Грей Фест Китай

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

имени My Цзи, который ежедневно косил траву на холме. Однажды он, к несчастью для себя, проходя через ворота города, где жил, споткнулся и упал под тяжелой ношей – огромной охапкой травы. Падая, он нечаянно сбил с ног какого-то человека. Удар был так силен, что бедняга почти мгновенно умер. За это My Цзи бросили в тюрьму. Но из-за уважения, которым он пользовался в своем уезде, и ради его сыновних чувств император позволил ему время от времени навещать родителей. И вот однажды по пути домой My Цзи встретил физиономиста, который, поглядев на его лицо, сказал: «Ты человекоубийца!» My Цзи тут же признал это и попросил физиономиста придумать что-нибудь, чтобы освободиться от дальнейшего тюремного заключения. Тогда гадатель научил его спать на земле, причем на том же самом месте в течение сорока девяти дней, и во время сна оставлять в ногах и возле головы по зажженной лампе. My Цзи выполнил данные ему советы, и в результате предсказание физиономиста исполнилось: когда император узнал, что узник вовремя не вернулся в тюрьму, он велел не посылать за ним чиновников. Случилось так, что через несколько лет император, прогуливаясь неподалеку от дворца, встретил My Цзи и сказал: «Ты ли это, My Цзи? А я думал, что ты давно умер». My Цзи рассказал ему о разговоре с физиономистом, о его советах и счастливом исходе. Император загорелся желанием увидеться с таким мудрым человеком и велел My Цзи привести его. В ходе разговора с физиономистом император был так потрясен его познаниями, что тут же решил дать ему доходную и почетную должность при дворе. Мудрый человек не забыл услуги My Цзи, который послужил его возвышению, и подарил ему несколько драгоценных гадательных книг. My Цзи сделался гадателем, и к нему стали обращаться люди из всех слоев общества. Он научил их одному из самых эффективных способов уберечь свои дома от злых духов и других губительных сил: поставить на крыше дома глиняного петуха, три глиняных пушки или железный трезубец.

Короткие железные трезубцы прикрепляют к гакабортам{103} джонок, плавающих по рекам и морям Южного Китая. Рассказывая в работе Juventus Mundi о трезубце морского бога Посейдона, мистер Гладстон замечает: «Очевидно, это указывает на некоторую традицию троичности, схожую с той, что все еще прослеживается в разных восточных религиях, отличных от иудейской». Не могу сказать, указывает ли на «некоторую традицию троичности» трезубец, используемый китайскими мореходами в качестве талисмана.

Для предотвращения бедствий над входными дверями домов помещают изображения инь и ян, или мужского и женского начал. Случается, что вместо них используют круглые зеркальца, на раме которых выгравированы мистические эмблемы Ба-гуа. Китайцы склонны использовать такие амулеты, особенно когда опасаются, что находящиеся перед их домом здания не были построены в строгом соответствии с правилами геомантии. Я не раз был этому свидетелем. В Хэнане – предместье Кантона – есть величественные палаты, хозяина которых зовут У. Над палатами возвышается закладная лавка, или башня. Ее выстроили, не сообразуясь с принципами геомантии, и У решили, что теперь члены семьи постоянно будут болеть. Отец семейства задумал купить лавку и снести ее. Но хозяева, естественно, отказались продавать такую ценную собственность, и У пришлось поместить над разными дверями своего дома изображения инь и ян.

В главе, посвященной праздникам, я описал обычай вешать портреты двух китайских генералов на внешних дверях, ведущих в дом. Иногда вместо них вешают изображения Дун Юна и Ци Цзе. Китайские источники рассказывают, что Дун Юн был обитателем некой планеты и славился не только красотой, но и добродетелью. Ци Цзе, или седьмая сестрица, жила на седьмой из семи звезд. Проще говоря, их история повествует о счастливом браке. Веками китайцы вешали портреты этих сказочных персонажей над дверями своих жилищ, чтобы защититься от зла и быть благословленными мужским потомством. Традиция вешать портреты Сань Ду и Хуа Лю или Дун Юна и Ци Цзе на входных дверях домов распространена от Кантона до Внутренней Монголии.

