1.Морфологическая структура слова.

В этом случае структурная редукция означающих сводится к интерпретациям различных оговорок, неологизмов, “слов-бумажников” (Делёз, 1998), “чемоданных слов” (Мамардашвили, 1994) и др., выступающих в качестве носителей множественных смыслов. По Ж.Лакану, смещения в морфологии конкретного слова отражают либо конкретную симптоматику консультируемого, либо его бессознательные желания. Как правило, оговорки легко различимы в общем тексте сообщения клиента, часто прозрачны для интерпретации, хотя и не всегда однозначно могут быть истолкованы.

Приведём несколько фрагментов случаев, в которых анализ проговорок стал поворотным пунктом в терапевтической работе.

Случай 1.

Клиентка, женщина лет 35, достаточно долго старалась сформулировать проблему, суть которой, по её словам, сводилась, к нехватке общения с мужем и отсутствию понимания с его стороны. На уточняющие вопросы терапевта она привела несколько малоубедительных примеров, якобы разъясняющих сложившуюся ситуацию. Духовное одиночество, разные интересы - всё это сгущало краски, но ни как не проясняло сути проблемы. Неожиданно для себя клиентка подытожила: “Ну, как обычно: придёт домой, согнётся над газетой около телевизора, хотя бы расспермился ...”

Появление этой проговорки в дискурсе клиентки позволило терапевту не только понять локальный смысл конкретной фразы, но и правильно расставить акценты в остальном тексте её проблемы. Глубинным значением самого слова неологизма выступили одновременно и бессознательный запрос к терапевту, и обида на мужа, и сексуальная неудовлетворённость, и, самое главное, искажённое восприятие мужа.

Интерпретация, которую осуществил терапевт вслед за оговоркой клиентки, во-первых, привела к установлению более доверительных отношений на сеансе, а, во-вторых, задала смысловые рамки дальнейшего обсуждения проблемы.

Последующая терапевтическая работа выявила ряд противоречий в модели видения клиенткой сложившейся в семье ситуации. Оказалось, что запрос на безраздельное внимание со стороны мужа мотивирован, в первую очередь, потерей веры в себя и в свои силы. Неуверенность в себе была спровоцирована у клиентки длительным пребыванием в положении домохозяйки, что дополнительно усугублялось отсутствием в семье детей. Это же положение усиливало экзистенциальную тревогу по поводу своей самореализации, а также актуализировало целый ряд компенсаторных процессов. Один из них состоял в стремлении нравиться всем мужчинам, что маркировало для клиентки признание её ценности другими.

Случай 2.

Молодая женщина начала рассказ о своей проблеме с того, что каждый день ей мучительно трудно отдавать своего ребёнка в детский садик. Как правило, она долго не может расстаться с дочерью у порога, а потом в течение длительного времени сидит на площадке детского сада и плачет. На вопрос, что она оплакивает, ничего вразуми-тельного не ответила. Далее клиентка продолжила своё повествование тем, что она вообще против дет. садов, а тем более в её семье муж - представитель творческой профессии, прекрасный человек и хороший отец, большую часть времени проводит дома, по-этому мог бы посидеть с ребёнком. Такого поворота терапевт никак не ожидал, и это уже навело его на определённые подозрения относительно действительной проблемы.

Между тем, на все лады расхваливая даровитость мужа и его исключительные личностные качества, клиентка продолжала: “Знаете, я зага'да научилась понимать достаточно хорошо своего мужа ...” (имела ввиду - за долгие года). Означающее как означающее. Терапевт, обрадованный такой подсказкой от бессознательного клиентки, ухватился: “Почему вы считаете своего мужа гадом?”

После непродолжительного сопротивления, клиентка дополнила себя подтвер-ждающим материалом. Оказалось, что 3-4 месяца в году муж проводит на выставках за границей, в окружении соблазнов и поклонниц. При его женолюбском характере всего можно ожидать. По мнению клиентки, надёжный способ гарантировать возвращение мужа - это привязать его к ребёнку. Отказ супруга сидеть с дочкой клиентка восприни-мает как крушение последней надежды. Отсюда и слёзы. При этом даже такой аргу-мент мужа, что он не просто дома сидит, а работает, в расчет не принимается. Для клиентки это скорее подтверждение приоритета работы (= чего угодно) для мужа, нежели ребёнка и семьи.

Случай 3.

Большое количество оговорок встречается в различных ситуациях бытового общения. Распознавание скрытых смыслов и бессознательных значений подобных смещений в обыденной речи позволяет вывести социальную компетентность общающихся людей на новый уровень, когда понимание возникает с одного значимого слова полной речи. Это способствует выстраиванию дальнейшего поведения более адекватным образом в отношении к сложившейся ситуации.

1.Следующий пример в качестве шутки нам рассказал один знакомый преподаватель.

Видя плохое настроение жены и поинтересовавшись в чём дело, он получил в ответ: “Отдрянь ты от меня!”

