ерофеев

Венички не в его ошибке — ошибка, наоборот, результат

правильности избранного пути. Вся художественная конструкция

поэмы и прежде всего образные соответствия/смещения между первой

(до Петушков) и второй (после) частями поэмы внятно свидетельствуют

о том, что буквально все, проникнутое божественным

400

смыслом, оказывается в равной мере причастно к хаосу. Действительно,

евангельский сюжет свершается вновь. Но свершается неправильно.

Нового Христа предает не Иуда (характерно, что даже

упоминание об Иуде отсутствует в поэме, не говоря уж о каких

бы то ни было персонажных соответствиях) — но Бог и ангелы.

Иначе говоря, запечатленные в этом вечном сюжете духовные

ценности не выдерживают испытания атмосферой тотальной

амбивалентности. Карнавальность, по Бахтину, воплощает «веселую

относительность бытия». У Ерофеева эта же веселая относительность

мироустройства переживается как объективный источник

трагедии. Ведь даже эмблема самого чистого и светлого персонажа

поэмы — младенца, сына Венички — превращается в финале

поэмы в огненный знак смерти, кровавый символ абсурда:

«Густая красная буква "Ю" распласталась у меня в глазах, задрожала,

и с тех пор я не приходил в сознание и никогда не приду».

Этот финал создает парадоксальную ситуацию: получается, что

перед нами исповедь человека, находящегося по ту сторону жизни,

написанная буквально с «потусторонней точки зрения». Однако

у Ерофеева «смерть автора» приобретает чрезвычайно важное

семантическое наполнение. По сути дела, эта позиция становится

той трагической ценностью, которая противопоставляет

Веничку и его двойника-автора сплошь релятивному миру вокруг

него. Ибо в этой реальности смерть оказывается единственно возможной

прочной, недвусмысленной категорией. И взгляд из смерти

обладает единственно возможной — трагической — подлинностью.

В финале читатель получает возможность как бы заново воспринять

и всю поэму, поняв ее парадоксы и прежде всего саму

установку на диалог с хаосом как следствие обретенной автором-

творцом и оплаченной ценой гибели героя «потусторонней точки

зрения».

3.3. Романы