251

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

Опишу еще один популярный китайский обычай, хотя вряд ли его можно назвать суеверным. Нередко на внутренних стенах домов или на стропилах, поддерживающих крышу, вешают доски, на которых начертаны этические максимы. Часто это цитаты из писаний Конфуция или Мэн-цзы, например такие: «Очищайте сердца», «Отворачивайтесь от скверны», «Следуйте стезей добродетели», «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте

ивы с ними». Нередко на досках пишут иероглифы «счастье», «богатство», «долголетие»

ит. п.

Вдоме одного китайского господина по фамилии Ли я видел на стене свиток с увещанием юношам. Такие сентенции весьма напоминают мезузы, которые израильтяне вешали не только на дверях домов, но и в комнатах.

Взаключение этой главы скажу следующее. Весьма удивительно, что китайцы, на протяжении веков находившиеся в строгой изоляции, будучи отрезанными от общения с остальными народами не только Великой стеной и обширными пустынями, но и сложным языком, бдительными законами, в использовании амулетов и заклятий имеют так много общего не

только с другими азиатскими народами{104}, но и с населением Северной Африки и Восточной Европы, с чьей литературой, законами, нравами и обычаями мы уже давно знакомы.

252

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

Глава 18 Благотворительные учреждения и нищие

В Китае, как и в более цивилизованных странах, существуют благотворительные учреждения. Тем не менее нельзя сказать, что в Китае их устраивают из благочестивого стремления к добровольной жертве, свойственного благотворителям христианских стран. Здесь это скорее заслуга, обеспечивающая приязнь богов, чем свободные дары щедрых сердец. Иногда богатые люди тратят большие суммы на благотворительность, надеясь получить от императора титулы и почести. В 1872 году известный банкир по имени Ху Гуанъюн пожертвовал немало денег в пользу пострадавших от наводнения в Тяньцзине. За это император даровал ему титул и ранг провинциального казначея, а также пожаловал первый ранг его родителям. Тогда Ху Гуанъюн пожертвовал на нужды благотворительности еще десять миллионов монет и сразу же удостоился редкой и знаменательной чести – пожалования императорской таблички. Но истина состоит в том, что, как правило, в китайцах мало сочувствия к тем, кто родился нищим или разорился, а также к слепым и пораженным любым другим телесным или душевным недугом. Они считают, что все эти люди серьезно согрешили перед лицом богов в этой или в прошлой жизни. В монастыре в горах Белых Облаков я встретил монаха, страдавшего от дурной болезни. Он обратился ко мне за медицинской помощью, и его состояние возбудило мое живейшее сочувствие. Я уговаривал его уехать вместе со мной в Кантон, где я мог бы поручить его заботам доктора Керра из миссионерской больницы. Услышав о моих намерениях, настоятель отвел меня в сторону и просил не проявлять доброты по отношению к человеку, который, несомненно, в прошлой жизни совершил какойто чудовищный грех, за что и несет от богов заслуженное наказание. Точно так же особому приговору богов приписывают смерть при необычных обстоятельствах. Во время бури, свирепствовавшей над Кантоном и его окрестностями 27 июля 1862 года, ветром разрушило дом, в котором жил один американский миссионер. К сожалению, этот джентльмен погиб

вруинах. Когда его тело, извлеченное из-под обломков стен и балок, несли к кладбищу, от китайцев, стоявших в дверях своих домов, можно было слышать, что насильственная смерть покойного вызвана неуважением, с которым он говорил об одном из главных идолов города

всвоей проповеди в предыдущее воскресенье. Во время грозы в Кантоне 27 мая 1864 года одного китайского лодочника убило молнией, когда он пересекал реку с женой и детьми. Лодка была повреждена и стала тонуть. Оставшиеся в живых члены семьи, чтобы спастись, уцепились за большую джонку, нагруженную чаем. Команда немедленно оттолкнула их в ярости, отказав в помощи семье, глава которой, по всей видимости, был таким святотатцем, что навлек на себя божье наказание. Если бы трое американских джентльменов, бывших в то время на реке, не оказали бедной женщине и детям своевременную помощь, они бы утонули. Очевидно, китайцы не разделяют взгляды Минуция Феликса, который, защищая хри-

стианство, замечает: «Fulmina passim cadunt; sine delectu tangunt loca sacra et profana; homines

noxios feriunt, saepe et religiosos»{105}.

