СОДЕРЖАНИЕ

1.Индоевропейские языки

2.Кавказские языки

3.Баскский язык

4.Бурушаски

5.Аранта

6.Койсанская семья

7.Дравидская семья

8.Уральские языки

9.Алтайские языки

10.Афразийские языки

11.Бенуэконголезские языки

12.Китайско-тибетские языки

13.Аустроазиатские языки

14.Австронезийские языки

15.Палеоазиатские языки

16.Индейские языки

ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ ЯЗЫКИ

Семья индоевропейских языков - языковая семья, наиболее широко распространенная в мире. Ареал ее распространения включает практически всю Европу, обе Америки и континентальную Австралию, а также значительную часть Африки и Азии. Более 2,5 млрд. человек – т.е. около половины всего населения земного шара – говорят на индоевропейских языках. Все основные языки Западной цивилизации являются индоевропейскими. К этой семье языков принадлежат все языки современной Европы, за исключением баскского, венгерского, саамского, финского, эстонского и турецкого, а также нескольких алтайских и уральских языков европейской части России. Древнейшими известными памятниками индоевропейских языков являются хеттские тексты, относящиеся к 17 в. до н.э. Некоторые гимны Ригведы и Атхарваведы тоже являются очень древними и восходят приблизительно к 1400 до н.э. или даже ранее, однако они передавались в устной форме и были записаны позднее. То же самое можно сказать о гомеровском эпосе, отдельные части которого восходят к 13 или даже к 14 в., а также, вероятно, о древнейших фрагментах Авесты (время создания которой весьма неопределенно).

Для записи индоевропейских языков использовались разные системы письма. Хеттский клинописный, палайский, лувийский и древнеперсидский записывались клинописью, лувийский иероглифический – особой иероглифической слоговой азбукой, санскрит – с помощью кхароштхи, деванагари, брахми и других алфавитов; авестийский и пехлеви – особыми алфавитами, современный персидский – арабским письмом. По имеющимся в настоящее время сведениям, все типы алфавитов, которыми пользовались и пользуются языки Европы, происходят от финикийского.

В индоевропейскую семью языков входят по крайней мере двенадцать групп языков. В порядке географического расположения, двигаясь по часовой стрелке от северо-западной Европы, это следующие группы: кельтская, германская, балтийская, славянская, тохарская, индийская, иранская, армянская, хетто-лувийская, греческая, албанская, италийская (включая латынь и произошедшие из нее романские языки, которые иногда выделяют в отдельную группу). Из них три группы (италийская, хетто-лувийская и тохарская) целиком состоят из мертвых языков. Из других мертвых языков бесспорно являются индоевропейскими палайский и лувийский, а также лидийский и ликийский. От фракийского, фригийского и иллирийского языков мало что сохранилось; есть основание предполагать, что фракийский или иллирийский являются предками современного албанского языка, а фригийский – современного армянского.

Первым, кто заметил сходство между санскритом и европейскими языками, был флорентийский купец и путешественник Филиппо Сассетти (1540–1588). Сравнивая итальянские слова sei, sette, otto, nove, Dio, serpe c санскритскими , sapta, , nava, devas, sarpan, он понял, что их сходство не случайно, а обусловлено языковым родством (которое и сегодня может быть проиллюстрировано теми же примерами). С другой стороны, и совершенно независимо, поразительное сходство между персидским и немецким языками было замечено и показано на многочисленных примерах фламандским ученым Бонавентурой Вулканием в его труде De literis et lingua Getarum sive Gothorum (1597), а после него – несколькими немецкими исследователями. Первым ученым, который логически вывел из подобных фактов возможность существования исходного индоевропейского праязыка, был сэр Уильям Джоунз, который в 1786 писал: «Санскрит, при всей его древности, имеет поразительную структуру; он совершеннее, чем греческий, богаче, чем латынь, но при этом в его глагольных корнях и в грамматических формах обнаруживается отчетливое сходство с обоими этими языками, которое не могло возникнуть случайно, это сходство столь велико, что ни один филолог при исследовании всех трех языков не может не прийти к выводу, что они произошли из одного общего источника, который, по-видимому, уже не существует. Аналогичные, хотя и не столь очевидные основания имеются для предположения о том, что готский и кельтский также имеют общее происхождение с санскритом; к этой же семье языков может быть причислен и древнеперсидский». Джоунз не углублялся в эту проблему, но уже в работах Р.Раска и Ф.Боппа (ок. 1815) было начато систематическое исследование индоевропейских языков и заложены основы сравнительной индоевропеистики.