Восприняв это как курьёз, наш знакомый, тем не менее, догадался спросить у своей жены, за что она на него обижена. В результате вовремя обнаруженный конфликт удалось предотвратить, а наш знакомый упрочился во мнении, что дополнительно к основной специальности, он ещё и неплохой психолог.

2.Из сообщения ведущего новостей: “Вчера ещё две девушки попали в член пе-пенцам...”

Можно только догадываться какой информацией располагал, но из соображений цензуры скрывал диктор.

Предположим, он владел информацией об изнасиловании девушек, но в эфир намеревался подать этот факт в смягчённом виде.

3.“Невинные” намерения говорящих иногда получают воплощение и в такой форме: “Умные студенты получат выписку в приложении к диплому, а красивые – в писку” .

2.Синтаксическая и семантическая структура предложения (смысловой и морфологический порядок слов в предложении).

Метод структурной редукции означающих при работе со структурами конкретных предложений состоит в анализе и истолковании различных оборотов речи, преимущественно метафор и метонимий. “Ведь хотим мы себе в этом сознаться или нет, но симптом - это действительно метафора, а желание - это и в самом деле метонимия” (Лакан, 1997, с. 84). Как правило, задача терапевта, анализирующего структуры этого уровня, определяется через семантическое или синтаксическое соотнесение означающих (слов предложения), представленных в том или ином высказывании клиента. Интерпретациям терапевта подвергаются различные смысловые или лингвистические несоответствия и неправильности, размещённые в структурных рамках одного предложения. Эти неправильности возникают из семантического несовпадения того, что говорящий хочет сказать и того, что он говорит в действительности. Такие несовпадения можно рассматривать в качестве маркёров, расставленных бессознательным и свидетельствующих о наличии множества смыслов. Анализируя лингвистические неправильности и достраивая их до корректных в плане синтаксиса и семантики конструкций, терапевт тем самым эксплицирует второй план латентных смыслов предложения.

В качестве иллюстрации работы методом редукции означающих со структурами этого уровня укажем на такие случаи терапевтической практики.

Случай 4.

Клиентка, женщина 42 лет, обратилась к психотерапевту за помощью в связи с участившимися конфликтами с пятнадцатилетней дочерью. Со слов клиентки, её дочь в последнее время потеряла всяческое уважение к матери, перестала её слушать, делиться с ней своими проблемами. Скрытность дочери, усиленная её взрывоопасным характером, только усугубляла негативное развитие отношений, возводя непреодолимые барьеры на пути к взаимопониманию с матерью. Сама же клиентка прилагала титанические усилия для урегулирования своих взаимоотношений с дочерью, занимала примирительные пози-ции, готова была идти на уступки и т.д., но всё было напрасно. “Да разве с ней (дочерью) можно договориться? Вы бы только видели, как у неё характер выпирает!”

Терапевт задался вопросом: как это характер может выпирать, и всё ли нормально с половым созреванием у девочки?

Поговорив об этом с клиенткой некоторое время, терапевт прояснил для себя две вещи. Во-первых, мать находится в конкурентных отношениях с дочерью. Оказалось, что они проживают в одной квартире с отцом дочери, с которым клиентка развелась некоторое время тому назад. Отношения с бывшим мужем клиентка практически не поддерживает, да, в принципе, никогда и не умела их выстраивать. У дочери, наоборот, достаточно легко и свободно получается общаться со своим отцом. При этом она ставит себя в пример матери, “да ещё учит жить, как надо общаться с мужчинами”.

Во-вторых, патологическую обеспокоенность у клиентки вызывает “излишнее” подчёркивание дочерью своих форм. Было выяснено, что сама клиентка была изнасилована в 16-летнем возрасте. Запрет на поздние прогулки и регламентация стиля одежды спровоцированы бессознательным желанием оградить девочку от возможного насилия, случившегося когда-то с самой клиенткой.

Случай 6.

Говоря о необходимости для терапевта интерпретировать смысловые или синтаксические неправильности в структуре конкретного предложения, укажем на ещё один вид таких неправильностей. Эти неправильности обусловлены несоответстви-ем между ситуацией говорения, и тем, как эта ситуация представлена в речи. Диаг-ностически важным в этом смысле выступает использование клиентом клиширо-ванных фраз и выражений с изменённой концовкой, или произнесение в стандарт-ной ситуации необычных, нестандартных фраз.

Приведём в качестве примера материал, рассказанный нам товарищем.

Решив свои дела на одной фирме, наш товарищ попрощался и, не услышав ответа от той девушки, с которой только что говорил, начал одевать куртку. Неожиданно, вместо “до свидания”, девушка тихонько начала напевать: “Не уходи, постой. Просто побудь со мной...”

Это прозвучало как здрасти.

“Вы кому поёте?” - “Никому. Просто люблю Агутина.”

Что оставалось делать?

– “ Хотите в кафе? Здесь есть поблизости.” –“А Вы приглашаете? Пойдёмте...”