В Кантоне, как и в других больших китайских городах, существуют приюты для пожилых и немощных людей обоих полов, для слепых, подкидышей, прокаженных. Все эти здания построены по одному плану. Они представляют собой большие четырехугольные дворы, по сторонам которых находятся ряды келий для обитателей. Управление этими заведениями во всех отношениях гораздо хуже, чем в Европе. Кажется, что в китайских приютах никакого управления нет вовсе. Грязь и неустроенность заставляют иностранного посетителя думать, что жильцы не много выиграли, оказавшись здесь. Иногда эти дома содержат на доходы с налога, которым облагают торговцев солью, иногда – на доходы от домов и земель. Деньги на

253

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

содержание дома престарелых в Кантоне черпают из первого источника. Но пособие, назначенное для поддержания жизни четырехсот престарелых пансионеров, так мало, что время от времени приходится обращаться за помощью к богатым жителям города и окрестностей. Многие из обитателей этой богадельни уже очень стары, некоторым больше семидесяти лет, а кое-кто и старше восьмидесяти{106}. В центре главного двора стоит храм, посвященный богу Гуань-ди, который, как предполагается, покровительствует жителям богадельни. В том же дворе находится дом врача, в чьи обязанности входит прописывать лекарства больным.

Расклейщик афиш Кроме того, китайское правительство помогает пожилым людям другим способом.

Поскольку соляной промысел – монополия, никому не позволено торговать ею без лицензии эмиссара по соли. Но в каждом уезде для некоторых пожилых людей правительство делает исключение, давая им возможность продавать соль дешевле, чем торговцам с лицензией. Эти бедняки ходят по улицам с криками: «Соль на продажу! Соль на продажу!» – и чаще всего зарабатывают деньги, которых хватает на пропитание их семьям.

Копия описанного выше учреждения – приют для престарелых женщин. В нем стоит храм Гуаньинь, богини милосердия, заботящейся о женщинах и детях.

Обитатели приюта для слепых в Кантоне явно обеспечены хуже, чем пансионеры двух предыдущих учреждений. Помещения, где они живут, обветшали, а часть соляного налога, которую выделяют на их содержание, так мала, что им приходится выходить на улицу и просить милостыню. Обычно каждое утро слепцы группами по шесть-семь человек отправляются за подаянием. Они идут цепочкой, каждый кладет правую руку на плечо идущего впереди, первый же нащупывает дорогу посохом. Войдя в лавку, они начинают бить в маленькие гонги, которые у них с собой, и поют высокими голосами разные песни. Европейский лавочник не выдержал бы такого шума, но китайские лавочники привыкли к нему. В конечном счете им приходится снисходить к просьбам слепых, и они полагают, что лучший способ действий – заставить их ждать подаяния в лавке как можно в большем удалении. В лавке в одно время может находиться только одна группа слепцов, и чем дольше она там пробудет, тем меньше шансов у других получить там что-нибудь еще. Если продавец оказывается глух к шуму незваных гостей, они начинают петь громче и перемежать свои песни нелестными замечаниями. При этом лавочник редко может расщедриться больше чем на медный грош, самую мелкую китайскую монету, или на горсть сырого риса. В конце дня можно видеть, как бедные слепцы плетутся обратно в приют. На плечах у них котомки со скудным подаянием.

254

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

Несмотря на бедность и слепоту, они иногда заключают в своей среде браки. Все мужья и жены, виденные мной в приюте, были слепыми. Помню, что однажды я видел приезд слепой невесты. Ее несли в приют в богато украшенном свадебном паланкине, перед которым шествовали музыканты и люди в красных туниках с флагами и фонарями. Когда молодая женщина вышла из паланкина, ее учтиво встретил жених.

Вприюте для слепых находится храм, посвященный богу-покровителю слепцов.

