Philosophy.lektii.4.2010

оно содержит в себе противоречие и при том есть та сила, которая в состоянии вмещать в себе это противоречие и выдерживать его». Поэтому Гегель считал, что противоречие «есть корень всякого движения и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в самом себе противоречие, оно движется, обладает импульсом и деятельностью».

Диалектика, по Гегелю, является характеристикой развития мира и познания этого мира, способом понимания всего происходящего в действительности.

Для Гегеля процесс познания – это диалектически развивающийся процесс углубления знания, достижения истины и освобождения от заблуждений. Понимание познания как диалектического процесса требует истолкования знания в противоречивости его содержания, противоречивости самого процесса формирования и развития знания. Несомненно, этот подход Гегеля к познанию требует понимания теоретико-познавательного аспекта проблемы противоречия.

В связи с этим нужно иметь в виду, что Гегель исходил из необходимости различения формально-логического и диалектического подходов к проблеме противоречия, то есть различения рассудка и разума в познании. Рассудочный, или формально-логический взгляд на явления предполагает их конечность, определенность и требует непротиворечивости в суждениях о них. Рассудочное мышление для познания явлений абстрагируется от развития явлений и рассматривает их как конечные в момент их анализа. И такой ракурс рассмотрения явлений, безусловно, необходим. Вместе с тем, все явления нельзя рассматривать как застывшие и неизменные, они относительно неизменны, и в этом отношении относительно непротиворечивы, и только в этом аспекте могут быть предметом рассудочного, то есть формально-логического рассмотрения. Одновременно эти же явления включены в процесс развития, то есть непрерывно развиваются, изменяются, внутренне противоречивы, вступают в противоречивые по своей сути связи с другими явлениями. В этом аспекте эти же явления выступают уже предметом диалектического их анализа, то есть подхода к ним с позиций разума.

51

Проблема соотношения рассудка и разума была до Гегеля наиболее глубоко поставлена Кантом в его учении об антиномиях. Гегель считал это большой заслугой Канта, поскольку Кант объективно указал на ограниченность гносеологических взглядов прежних философов, сводивших процесс познания к рассудочному познанию. «Прежняя метафизика рассматривала определения мышления как основные определения вещей…

Предпосылкой старой метафизики была вообще предпосылка наивной веры, согласно которой мышление постигает вещи, как они существуют в себе… Она не выходила за пределы лишь рассудочного мышления… Когда мы говорим о мышлении, мы должны различать между конечным, лишь рассудочным мышлением, и бесконечным, разумным мышлением», – утверждал Гегель. При этом он подчеркивал, что в определенных пределах рассуждений такой подход не только оправдан, но и необходим. Он писал: «Мы должны признать право и заслугу чисто рассудочного мышления, состоящую вообще в том, что как в теоретической, так и практической области никакая прочность и определенность невозможны без помощи рассудка». Обо всех явлениях, по Гегелю, можно судить, прежде всего, только при помощи рассудка, то есть, подчиняясь требованиям формальной логики, строго определенно. Рассудительный человек – это человек, как писал Гегель, который рассматривает явления в их строгой определенности, и потому может иметь определенную цель и следовать этой цели.

Однако только рассудочного познания явлений недостаточно. Необходим диалектический, разумный, или философский взгляд на мир. Но и рассуждая философски, обращал внимание Гегель, нужен рассудок, то есть необходимо рассуждать, следуя строгости мысли, преодолевая смутность и неопределенность. Тем не менее, в тех случаях, когда познание сводится только к рассудочному познанию, возникают заблуждения. Результаты рассудочного познания не могут рассматриваться как конечные результаты познания. Более того, подобная абсолютизация результатов рассудочного познания приводит к противоположным прежде достигнутым результатам.

52

Высоко оценивая постановку Кантом проблемы соотношения рассудочного и разумного познания и в связи с этим проблемы антиномий разума, Гегель не мог согласиться с тем выводом Канта о природе антиномий, которым Кант по существу отвергал объективную природу противоречивости разумных идей. Гегель справедливо подчеркивал, что, выходя за пределы философии Канта, «можно двояким образом пойти дальше: можно пойти дальше вперед и дальше назад». Гегель показал, что путь вперед состоит в признании объективной природы антиномий как противоречий диалектического познания, противоречий разума, то есть противоречий философского познания. В основе противоречий разума, утверждал Гегель, необходимо видеть противоречия того мира, который он познает.

Таким образом, Гегель сделал вывод об объективной природе рассудка и разума, дав свое истолкование их существенных черт и их роли в познании. Он писал: « Рассудок определяет и твердо держится за свои определения; разум же отрицателен и диалектичен, ибо он разрешает определения рассудка в ничто; он положителен, ибо он порождает всеобщее и постигает в нем особенное». Гегель достаточно четко определил сферу философии, подчеркивая, что таким образом философия становится на конструирующий себя путь, становится объективной и доказательной.

