Концепция региональной безопасности в России
Во-первых, концепции региональной безопасности России возникли не на пустом месте. Россия, как основная правопреемник бывшего СССР унаследовала от него не только центральный аппарат управления, министерства и ведомства, место в Совете Безопасности ООН, ядерную кнопку и международный дани СССР, но и определенное мышление в области международной и национальной безопасности, равно как и не отказалась от ряда международных обязательств Союза.
В этой связи проблема преемственности взглядов СССР и России в области региональной безопасности имеет не только историческое, но и важное теоретическое значение.
Во-вторых, сложившийся вместо биполярного многополярный мир заметно усложнил для российского руководства выработку концепций национальной и региональной безопасности. СССР имел ясно очерченный круг идейных и политических противников, чего лишилась Россия.
Вследствие этого в России наблюдается размытость видения национальной безопасности, на фоне чего идет поиск потенциальных внешних противников на самых разных направлениях, дабы не лишать Российские Вооруженные Силы их основного предназначения «защищать страну от внешних посягательств».
В-третьих, несмотря на некоторую преемственность в России по сравнению с СССР произошло главное изменение, которое связано с демократизацией и плюрализацией общества. Нет более единой внешней политики, нет и единой военно-политической стратегии. Октябрьские события 1993 г. в Москве наглядно показали, насколько могут разниться взгляды руководства и оппозиции не только на проблемы внутреннего социально-экономического и политического развития страны, но и на военные проблемы, международную политическую ориентацию.
И все-таки, несмотря на плюрализм мнений, для данной темы важно проследить формирование центристской линии, которая по идее должна отражать мнение большей части населения страны, большей части экспертов и специалистов России.
В-четвертых, определяя термин «региональная безопасность», автор имеет в виду меры противодействия тем вызовам, которые могут бросаться России не со стороны крупных держав или их коалиций, а со стороны средних и малых государств, движений, что, например, на данном этапе имеет место в районе таджикско-афганской границы.
Если в 70-е годы СССР исходил из необходимости быть готовым к ведению двух больших войн (с Западом и Китаем) и одной малой, например, со странами СЕАТО, то постепенно вследствие нормализации отношений с Западом и Китаем для СССР и потом России ситуация изменилась и возникла необходимость быть готовым к сдерживанию по крайней мере одного крупного противника и противостоянию малым региональным угрозам.
В-пятых, проблема региональных угроз для России становится все более актуальной вследствие возникновения политического хаоса в пределах границ Содружества и в сопредельных регионах (Афганистан).
В довершение всего еще не до конца понятна идея СНГ. Есть как несогласные с ней, так и ее сторонники. Кому-то ближе идея А. Солженицына, предусматривающая единение славянских республик и Казахстана. Другие склонны акцентировать внимание, прежде всего, на укреплении российской государственности и недопущении развала самой России. В этой ситуации вопрос об охране границ для России представляет особый интерес не только с технической и экономической точек зрения, но, прежде всего с политической: нужно ли охранять границы СНГ или же сконцентрировать внимание на укреплении российских рубежей.
Региональные вызовы для России являются своего рода лакмусовой бумажкой по проверке ее способности противостоять внешним вызовам. Если она в ближайшее время продемонстрирует свою высокую способность противостоять региональным вызовам, то ее сила будет признанной и количество этих вызовов сократится.
Если же Россия проявит свою неспособность должным образом отвечать на региональные угрозы, то последние могут возрастать, воздействуя на политическую ситуацию внутри страны и ведя к дестабилизации.
В-шестых, очень все большее влияние на выработку политики в области обеспечения региональной безопасности будет оказывать общее умонастроение российских граждан.
В СССР под воздействием идеологической и пропагандистской обработки, путем отдания обязательных к выполнению приказов, можно было мобилизовывать массы и направлять войска для ведения боевых действий на соседние территории, будь то Венгрия, Чехословакия или Афганистан. Сложнее убедить в том российских граждан и объяснить им, чьи интересы они должны защищать в теперь уже далеком Таджикистане, в Приднестровье или на Кавказе, не говоря уже, например, о Ближнем Востоке.
Всем очевидно, Россия вступила в полосу истории, когда основное внимание населения, да и руководства страны обращено, прежде всего, на решение собственных экономических и внутренних социальных проблем - то есть в период интравертности. Словом, на смену советскому интернационализму пришел некий изоляционизм. Мобилизовывать население на выполнение разного рода международных миссий становится все более трудной задачей.