ВКантоне есть приют для пятисот подкидышей. Как и другие благотворительные учреждения, он содержится за счет соляного налога. Здание устроено так же, как описанные выше. В комнатах стоят кровати для кормилиц и колыбели из ротанга для младенцев. Колыбели свешиваются с балок на веревках для защиты от крыс, которых в китайских домах великое множество. Согласно уставу приюта, на двух младенцев полагается одна кормилица, но во время многочисленных посещений я нередко видел таких, на чьих руках было по три ребенка. Крики, слышавшиеся каждый раз, когда я входил в приют, убедили меня в том, что детей кормят мало или не кормят вовсе. Об этом свидетельствует высокая смертность приютских младенцев. Я не раз видел пять-шесть мертвых детских тел, сваленных в углу комнаты. Войдя в ворота в ранний час, часто можно видеть кули, спешащего на расположенное тут же поблизости кладбище с корзинкой, где лежат мертвые младенцы. Как правило, подкидывают девочек. Когда они достигают возраста восьми или десяти месяцев, их продают. Предполагается, что покупают их бездетные женатые пары или люди, стремящиеся вырастить жену для своего сына. Воспитать будущую жену для сына у себя дома нередко рассчитывают крестьяне на юге Китая. Усыновители в действительности часто покупают детей, чтобы, когда они вырастут, продать их в услужение или для более низких целей. В приюте находится храм, в котором стоит идол Цзиньхуа.

Несмотря на дурное управление, приюты для найденышей все же снижают число детоубийств. В тех частях империи, где таких приютов нет, и, боюсь, даже там, где они существуют, это преступление весьма распространенно. В горных районах провинции Гуандун –

вЛунмэ-не, Цзяин-чжоу и Чаннин – нередко бедные женщины, родив девочек, продают их соседям, чтобы те воспитали их в качестве будущих жен для своих сыновей. Но если девочки соседям не нужны, их намеренно предают смерти – если не сами бессердечные матери, то при их подстрекательстве. Причем этот сатанинский обычай существует не только у низших классов. Иногда к нему прибегают и в богатых домах. Когда я путешествовал по уезду Лунмэнь в декабре 1864 года, молодой человек, сын одного из крупных земельных собственников уезда, у которого я остановился, поехал проводить меня по просьбе отца, поскольку местные жители были враждебно настроены по отношению к европейцам. Мой спутник разговорился со мной о своих родственниках и друзьях. Он рассказал мне, что у его брата родились три сына и четыре дочери, но из дочерей в живых осталась только одна, трех остальных умышленно убили при рождении. Я указал ему на то, что его брат и невестка совершили ужасное преступление, но он с очевидным безразличием ответил: то, что считается преступлением в западных странах, в Китае таковым не является. Насколько мне известно, из-за детоубийств осенью 1863 года в этом уезде была нехватка женщин, и в Кантоне я встретил трех человек оттуда, которые приехали купить женщин, чтобы по возвращении домой перепродать их в жены своим землякам.

Вюжных провинциях, особенно в Гуандуне, множество прокаженных. В Кантоне есть

приют для них в двух милях от городских ворот. Он находится в баньяновой{107} роще, и там содержатся четыреста или пятьсот больных. По-видимому, причина этой болезни неизвестна. Китайцы считают, что ею можно заболеть, укрывшись в дождь под деревьями чи- цзин-хуа. Они утверждают, что дождевая вода, стекающая с листьев этого дерева на открытые части тела, вызывает кожные явления, свойственные проказе. Лицо, уши, руки и ноги больного распухают, становятся гладкими и лоснящимися. Затем появляются гноящиеся

