Оценка другими людьми

Поскольку эта оценка по сравнению с самооценкой легче поддается мани­пуляции в эксперименте ситуационны­ми переменными, в ряде исследова­ний было вскрыто ее значение как предвосхищаемого субъектом послед­ствия агрессии и как действенного мотивационного стимула. Бэрон [R.A. Baron, 1974b] в одном из своих экспериментов заставил часть испы­туемых поверить, будто применение тока высокой интенсивности служит признаком “мужественности” и “зре­лости”. При задании такого критерия внешней оценки испытуемые, даже когда они ожидали сверхсильного от­ветного удара, действовали более агрессивно, чем представители конт­рольной группы. Усиливающий или тор­мозящий агрессию эффект оказывает уже само присутствие других лиц, которым субъект приписывает опре­деленное отношение к агрессивности. У Бордена [R. Borden, 1975] в первой части опыта присутствовали наблю­датели, воспринимавшиеся испыту­емыми либо как склонные к агрессии (тренер университетского клуба каратистов), либо как отвергающие ее (один из основателей “Общества про­тив ядерной экспансии”). Если за экспериментом следил “агрессивный” наблюдатель, то испытуемые действовали более агрессивно, чем в присутствии наблюдателя-пацифиста. Как только “агрессивный” наблюда­тель уходил, используемая первой подгруппой интенсивность тока сни­жалась до уровня, характерного для подгруппы с наблюдателем-пацифистом (у последней подгруппы после ухода наблюдателя интенсив­ность тока по-прежнему оставалась низкой).

В описанных исследованиях под­ставными лицами выступали малозна­комые реальным испытуемым люди. Когда же предварительно их близко знакомили друг с другом, то последу­ющая агрессия уменьшалась [W.H. Silverman, 1971]. Очевидно, в этом случае больший вес приобретают мысли об оценке своего агрессив­ного действия партнером, с которым субъект только что дружески беседо­вал. В конечном счете не следует также забывать, что все эти искус­ственные эксперименты с электроразрядами могут осуществляться лишь при условии, что испытуемый точно следует инструкциям экспериментатора и является в его глазах “понятливым” и проявляющим готовность к сотрудничеству. До каких пределов может дойти агрессия испытуемых при подобном послушании экспериментатору, продемонстрировал сенса­ционный эксперимент Милгрэма [S. Milgram, 1963], в котором агрессия осуществлялась испытуемыми при все усиливавшихся (фиктивных) криках боли жертв.

Эмоция гнева и общее состояние возбуждения

Одним из спорных моментов пока еще остается вопрос: является ли гнев достаточным, необходимым или просто благоприятствующим услови­ем агрессивного поведения? Берковитц [L. Berkowitz, 1962] считает гнев решающим опосредующим звеном между фрустрацией и агрессией. Ина­че говоря, гнев, по его мнению, необ­ходим, но не достаточен, ибо для наступления враждебной агрессии требуются еще запускающие раздра­жители как факторы направления действия (см. рис. 8.6). Бандура [A. Bandura, 1973] трактует гнев как один из компонентов общего возбуж­дения, которое способствует агрес­сии, только если в данных ситуацион­ных условиях агрессия доминирует, а ее предвосхищаемые последствия не оказываются в целом чересчур неблагоприятными. Современное состо­яние исследований свидетельствует в пользу третьей позиции [В.G. Rule, A.R. Nesdale, 1976], более сходной с точкой зрения Берковитца, чем Бан­дуры. Эмоциональные состояния, пе­реживаемые в форме гнева, выполняют, по-видимому, функцию не только побуждения, но и направления, усиливая интенсивность обращенных на вызвавшую гнев причину агрессии, а также ускоряя ее совершение.

Имеющиеся на сегодня данные не оставляют сомнений в том, что гнев, возникающий в результате фрустрации и неправомерных или враждеб­ных актов, повышает готовность к направленной на его источник агрес­сии. Однако не решен ряд вопросов. Например, может ли гнев утихать вследствие замещающего пережива­ния агрессивных актов, совершенных кем-то другим, и приводить тем са­мым к снижению агрессии? К этому вопросу мы вернемся при обсуждении проблемы катарсиса, здесь же кос­немся двух других спорных моментов. Повышает ли гнев агрессию и тогда, когда субъекту нетрудно предугадать ее негативные последствия? И могут ли состояния эмоционального возбуж­дения, вызванные источниками, отлич­ными от фрустрации или нападения, суммироваться с наличным аффектом гнева и вести к усилению интенсивно­сти результирующей агрессии? Каковы условия, ведущие к такого рода (оши­бочной) атрибуции состояния эмоционального возбуждения?

Линейная зависимость между силой гнева и интенсивностью агрессии именно потому наблюдалась неповсеместно, что по мере усиления агрессии увеличивается также и страх перед ее предвосхищаемыми последствиями (не считая ярости и агрессив­ного взрыва чисто импульсивного характера). Предвидя возможность сильного возмездия, человек поста­рается сдержаться [J. Shorten et al., 1970]. Субъект может также опасаться зайти слишком далеко и наказать другого чересчур сильно, что вызовет угрызения совести (негативная само­оценка) или осуждение со стороны окружающих (негативная оценка дру­гими людьми). Берковитц, Лепински и Ангуло [L. Berkowitz, J.P. Lepinski, Е.J. Angulo, 1969] попытались с по­мощью ложной обратной связи о (мнимо) физиологически измеренном состоянии возбуждения индуцировать гнев трех различных интенсивностей. Сначала испытуемый сталкивался с плохим обращением со стороны дру­гого (подставного) испытуемого. За­тем при применении процедуры Басса испытуемые, у которых возникал гнев средней силы, пользовались более интенсивными и продолжительными электроразрядами, чем испытуемые со слабым или же очень сильным гневом. Неожиданную нелинейность отношения между гневом и агрессив­ностью авторы объясняют тем, что гнев максимальной силы кажется ис­пытуемым неуместно высоким и по­этому приводит к процессу торможе­ния.