4. Глава 2. Возникновение научного эксперимента, как метода исследования

Основной метод исследований Нового времени — научный эксперимент, который отличается от всех возможных наблюде­ний тем, что предварительно формулируется гипотеза, а все на­блюдения и измерения направлены на ее подтверждение или оп­ровержение.

Экспериментальный метод начал готовить к разработке еще Леонардо да Винчи (1452-1519). Но Леонардо жил за сто лет до этой эпохи, и у него не было соответствующих технических воз­можностей и условий. Не разработана была также логическая струк­тура экспериментального метода. Эксперименту Леонардо да Винчи недоставало строгости оп­ределений и точности измерений, но можно только восхищаться универсальностью ума этого человека, которой восторгались его современники и которая поражает сегодня нас. С методологической точки зре­ния Леонардо можно считать предшественником Галилея. Помимо опыта он придавал исключительное значение математике. «Лучше маленькая точность, чем большая ложь», — утверждал он¹.

Начало экспериментальному методу Нового времени положи­ло изобретение двух важнейших инструментов: сложного микро­скопа (ок. 1590 г.) и телескопа (ок. 1608 г.). Уже древние греки были знакомы с увеличительной силой линзовых стекол. Но сущ­ность и микроскопа, и телескопа заключается в соединении не­скольких увеличительных стекол. По-видимому, первоначально такое соединение произошло случайно, а не под влиянием какой-нибудь руководящей теоретической идеи. Первый микроскоп изоб­рел, по всей видимости, голландский шлифовальщик стекол Захарий Янсен, первую подзорную трубу — голландский оптик Франц Липперстей.

С появлением телескопов развитие астрономии поднялось на качественно новый уровень. Были открыты (еще Галилеем) четы­ре наиболее крупных спутника Юпитера, множество новых, не видимых невооруженным взглядом, звезд; было достоверно уста­новлено, что туманности и галактики являются огромным скопле­нием звезд. Кроме того, были обнаружены темные пятна на Солн­це, которые вызвали особые возражения и даже ярость руководи­телей католической церкви.

К середине XVII в. выдающийся астроном Гевелий изготовил первую карту Луны. Именно он впервые предложил принятые в настоящее время названия темных пятен Луны — океаны и моря. Гевелию удалось наблюдать девять больших комет, что положило начало их систематическому исследованию.

В конце века Тихо Бра­ге усовершенствовал технику наблюдений и измерений астроно­мических явлений, достигнув предела возможностей использованного им оборудования. Он также ввел, как отмечалось выше, в практику наблюдения пла­нет во время их движения по небу.

В Новое время, во многом благодаря экспериментальному методу, были объяснены многие довольно простые яв­ления, над которыми человечество задумывалось в течение многих веков, а также были высказаны идеи, определившие научные поиски на века вперед.

• Законы функционирования линз удалось объяснить Кеплеру;

• Проблему «почему вода в насосах не поднимается выше 10,36 м» - Торричелли сумел связать с давлением ат­мосферы на дно колодца.

• Правильные объяс­нения приливов и отливов в морях и океанах, дали Кеплер (начало рассуждений) и Ньютон.

• Причина цветов тел была установлена Ньютоном. Его теория цветов представляет собой одно из выдающихся достижений оп­тики, сохранившее значение до настоящего времени. Ньютон также начал разработку эмиссионной и волновой теорий света, современный фундамент которой создал Гюйгенс.

В XVI-XVII вв. наблюдается бурный расцвет анатомических исследований. В 1543—1544 гг. А. Везалий опубликовал книгу «О стро­ении человеческого тела», которая была прекрасно иллюстриро­вана и сразу же получила широкое распространение. Она считается первым скрупулезным описанием анатомии из всех известных человечеству. Но это было, если так можно выразиться, развитием статических представле­ний о человеческом теле.

У. Гарвей (1578—1657) продвинул дело гораздо дальше, начав развитие биологических аспектов механистической философии. Он заложил основы экспериментальной физиологии и правильно по­нял основную схему циркуляции крови в организме. Гарвей вос­принимал сердце как насос, вены и артерии — как трубы. Кровь он рассматривал как движущуюся под давлением жидкость, а ра­боту венозных клапанов уподоблял клапанам механическим. В спо­рах со своими коллегами Гарвей утверждал, что «никакого жиз­ненного духа» (эфирного тела) ни в каких частях организма не обнаружено.