255

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

язвы; доходит до того, что пораженные части тела просто отпадают. Прокаженные заключают между собой браки и образуют семьи. Лекарство от этой болезни неизвестно. Но, несмотря на то что китайским врачам не удается ее вылечить, иногда у больных исчезают все внешние симптомы, и проказа, кажется, не укорачивает жизнь. Обитатели кантонского приюта проводят время за плетением веревок из кокосового волокна. Женщинам, больным проказой, при исчезновении всех внешних ее проявлений разрешается сбывать свои изделия на рынке, который ежедневно устраивают на улице Чань-му-лань. Прокаженные отталкивающего вида из того же приюта каждое утро уходят на близлежащие кладбища и ожидают там прибытия похоронных процессий, чтобы выпросить денег у плакальщиков. Их требования неизменно удовлетворяют, так как люди верят, что в случае отказа в подаянии духи умерших прокаженных станут преследовать души их покойных родных. В Кантоне при расчете расходов на похороны всегда учитывают плату прокаженным. Иногда их требования непомерны, и родственники покойного отказываются платить. В таком случае прокаженные, чтобы получить деньги, нередко спрыгивают в могилу и упорно мешают могильщикам опустить туда гроб. Если у родни нет с собой требуемой суммы, прокаженные принимают обещания уплатить деньги позже. Не получив денег, они выкапывают тела и отдают, только получив выкуп. В своих требованиях прокаженные сообразуются с рангом и общественным положением умершего, оценивая их по виду похоронной процессии, но иногда они обманываются, как будет видно из следующего анекдота. Весной 1862 года я присутствовал на похоронах китайского купца по имени Лу Паньгуань. В процессии несли несколько золоченых навесов, под которыми лежали разные жертвоприношения. Кроме того, ее сопровождали обычные для похорон китайского господина два-три оркестра. Однако когда шествие достигло открытого участка перед кладбищем, оно остановилось, и с гроба сняли богато вышитый покров. Затем гроб снова понесли к могиле, но теперь его сопровождали только родственники и друзья покойного. Увидев похоронную процессию без обычного сопровождения, прокаженные предъявили умеренные требования, попав в этот раз впросак. Поскольку кантонский приют недостаточно велик для многочисленных больных, нуждающихся в крове, на реке есть несколько специальных якорных стоянок для лодок с прокаженными. Их содержание главным образом обеспечивают родственники и друзья. Однако в конечном счете их помощь так невелика, что прокаженным приходится грести по реке, прося подаяния у команд многочисленных джонок и лодок. Обычно лодки с прокаженными идут группами по десятьдвадцать штук, и они заставляют платить им почти силой. Нередко прокаженные пополняют свои скудные средства, раздевая мертвые тела, которые часто находят плывущими по водам реки. Если тело принадлежит состоятельному человеку, они зачастую дают объявление о находке в надежде на вознаграждение. В сентябре 1869 года я видел, как мимо моего дома, стоявшего на берегу реки, проплыло мертвое тело. Увидев, что покойный был в приличной одежде, несколько прокаженных пустились за ним в погоню. О теле дали объявление, и оказалось, что умерший – молодой человек по имени Линь А-чжун – сын зажиточного мясника. Юноша проиграл в притоне большую сумму и, боясь взглянуть в лицо отцу, очертя голову бросился в реку.

Я был в старой крепости, несколько лет назад обращенной в лепрозорий, рядом с Фошань. Этот город находится в пятнадцати милях от Кантона. Во время моего посещения там проживало семьдесят прокаженных. В Юн-чэн-ша, районе города Фошань, я нашел приют для прокаженных, где содержалось не менее двухсот мужчин. Его основал некий благотворитель из семьи Юй, который более двух столетий назад жил и умер в соседней деревне под названием Луцзян. Право покровительства приюту было отдано старейшинам этой деревни. Обитатели приюта занимались плетением веревок из кокосового волокна. Заметив, что я интересуюсь природой их болезни и уходом за пораженными ею людьми, они рассказали мне о другом приюте в деревне Чжан-пу-хань примерно в пяти милях оттуда. Я

256

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

посетил и этот приют и обнаружил, что в нем прокаженные жили относительно комфортно. Казалось, они не так сильно больны, как те, кого я видел раньше, но одна женщина представляла собой чудовищное зрелище. Проказа распространилась по всему ее телу. Множество прокаженных в шелковых районах Гуандуна. Почти в каждом городе, в каждом заливе и на реке я видел якорные стоянки для лодок с прокаженными. По моим сведениям, в самих городах не было приютов для таких больных. По всей видимости, в этом районе болезнь очень опасна – вид больных был плачевен. В каждой лодке находился только один прокаженный. У него бамбуковый шест, к концу которого привязана сумка. Эту сумку на шесте он протягивает за подаянием проплывающим мимо лодкам. Подают очень мало, но зато никогда не отказывают. Впоследствии во время плавания вдоль западного берега Чжуцзяна к провинции Гуанси я обнаружил, что почти в каждой приречной маленькой кумирне в честь драконьей матери жил прокаженный. У каждого из них, как и у тех, что живут на реках и заливах шелковых уездов, был шест с сумкой для подаяния. Они мне напомнили отшельников, и действительно, они не знаются с другими людьми и даже с товарищами по несчастью. Закон запрещает прокаженным общаться с людьми, не пораженными той же болезнью, и предписывает жить в специализированных приютах. Когда поблизости таких приютов нет или они переполнены, прокаженных отсылают на лодки или отправляют в шалаши или хижины, построенные для них в уединенных местах. Осенью 1865 года мне пришлось видеть двух прокаженных в таких хижинах за городскими стенами Нанькана. Кроме того, у восточных ворот Кантона, а также в других местах провинции Гуандун прокаженные живут в шалашах. В 1864 году мне рассказывали о юноше, сыне почтенных родителей, который заболел проказой. Отец отвез его на берег Жемчужной реки и посадил в крытый сампан, сказав, что отныне он будет его домом. Когда проказа поражает богатых, они нередко пытаются уйти от требований закона, запираясь в отдаленных покоях своих дворцов. Соседи боятся этой болезни и считают ее знаком божьего гнева, поэтому, не колеблясь, докладывают об этом властям. Насколько мне известно, в уголовном кодексе есть статья, гласящая, что в случае, если прокаженный будет убит соседями при попытке его насильственного перевоза в приют, убийцу не только не наказывают, но и не могут подвергнуть общественному порицанию. В северных провинциях, по моим сведениям, проказы не бывает. В центральных провинциях эта болезнь известна, однако случаи, по всей видимости, немногочисленны.