Да... Поистине:

Иногда не звано понимающ,

Иногда не прошено сведущ...

3.Семантическая структура дискурса, образуемая его целостными смысловыми фрагментами.

На этом уровне метод структурной редукции означающих представлен интерпретативным анализом более глобальных, в сравнении с предшествующими, единиц дискурса. В качестве таких единиц выступают целостные, законченные фрагменты терапевтической работы. Редукция позволяет сводить отдельные фрагменты целостного дискурса к эквивалентам бессознательных отношений, бывших ранее или возникших прямо на сеансе, что приводит к осмысливанию этих фрагментов в но-вом качестве. Важным представляется распознавание самих целостных фрагментов дискурса, частоты и последовательности их смены. Также, при использовании ме-тода редукции на этом уровне, необходимо учитывать наличие семантического единства и смысловой связанности между различными фрагментами терапевтического текста, либо отсутствие между ними преемственности и видимой логики. Техника осуществления структурной редукции при работе с целостными фрагментами дискурса совпадает с техникой проведения смысловых метаобобщений.

Под смысловыми метаобобщениями консультанта мы понимаем особого рода аналитическое толкование терапевтической ситуации, когда анализу подвергаются,

во-первых, предшествующие и актуальные дискурсы клиента и самого терапевта,

во-вторых, внутренняя структура этих дискурсов и их взаимовлияние,

а в-третьих - индуцированное личностью клиента или его проблемой когнитивно-аффективное состояние терапевта. Результатом проведение метаобобщений выступает целостная клиническая картина, синтезирующая “смысловые ядра” проблемы клиента.

Проведение смысловых метаобобщений требует высокого уровня развития рефлек-сивных процессов у консультирующего и целесообразно на поздних этапах психотерапевтического взаимодействия с клиентом, когда набран определённый терапевтический материал. Различие смысловых метаобобщений и аналитических интерпретаций состоит, во-первых, в охвате первыми больших фрагментов психотерапевтической работы, во-вторых, метаобобщения приводят к радикальному продвижению в понимании проблемы клиента, формулированию продуктивных гипотез и,

в-третьих, матаобобщения обязательно направлены на соотнесение формы и содержания речи с актуальными психотерапевтическими отношениями.

Смысловые метаобобщения всегда эвристичны и связаны с осмысленным пониманием сущности проблемы клиента. Как правило, проведение смыслового метао-бобщения влечёт обнаружение и понимание иррациональностей, противоречий или неосознаваемых элементов взаимоотношений (трансферентных или контртрансфе-рентных) в сложившемся психотерапевтическом пространстве. Экспликация подобных иррациональностей достигается за счёт сравнения “смысловых ядер” и обобщающих функций, относящихся к трём упомянутым составляющим диалогического дискурса (содержание, структура и индуцированные когнитивно-аффективные состояния участников психотерапии). Существенные различия в зна-чениях обобщающих функций позволяют определить и понять принципиальные “неадекватности”, искажения и нестыковки в поле психотерапевтических отноше-ний или модели реальности клиента. Прояснение “нестыковок” обеспечивает те-рапевту понимание бессознательных структур клиента, с помощью которых проис-ходит означивание клиентом своего опыта. Экспликация бессознательных струк-тур, в свою очередь, позволяет корректировать проблему этого клиента.

Другими словами, смысловые метаобобщения обеспечивают консультирующему способность анализировать смыслы терапевтического текста посредством синтеза фрагментов этого текста в целостные образования. То есть, метообобщения позволяют достигать такой процедуры анализа, которая получила название “анализ тек-ста через синтез его “смысловых ядер” (Лурия, 1998, с. 249-251).

Последовательное выстраивание консультантом структуры Другого клиента в собственном субъективном смысловом пространстве необходимым образом влечёт прояснение и конструирование в этом пространстве системы коннотативных смы-слов клиента, относящихся к его проблеме. С другой стороны, коннотативная се-мантика клиента, испытывая воздействие дискурса терапевта, трансформируется и реконструируется, обогащаясь новыми смыслами и интегрируя те, что ранее не осознавались. Происходит взаимообмен, взаимопередача коннотативных смыслов и латентных значений между терапевтом и клиентом. Механизмом взаимообмена выступают взаимоналожения дискурсов в процессе взаимодействия, смысловые метаобобщения, а также взаимопонимание участниками терапии друг друга.

Наличие процессов передачи коннотативных смыслов в поле терапевтических отношений приводит к структурированию и развёртыванию в пространстве терапии системы групповых феноменов (Кейсельман, 2000). Будучи сформированными, последние сами начинают влиять на семантические реконструкции терапевта и кон-струкции клиента, что позволяет реализовывать структурную редукцию означаю-щих в более полном объёме.

И ещё несколько слов в заключении.

