Глава 18

Псевдогаллюцинации.

Как всегда, споры и разночтения вызывают описания псевдогаллюцинаций (Hagen F., 1868, В.Х.Кандинский, 1885).

Большинство пациентов-шизофреников, у которых отме­чается вербальный псевдогаллюциноз и которые доступны контакту, обычно и упрощенно рассказывают о нем как о "голосах внутри головы".

В.Гризингер в своем изложении псевдогаллюцинаций образно иллюстрирует их словами Шекспировского Гамлета: "Отец! Мне кажется, его я вижу... в очах моей души...".

Петербургская школа психиатров настаивает на карди­нальном отличии псевдогаллюцинаций от галлюцинаций ис­тинных (реальных для больных) по признаку, который обоз­начается как "инакость". Якобы, данный признак исключает отождествление тех и других, т.к. подразумевает воспринима­емую пациентами полную фантастичность обманов воспри­ятия. Последние доносятся до больных из субъективно нере­ального пространства, что и делает их "инакими". Добавлю, что термин "инакость" остается весьма условным и спорным по причине своей невнятности.

Московские психиатры традиционно обозначают в качес­тве отличительной особенности псевдогаллюцинаций симп­том "сделанности", т.е. ощущение насильственности их воз­никновения. Однако при этом теряется возможность дефини­ции собственно псевдогаллюцинаторных нарушений, вычле­нения их из общего синдрома Кандинского - Клерамбо. В частности, становится невозможным выделить псевдогаллю­цинации из психических автоматизмов (например, из психо­тического ментизма - наплывов звучащих и неподчиняемых воле мыслей).

К.Ясперс в "Общей психопатологии" в разделе об аномальных психических феноменах, цитируя Кандинского, обращает внимание на восприятие псевдогаллюцинаций посредством "внутреннего взора". Кроме того, он предлагает

76

ряд отличительных признаков псевдогаллюцинации не от истинных галлюцинаторных переживаний, а в параллели сум­мы отличий нормальных восприятий и нормальных представ­лений. По К.Ясперсу псевдогаллюцинации, во-первых, лише­ны конкретной реальности (телесности). Они появляются в субъективном внутреннем пространстве представлений, но "внутреннему взору" они кажутся как имеющие вполне четкие очертания и во всех подробностях. Во-вторых, как следует из перечня критериев псевдогаллюцинаторных пере­живаний, их описания по форме и содержанию совпадают и переплетаются с обычными "нормальными" представлениями любого психически здорового человека, которому присущи внутренние монологи, внутренне озвученная работа мысли, размышления "про себя", сомнения, возражения самому себе и т.д. Существенная же разница нормальных представлений и псевдогаллюциноза (слухового, чувственного) заключается в том, что вся "внутренняя" работа мысли в результате шизо­френического процесса отчуждается, становится посторонней и звучащей помимо воли, а в силу прогредиентности процесса (диссоциации, схизиса, аутизации), еще и "сделанной" извне.

К сказанному можно лишь добавить, что из всех сущест­вующих определений псевдогаллюцинаций их характеристи­ки в качестве "отчужденных представлений" выглядят наибо­лее убедительными.

Вывод о наличии некоего процесса вычленения субъек­тивного мира душевнобольных пациентов из психической реальности за счет его дезавтоматизации и утраты за ним сознательного и волевого контроля есть учение о психичес­ком отчуждении, которое имеет много приверженцев. Напри­мер, Д.Купер, введший в обиход слово "антипсихиатрия" и являвшийся сторонником "семейной теории" шизофрении (Bateson G.), считал, что социальное отчуждение, проблемы семьи в "цивилизованном" обществе и проблема шизофрении - одинаковы по сути.

Среди отечественных психиатров вопрос об отчуждении

77

в психопатологии наиболее полно освещен в академических трудах А.А. Меграбяна.

Причинность всех продуктивных феноменов психоти­ческого уровня (аффективных, бредовых, галлюцинаторных) отчасти всегда была и есть причинностью самого душевного заболевания. Не хотелось бы прямо, косвенно, даже в со­авторстве с А.А.Меграбяном создавать какое бы то ни было подобие параллельной патогенетической теории в психиат­рии. Но при всем уважении к Андронику Амбарцумовичу не могу не заметить, что самое совершенное звено в теории психического отчуждения ограничивается ее названием. Кон­кретное и детальное изложение теории оставляет желать луч­шего, поскольку оно состоит из физиологического редукцио­низма и сомнительных деклараций, подкрепленных цитатами из трудов нейрофизиологов-неокартезианцев (И.П.Павлов, А.А.Ухтомский, ЛА.Орбели и др.). За рамками теории остал­ся ее нейропсихологический аспект (психологическая целе­сообразность нейродинамической организации), патопсихоло­гическая сторона вопроса (социальная целесообразность пато-психических феноменов) и общеметодологическая проблема психиатрии (целесообразная сущность психопатологической составляющей в формировании общественного продукта -человеческого сознания).

Далее я попытаюсь осветить механизм образования пси­хотической продукции, хотя бы на уровне приемлемой гипо­тезы. Пока же считаю необходимым отметить, что феномен психического отчуждения, одним из проявлений которого вы­ступает чувственный, вербальный и другие виды псевдогал­люциноза, а также, по большому счету, все психопродуктив­ные расстройства, является феноменом душевной, а не мозго­вой патологии.

Этот вывод в корне противоречит традиционным для отечественной психиатрии представлениям о причинах гал­люцинаторной психопатологии как о субстратно обусловлен­ной патологии мозговых "анализаторов".

78