ВКитае нет приютов для душевнобольных. Буйных сумасшедших держат связанными

втемных отдаленных комнатах собственных домов. Для бедных семей отсутствие сумасшедших домов приводит к большим трудностям. Я видел сумасшедшего, который лежал на обочине дороги связанный по рукам и ногам, и рядом с ним не было ни души. Когда он, будучи на свободе, начал буйствовать, вместо того чтобы препроводить сумасшедшего

внадежное место, бессердечные земляки связали его по рукам и ногам и оставили на обочине. В другой раз я видел бродившую по улицам Кантона нагую сумасшедшую. От несчастной женщины не отставала кучка мальчишек, немилосердно колотивших ее палками. Когда какие-то европейцы принялись увещевать их, парни хладнокровно отвечали, что она одержима дьяволом и вполне заслуживает такого обращения. Бедняжка нашла убежище в развалинах датской фактории, разрушенной в начале войны в 1856 году. Она оставалась там несколько дней, пока ее не перевезли в удобное и безопасное место, за что заплатили тричетыре европейских купца. Если сумасшедшие не буйствуют, им разрешают разгуливать на свободе, но таких, кажется, очень мало. Случаи идиотизма редки в Китае. Я видел только четырех тихих сумасшедших, все они были женщинами.

257

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

Холодный чай для бедных путников В Китайской империи нет работных домов, но есть учреждения, в которых, по край-

ней мере зимой, нищие могут получить еду и кров. Например, в Пекине выстроен большой ночлежный дом, вмещающий тысячу нищих. Он находится под покровительством императора. Тем не менее, как и во всех подобных заведениях в Китае, там заметны верные признаки дурного хозяйствования и общего упадка. В Шанхае зимой 1875 года я читал объявление, в котором местный даотай по фамилии Ин сообщал о создании нескольких ночлежных домов. Посещающим их бродягам выдавали две связки рисовой соломы в качестве постели, два раза в день полагались небольшие порции вареного риса. Насколько мне известно, шанхайские ночлежные дома возникли не из-за личной щедрости даотая или правительства, которое он представлял, но из обоснованного страха, что, если не позаботиться о крове для многочисленных бродяг города, участятся кражи со взломом и другие серьезные правонарушения. В объявлении говорилось, что не явившиеся в убежище будут считаться подозрительными личностями, их будут задерживать и сурово карать. Лютой зимой в Нанкине

иАньцине, городах на берегах Янцзы, я видел, как пять или шесть сотен человек варили рис, выделенный им правительственными чиновниками. В Аньцине для бездомных построили большое помещение, но это был просто сарай. В Янчжоу, тоже на берегах Янцзы, я видел раздачу одежды. Это устроили городские богачи для бедных семей во дворе большого буддийского храма, так что мероприятие, конечно, считалось заслугой перед лицом богов. В некоторых частях империи члены богатых кланов нередко помогают бедным однофамильцам. Они выделяют для них небольшие суммы из ренты, получаемой от сданной в аренду земли или от участков при храмах предков. Несомненно, это препятствует росту числа нищих. Назначенные суммы выдаются дважды в год, весной и осенью, – именно в это время китайцы поклоняются могилам предков. В обязанности мандаринов входит обеспечивать жилье и еду за счет императорской казны людям, бежавшим из дома от мятежников или разбойников. Тем не менее чиновники, как правило, не справляются с этим должным образом. В случае необходимости они собирают деньги на пособия у народа – или из-за нехватки денег в казне, или чтобы скрыть от пекинского правительства, что в их уездах или провинциях происходят подобные беспорядки. В 1860 году в Кантон явились не меньше двух тысяч полностью разоренных человек. Они бежали от банд красноголовых грабителей, которые получили это название из-за характерных красных тюрбанов. Мандарины велели построить на острове Хэнань большой сарай, крытый циновками, чтобы поселить там пострадавших. Расходы по строительству и снабжению беженцев едой пали на У или Хоуква (Хаогуань)