Описание процедуры редукции для структур этого уровня не будет полным, если отдельно не рассмотреть ситуацию в консультировании, когда клиент избегает в разговоре определённых, запретных для него тем. В этом случае можно интерпретировать не то о чём клиент говорит, а то о чём он умалчивает. “По их словам вы узнаете, о чём они стремятся умолчать” (Е.Лец, 1999).

Когда переход к некоторой теме становится единственно возможным и закономерно подготовлен всем ходом предшествующих рассуждений или сложившимися между терапевтом и клиентом отношениями, а клиент этой темы избегает, то её можно интерпретировать как значимую и проблемную для клиента. В этом случае вполне обоснованным будет обсуждение и анализ с клиентом именно этой, “запретной” для него темы.

Случай 7.

На роль клиента на учебном занятии-семинаре, посвященном некоторым аспектам психодинамической терапии, вызвался мужчина лет 45, хоть и молчаливо, но с нескрываемым интересом участвующий в работе семинара. Причём в некоторые моменты это участие проявлялось неожиданным и даже странным образом. Поясним, что мы имеем ввиду через предысторию к этому случаю. Введение предыстории позволит виртуально восстановить пространство отношений и облегчит адекватное понимание дальнейшего описания.

Сам семинар представлял собой пятидневную сессию по 5 часов в день, включающую как теоретическую, так и практическую формы работы. В работе семинара принимало участие 12 человек, из них два руководителя (автор с котерапевтом), остальные слушатели, так или иначе связанные с психологией или практическим консультированием. В первый день проведения семинара клиентом была активная женщина, условно назовём её Наталья. Психотерапия с Натальей вывела, в частности, один из аспектов её проблемы на взаимоотношения с мужем. Наталья искренне, хоть и путано рассказала об этих взаимоотношениях, открыто отвечала на задаваемые ей вопросы, что позволило достаточно полно раскрыть проблемную ситуацию, в которой мужу отводилась не самая лучшая роль. На вопрос терапевта: “Действительно ли это так?” - клиентка ответила: “Спросите у мужа. Вот он сидит”, - при этом указав на безучастно сидевшего мужчину в противоположном “углу круга”. Факт наличия мужа прямо на сеансе стал открытием для психотерапевтов и свидетельствовал об их серьёзном упущении: по возможности, желательно знать о родственных связях внутри терапевтической группы до начала непосредственной консультативной работы.

Откровенно признав свой промах и выразив всем своим видом недоумение по поводу возникшей ситуации, терапевты предложили включиться в работу мужу и как-то про-комментировать всё сказанное женой. Однако, муж, дадим ему имя - Михаил, достаточно спокойно ответил, что всё жена говорит правильно, и поскольку она клиент, пусть продолжает сама. Дальнейшие старания терапевтов изменить индивидуальное консультирование на семейное также мягко отклонялись Михаилом. Работать в качестве клиента продолжила одна Наталья.

Во всех раскрываемых проблемных ситуациях, о которых она повествовала, и которые хотя бы косвенно были связаны с мужем, Наталья достаточно бесцеремонно его обличала и говорила жёсткие вещи. Терапевт-мужчина присоединился к Михаилу, встал на его сторону, даже предпринял попытку в контрпереносе отстаивать его позиции и затем резюмировал своё поведение вопросом к Наталье: “Понимаете, Вы сейчас говорите очень обидные, неприятные вещи для Михаила. Причём делаете это на группе, то есть публично. За что Вы его наказываете таким образом?”

-“Почему? Я его не наказываю. Просто я привыкла говорить то, что думаю”.

Михаил в течении всего времени не предпринимал никаких попыток вступить в терапевтический полилог и повлиять на содержание или форму обсуждаемого. Видно было, что он внимательно слушает, обдумывает, внутренне переживает, но никак не отреагирует вовне.

Поведение Михаила казалось большинству участников группы достаточно странным (многие по несколько раз выражали своё удивление), однако первоначальные гипотезы, предлагаемые терапевтами по поводу возможных отношений в системе Наталья-Михаил, были не точны.

Богатый на контрпереносы во время этого сеанса терапевт-мужчина приплюсовал себе ещё один - теперь негативный и уже адресованный Михаилу контрперенос, оформившийся в вопросе:

- “Михаил, послушайте. Наталья о Вас говорит сейчас не очень приятные вещи, а Вы никак на это не реагируете. Как Вы это объясните? Очень тяжело с Вами общаться в таком режиме. И это всего лишь за один час. Что говорить о Вашей жене, которая не только час, а всю жизнь вынуждена находиться в подобных условиях”.

После столь абсурдного обвинения человека в том, что он замкнулся, когда его ругают, у терапевта произошло осознание и осмысление сложившейся в психотерапевтическом пространстве ситуации. Терапевт понял, что все эти провокации на сеансе со стороны жены были попыткой хоть каким-то образом разговорить Михаила. Разговорить, чтобы узнать, что он на самом деле думает, хочет, чем живёт и как всё это воспринимает. Терапевт высказал такую гипотезу. Наталья расплакалась, сказала, что это действительно так, что Михаил слишком замкнут, постоянно молчит и с ней практически не общается.