Обоснование Гегелем единства объективной и субъективной содержательности разума как философского отношения к миру позволило ему диалектически переосмыслить всю систему философских категорий, отражающих диалектику мира и его познания. Категории качества и количества, формы и содержания, необходимости и случайности, сущности и явления, объективного и субъективного, чувственного и рационального, абстрактного и конкретного и др. предстали в учении Гегеля как бесконечно развивающиеся в своем содержании и потому в своих взаимосвязях, и в итоге в своем подлинном смысле. Диалектическое учение Гегеля о категориях содержало убедительные аргументы для раскрытия опасности односторонних, а потому субъективистских оценок любых явлений мира и результатов его познания.

53

Всвоем обосновании смысла и значения разумного познания Гегель на новой, по сравнению со своими предшественниками, философской основе рассматривает проблему бесконечности мира и его познания. Бесконечное и конечное, считал Гегель, неразрывно связаны между собой и существуют в единстве этой связи как в мире, так и в познании объективного мира. Абсолютизация рассудочного познания приводит к пониманию бесконечного как постоянного повторения существующего конечного, истолкованию бесконечности, по выражению Гегеля, как «дурной бесконечности», то есть отрицанию развития. Подлинная бесконечность существует в бесконечности многообразных форм, не повторяющих друг друга, считал Гегель, через диалектическое отрицание, то есть бесконечное становление нового в процессе развития. Он писал: «Бесконечное есть отрицание отрицания, утвердительное, бытие, которое, выйдя из ограниченности, вновь восстановило себя. Бесконечное есть, …оно есть истинное бытие, восстание из предела. При слове «бесконечное» для души и для духа восходит его свет, ибо в нем дух не только находится абстрактно у себя, а поднимается к самому себе, к свету своего мышления, своей всеобщности, своей свободы».

По Гегелю, разумное познание приводит к осознанию того, что конечное и бесконечное и в мире, и в познании неразрывны и диалектически взаимосвязаны в едином процессе бесконечного возникновения нового: «…конечное конечно лишь в соотношении с …бесконечным, а бесконечное бесконечно лишь в соотношении с конечным. Они нераздельны…».

Всоотношении бесконечного мира и бесконечного познания у Гегеля нет места вещи-в-себе, он отвергает ограничение познания, которое существует в философии Канта: непознаваемого для человечества не существует. Мир познаваем, он объективен, он не может быть разделен на мир вещей-в-себе и мир явлений, как это сделал Кант, считал Гегель. Это принципиальное основание и принципиальный вывод его теории познания: «… то, что должно было быть в-себе-и-для-себя-сущим миром, само есть являющийся мир, а последний, наоборот, есть в нем самом существенный мир… каж-

54

дый есть лишь существенное соотношение с другим и имеет свою самостоятельность в этом единстве обоих».

Итак, по Гегелю, мир бесконечен в своем содержании и развитии, он познаваем в процессе бесконечного поступательного развития человеческого знания о нем через преодоление заблуждений, односторонних суждений в ходе бесконечного развития истинного знания. Источником развития и в мире, и в познании являются противоречия.

В философии Гегеля, в его истолковании познания, то есть в теории познания особое место занимает его концепция истины. Гегель четко определяет свою позицию по вопросу о месте и значении проблемы истины в философском знании, и, что особенно важно, по вопросу истолкования содержания понятия истины.

Что касается значения вопроса об истине, то Гегель утверждал, что проблема истины является для него наиважнейшей: «Единственное, к чему я вообще стремился и стремлюсь в своих философских изысканиях, – это научное познание истины». Гегель подчеркивал, что на трудном пути познания истины первостепенную роль играет метод познания, то есть диалектика, поскольку только она открывает возможность для адекватной оценки всех форм познания, как чувственных, так и мышления, позволяет понять бесконечные возможности человечества в достижении истины.

Так как мир в гегелевском учении по сути своей духовен, то истина как идеальное имеет своей целью совпадение, по сути отождествление с этим духовным миром, то есть истина в познании – это достижение истины бытия. Поэтому для него «истина есть великое слово и еще более великое дело». Гегель ставил перед собой наиболее трудные гносеологические вопросы: познаваема ли истина, каково соотношение между ограниченными возможностями человека и истиной в ее бесконечности, как преодолевать человеческие заблуждения, сомнения относительно того, обладают ли знания истиной или нет, как преодолеть субъективизм в истолковании истины? Ответы на эти вопросы можно понять лишь в контексте всей философии Гегеля.