К языкам, выделенным Джоунзом, – латыни, греческому, индийским, кельтским и германским, – Бопп в 1816 добавил иранские, Раск в 1818 – балтийские и славянские, и снова Бопп в 1854 – албанский. Армянский, ранее считавшийся одним из иранских диалектов, был признан в качестве самостоятельного индоевропейского языка Хюбшманом в 1875. Принадлежность тохарского к индоевропейским языкам была доказана Ф.Мюллером в 1907, клинописного хеттского – Б.Грозным в 1915, лувийского – им же (позднее), иероглифического лувийского – И.Гельбом и П.Мериджи, лидийского и ликийского – Мериджи, палайского – Г.Боссертом. Какое-либо родство индоевропейской семьи языков с другими языковыми семьями – семитской, уральской, алтайской и др. – пока не доказано. Индо-хеттская теория Э.Стёртеванта, которая рассматривает хеттский и некоторые другие анатолийские языки как параллельную индоевропейским самостоятельную, хотя и родственную, группу, не имеет достаточных подтверждений.

Индоевропейский праязык был, несомненно, флективным языком, т.е. его морфологические значения выражались посредством изменения окончаний слов; в этом языке отсутствовала префиксация и почти не было инфиксации; он имел три рода – мужской, женский и средний, различалось не менее шести падежей; существительные и глаголы были отчетливо противопоставлены; была широко распространена гетероклиза (т.е. нерегулярность в парадигме, ср. fero : tuli или I am : I was). Согласно классической схеме, система фонем включала четыре класса смычных согласных (глухие непридыхательные, глухие придыхательные, звонкие непридыхательные, звонкие придыхательные) с четырьмя позициями артикуляции (велярные, лабиовелярные, дентальные, лабиальные); два плавных (l, r), два полугласных (y, w), два носовых (m, n), один сибилянт (s), но ни одного фрикативного (за исключением s) и ни одной аффрикаты. Все носовые, плавные и полугласные на самой поздней стадии существования индоевропейского языка могли выступать в двух функциях – слоговой и неслоговой. В раннем индоевропейском имелось только три собственно гласных фонемы – a, e и o (долгие и краткие); позднее к ним прибавились i, u, и редуцированный – . Ударение было подвижным и имело вполне определенные морфологические функции. Существовала весьма развитая система чередований гласных, выполнявших морфологические функции, пережитки которой отчасти сохранились – например, в английском (ср. give, gave, given; drive, drove, driven; sing, sang, sung, и т.п.) и, в меньшей степени, в русском (ср. убрать, уберу, убор). Корни модифицировались путем прибавления справа одного или больше корневых определителей (суффиксов) и окончаний.

Благодаря развитию ареальной лингвистики сложился новый и весьма плодотворный подход к проблеме реконструкции индоевропейской культуры. Было замечено, что крайние области индоевропейского ареала (латинская и кельтская, с одной стороны, и индийская и иранская – с другой) обнаруживают множество слов религиозного, социального и политического характера, которые связаны с жестким патриархальным общественным устройством. Такие слова, как латинские flamines, pontifices, кельтское druides, а также индийские gurú-, brahmán-, говорят о том, что в этом обществе существовало господство жреческих коллегий, которые изустно передавали сакральные знания. Эти слова, несомненно, сохранились от более древнего периода и свидетельствуют о том, что индоевропейское общество некогда имело религиозно-аристократическое устройство, основанное на жесткой социальной дифференциации. Пережитки такой социальной структуры можно наблюдать в позднейших кастах Индии, которые практически полностью воспроизводят систему общественного устройства древней Галлии, как она описана Цезарем, а также Древней Ирландии и Рима. Центральные области индоевропейского ареала (германская, балтийская, славянская, греческая, армянская) утратили все или большинство из этих терминов и демонстрируют в историческое время намного более демократическое устройство, при котором власть царя, знати и жрецов невелика, жреческих объединений мало, а политические и судебные дела решает народное собрание.

Литература:

Топоров В.Н. Индоевропейские языки. – Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990

Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М. – Л., 1938

Георгиев В.И. Исследования по сравнительно-историческому языкознанию. М., 1958

Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры, кн. 1–2. Тбилиси, 1984

Кавказские языки

Кавказские языки это - множество языков, не родственных индоевропейской, алтайской, уральской или семитской семьям, на которых говорят ок. 7 млн. человек. Интенсивные полевые исследования в первые десятилетия 20 в. позволили выделить около 40 отдельных языков. Из них только на грузинском говорит более 3 млн. человек; на мегрельском, аварском, адыгейском, кабардино-черкесском, чеченском, ингушском, даргинском и лезгинском говорят более 100 тыс. человек. Существуют языки, которые используются всего в нескольких селениях.