После такой интерпретации Михаил наконец-то проявил активность. Начав с того, что он такой человек, продолжил рассказом, о ситуациях, которые сделали его таким, объяснил жене некоторые моменты своего поведения и попросил её не обижаться. В целом, был малословен, но искренен.

Итогом этого терапевтического сеанса стали некоторые интерпретации-гипотезы, которые приняла Наталья, а также установившийся диалог между мужем и женой. Однако итогом также выступило и некоторое напряжение между Михаилом и одним из терапевтов (мужчиной), которое не удалось разрешить в этот рабочий день.

Теперь перейдём непосредственно к самому случаю-иллюстрации работы методом редукции означающих со структурами третьего уровня, ради которого было осуществлено предшествующее описание.

На третий день, после доклада, посвящённого психологическим защитам и работе с ними, Михаил на обсуждении теории задал вопрос терапевту-мужчине: “Я хочу у Вас спросить. Правда ли, что лучшая защита - это нападение?” и затем продолжил: “Если можно я хочу сегодня поработать”. Открытых возражений не было, и Михаил начал.

Начал он с того, что вспомнил давнишнюю ситуацию, когда попал в ДТП. Он был за рулём, жена сидела рядом, и они ехали по свободной ровной трассе, на допустимой скорости. В какой-то момент Михаил отвлёкся, а когда вновь посмотрел на дорогу, то увидел, что их на большой скорости обогнал мотоциклист. Затем произошла абсолютно непонятная, странная и значимо-загадочная для Михаила ситуация. Мотоциклист по какой-то причине притормозил, а Михаил, будучи в ясном сознании – он несколько раз это подчеркнул,– сбил его. Причём он акцентировал внимание группы на том, что мог затормозить, но почему-то этого не сделал. Дальнейшее развитие событий по разрешению ДТП было достаточно заурядным: Михаил вызвал “Скорую помощь”, отвёз пострадавшего в больницу, навещал его несколько раз, и, спустя некоторое время, дело было улажено.

Терапевтический запрос Михаила состоял в том, что последние два дня этот давно забытый случай не выходит у него из головы. Он неожиданно воскрес в памяти Михаила и во всей полноте переживания захватил его.

Вопрос: что делать и почему так произошло?

Группа пробовала прояснить значимые переживания по поводу ситуации, в которой произошло ДТП, а также ассоциации, которые связаны с этой ситуацией. Михаил отвечал скупо и без интереса, равнодушно приводя возможные аналогии. Создавалось впечатление, что дело в чём-то другом, и пока терапевтической группе не удалось приблизиться к истинным смыслам сказанного.

Терапевт-мужчина вообще не участвовал в первоначальном обсуждении проблемы. Его странным образом задела первая фраза Михаила о том, что лучшая защита - это нападение. Она зацепила бессознательное терапевта и явно что-то сообщала ему. Терапевт напряжённо вникал в эту фразу, пока интуитивно не вышел к терапевтическому инсайту: “Михаил. Я чуть-чуть прослушал, о чём говорили. Я думал, и мне пришла в голову такая странная мысль. Я хочу у Вас её перепроверить. Помните, в первый день работы несколько раз я был в оппозиции к Вам и выступил против Вас. Теперь Вы задаёте мне вопрос: действительно ли лучшая защита – это нападение. Но Вы же не стали слушать ответ. Поэтому я воспринял Ваш вопрос не как вопрос, а как констатацию. Потом вы напали. Вы же сказали, что этот случай актуализировался два дня назад, то есть после нашей работы с Вашей женой. К этой работе я его и приурочил. Получилось, что Вы меня идентифицировали с мотоциклистом. Я несколько раз во время сеанса я выезжал вперёд, да ещё на большой скорости, когда Вы с женой ехали, как Вам кажется, по спокойной, ровной дороге. А я, получается, не просто обгонял Вас, но и становился у Вас на пути. И Ваш рассказ - это символическое предупреждение: выедешь ещё раз - я тебя просто собью. Причём буду понимать, что делаю, но не остановлюсь”.

Михаил посерьёзнел: -“Я могу сбить”.

-“Но это же подтверждает только то, что я сказал”.

-“Да-а-а ...” - он улыбнулся и почесал голову.

Некоторое время группа обескуражено молчала, шокированная столь неприкрытой наготой вскрытых бессознательных отношений между двумя её участниками.

Затем Михаил продолжил, подчиняя своё отношение к терапевту разворачивающемуся позитивному переносу: “Я сейчас осознал кое-что. Первоначально, когда я Вас увидел, у меня было очень негативное впечатление о Вас. Сейчас наоборот. Я скорее воспринимаю Вас как мудрого Гудвина. А я иду вместе с группой по дороге к знаниям. Каждый у Гудвина может что-то получить, например, я иду за тем, что нужно мне”.