идругие богатые семьи города и окрестностей. При этом пожертвования богатых семейств

258

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

были настолько скудными, что собранные деньги скоро иссякли бы, если бы не своевременная помощь европейских купцов, живших в Кантоне и в расположенном поблизости портовом городе Гонконге.

Иногда богатые китайцы вносят в такие благотворительные фонды немало денег, но не из истинного сочувствия к потерпевшим, а в ожидании награды от правительства. Нередко люди, выдержавшие государственные экзамены на первую ученую степень, поняв, что их способности не позволят сдать последующие экзамены, пытаются добиться степени при помощи такой филантропии.

Благотворительными фондами распоряжаются чиновники, и алчность нередко соблазняет их присваивать деньги. Я склонен думать, что именно это произошло с фондами, собранными для поддержки несчастных беженцев, хлынувших в Кантон. Улицы были переполнены этими несчастными, вынужденными побираться, многие из-за крайней нужды серьезно заболели. Для них был выстроен дополнительный сарай. Беженцев перевели туда и, по-видимому, оставили умирать. Я никогда не забуду, что почувствовал, зайдя в этот, с позволения сказать, госпиталь. Четыре женщины лежали распростертые на полу, очевидно умирая, и с ними не было никого, кто мог бы их хоть немного поддержать. Двое были обнажены, – видимо, одежду украли, воспользовавшись их немощью.

Во всех укрепленных городах, а также во многих деревнях есть императорские амбары,

вкоторых правительство должно хранить рис для продажи солдатам гарнизонных войск и беднякам по сниженной цене во времена войны или голода. Эти амбары создавались не столько из щедрости, сколько из самосохранения. Мандарины отлично знают, что нет ничего опаснее для государства, чем полумертвое от голода население. В небольших городах тоже есть общественные амбары, запасы которых пополняют богачи. Хотя мандарины знают, насколько важно обеспечить народ дешевой едой во время войны или голода, они обычно остаются равнодушными и не заботятся о наполнении амбаров. Я посетил многие общественные амбары, и мне попался едва ли один, где содержалось бы больше мерки зерна. Многие из них совершенно обветшали. Особенно это касается правительственных амбаров Тайвань на острове Формоза. Там вообще от амбаров осталось только два помещения, да и эти постепенно разрушались. На стене одного из них я увидел английские слова, написанные графитовым карандашом четким почерком. Сообщалось о том, что здесь находилась в заключении команда английского брига «Энн», который потерпел кораблекрушение

в1842 году во время войны Англии с Китаем. Их заковали в тяжелые кандалы и посадили в амбары, поскольку областная тюрьма была заполнена командой потерпевшего кораблекрушение судна ее величества «Нарбудда».

Внебольших городах и деревнях общественные амбары обычно строят старейшины и джентри. Как правило, во время голода они не продают рис, а раздают бесплатно. Подобно остальным общественным житницам, эти амбары строят для предотвращения восстаний голодающего населения. Крестьяне, обиженные богами и людьми, с готовностью собираются в пиратские или разбойничьи шайки, чтобы обеспечить себе хлеб насущный. В летние месяцы в больших городах богатые жители иногда выставляют у дверей сосуды с холодным чаем для освежения прохожих, а зимой с тем же щедрым намерением – сосуды с имбирным бульоном. Другие в жаркие летние месяцы раздают беднякам веера. Для этого их закупают

вбольших количествах: кое-кто покупает по триста штук, а некоторые и по тысяче. Немало людей покупают лекарства для бесплатной раздачи. Существуют также бесплатные столовые и общества благотворительного распределения одежды, но их масштаб ограничен. Другая форма благотворительности – покупка гробов для нищих. Уважением пользуются люди, которые обеспечивают гробы для бедняков или дают деньги храму на покупку. Судя по числу гробов, виденных мной в 1865 году в одном буддийском храме в Шанхае, среди местных джентри эта форма благотворительности очень распространена, считается большой заслу-

259

Д. Г. Грэй. «История Древнего Китая»

гой и, как полагают, обеспечивает благосклонность богов, и особенно промыслительную заботу Будды.