Кавказские языки делятся на три больших группы со множеством подгрупп и ветвей. Приблизительные оценки количества говорящих, основанные на переписи 1979, далее приводятся в скобках.

Картвельская (южная) группа разделяется на три ветви: грузинскую, включающую в себя грузинский язык (ок. 4 млн.); мегрело-чанскую, в которую входят мегрельский язык (ок. 500 тыс.), используемый в западной Грузии, и лазский язык (около 30 тыс., в основном в Турции); и сванскую, состоящую из сванского, или сванетского языка (ок. 35 тыс.), распространенного в горных долинах к северу от Кутаиси в западной Грузии.

Абхазо-адыгская (северо-западная) группа (около 900 тыс.) включает в себя абхазский, абазинский, адыгейский, кабардино-черкесский и убыхский языки. Абхазский язык (около 100 тыс.) используется в Абхазии, на побережье Черного моря на северо-западе Грузии. На абазинском языке (примерно 35 тыс.) говорят в Карачаево-Черкесской автономной республике на юге России. Адыгейский язык (104 тыс.) распространен на юге России в Адыгейской автономной республике и в примыкающих районах Краснодарского края. На кабардино-черкесском языке (около 650 тыс.) говорят в центральных районах самого юга России, особенно в Кабардино-Балкарской и Карачаево-Черкесской автономных республиках, а также в Турции. Убыхский язык (25 тыс.) более не используется на Кавказе в результате широкомасштабной эмиграции кавказских мусульман в западную Турцию во второй половины 19 в.

Нахско-дагестанская (северо-восточная) группа подразделяется на нахскую ветвь (более 1,1 млн. до войн 1990-х годов) и дагестанскую ветвь (ок. 1,75 млн.). Нахская ветвь включает три языка: чеченский, ингушский и бацбийский. На чеченском (ок. 940 тыс. до войн) и ингушском (230 тыс.) говорят, соответственно, в Чеченской Республике и в Республике Ингушетия. Бацбийский язык используется лишь в одной изолированной деревне на западе Грузии.

Кавказские языки сильно отличаются по своей структуре от всех других языков этой части мира. Фонетическая система характеризуется относительной простотой гласных и необычайным разнообразием согласных, что можно показать на примере абазинского языка, где число согласных равно приблизительно 70. Кроме звонких и глухих или придыхательных, смычных и аффрикат, во всех этих языках есть гортанная смычка. Северные языки имеют огромное количество согласных, таких, как составные лабио-дентальные смычные, латеральные и ларингальные смычные, лабиализованные s и š, а также множество свистящих фрикативных звуков. В области морфологии в некоторых кавказских языках количество падежей в именах достигает необычайного числа, не имеющего параллелей в других известных языках; так, в табасаранском языке различается более 50 падежей (ср. 6 падежей в классической латыни или 21 в венгерском). В большинстве северо-восточных и северо-западных языков имена делятся на классы, соответствующие грамматическим родам в индоевропейских языках. В этих языках вполне обычны различия по признакам «одушевленный – неодушевленный», «человек – не человек», «женского пола – мужского пола», «достигший половой зрелости – не достигший половой зрелости» и сложные комбинации этих категорий. Однако самой сложной частью грамматик этих языков является глагол, в котором часто выражается не только лицо, время, вид и модальность, но и согласовательные классы подлежащего, прямого и косвенного дополнений.

Только один кавказский язык имеет статус литературного уже на протяжении многих веков – грузинский, официальный язык Грузии, непрерывная литературная традиция которого восходит к 5 в. н.э.

Попытки доказать родство всех кавказских языков не имели успеха. Родство северо-кавказских (абхазо-адыгских и нахско-дагестанских) предполагалось уже Н.С.Трубецким и было доказано С.Л.Николаевым и С.А.Старостиным (в 1994). Внешние родственные связи кавказских языков остаются предметом споров. Наиболее разработанными являются ностратическая гипотеза, связывающая картвельские языки с другими семьями Евразии, и сино-кавказская гипотеза С.А.Старостина, предполагающая родство северо-кавказских, енисейских и сино-тибетских языков. Не исключено родство северо-кавказских языков с баскским и с этрусским..

Литература:

Алексеев М.Е., Старостин С.А. Комментарии к кавказоведческим работам Н.С. Трубецкого. – В кн.: Трубецкой Н.С. Избранные труды по филологии. М., 1987

Иберийско-кавказские языки. – В кн.: Языки народов СССР, т. 4. М., 1967

Языки Древней Передней Азии (несемитские). Иберийско-кавказские языки. Палеоазиатские языки. – В кн.: Языки Азии и Африки, т. 3. М., 1979

Сравнительно-историческое изучение языков разных семей. Современное состояние и проблемы. М., 1981