-“Э-гм, в Вашей метафоре есть ещё один смысл. Помните, ведь Гудвин оказался, в конце концов, жалким обманщиком, а все те путешественники, которые к нему шли, на самом деле обладали теми достоинствами, которые хотели получить. Любящий Железный Дровосек всегда обладал сердцем; храбрый лев - всегда был храбр; Страшила - изначально был мудрым. Стоит ли идти так далеко, да ещё к обманщику, чтобы понять, что ты и так имеешь то, зачем шёл? Я думаю, что Ваша метафора работает в направлении понимания этого факта”.

Михаил на некоторое время умолк, затем сказал: “То, о чем Вы говорили сейчас, верно. У меня действительно есть то, за чем я иду”, – и, после молчания: “ Спасибо”.

-- “У меня только последний вопрос к Вам, Михаил. Что нужно сделать, чтобы аварии не произошло?”

Михаил поднял руки и улыбнулся: -“Остановиться!”

-“Понял. Спасибо”.

Закончился этот сеанс учебным разбором возникшего в течении работы переноса-контр-переноса и анализом бессознательных отношений в группе.

P.s.: Этот пример как показателен, так в чём-то и уникален. Не часто встретишь супружескую пару на психоаналитическом семинаре, да ещё когда эта пара не афиширует свои семейные отношения. Уникальным явилось и то толерантное сопонимание, которое установилось в терапевтической группе и позволило провести структурную редукцию в направлении прояснения бессознательных отношений в единичной диаде терапевт-клиент. Кроме того, сам подбор означающих бессознательным клиента оказался настолько удачным, что позволил оперативно установить соответствия между этими означающими и их истинным денотатом, что привело к открытию бессознательного смысла целостного сообщения клиента.

И ещё одно важное замечание в заключении.

Анализируя структуры третьего типа, мы упустили один существенный момент. Связан он с особенностями человеческого понимания речевого высказывания, а, в частности, с особенностями терапевтического понимания дискурса. Реальный процесс любого понимания речи сопровождается выдвижением гипотез и предположений о смысле сооб-щения (Лурия, 1998, с. 228-229). Тем более, продуцированием гипотез сопровождается терапевтическое понимание дискурса клиента. Не стоит объяснять, что любая гипотеза структурирует речевой материал, особенно, если она для этого формулируется. Структурно-аналитические гипотезы или интерпретации призваны эксплицировать бессознательные структуры в дискурсе клиента, однако уже сами формулировки гипотез существенно подвержены влиянию бессознательных структур терапевта, обнаруживают эти структуры в своём тексте. Этот текст совместно с дискурсом клиента являют собой своеобразный плацдарм для разворачивания и коммуникации Субъектов бессознательного двух говоря-щих: как клиента, так и самого терапевта.

Анализирующему терапевту при формулировке гипотез или интерпретаций важно не спутать собственного субъекта бессознательного с Другим клиента, не сделать интерпретацию от имени своего бессознательного. Иначе, структурная редукция сведётся к бес-сознательному отыгрыванию на сеансе и коммуникации на уровне Других субъектов го-ворения.

4.Семантическая структура совокупного дискурса, образуемого всеми участниками терапевтического процесса.

На этом, последнем, самом высоком и обобщённом уровне структурная редукция означающих – обобщённая редукция – представляет собой сведение совокупного, интегрального дискурса психотерапевтического сеанса к некоторому единому означающему смысла клиента, связанному, как правило, с его бессознательными отношениями в терапевтической группе. Процедура метода обобщённой редукции на этом уровне задаёт также и новый взгляд на всю систему психотерапевтических взаимодействий в рамках конкретного сеанса. Взгляд этот состоит в том, что в некоторых случаях можно рассматривать групповые терапевтические отношения и динамику их смены, как подготовленную и спровоцированную бессознательными манипуляциями клиента. Такие манипуляции моделируют весь психотерапевтиче-ский сеанс вокруг одного неосознаваемого аспекта, служащего интегралом к системе всех отношений клиента с другими участниками.

Иными словами, на этом, последнем уровне редукция означающих представлена таким толкованием целостного терапевтического дискурса всех членов группы, ко-торое направлено на поиск означаемого в бессознательных сферах взаимодействия клиента с другими участниками. В качестве рабочих моментов техники проведения редукции самого высокого порядка полезно использовать переживания членов группы, спровоцированные поведением клиента, особенности внутригрупповой динамики, а также специфические реакции на интерпретации и, в целом, на анали-тика и других участников группы со стороны клиента.

Процедура реализации четвертого и третьего уровней структурной редукции существенно использует на всех своих этапах феноменологическую стратегию анализа групповых переживаний. В силу этого, третий и четвёртый уровни метода редук-ции относятся к феноменологической стратегии работы психотерапевта, в то время как первый и второй уровни – к структурно-лингвистической стратегии. Наличие в рамках одного метода сразу двух терапевтических стратегий позволяет системно подходить к проблеме клиента и работать как с его семантикой, смыслами, так и с субъективными переживаниями, чувствами.

