (дивидуум), который полностью формируется внешними социокультурными факторами.

Впремодерне человек призван преодолевать свои границы

врелигиозном культе и символически ориентированном бытии, стараться «стать иным». В модерне человек призван укреплять

39

свою самотождественность­ , «быть самим собой». Постчеловек теряет целостность и самоидентичность и, погружаясь в состояние постоянного становления без смысла и цели, приобретает открытую, множественную и подвижную идентичность.

В парадигме премодерна душа человека вечна и живет до и послетелеснойсмертилибо(каквмонотеизме)егодуша,появившаяся вместе с телом, переживает смерть и остается бессмертной, ожидая Воскресения в теле и Страшного Суда. В парадигме модерна человек смертен и после телесной смерти более не существует ни в какой форме. В парадигме постмодерна жизнь и смерть становятся симулякрами – пустыми знаками, которые ничего не означают.

Контрольныевопросы

1.Почемувоснованиипостмодерналежит«смертьчеловека»?

2.Что такое «ризома»?

3.В чем различия между «индивидуумом» и «дивидуумом»?

4.Выявите характерные черты «виртуала».

5.Какова основная цель «шизоанализа»?

6.Покажите специфику «симулятивного человека».

7.Раскройте смысл «смерти смерти».

ТЕМЫ РЕФЕРАТОВ

1. К определению философской антропологии. 2. История философской антропологии. 3. Парадигмы человека в философской антропологии. 4. Дао человека, его свобода в китайской философии. 5. Буддийская модель человека. Жизнь как страдание. 6. Образ человека в античной культуре.

7. Человек в средневековом мировоззрении. 8. Достоинство человека как главная проблема философии

эпохи Возрождения.

9. Дуалистическая сущность человека по теориям М. Шелера

иА. Гелена.

10.Образ человека в философии русского космизма.

11.Философско-антропологические основы фрейдизма.

40