55

Истина в философии Гегеля предстает как бесконечный процесс развития истинного знания: «Истина есть движение истины в самой себе». Поскольку истина есть процесс, постольку диалектическое учение об истине требует четкого истолкования вопроса о том, насколько возможны окончательные истины. Всякая догматическая трактовка истины, заключающаяся в абсолютизации ее содержания как окончательного в процессе ее развития, решительно отвергается Гегелем: «...изучение философии затрудняется… преклонением перед окончательными истинами, к которым обладающий ими не считает нужным возвращаться, а кладет их в основу и думает, что может провозглашать, а равно судить и решать по ним».

Взгляд на познание, на науку, на философию как на набор окончательных, в этом смысле абсолютных истин, Гегель считает глубоко ошибочным и рассматривает как проявление философского невежества или догматизма.

Так же отвергает он отождествление обыденных философствований с философией как высшей формой теоретического знания. Обыденная философия не способна подняться выше, писал он, риторики тривиальных истин. Истина – это результат трудного процесса познания, и этот результат всегда относителен в своей истинности. Каждая истина рассматривается им как момент в бесконечном развитии истинного знания о мире.

В связи с этим важно иметь в виду два важнейших положения гегелевского учения об истине.

Прежде всего, истолкование абстрактного и конкретного в его концепции истины. Истина, поскольку она истина, конкретна, считал Гегель. «Если истина абстрактна, то она – не истина», – утверждал он. Более того, он писал, что «философия же наиболее враждебна абстрактному и ведет нас обратно к конкретному».

Понятие конкретности и соотношения конкретности с абстрактным, считал Гегель, вырабатывается развитым философским сознанием, и только невежественный подход к философии полагает, что философские абстракции лишены конкретности. На самом деле подлинное истолкование конкретности истины возможно лишь при условии осознания диалектического единства развития связи все-

56

общности с конкретными формами воплощения этой всеобщности в процессе познания. Абстракции, лишенные своего конкретного содержания, по выражению Гегеля, внутренних различий, превращаются в пустые абстракции, не имеющие положительного содержания, они не могут рассматриваться как истины: «…сама же по себе идея существенно конкретна, ибо она есть единство различных определений. В этом и состоит отличие разумного от чисто рассудочного познания; и задача философии заключается в том, чтобы вопреки рассудку показать, что истинное, идея, не состоит в пустых общностях, а в некоем всеобщем, которое само в себе есть особенное, определенное». Иначе говоря, истина заключает в себе всеобщность в ее особенном выражении, и потому она конкретна. Абсолютизация всеобщности, так же, как и абсолютизация особенного, ведут к уходу от истины. Он делал вывод о том, что только понимание истины в ее движении может вести к истинным результатам в познании, которое включает в себя покой в его относительности, что «различие, поскольку оно существует, есть лишь нечто исчезающее, благодаря чему возникает полное, конкретное единство».

Только с позиций диалектики, был убежден Гегель, возможно также понять, как соотносятся между собой истина и заблуждение в содержании знания и в его развитии. В содержании знания, отмечал Гегель, всегда имеется не только истина, но и заблуждения. Рассудочный подход, который при его абсолютизации ведет к догматизму, то есть метафизике, антидиалектике, абсолютно разрывает истину и заблуждение, абсолютно противопоставляет их друг другу, ориентируясь исключительно на то, что принимает за истину. Это совершенно ошибочно, считал Гегель, поскольку в реальном развивающемся познании истинное и ложное, не отождествляясь друг с другом, тем не менее, существуют в неразрывной связи: «Истинное и ложное относятся к тем определенным мыслям, которые неизменно считаются самостоятельными …сущностями, из коих одна изолированно и прочно стоит по одну сторону, а другая – по другую, не имея ничего общего между собой. Вопреки этому следует указать, что истина не есть отчеканенная монета, которая может быть дана в готовом виде… и в таком виде спрятана в карман».

57

С этим своеобразным переплетением истины и ложного необходимо, писал Гегель, грамотно разбираться, так как, во-первых, их нельзя отождествлять и одно заменять другим, а, во-вторых, с другой стороны, различение истины и заблуждения, противоречие между ними может побуждать к развитию истины, способствовать преодолению заблуждения, в конечном итоге развитию познания. При этом Гегель постоянно настаивал в своих рассуждениях на том, что ложное нельзя смешивать с истинным: «Ложное знание о чемнибудь означает неравенство знания с его субстанцией»…при этом нельзя делать метафизическое заключение о том, что ложное включено в истинное, «что ложное образует некоторый момент или даже некоторую составную часть истинного. В выражении: «во всякой лжи есть доля правды», то и другое подобны маслу и воде, которые, не смешиваясь, только внешне соединены». Их связь можно понять, если рассматривать познание в поступательном развитии, в противоречивом единстве истинного и ложного. Это особенно важно, считал Гегель, в том случае, когда речь идет о философском познании мира.