Случай 8.

Этот пример мы лишь наметим обзорно, выделяя центральные для раскрытия сущности метода обобщённой редукции детали.

На практическом занятии по психотерапии у студентов-психологов очного отделе-ния на роль клиентки вызвалась искренняя, открытая, с весёлым нравом девушка пикни-ческого телосложения. Первоначально она заявила о своей проблеме, как о тревоге, вы-званной возникающей иногда необходимостью бежать за троллейбусом, особенно в случаях опоздания или цейтнота. Пояснила она эту тревогу через чувства страха и дискомфорта, связанные с фантазией о том, что пассажиры троллейбуса разглядывают её бегущую да ещё злорадствуют, когда она не успевает сесть и подбегает к закрытой двери троллейбуса.

Проблема выглядела психоаналитично и, наверняка, при трёхгодичной работе могла бы украсить главы аналитической теории по фантазмам, страхам и бессознательному желанию быть увиденной обнажённой. В нашем же случае мы располагали одной парой, т.е. 120 минутами времени и, кроме того, это было учебное занятие, которое необходимо структурировать и завершать терапевтическим итогом. Поэтому мы пошли актив-ными путями, проторёнными методами психодинамической терапии.

Участники группы пробовали прояснить, что это за страх и какова его этиология; в каких ситуациях клиентка испытывает сходные эмоциональные проявления, т.е., на что похожа эта ситуация; пробовали развить фантазм клиентки в направлении, что может произойти самого ужасного в случае...(опоздания на троллейбус, падения у всех на глазах и т.д.); старались эксплицировать возможные вторичные выгоды такого пове-дения клиентки, и даже пытались установить ситуации, из которых могло произойти смещение тревоги.

Если постфактум прокомментировать активность участников терапевтической группы на этом сеансе, то уверенно можно утверждать, что группа активно отозва-лась на проблему клиентки и подошла к разрешению этой проблемы со всей серьёзностью.

С другой стороны, с первых слов девушки и на протяжении всей работы обращал на себя внимание диссонанс между некоторой вычурностью самой проблемы и формой её подачи. Клиентка буквально лучилась жизнерадостностью и весельем, постоянно улыбалась, чувствовала себя раскованно и непринуждённо, с удовольствием отвечала на вопросы и др. Налицо некоторая демонстративность, но без патологической акцентуации. Кроме того, ведя ещё ряд дисциплин в этой группе, терапевт знал клиентку как достаточно спокойную, устойчивую девушку. Анализируя складывающуюся ситуацию, он, в силу указанных причин, задался вопросом: “Зачем студентке нужно привлечь к себе внимание, да ещё в столь необычной форме?”

Между тем динамика терапевтической работы мягко переходила в направление расхваливания клиентки. Последняя вроде бы не особо “прибеднялась”, стимулируя утешения, однако в группе заговорили об её организаторских способностях, вспомнили о том, что она очень добрая, спокойная, отзывчивая, играет на гитаре, душа компании и др. Дошло до того, что одна из студенток высказалась с сожалением: “Как было скучно без тебя эту неделю”.

Последняя реплика активировала собственную память терапевта. Он вспомнил, что всю прошедшую неделю клиентка проболела и отсутствовала в своей учебной группе.

Вот оно что!

Обладая высоким социальным статусом, девушка, пропустив неделю, бессознательно устроила вхождение в группу по самому выигрышному сценарию. Используя этот сценарий, она не только возвращала себе утраченный на время статус, но и устанавливала дополнительную степень близких и доверительных отношений со всеми членами сво-ей группы.

Подготавливая такую интерпретацию, терапевт бережно отнёсся к внутригруп-повым взаимоотношениям. Сама же клиентка в момент речи терапевта сияла и благоухала - не только был удовлетворён её бессознательный запрос, но и позитивно отмети-ли форму удовлетворения этого запроса.

Подведем итоги описанию метода структурной редукции означающих.

Но прежде скажем несколько слов о связи процедуры редукции с феноменами груп-повой психологии.

Метод структурной редукции, особенно его третий и четвёртый уровни, существенно опирается на феноменологию терапевтического сеанса. Только понимая характер возникающих на терапии феноменов и динамику их развития можно адекватно реализовывать метод редукции на этих уровнях. Исключительным для терапевта, поэтому является знание, как самих групповых феноменов, так и критериев их дифференциации.

Например, использование некоторых феноменов трансформации терапевтического дискурса способствует лучшему распознаванию его структуры, отсечению малозначимых фрагментов “пустой” речи. К феноменам трансформации дискурса относятся, в частности, такие его характеристики, как предикативность и гетерогенность (Алёшина, 1994; Квадра-тура смысла, 1999). Особенно важным представляется использование предикативности речи. Эта характеристика дискурса отвечает за его сворачивание на поздних этапах развития терапевтических отношений и сигнализирует об установившемся взаимопонимании между участниками психотерапии. Наоборот, расхождение в понимании контекста между терапевтом (терапевтической группой) и клиентом является симптоматичным, маркирует некоторые бессознательные аспекты проблемы.

