2. Кого обычно искушает дьявол?

Какой смысл искушать закоренелых или тем более прирожденных преступников? По замечательному сообра­жению Сведенборга, злодеи, низвергнутые в царство тьмы и «скрежета зубовного», то есть жители адских глубин, на­слаждаются своим пребыванием в аду и вовсе не хотят спасения. Мучения испытывают только согрешившие пра­ведники. Значит, искушать возможно лишь их, людей, взыскующих высшей, духовной и нравственной жизни. Об этом и черт рассуждает. Иван обращается к своему ночно­му незваному гостю:

¹Голосовкер Я.Э. Достоевский и Кант. М., 1963. С. 23.

² Там же. С. 24.

441

«— Шут! А искушал ты когда-нибудь вот этаких-то, во| что акриды-то едят, да по семнадцати лет в голой пустыни! молятся, мохом обросли?» (15, 80). И получает в ответ:

«— Голубчик мой, только это и делал. Весь мир | миры забудешь, а к одному этакому прилепишься, потому! что бриллиант-то уж очень драгоценен; одна ведь такая душа стоит иной раз целого созвездия — у нас ведь свой арифметика. Победа-то драгоценна! А ведь иные из них, I ей-Богу, не ниже тебя по развитию, хоть ты этому и не по-| веришь: такие бездны веры и неверия могут созерцать в один и тот же момент, что, право, иной раз кажется, толь­ко бы еще один волосок — и полетит человек "вверх тор- | машки", как говорит актер Горбунов» (15, 80).

Не буду подробно описывать искушения святых, цер­ковных подвижников и религиозных реформаторов — от св. Антония до Мартина Лютера, которым являлась бес-1 престанно нечистая сила, в том числе и черт. Самому Христу в пустыне являлся Сатана. А если в романе иску- '; шаемы все, то есть взятая в сути своей вся Россия, то вряд ли мы можем даже вообразить, что Достоевский мог по­считать свою обожаемую страну дьявольским отродьем. Россия искушаема потому, что в сути своей она хранит ядро святости, — вот позиция, не раз декларировавшаяся великим русским писателем. А ведь есть и были читатели, которые после чтения романов Достоевского, называли Россию страной, на которой лежит печать проклятия. Вглядимся в наиболее проблемного героя романа.

Рассуждая о творчестве Достоевского, заметил еще в начале прошлого века русский философ С.Н.Булгаков, «естественнее остановиться на том произведении, которое и в философском, и в художественном отношении являет­ся наиболее гениальным у Достоевского, на "Братьях Ка­рамазовых", а в этом романе выбрать самую яркую в фи­лософском отношении точку — образ Ивана Карамазова. Из всей галереи типов этого романа этот образ нам, рус­ской интеллигенции, самый близкий, самый родной; мы сами болеем его страданиями, нам понятны его запросы. Вместе с тем образ этот возносит нас на такую головокру­жительную высоту, на которую философская мысль под­нималась в лице только самых отважных своих служите­лей»¹.

¹ Булгаков С.Н. Иван Карамазов как философский тип // Булга­ков С.Н. Сочинения. В 2-х т. Т. 2. М, 1993. С. 17.

442

А кто в романе главный подозреваемый в убийстве, главный обвиняемый и, одновременно, главный иску­шаемый? Разумеется, Иван Карамазов. Ведь именно к нему единственному является черт. Если не принять на­шего рассуждения о том, что лишь праведники искушае­мы, то получится, как и получалось до сих пор, что Иван очевидный и единственный носитель зла. Так черт его перед публикой и (добавим, забегая вперед) перед ним самим выставил. А уж критика тем охотнее подхва­тила инвективы черта, что и сам черт числит себя по критической части («без отрицания-де не будет критики, а какой же журнал, если нет «отделения критики»; 15, 77,— иронизирует черт), значит, некоторым образом коллега. Даже Василий Розанов, считавший себя и духов­но, и телесно близким Достоевскому, подпал под влияние дьявольской провокации, заявив: «В Иване в очищенном же виде сосредоточилась мощь отрицания и смерти, мощь зла. Смердяков есть только шелуха его, гниющий отбро­сок»¹.

Но это явная ложь, ибо именно черт чувствует в Иване другую природу: «Тебе оченно, оченно того втайне хочется, акриды кушать будешь, спасаться в пустыню по­тащишься!» (15, 80)

И все же современная исследовательница практичес­ки отождествляет Ивана с чертом, видя в нем одного из представителей бесовского мира, который так ярко умел изображать Достоевский (роман «Бесы»): «Смех Ивана безусловно дьявольской природы...»; «Искушая брата своего, Иван выполняет дьявольскую миссию. Он лиш­ний раз подтверждает этим свою близость с чертом»; «"Неистовый вопль", которым "вопит" Иван, это вопль бесноватого человека, в которого, по старым веровани­ям, вселился бес»; «Итак, Алеша (и читатель), слушая Ивана, слушают самого дьявола»; «Дьявольская, враждеб­ная людям и жизни ложь стоит за кощунственными "шут­ками" Ивана»².

Остается в таком случае все тот же вопрос: а какой смысл дьяволу искушать дьявола?

¹Розанов В.В. Легенда о великом инквизиторе Ф.М.Достоевско­ го // Розанов В.В. Мысли о литературе. М., 1989. С. 78.

² Ветловская В.Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л., 1977. С 93, 98, 99, 100, 109.

443