В-седьмых, России все-таки никуда не уйти от решения региональных проблем особенно с соседями. Более того, ей будет принадлежать важнейшая роль в их решении. Конфликт Грузии и Абхазии вероятнее всего придется решать при посредничестве России даже, несмотря на то, что лидер Грузии Э. Шеварднадзе назвал предыдущее российское посредничество политическим обманом.
Страны СНГ с их социалистической экономикой не могут производить конкурентоспособный на мировом рынке товар и, прежде всего,вынуждены торговать друг с другом. Налаживавшиеся десятилетиями экономические связи оборвать весьма трудно. Для восстановления экономик требуется стабильность. Да и сама Россия нуждается в республиках экономически. Национализмы приходят и уходят, а экономическая целесообразность остается.
В подходе» скажем, России до 1917 г. и СССР как ее преемника к проблемам региональной безопасности, несомненно, имеется определенная преемственность, также впрочем, и в подходах СССР и России после 1991 г. тоже наблюдается похожая картина. И это несмотря на разность в общественных формациях и политических ценностях.
В подходе» скажем, России до 1917 г. и СССР как ее преемника к проблемам региональной безопасности, несомненно, имеется определенная преемственность, также впрочем, и в подходах СССР и России после 1991 г. тоже наблюдается похожая картина. И это несмотря на разность в общественных формациях и политических ценностях.
В СССР, например, считали, что угроза может проистекать только со стороны сил мирового империализма или их ставленников («марионеток») в третьем мире. Но даже последний вид угроз связывался в большей степени с мировым империализмом. Несколько видоизменился этот подход в связи с разрывом с Китаем. Допускалось, что региональные угрозы могут возникать в результате «происков» маоистов.
Очевиден вопрос: а вообще существовали ли региональные угрозы для идеологизированного Советского Союза? Да, в реальном плане такие могли возникать и существовать, но, как правило, с течением времени они глобализировались и не только потому, что это было выгодно советской пропаганде.
При возникновении таковых другая сторона - империализм - сразу получала, определенный соблазн «пощупать» СССР на деле, и пользовалась такими возможностями. Примеров тому множество. С другой стороны, малые страны откровенно боялись советской военной мощи, чтобы бросать ей не только военные, но подчас и политические вызовы. Для России противоборство двух блоков потеряло значение, она значительно сократила вооружение и численность своей армии, часть Вооруженных Сил Союза перешло под юрисдикцию других бывших союзных республик.
Военная мощь России уже не выглядела столь впечатляющей как у Союза, к тому же она продемонстрировала свою «робость» в поддержании законности и порядка в ряде приграничных регионов, что дало некоторым соседям думать, что по отношении к ней можно проводить и силовую политику.
И если мир стал многополярным, то региональная безопасность, таким образом, приобрела для России важное практическое значение. Поскольку в современной России угрозы и опасности с Запада в основном считаются маргинальными, за исключением разве что недавних эксцессов со странами Балтии, то для нее комплекс региональных опасностей стал все больше замыкаться на Юг. С Украиной возникли острые споры по поводу Крыма, Черноморского флота, с Молдовой - из-за Приднестровья, далее весьма сложно складываются отношения с кавказскими республиками.
Непроста ситуация и в Средней Азии, где в результате кровопролитнейшего внутреннего конфликта в Таджикистане перед Россией ребром стал вопрос, участвовать ли ей в нем, защищать ли таджикскую границу с Афганистаном или уйти к Уралу.
Чтобы понять нынешние ориентиры России в политике региональной безопасности, по всей видимости, необходимо проследить подходы к ней советского руководства, которые эволюционизировали и менялись от вождя к вождю.
Если для ленинского периода была характерна политика «наведения мостов» и поиск друзей в слабой зоне нынешнего третьего мира, то для Сталина ориентиры изменились: он видел на Востоке лишь мелкобуржуазное болото и сконцентрировал свою политику на иных направлениях противодействия империализму. Хрущев не только возобновил политику наведения мостов, но и начал активное проникновение в третий мир, в частности на Ближний Восток с целью создания антиимпериалистической пятой колонны.
При Брежневе началось активное наступление по позиции империализма в третьем мире, которое дало скорее негативные, нежели позитивные результаты, после чего начался горбачевский откат от третьего мира и поиски новых форм взаимодействия с иностранными государствами. При Ельцине поиск таких форм продолжался.
Автор выражает благодарность американской неправительственной организации Айрекс, оказавшей существенную помощь в подготовке и написании данной работы.