IV. Знание не есть только правильное мнение (187b – 201с)

Доказательство этого заключается в том, что если брать мнение именно как мнение, то ровно ничего нельзя сказать ни о его истинности, ни о его ложности.

12. Критерий правильности или ложности мнения заключается не в процессах познания предмета, основанных исключительно на мнении (187b – 188с). После небольшой интермедии (187b-е) утверждается, что невозможно, чтобы нечто одно известное почитали за нечто другое известное, или известное – за неизвестное, или нечто неизвестное – за другое неизвестное, а между тем считается, что ложное мнение можно иметь, принимая известное не за то, что оно есть, а за другое. Отсюда делается вывод, что при исследовании возможности ложного мнения необходимо отправляться не от знания или незнания, а от бытия или небытия (188а-с).

13. Невозможно иметь ложное мнение о несуществующем (188d – 189b), ибо о несуществующем вообще нельзя иметь какое-либо мнение.

14. Ложное мнение как иномнение (άλλοδοξία) (189b – 190a): когда мнится не то, что надо, т.е. одно вместо другого. Но возможно ли иномнение? Ведь если мышление есть разговор души самой с собой и она мыслит два разных или противоположных предмета, то душа не примет один из них за другой (189b – 190е).

15. Правильное мнение вообще неопределимо без чистого знания как такового (190а – 201с). Правильное мнение не заключается ни в правильном мышлении, потому что мышление не есть мнение, ни в самом факте правильного мнения, потому что оно подобно отпечаткам на восковой доске, которая может быть то более мягкой, то более жесткой, фактически никогда не остается одинаковым, ни в соотношениях мышления и мнения, потому что это соотношение тоже вечно изменяется и содержит в себе самые разнообразные степени истинности или ложности (190а – 195b). Но даже если остановиться и на одном мышлении, то и оно часто бывает спутанным и потому тоже не может считаться правильным мнением. 7 + 5 фактически в наших расчетах мы часто можем в порядке ошибки принимать не за 12, а за 11 (195b – 196с) и, владея теоретически какими-нибудь знаниями, практически пользоваться ими невпопад, т.е. пускать в ход не те знания, какие надо (196d – 199b), да к тому же и не отдавать себе в этом отчета (199b – 200d). Получается, таким образом, что определять знание нужно вообще без использования понятия мнения (200d – 201с).

V. Знание не есть правильное мнение с объяснением (201d – 210b)

16. Объяснение в виде слов как таковых. Объяснение, очевидно, не просто слова, потому что само правильное мнение тоже выражается словами (201d – 202d).

17. Объяснение в виде целостной структуры слов (202е – 208b). Эта целостная структура слов не состоит из отдельных разрозненных букв или звуков, имеющих свое собственное значение (202е – 203d). Очевидно, слог есть такое целое, которое уже не делится на отдельные элементы; разрозненные элементы, взятые вместе, есть все, но это все еще не есть целое (203е – 204b). С другой стороны, в целом, как бы оно ни было индивидуально, нет ничего, кроме его частей. Следовательно, части целого не разрозненные и дискретные предметы, но отражают в себе то целое, частями которого они являются; стало быть, целое, собственно говоря, не делится на части, поскольку оно целиком присутствует в каждой своей части. Отсюда отдельный звук слога несет на себе смысл того слога, к которому он относится (204b – 205b); и, следовательно, слог есть какая-то одна "идея", не имеющая частей, хотя эта идея и тождественна со всеми составляющими ее элементами (205b-е). А отсюда вытекает и то, что элементы целого, хотя они и лишены смысла в отношении этого целого, когда берутся разрозненно, получают полную осмысленность, когда берутся вместе с целым, подобно тому как та сотня частей, из которых состоит колесница, вовсе не есть сама колесница и тем не менее составляет вместе нечто целое, так что мы можем пользоваться этой колесницей, обращая внимание не на все ее мельчайшие части, а только на некоторые (206а – 207с). Однако и с учетом всего этого правильное мнение о целом слове составится только при условии правильной последовательности составляющих его звуков. Следовательно, правильное мнение о предмете возможно только при участии в мнении подлинного знания об этом предмете (207d – 208b). Общий вывод из этого анализа знания как правильного мнения к тому и сводится, что само правильное мнение и неопределимо и невозможно без чистого знания, о котором в "Теэтете" еще нет разговора.

18. Объяснение в виде указания на отличительный признак вещи (208с – 210b). Для того чтобы отличительный признак вещи характеризовал самое вещь, уже надо знать самое вещь. Если же мы не знаем вещи, то привлекаемые нами для ее характеристики признаки ни к чему индивидуальному не относятся и оказываются общими и разрозненными понятиями, приложимыми к чему угодно. Но различение одной вещи (в ее подлинной индивидуальности) и другой вещи есть уже не правильное мнение, но знание.