С другой стороны, предикативность, обрывочность, фрагментарность дискурса свидетельствуют о принадлежности функции авторства над таким текстом Субъекту бессоз-нательного говорящего. Знание этого факта так же важно для правильной экспликации структуры Другого клиента.

Наряду с необходимостью учёта феноменов групповой психологии при реализации редукции означающих подчеркнём также наличие зависимости самих групповых феноме-нов от особенностей проведения метода редукции.

Любая методическая процедура порождает свой особый феноменологический ряд. Это достигается за счёт избирательного или приоритетного задействования тем или иным методом различных аспектов психической реальности у участников психотерапевтического процесса, что, в свою очередь, специфицирует природу и динамику разворачивания групповых феноменов в терапевтическом пространстве метода. Исключение не составляет и метод структурной редукции.

Процедура редукции, основанная на анализе дискурса клиента, включает в себя целостный, интегративный подход к личности клиента, позволяя использовать в терапевтическом поле отношений три аспекта: когнитивный, аффективный и поведенческий как сознательных, так и бессознательных проявлений клиента. Включение всех аспектов от-ношений в межличностное пространство “терапевт (терапевтическая группа)– клиент” обеспечивает максимальную возможность для актуализации, становления и удержания всей системы групповых феноменов, возникающих в процессе структурно-аналитического сеанса.

В то же время, многоуровневость метода редукции требует от терапевта того, чтобы он занимал две позиции: позицию понимания, эмпатии, и позицию рефлексивно-лингвистического анализа. Эти две позиции являются ортогональными по отношению друг к другу; переход в одну из них необходимо влечёт выход из другой (Карнозова, 1990). Как правило, терапевты работают преимущественно с аналитической составляющей метода редукции в ущерб его феноменологической составляющей. Это приводит, с одной стороны, к акцентированию и усилению феноменов единого семиотического пространства и феноменов пластических преобразований дискурса терапии, т.е., когнитивных и поведенческих феноменов, а, с другой стороны, к сворачиванию и разрушению континуума совместных переживаний – феномена, относящегося к аффективной составляющей терапевтического пространства (названные феномены описаны в работе Кейсельман (До-рожкин), 2000).

Ослабление, диффузия совместных переживаний, а также продолжительные пребывания консультанта в анализирующей позиции могут быть интерпретированы клиентом, как холодность, отчуждённость или дистанцирование консультанта. Это влечёт развитие у клиента чувства обиды и, как следствие, потерю доверительных отношений к терапевту.

Похожий процесс происходит и когда консультант отдаёт приоритет феноменологической стратегии работы. В этом случае страдает уже семиотическое пространство, в ущерб структурированию которого начинает работать чрезмерное эмпатийное присоединение, сочувствие и сопереживание терапевта.

Сложности в одновременном сочетании двух охарактеризованных стратегий являются основной трудностью использования метода структурной редукции одним терапевтом.

Устранить отмеченную трудность возможно в диаде котерапевтов, когда один из них центрирован на содержательном уровне проблемы клиента, а другой - на структурном. Первый реализует третий и четвёртый уровни структурного анализа в рамках многоуровневого метода редукции; последний - первый и второй уровни. Разделение стратегий ра-боты в котерапии представляет собой удобный инструмент для управления системогене-зом групповых феноменов и позволяет, во-первых, анализировать психотерапевтический дискурс, а, во-вторых, маневрировать феноменообразованием на терапевтическом сеансе.

В заключении отметим, что предлагаемая уровневая последовательность метода редукции не случайна. Системообразующий вектор этой последовательности направлен в сторону всё большей обобщённости и системности терапевтического дискурса - дискурса, интегрирующего в целостную совокупность речевую продукцию всех участников консультативного процесса, включая и продукцию терапевта. Системность терапевтического дискурса выступила одной из основных методологических посылок, именно она позволи-ла считать полный текст терапевтического сеанса единым целым, интерпретировать его как целостный симптом, искать его обобщённую структуру. Здесь коренится значимое отличие структурной редукции от иных методов интерпретации. Это отличие состоит в скорректированной процедуре анализа терапевтического текста, когда анализу подверга-ется система всех дискурсивных терапевтических формаций, порождённых на сеансе, а не только дискурсивные формации клиента.

И ещё одно завершающее замечание к методу структурной редукции означающих.

В свёрнутом, симультанном, автоматизированном виде этот метод представлен в таком способе терапевтического анализа, при котором бессознательное терапевта понимает бессознательное клиента (Сандлер и др., 1993). Этот способ давно описан в психоанализе и носит название “свободно-парящее внимание аналитика”, “плавающее внимание”, “сво-бодно-распределённое внимание” и т.п. (Томэ, Кэхеле, 1996).