Таковы важнейшие идеи Гегеля о мире и познании в их диалектическом истолковании.

Философия истории. Главная идея, которая пронизывает гегелевское рассмотрение истории, – это идея разумности истории человеческого общества: «…единственною мыслью, которую привносит с собой философия, является та простая мысль разума, что разум господствует в мире, так что следовательно и всемирноисторический процесс совершался разумно». Гегель при этом пояснял, что вывод о разумности истории органично следует из всей его концепции тождества бытия и мышления, разумности мира.

Разум, по Гегелю, есть субстанция, бесконечное содержание мира, в этом смысле предмет для самого себя; благодаря саморазвитию разума совершается переход Абсолютной идеи из ее внутреннего мира, Логики, в мир природы и духовный мир, то есть во всемирную историю. Необходимо понимать и «твердо и непоколебимо верить, что во всемирной истории есть разум и что мир разумности и самосознательной воли не предоставлен случаю, но должен обна-

58

ружиться при свете знающей себя идеи». Далее Гегель пояснял, что доказательством такого подхода к истории служит изучение самой истории во всем многообразии ее событий: «…лишь из рассмотрения самой всемирной истории должно выясниться, что ее ход был разумен, что она являлась разумным, необходимым обнаружением мирового духа…».

Утверждение Гегеля о разумности всемирной истории вовсе не означало признания им разумности и равноценности в этом отношении всех исторических событий, отрицания случайных исторических явлений и существования зла в противовес добру, многообразия человеческих отношений, страстей, побуждений и т.д.

Кроме того, в истории возможны и такие ситуации, когда люди ставят перед собой одни цели, а приходят в результате своих действий к совсем другим, неожиданным результатам: «Во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают… в непосредственном действии может заключаться нечто, выходящее за пределы того, что содержалось в воле и в сознании» субъекта этого действия, замечал Гегель. Если остановиться на внешнем выражении исторических событий, то можно прийти к выводу о том, что «всемирная история не есть арена счастья. Периоды счастья являются в ней пустыми листами, потому что они являются периодами гармонии, отсутствия противоположности». Реальная же историческая жизнь осуществляется благодаря противоречивой напряженности событий, намерений, деяний – эта жизнь есть постоянное преодоление того, что уже достигнуто, и важно понять это внутреннее напряжение истории с тем, чтобы осознать в соотношении со смыслом истории смысл своей собственной деятельности. Гегель заявлял: «…кто разумно смотрит на мир, на того и мир смотрит разумно; то и другое взаимно обусловливают друг друга».

В процессе познания развития мирового исторического разума осуществляется реализация, по Гегелю, человеческой свободы действий. Он считал, что человек постольку свободен в своих действи-

59

ях, поскольку он разумен, то есть вооружен знанием о мире, то есть осознанно приобщен к деятельности мирового разума. В этом случае человек находит удовлетворение в своей деятельности, в которой, в свою очередь находит свое воплощение историческая необходимость.

Свобода и необходимость в истории таким образом приходят к своему диалектическому единству, а человеческие страсти служат историческому разуму. «…Ничто великое в мире не совершалось без страсти», – замечал при этом Гегель.

Соотношение свободы и необходимости интересует Гегеля в первую очередь не тем, как оно реализуется в деятельности отдельных людей, индивидуальное у Гегеля всегда на втором плане, на первом – общее, глобальные социальные процессы и общественные институты, поскольку именно на этом уровне реализуется подлинная историческая свобода действий как познанная необходимость, осуществляется история как процесс. Потому воплощением разума, по Гегелю, должно служить государство.

Именно государство прежде всего соединяет в себе свободу и необходимость в историческом развитии. «Целью всей духовной деятельности является лишь то, чтобы это соединение, т.е. свобода, стало сознательным», – считал Гегель. Осознанная разумность общественных форм, всех сторон духовной жизни общества рассматривается Гегелем как подлинное воплощение свободы исторических действий.

Развитие государственных форм в их всемирной истории служит, по Гегелю, в разной степени на разных этапах своего развития подтверждением разумной природы государства. Гегель пояснял эту мысль: «…государство оказывается благоустроенным и само в себе сильным, если частный интерес граждан соединяется с его общею целью, если один находит свое удовлетворение в другом, – и этот принцип сам по себе в высшей степени важен».

Однако, такое единение общего и частного интереса в обществе, понимал Гегель, не совершается само по себе, без усилий и не приходит сразу. Оно является процессом, то есть результатом, становящимся в своем развитии, процессом движения к этой достой-

60