В отсутствие работных домов нищие образуют общества, или гильдии. Ими руководят президенты, которых собратья обычно называют ци-гай; вообще это ругательство, но нищие используют его вместо почетного титула. За гильдии нищих отвечает чиновник, должность которого называется пу-тин. Пу-тин охраняет президентов гильдий. Нищие клянутся соблюдать устав своих обществ. Плата за вступление – более четырех долларов для каждого. Когда член гильдии умирает, на гроб для его достойного погребения тратят два доллара. Обязанность других членов гильдии – сопровождать его останки от дома до могилы. В третьем месяце года все нищие поклоняются могилам своей братии и затем устраивают общий обед. Кроме того, они обедают вместе в закусочной двадцать пятого числа девятого месяца. У них есть дом, в котором членам общества позволено спать, если они уплатят одну медную монету за ночь. Во время празднования Нового года и других больших праздников, а также по случаю браков, дней рождений и похорон главы этих братств обычно собирают милостыню. Если семья занимает видное положение, то пускает на крыльцо восемь нищих и кормит их обедом. Если ее положение ниже, то угощает шестерых нищих, семьи победнее – четверых. Иногда вместо еды им дают деньги, не больше четырех долларов. Эти подношения кладутся

вобщую казну. В конечном счете их делят, причем каждый нищий получает сумму, зависящую от его положения в гильдии. В благодарность за подаяние предводители дают хозяевам красную карточку с печатью своей гильдии. Получив этот документ, хозяин прикрепляет его над входной дверью дома в качестве защиты от назойливости других президентов гильдий. Нищие строго придерживаются правила, согласно которому хозяева, уже давшие подаяние, освобождаются от дальнейших визитов в оставшиеся дни праздника. Праздников в году много, некоторые из них продолжаются по несколько дней, и поэтому гильдии своего не упускают. Нередко главы этих сообществ – собственники заведений, где сдаются напрокат свадебные паланкины или похоронные дроги. Таким образом, они могут нанимать за сниженную плату здоровых членов своих гильдий нести паланкины, крытые носилки, флаги и другие атрибуты. Сторожа, отвечающие за порядок на улицах городов, тоже часто бывают предводителями гильдий. Это объясняется тем, что торговцы верят в их возможности предотвращать и улаживать неприятности, которые иногда создают нищие. Власть предводителя гильдии очень велика, и, видимо, подчиненные в лохмотьях никогда не оспаривают ее. В 1853 году, когда мы гуляли с другом вдоль городских стен Кантона, к нам пристали трое или четверо нищих. Они так твердо решили не уходить без добычи, что стали уже тянуться к нашим карманам, чтобы так или иначе получить деньги. Увидев неподалеку сторожа, мы попросили у него защиты от пристававших. Схватив самого наглого, он бросил его на землю и стал жестоко избивать бамбуковой палкой. Нищий принял наказание безропотно – ведь наказывал его, как я узнал впоследствии, глава клана.

Дважды в год, весной и осенью, богатые лавочники кормят кантонских нищих обедом

водном из общественных залов города. Это угощение предоставляется коммерсантами при условии, что гильдейские нищие будут приходить к ним за милостыней по определенным дням, а не когда бог на душу положит. В назначенный для угощения час старые, слепые и увечные направляются в гостиницу. Этот способ благотворительности известен издревле. В Евангелии от Луки наш Господь призывал знатных и богатых: «Когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых, чтобы и они тебя когда не позвали, и не получил ты воздаяния. Но, когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых, и блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных» (14: 2-14). Однажды 3 ноября 1866 года у меня была возможность присутствовать на таком пиршестве, оно проходило в закусочной «Шансян» – «Почитание мудрости» на улице Цзин-сы-фан западного предместья. Когда я вошел

260